Научный отчет за 2006 год

Среди важнейших результатов законченных исследований отдела выделяются следующие.

1. В ходе анализа проблем общественной морали, справед­ливости, добродетели, любви и др. показаны особенности их со­временного понимания в отличие от классического, характер­ного для философии Нового времени и более ранних этапов. (Сектор этики: Р.Г.Апресян*, О.В.Артемьева, А.В.Прокофьев.)

2. Написана история ранней аксиологической мысли от Афинской школы до 30-х гг. ХХ в. Уточнена типология новых религиозных движений, представлены их ареалы в современ­ной России. Дана критика распространенного редукционизма в понимании религии. Предложена классификация понятия «вера». Раскрыты содержание и последующее влияние ранней версии христианской теодицеи. (Сектор философии религии: Е.Г.Балагушкин, П.Б.Михайлов, А.Г.Фокин, В.К.Шохин.)

3. Выявлено существование в России в течение столетия (с 30-х гг. XIX в. до 30-х гг. ХХ в.) мощного направления религи­озно ориентированной, теургической эстетики. Софиология и теургия – две главные мифологемы этой эстетики, в свете ко­торых были поняты и прописаны все основные эстетические принципы, законы, понятия. Теургическая эстетика имела эс­хатологическую ориентацию на созидание нового, более высо­кого бытия человека (Сектор эстетики: В.В.Бычков, К.М.Дол­гов, Н.А.Кормин.)

4. Выработана техника антропологического анализа, поз­воляющая рассматривать литературу с максимально объектив­ных позиций. Установлено ее основное положение: первичность конструкции (состава и расположения основных элементов произведения) по отношению к интерпретации. Найдено ана­литическое условие прямого усмотрения конструктивных сил произведения – метод антропологии взгляда. (Сектор анали­тической антропологии: В.А.Подорога.)

5. Обоснована возможность создать современную модель человека, которая вбирает сферу телесно-физиологического, сознательного и бессознательного, их обусловленность языко­выми детерминантами. Представлена версия «феноменологии непрямого говорения». Показано, что философия культуры из­менила свой социальный статус: сегодня она претендует на ос­вещение всех социальных проблем. (Сектор истории антропо­логических учений: Р.М.Алейник, Л.А.Гоготишвили, П. С.Гуревич.)

6. На основе данных более 250 опросов общественного мне­ния в советском и постсоветском обществе, анализа его дина­мики выявлена принципиальная асинхронность изменений на различных уровнях социума, в различных его подсистемах, сре­зах официальной идеологии и массового сознания. Данный феномен объясняет регулярные «забегания» и последующие «откаты» системных реформ в России. (Центр философских исследований идеологических процессов: Б.А.Грушин, А.В.Руб­цов, А.А.Сыродеева.)

7. По результатам Всероссийского мониторинга (1990–2006 гг.) раскрыто противоречивое взаимодействие общечелове­ческих, традиционных и современных ценностей в сознании россиян. Показано, что закрепилась крайне резкая вертикаль­ная и горизонтальная дифференциация общества; социальная дистанция верхних слоев от других непреодолимо велика, а слои нищих и бедных, по их самооценкам, не уменьшаются. (Центр изучения социокультурных изменений: Л.А.Беляева, Н.И.Лапин.)

Сектор этики

Показано, что в классической философии любви, факти­чески берущей начало с Платона, был задан круг идей, кото­рый, развиваясь, в общем сохранился до наших дней. Револю­ционизирующее воздействие на понимание источника любви и ее психической природы оказало антропологическое учение Фрейда. Хотя и в феноменологической антропологии, и в струк­турализме, и в постструктурализме психоаналитические интер­претации эроса, желания, общения, личностной самореализа­ции вызывают скепсис и методологическое раздражение, имен­но интеллектуальный опыт психоанализа и его философское осмысление предопределили поворот от классического, преиму­щественно перфекционистского, понимания любви к постклас­сическому – персоналистски-коммуникативному. (Апресян Р.Г.* «Мне отмщение, Аз воздам»: О нормативных контекстах и ассо­циациях заповеди «Не противься злому» // Этическая мысль. Вып. 7 /Под ред. А.А.Гусейнова. М., 2006. С. 59-78. (1,3 а.л.).)

Выявлен смысл, обоснованность и мера реальной альтер­нативности современной этики добродетели сложившемуся в Новое время образу моральной философии с ее акцентом на универсальных и абсолютных нормах.

В качестве примера использована концепция морали Ри­чарда Прайса, которая условно складывается из двух частей: а) построения философского понятия морали как универсаль­ного абсолютного закона; б) анализа форм и способов вопло­щения морали в индивидуальной практике человека. Доброде­тель в двух основных ее проявлениях: идеальной – выражаю­щей качество конкретного действия конкретного морального субъекта в объективированном виде, и практической – выражающей качество морального субъекта, его способность совер­шать выбор в конкретных обстоятельствах и действовать в со­ответствии с искренним убеждением, невзирая на указания любого рода авторитетов, – и является формой воплощения морали в реальности. Проблема, которую пытается решить Прайс, вводя понятия идеальной и практической добродетели, состоит в том, чтобы найти способ сочетания двух положений – об абсолютной общезначимой морали, природа которой тако­ва, что она не зависит от произвола моральных агентов и их суж­дений, и о том, что подлинно моральным поступком является лишь тот, который человек совершает в искренней убежденно­сти в его правильности, даже если ошибается. (Артемьева О.В. Учение о моральной обязанности Ричарда Прайса // Истори­ко-философский ежегодник 2006 /Гл. ред. Н.В.Мотрошилова, отв. ред. М.А.Солопова. М., 2006 (1,2 а.л.).)

Исследованы этические вопросы, группирующиеся вокруг нравственных категорий «справедливость» и «ответственность», такие как проблема моральной нейтральности публичной сфе­ры (государства), проблема индивидуальной нравственной от­ветственности за принятие общественно значимых решений, проблема коллективной ответственности, проблема специаль­ных обязанностей, проблема учета культурного разнообразия и своеобразия в теории справедливости. (Прокофьев А.В. Спра­ведливость и ответственность: социально-этические проблемы в философии морали. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н.Толстого, 2006. 277 с. (18 п.л.).)

Проанализированы различия, существующих между инди­видуально и социально ориентированными проявлениями мо­рали. Общественная мораль охарактеризована со стороны сво­их формальных свойств, нормативного содержания, трансфор­мационных и стабилизационных функций, категориальных оснований. (Прокофьев А.В. Мораль индивидуального совер­шенствования и общественная мораль: исследование неодно­родности нравственных феноменов. Великий Новгород: Нов-ГУ им. Ярослава Мудрого, 2006. 286 с. (18 п.л.).)

Проведена систематизация проблем, которые в контексте взаимодействия представителей различных культур заставляют обращаться к понятию «справедливость». Создана типология социально-этических подходов к этим проблемам. Предложе­на концепция межкультурной справедливости, которая учиты­вает пять основных аспектов нравственной ценности этничес­кой и национальной культуры и опирается на представление о системе нормативных концентрических кругов, регулирующих кросс-кульутрную критику. (Прокофьев А.В. Теория межкультур­ной справедливости: поиск нормативных оснований // Чело­век. 2006. № 1. С. 38–47 (1,2 п.л.); Справедливость и ответст­венность: социально-этические проблемы в философии мора­ли. Тула: изд-во ТГПУ им. Л.Н.Толстого, 2006. Гл. 4. (2,5 п.л.).)

Реконструирована популярная в современной социальной этике общественно-политическая стратегия «плюрализации успеха». Она подвергнута критике в свете социально-психоло­гических условий индивидуальной успешности, общих осно­ваний теории социальной справедливости и социокульутрных особенностей эпохи постмодерна. Показано, что «плюрализа­ция успеха» крайне необходима любому современному национальному сообществу, однако ее достижение не облегчает дея­тельность государственной системы распределения ресурсов, а, наоборот, ставит перед ней новые, дополнительные задачи. (Про­кофьев А.В. Плюрализация успеха: проблемы и парадоксы // Эти­ческая мысль. Вып. 7 /Под ред. А.А.Гусейнова. М., 2006 (1 п.л.).)

На основе анализа историко-философских сюжетов были выявлены специфические черты двух образов морали: морали индивидуального совершенства и морали социальной органи­зации. Этические воззрения Ф.Ницше проанализированы на предмет выявления характерных черт перфекционистской кри­тики морали. Моральная философия Бергсона исследована в качестве успешного ответа на перфекционистскую критику. Исследование этического учения Л.Н.Толстого позволило про­демонстрировать противоречивость попыток ограничить мо­раль ее индивидуально-перфекционистскими проявлениями. Анализ политической философии Х.Арендт показал, какую ценность для общественной морали имеют демократия и граж­данское участие. (Прокофьев А.В. Мораль индивидуального со­вершенствования и общественная мораль: исследование неоднородности нравственных феноменов. Великий Новгород: Нов-ГУ им. Ярослава Мудрого, 2006. Гл. 1. (7 п.л.).)

На основе протестантских, католических, православных и униатских катехизисов проанализировано содержание того минимума религиозных истин, который предлагался верую­щим, выявлена конфессиональная специфика данного мини­мума у представителей основных христианских Церквей в Речи Посполитой XVI–XVIII вв.; реконструированы методы рели­гиозного наставления и их сходства (отличия) в разных кон­фессиональных традициях. Содержательная эволюция катехи­зиса как жанра религиозной литературы рассматривается в свя­зи с развитием богословской мысли. Ранние украинско-белорусские катехизисы возникали или как результат полеми­ки, или как подражание западным образцам. Украинско-бело­русское «популярное» богословие оказало решающее влияние на становление русской традиции в XVII–XVIII вв. В XVIII в. эти влияния, усвоенные и переосмысленные в России, транслиро­вались в обратном направлении на украинские и белорусские земли. (Корзо М.А. Украинская и белорусская катехетическая тра­диция конца XVI–XVIII вв.: становление, эволюция и проблема заимствований. М.: Канон+, 2006. 672 с. (30 п.л.).)

Cектор философии религии

Первый опыт написания истории ранней, в общей слож­ности 22-вековой, аксиологической мысли начиная с Афинской школы философии и завершая послекантовским периодом (включая Я.Фриза и И. Гербарта), основанный на авторской концепции периодизации истории аксиологической рефлек­сии. Представлена всесторонняя критика стереотипов класси­ческой (1890–1930-е гг.) и современной аксиологии, в контек­сте которой предлагается альтернативная концепция ценнос­тей, в рамках которой они отделяются от предпочтений и благ, а также от потребностей и целей (с которыми постоянно сме­шиваются и в философии, и в социальных науках) и трактуются как глубинные уровни индивидуальных значимостей, име­ющие отнюдь не универсальный, но партикулярный характер, а потому и могущие быть заложенными в основание последо­вательной персоналистической антропологии. (Шохин В.К. Философия ценностей и ранняя аксиологическая мысль. М.: Из-во РУДН, 2006. 455 с.)

Уточнена терминология, применяющаяся для обозначения религиозных новаций, выявлены основные ареалы распрост­ранения новых религиозных движений в стране, некоторые из их определяющих духовных векторов и перспективы их даль­нейшей филиации в России. (Балагушкин Е.Г., Шохин В. К. Но­вые религиозные движения на постсоветском этапе // Мир Рос­сии. 2006. 2. C. 62-78.)

Разработана критика разнообразных проявлений широко распространенного редукционизма в понимании религии, иг­норирующего её культурно-историческую сущность, законо­мерности эволюции и сводящего природу религии к тем или иным её составляющим – психологической, идеологической, философской, информационной и другим. (Балагушкин Е.Г. Ре­дукционистский синдром в понимании религии как проявление болезней науки // Наука и религия: Междисциплинар. и кросс-культурный подход /Ред. И.Т.Касавин. М., 2006. C. 345–378.)

Впервые в отечественной историко-философской и рели­гиоведческой науке осуществлено исследование особенностей религиозного мистицизма в трудах папы Григория Великого (VI–VII вв.), оказавшего значительное влияние на дальнейшее развитие западной теологии. (Фокин А.Р. Григорий Великий // Православная энциклопедия. Т. XII. М., 2006. C. 612–632.)

Исследована одна из наиболее ранних версий христианской теодицеи, разработанная в апологетических сочинениях Тертуллиана, которая, через посредство Августина, оказала влияние на все последующие оправдания Божества вплоть до Нового вре­мени. (Фокин А.Р. Ранняя версия христианской теодицеи: Тертуллиан о происхождении и природе зла // Проблема зла и тео­дицеи: Материалы междунар. конф. М., 2007. C. 202-213.)

На материале христианской теологии и экзистенциальной философии предложена классификация основных значений и интерпретаций понятия «вера», сводимая к трем позициям: вера догматическая, вера психологическая и вера мистическая. (Ми­хайлов П.Б. О безумии веры и верности разума // Альфа и Оме­га. 2006. 2 (46). C. 261-281).

Проанализировано понятие «мысленное представление» (epinoia) на материале поздней античной философии и древ­ней христианской теологии, показано, что данное понятие заключает в себе совокупность синтетических и аналитических процедур теологического дискурса, минуя которые теология превращается в псевдо-научный продукт. (Михайлов П.Б. Дея­тельность разума в богословии. Анализ понятия epinoia в древ­нехристианской и позднеантичной письменности // Вестн. ПСТГУ. Богословие. Философия. I:15. М., 2006. С. 52-82.)

Cоздан «Глоссарий гендерных терминов», в котором даны определения базовых терминов гендерной теории и сопряжен­ных с ними понятий; описаны направления гендерной теории и методологии; показаны основные идеи, понятия и течения феминистской теории как предтечи гендерной теории; представлены важнейшие международные институции и междуна­родно-правовые документы по гендерному равенству. (Ворони­на О.А. Глоссарий гендерных терминов // Гендерные исследо­вания: региональная антология исследований из стран СНГ. М., 2006. С. 215-297.)

Исследована проблема творчества как важнейший фактор становления человеческой личности, начиная с вопросов ме­тафизики творчества, творчества как космогонического фено­мена, продолжая ролью творчества в решении проблем иден­тификации и завершая раскрытием сущности патологии твор­чества. (Творчество как принцип антропогенеза /Отв. ред. Н.И.Киященко. М.: Гуманитарий, 480 с.)

Представлено обобщение истории начальной индийской философии шраманского периода (середина I тыс. до н.э.) как истории философских индивидуальностей в контексте эволю­ции древнеиндийской культуры в направлении от дорефлективной традиционности к становлению собственно теоретической деятельности. (Шохин В.К. Индийская философия: Начальный период. Конспект лекций. М.: Изд-во РУДН, 2006. 140 с.)

Сектор эстетики

В процессе исследовательской работы по проекту «Эстети­ка в современном мире» (рук. – В.В.Бычков, Н.Б.Маньковская) разрабатывались три основные темы: а) отечественный эстети­ческий опыт на рубеже тысячелетий – выявлено стремление отечественной художественной практики и эстетической тео­рии к трансформации западного эстетического опыта с учетом современной российской действительности (Бычков В.В. Эсте­тический опыт России на рубеже тысячелетий // Эстетика: Вче­ра. Сегодня. Всегда. Вып. 2. М., 2006. С. 3–31); б) начата разра­ботка нового раздела постнеклассической эстетики виртуалистики: выявлены основные типы виртуальной реальности, функционирующей в современном арт-пространстве (паравиртуальная, протовиртуальная и собственно виртуальная) (Быч­ков В.В., Маньковская Н.Б. Виртуальная реальность в простран­стве эстетического опыта // Вопр. философии. 2006. № 11. С. 47–59); в) хронотипология художественно-эстетического созна­ния ХХ в. – показано, что ее модель не может быть одномер­ной; научно продуктивна только классификация по несколь­ким коррелирующим уровням: эстетическое сознание; искус­ство; эстетическая теория (Бычков В.В., Иванов В.В., Маньковская Н.Б. Триалог // Эстетика: Вчера. Сегодня. Всегда. Вып. 2. М., 2006. С. 162-238).

Завершена работа над темой «Религиозная эстетика в Рос­сии» (рук. – В.В.Бычков). В процессе работы выявлено, что в России с первой трети XIX в., но особенно активно в его конце и первой трети XX вв. сформировалось мощное направление религиозно ориентированной эстетики, среди главных предста­вителей которой можно назвать имена Н.Гоголя, К.Леонтьева,

Ф.Достоевского, Вл.Соловьева, П.Флоренского, Н.Бердяева, С.Булгакова, В.Розанова, Д.Мережковского, И.Ильина, Н.Лосского и др. По своей сущности эта эстетика может быть названа теургической, ибо в основе ее лежат идеи выхода эс­тетического сознания и деятельности из сферы искусства в жизнь, созидания новой преображенной жизни по эстетичес­ким законам при посредстве Софии Премудрости Божией, что и обозначалось многими мыслителями того времени как те­ургия. Софиология и теургия – две главные мифологемы этой эстетики, в свете которых были поняты и прописаны все ос­новные эстетические принципы, законы, понятия. Активное участие в разработке теургической эстетики приняли русские символисты Вяч. Иванов, А.Белый, Эллис. Теургическая эс­тетика имела яркую эсхатологическую ориентацию на сози­дание нового, более высокого во всех отношениях бытия че­ловека и формировалась в оппозиции к материалистическим, позитивистским и пост-культурным тенденциям своего вре­мени. Основные идеи этого проекта публиковались в статьях и книгах последних лет В.Бычкова, К.Долгова, Н.Кормина. В этом году вышли след. публикации: Кормин Н.А. Философская эстетика Владимира Соловьева. Ч. 3: Теософская эстетика Ф.Шеллинга и Вл.Соловьева. М.: Издат. дом «Академия», 2006; Бычков В.В. Эстетика Дмитрия Мережковского: между тради­цией и новаторством // Эстетика: Вчера. Сегодня. Всегда. Вып. 2. М., 2006. С. 79–106; Бычков В.В. Софиология как основа теургической эстетики // Соловьевские исследования. Вып. 13. Иваново, 2006 (в печати); завершена монография В. В. Быч­кова «Русская теургическая эстетика» (утверждена ученым советом ИФ РАН, готовится к изданию).

Сектор аналитической антропологии

Тема: «Философия и литература. Элементы аналитически-ан­тропологического подхода к исследованию литературных текстов».

Основная задача аналитически-антропологического иссле­дования литературы состояла в том, чтобы на материале одной из ведущих традиций русской литературы XIX–XX вв. (Н.Го­голь, Ф.Достоевский, А.Платонов, А.Белый, Д.Хармс и А.Вве­денский), которая в рамках исследования определяется как «другая» или «экспериментальная» (чтобы отделить ее от так называемой «придворно-дворянской» или «классицистской», литературы образца), проследить становление идеи литератур­ного произведения.

С целью более четко обозначить аналитически-антрополо­гический характер исследования было выделено три отноше­ния, активно действующих в литературном мимесисе:

1. мимесис-1, внешний. Такого рода миметическое отно­шение часто интерпретируется с позиций классической теории подражания, восходящей к «Поэтике» Аристотеля.

2. мимесис-2, внутрипроизведенческий, указывающий на то, что литературное произведение самодостаточно и не своди­мо к достоверности внешнего, якобы реального мира.

3. мимесис-3, межпроизведенческий – это отношения, в ко­торые вступают произведения между собой (плагиат, заимст­вование, взаимное цитирование, вполне осознанные подража­ния и т.д.).

Было выявлено, что для литературы образца на первом мес­те остается критерий реалистичности, т.е. поддержания у чита­теля сильной референциальной иллюзии. Для литературы дру­гой, экспериментирующей определяющую роль начинает играть внутрипроизведенческий мимесис: нет иной реальности, кроме той, доступ к которой предоставляет повседневный миметизм языка. Утопия произведения расширяется вплоть до полного поглощения любой конкурентной ей реальности. (Подорога В.А. Мимесис. Материалы по аналитической антропологии литера­туры. Т. 1. М.: Культурная революция // Логос. Logos-altera, 2006.)

Сектор истории антропологических учений

Спектр философско-антропологических знаний расширен за счет включения в тематику сектора вопросов, касающихся образа человека в философском постмодернизме. Отвечая на вопрос, возможен ли единый дискурс о человеке, сектор пока­зал, что можно реконструировать образ человека по отдельным его модальностям, заново «переоткрыть» человека, а значит, расстаться с абстрактной рационалистической концепцией че­ловека, отказаться от схематизма, идеализации человека как homo sapiens, создать его современную модель, которая вбира­ла бы в себя сферу телесно-физиологическую, сознательного и бессознательного, вскрывала бы их обусловленность языковы­ми детерминантами (Алейник А.М. Человек в философском мо­дернизме. М., 2006; Спектр антропологических учений /Под ред. П.С.Гуревича).

Разработана версия «феноменологии непрямого говорения» (Л.А.Гоготишвили. «Непрямое говорение» (58 п.л.). В ее основу положено исследование форм неизоморфной корреляции смыс­ловых и языковых структур сознания и соответствующего им феномена непрямого выражения смысла в языке. Сопоставле­ны различные толкования этих явлений в русском символизме, феноменологии, когнитивной лингвистике, семантике, анали­тической философии, структурализме, теориях референции, тропологии, нарратологии, деконструктивизме и др. Выявлены и проанализированы разнообразные конкретные способы непря­мого выражения смысла: расщепленная, отсроченная, непрямая референция; двуголосие, полифония, антиномические конструк­ции; расшатывание акта именования, символ и метафора; интенциональные и аттенциональные сцепления, модальные и то­нальные сдвиги; смещения и наслоения фокусов внимания, расщепление «я» говорящего на частные «голоса», их поперемен­ные смены, чередования и наложения; саморедукция авторско­го голоса и ее степени, стадия инсценированной «смерти авто­ра» и т.д. В рамках предложенной версии «феноменологии не­прямого говорения» разработаны и применены критерии для общей типологии этих и других форм непрямой передачи смыс­ла в едином концептуальном пространстве.

Центр философских исследований идеологии

Завершен анализ состояния и динамики общественного мнения периода так называемого «застоя». Эмпирической ба­зой исследования, реализуемого Б.Грушиным, выступают ре­зультаты более чем 250 социологических исследований обще­ственного мнения, проведенных в стране за последние 40 лет прошлого столетия. Реконструированы (в том числе в динами­ке) базовые характеристики целостного менталитета социума данного периода. Анализ материала показал, что по многим параметрам советское общество тогда еще не было готово к ис­торически созревшим общественно-политическим и социаль­но-экономическим преобразованиям – ни на полюсе власти, ни на полюсе масс, ни в отношении понимания существа гря­дущих изменений, ни в отношении способов и форм их реали­зации. Вместе с тем, показано, что движение к переменам уже начиналось и набирало силу. Это означает, что с исторической точки зрения застойное время представляло собой отнюдь не остановку в развитии советского социалистического общест­ва, а его вступление в новую, последнюю стадию существова­ния. Вслед за монографией, посвященной периоду Н.Хрущева (2001 г.), и первой частью монографии, посвященной периоду Л.Брежнева (2003 г.), в 2006 г. издана 2 часть монографии: Гру­шин Б.А. Четыре жизни России в зеркале опросов обществен­ного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хру­щева, Брежнева, Горбачева и Ельцина: В 4 кн. Жизнь 2-я. Эпо­ха Брежнева (Ч. 2-я). М.: Прогресс-Традиция, 2006.

Завершен самостоятельный раздел общего анализа либе­ральных тенденций в российском обществе второй половины XX – начала ХХI столетия, посвященный философско-теоретическим и историологическим аспектам данной темы (А. Рубцов). Параллельно анализируются также политико-экономические и идеологические аспекты проблемы. Предложена многоуровневая модель процесса, позволяющая дифференцированно оценивать динамику и векторы изменений социума на различных «этажах» социальной иерархии, а также в различных социально-политиче­ских и ментальных подсистемах. Показано, что на разных под системных уровнях изменения политической реальности и мента­литета происходят с разными скоростями, а подчас и в разных направлениях. Так, под видимой поверхностью политико-идео­логического «застоя» происходили достаточно интенсивные из­менения массового менталитета и бытовой реальности, не успев­ших «оттаять» в период «хрущевской оттепели». В связи с этим ряд фундаментальных проблем проведения системных (в том числе новейших) реформ в России связывается с асинхронностью быс­тротекущих политических инициатив, с одной стороны, и «длин­ных волн» в изменениях на уровне практик повседневности – с другой стороны. Этим, в частности, объясняются традиционные для российской истории «забегания» реформ и столь же регуляр­ные «откаты» в их реализации. В актуальном плане данная про­блема выявлена на сопоставлении макрополитических изменений с инерциями на уровне «микрофизики власти» – повседневных взаимоотношений субъектов предпринимательской и иной дея­тельности с нормирующими и контрольно-надзорными инстан­циями. Подготовлены к печати монографии «Время свободы» и «Испытание свободой. Смысл и перспективы либеральных тен­денций в постсоветской России».

Центр изучения социокультурных изменений

Центр изучения социокультурных изменений (ЦИСИ ИФ РАН) осуществил пятый всероссийский опрос в рамках мони­торинга «Наши ценности и интересы сегодня», который про­водится с 1990 г. Выявлены факты и тенденции новейшего эта­па социокультурной трансформации российского общества.

Доказан факт совмещения и взаимодействия в сознании населения современной России трех цивилизационных типов ценностей: общечеловеческих, традиционных, современных. Среди дальних, терминальных ценностей сохраняется преиму­щество общечеловеческих и традиционных (семья, порядок), хотя растет и влияние современных (свобода). Среди инстру­ментальных ценностей возникло преимущество современных (независимость), но сохраняется и значимое влияние традици­онных (своевольность). Современные ценности в большей мере укореняются среди предпринимателей и молодежи, они созна­тельно следуют этим ценностям и нередко продвигаются вверх по социальной лестнице. Люди старших возрастов больше при­вержены традиционным ценностям, пассивно адаптируются к новым правилам жизни, часто оказываются на низких ступе­нях социальной иерархии. Показано, что базовые ценности влияют на поведение людей не прямо, а опосредованно, во многом через их социальное самочувствие. В целом социаль­ное самочувствие россиян повышается, но его рост сдержива­ется сохранением очень высокого уровня преступности и зна­чительных слоев бедных и нищих. Глубинным препятствием российской трансформации стало противоречие между ценно­стью свободы человека и его незащищенностью перед угрозой безопасности. Требуются неотложные меры по повышению эффективности работы правоохранительных органов и разви­тию гражданской культуры всего населения. Обостряется по­требность в эволюции российского общества в направлении более гомогенной и гибко регулируемой социетальной систе­мы. (Лапин Н.И. Общая социология. М.: Высшая школа, 2006. Главы 11, 25, 26; Лапин Н.И. Проблема формирования совре­менного социетального порядка в России // Вопр. философии. 2006. № 11.)

Стабилизировался высокий уровень вертикальной (иму­щественной и статусной) и горизонтальной (региональной и поселенческой) дифференциации общества, которые сопря­жены с возрастными и образовательными структурами насе­ления. Социальная страта богатых, которая включает преиму­щественно предпринимателей и менеджеров высшего уровня, занятых в частном секторе, составляет 10–12 % населения и устойчиво воспроизводится в течение последних 10-ти лет. Продолжает формироваться средний класс; согласно данным, полученным по методологии ЦИСИ, он включает сейчас 22 % населения страны и отличается достижительными трудовыми мотивациями, ростом социального оптимизма, низким ожи­данием патернализма со стороны государства, ростом уверен­ности в своем будущем. Страта бедных охватывает 33 % насе­ления; в последние годы она уменьшается, но очень низкими темпами. К этой страте принадлежат в основном старшие воз­растные группы и лица с низким образованием, для которых характерен социальный пессимизм, надежды на патернализм государства, традиционная система ценностей. В обществе наблюдаются процессы восходящей социальной мобильно­сти, но они локализованы преимущественно в средних, от­части нижних слоях имущественной пирамиды. Социальная дистанция верхнего слоя весьма велика и трудно преодоли­ма. (Беляева Л.А. Проблемы социальной стратификации и трудовая мотивация населения (общерос. контекст) // Сб. материалов конф. «Опыт апробации типовой методики «Со­циологический портрет региона». Тюмень, 2006 (1,3 п.л.) – (в печати); Беляева Л.А. И вновь о среднем классе в России, или, как рождается осторожный оптимизм // СОЦИС. (1 п.л.) – (в печати).)

Заложены основы социокультурной компаративистики ре­гионов России. ЦИСИ разработал и апробировал Типовую про­грамму и методику создания социокультурного портрета реги­онов России. Она позволяет сопоставлять и обобщать резуль­таты, получаемые в различных субъектах и федеральных округах РФ, создать регионально дифференцированную картину соци­окультурного пространства страны и его эволюции. Ее практи­ческая значимость подтверждается тем, что она уже использу­ется специалистами ряда субъектов РФ. Создается информа­ционная база для Социокультурного атласа России. (Социокультурный портрет региона. Типовая программа и ме­тодика /Под ред. Н.И.Лапина, Л.А.Беляевой. М., 2006; Ла­пин Н.И. Статус регионов России, разбалансированность их социокультурных функций // Мир России. 2006. № 2; Ла­пин Н.И. Первый опыт подготовки социокультурных портретов регионов России // Опыт апробации типовой методики «Со­циологический портрет региона»: Сб. материалов Всерос. научно-метод. конф. /Отв. ред. В.В.Мельник. Тюмень, 2006; Бе­ляева Л.А. Региональная и поселенческая разнородность уров­ня жизни населения // Мир России. 2006. № 2 (1,5 п.л.).)

* Включён в реестр иностранных агентов по решению Минюста России от 09.12.2022.