О гневе

Сенека. О гневе. Книга третья // Сенека. Философские трактаты / Пер. Т.Ю. Бородай. СПб.: Алетейя, 2001. С. 148—179.

• Как научиться не гневаться? Что для этого нужно делать?
• Как избавляться от гнева?
• Как усмирить разгневанного?

О гневе

De ira

Книга третья (III)

"Теперь мы попро­бу­ем пока­зать, каким обра­зом мож­но изго­нять гнев из душ или, во вся­ком слу­чае, обузды­вать его и оста­нав­ли­вать его поры­вы".

ΙΙΙ, 5, (2)  преж­де все­го надо научить­ся не гне­вать­ся, во-вто­рых, избав­лять­ся от гне­ва, в-третьих, исце­лять от гне­ва так­же и дру­гих; соот­вет­ст­вен­но и я рас­ска­жу спер­ва о том, что нуж­но делать, чтобы не под­да­вать­ся при­сту­пам гне­ва, затем — о том, как совсем от него осво­бо­дить­ся, и, нако­нец, о том, как удер­жать и усми­рить раз­гне­ван­но­го и вновь при­ве­сти его в здра­вый ум.

III, 6, (4) Если вы, спе­ша куда-то, пой­де­те по мно­го­люд­ным ули­цам горо­да, вы непре­мен­но нале­ти­те на мно­гих про­хо­жих, где-то непре­мен­но поскольз­не­тесь, где-то застря­не­те в тол­пе, где-то вас обрыз­га­ют гря­зью, — точ­но так же и в бес­по­рядоч­ной суе­те нашей жиз­нен­ной дея­тель­но­сти нас ожи­да­ет мно­го пре­пят­ст­вий и мно­го сты­чек. Один обма­нул наши надеж­ды, дру­гой не дал им сбыть­ся, тре­тий пере­хва­тил себе то, к чему мы стре­ми­лись; все сло­жи­лось не так, как мы пред­по­ла­га­ли, и потек­ло не туда. (5) Фор­ту­на нико­му не быва­ет пре­да­на настоль­ко, чтобы отве­чать вся­кой его сме­лой попыт­ке. И выхо­дит так, что чело­век, чьи пред­по­ло­же­ния в чем-либо не оправ­да­лись, раз­дра­жа­ет­ся про­тив людей и вещей, теря­ет тер­пе­ние и по самым пустя­ко­вым пово­дам вспы­хи­ва­ет гне­вом то на какую-то лич­ность, то на место, то на судь­бу, то на себя. (6) Итак, чтобы душа мог­ла успо­ко­ить­ся, не сле­ду­ет утом­лять испол­не­ни­ем мно­гих дел или стрем­ле­ни­ем к тому, что намно­го пре­вы­ша­ет наши силы. 

III, 7, (1) Пред­при­я­тия лег­кие и спо­д­руч­ные уда­ют­ся так, как были заду­ма­ны; напро­тив, дела гро­мад­ные и пре­вос­хо­дя­щие спо­соб­но­сти того, кто за них взял­ся, не дают­ся лег­ко; когда чело­век зай­мет­ся ими, они начи­на­ют давить на него сво­ей тяже­стью и увле­кать его за собой, а когда кажет­ся, что все уже почти гото­во, гро­ма­да обру­ши­ва­ет­ся, хоро­ня под сво­и­ми облом­ка­ми того, кто ее воз­во­дил. Есть люди, не желаю­щие брать­ся за лег­кие дела, но желаю­щие, чтобы все, за что они ни возь­мут­ся, дава­лось лег­ко, — конеч­но, они часто разо­ча­ро­вы­ва­ют­ся в сво­ем жела­нии. (2) Вся­кий раз, как ты ста­нешь пытать­ся что-то сде­лать, сораз­мерь хоро­шень­ко себя и то, что ты соби­ра­ешь­ся пред­при­нять и что потре­бу­ет от тебя извест­но­го коли­че­ства пред­при­им­чи­во­сти; в про­тив­ном слу­чае сожа­ле­ния о несде­лан­ном деле озло­бят тебя. 

ΙΙΙ, 8, (1) Раз уж мы не уме­ем пере­но­сить обиды, поста­ра­ем­ся не полу­чать их. Сле­ду­ет жить с чело­ве­ком само­го мир­но­го и лег­ко­го нра­ва, кото­рый нико­гда не вол­ну­ет­ся и не раз­дра­жа­ет­ся. Ибо мы пере­ни­ма­ем нрав тех, с кем обща­ем­ся, и подоб­но тому как неко­то­рые болез­ни пере­да­ют­ся телес­ным сопри­кос­но­ве­ни­ем, душа пере­да­ет свои неду­ги ближ­ним.

ΙΙΙ, 10, (4) Полез­но знать свою болезнь, чтобы рас­прав­лять­ся с ней до того, как она вой­дет в пол­ную силу.

У каж­до­го свое уяз­ви­мое место; нуж­но знать, где ты наи­бо­лее раним, чтобы надеж­нее при­крыть­ся.

ΙΙΙ, 11. (1) Не полез­но все видеть и все слы­шать. Нас мино­ва­ли бы мно­гие обиды — ведь боль­шин­ство из них не заде­ва­ют того, кто о них не зна­ет. Ты не хочешь быть гнев­ли­вым? — Не будь любо­пыт­ным. Кто допы­ты­ва­ет­ся, что о нем гово­рят, кто ста­ра­ет­ся доко­пать­ся до вся­ко­го дур­но­го отзы­ва о себе, даже если он был ска­зан по сек­ре­ту, тот сам себе достав­ля­ет бес­по­кой­ство. Есть речи, кото­рые толь­ко наше истол­ко­ва­ние застав­ля­ет казать­ся обид­ны­ми; что-то надо про­пус­кать мимо ушей, над чем-то посме­ять­ся, что-то про­пу­стить. (2) Есть мно­го спо­со­бов обой­ти и обма­нуть гнев; боль­шую часть обид мож­но обра­тить в смех и шут­ку. Гово­рят, что Сократ, когда его стук­ну­ли кула­ком, пожа­ло­вал­ся, как неудоб­но, что люди не зна­ют, когда им выхо­дить гулять в шле­ме, а когда без. 

ΙΙΙ, 12. (1) Боль­шин­ство людей сер­дят­ся из-за обид, кото­рые они сами сочи­ни­ли, при­да­вая глу­бо­кий смысл пустя­кам или давая волю лож­ным подо­зре­ни­ям. Гнев при­хо­дит к нам часто, но чаще мы при­хо­дим к нему. Нико­гда не надо звать его; напро­тив, надо выго­нять, как толь­ко он появит­ся.

(4) Никто не застав­ля­ет себя подо­ждать; а ведь отсроч­ка — глав­ное сред­ство от гне­ва; надо лишь подо­ждать, пока остынет пер­вый жар и оку­ты­ваю­щий ум и душу мрак рас­се­ет­ся или станет не таким густым. Мно­гое, что застав­ля­ло тебя терять голо­ву, ока­зы­ва­ет­ся не таким уж важ­ным не через день, а все­го-навсе­го через час; мно­гое за час и вовсе изгла­жи­ва­ет­ся из памя­ти; но если отсроч­ка ниче­го не изме­ни­ла, зна­чит, это был не гнев, а суж­де­ние (apparebit iam iudicium esse, non iram). 

ΙΙΙ, 13. (1) Борись сам с собой! Если ты захо­чешь победить гнев, он уже не смо­жет победить тебя. Ты сде­ла­ешь пер­вый шаг к победе, когда нач­нешь его пря­тать, когда не дашь ему выхо­да. 

Pugna tecum ipse! Si vis vincere iram, non potest te illa. 

ΙΙΙ, 27, (1). Чем отве­чать на сквер­ный посту­пок столь же сквер­ным, не луч­ше ли избрать про­ти­во­по­лож­ное поведе­ние? Если кто-то кинет­ся лягать лягаю­ще­го­ся мула или кусать уку­сив­шую его соба­ку, раз­ве не пока­жет­ся нам не в сво­ем уме? (2) «Но они, — ска­жешь ты, — не созна­ют, что посту­па­ют дур­но». Во-пер­вых, неуже­ли быть чело­ве­ком — озна­ча­ет иметь мень­ше пра­ва на снис­хож­де­ние? 

(4) На охва­чен­ных гне­вом луч­ше все­го подей­ст­ву­ют те же сло­ва, кото­рые обыч­но дей­ст­ву­ют на охва­чен­ных горем: ты когда-нибудь соби­ра­ешь­ся пере­стать или нико­гда. Если соби­ра­ешь­ся пере­стать, луч­ше сам оставь свой гнев, чем ждать, покуда он тебя оста­вит.

28, (1) Тебя будет бесить то один, то дру­гой, ото­всюду будут воз­ни­кать все новые раз­дра­же­ния, и жизнь твоя станет непре­кра­щаю­щим­ся бешен­ст­вом. Опом­нись, несчаст­ный! Когда же ты будешь кого-нибудь любить? О какое чудес­ное вре­мя ты губишь на сквер­ную вещь!

Age, infelix, ecquando amabis? O quam bonum tempus in re mala perdis!

(2) Насколь­ко луч­ше было бы употре­бить его, чтобы обза­ве­стись дру­зья­ми, поми­рить­ся с вра­га­ми, послу­жить государ­ству, наве­сти порядок в домаш­них делах, чем веч­но ози­рать­ся, ища, какую бы еще гадость сде­лать кому-то, как бы поболь­ше ранить его досто­ин­ство, иму­ще­ство или тело, а ведь достичь это­го невоз­мож­но, не под­вер­гая себя опас­но­стям борь­бы, даже если борешь­ся с низ­шим! 

31. (1) Кто смот­рит на чужое, тому не нра­вит­ся свое. Вот мы и гне­ва­ем­ся даже на богов отто­го, что кто-то в чем-то нас пре­взо­шел, забы­вая о том, сколь­ко людей еще поза­ди нас; чело­век, завидую­щий немно­гим, не видит за соб­ст­вен­ной спи­ной огром­но­го скоп­ле­ния зави­сти всех тех, кому дале­ко до него. Невы­но­си­мое бес­стыд­ство чело­ве­че­ское заклю­ча­ет­ся в том, что как бы мно­го кому ни доста­лось, он все­гда будет оби­жать­ся на то, что кому-то мог­ло достать­ся боль­ше.

(3) Если ты пре­взо­шел всех на све­те, радуй­ся луч­ше не это­му, а тому, что ты — пер­вый в серд­це тво­е­го дру­га. Если мно­гие пре­вос­хо­дят тебя, радуй­ся тому, что поза­ди тебя все же гораздо боль­ше людей, чем впе­ре­ди. Ты спра­ши­ва­ешь, в чем твой глав­ный порок? — Ты ведешь невер­ные запи­си в сво­ей рас­чет­ной кни­ге: то, что ты дал, оце­ни­ва­ешь доро­го, то, что полу­чил, — деше­во.

32, (1) Пусть в раз­ных людях раз­ные свой­ства удер­жи­ва­ют нас от гне­ва. На кого-то нам поме­ша­ет гне­вать­ся страх, на дру­гих — ува­же­ние, на третьих — брезг­ли­вость.

33, (1) Боль­ше все­го шуму под­ни­ма­ет­ся вокруг денег. День­ги изну­ря­ют бес­ко­неч­ны­ми тяж­ба­ми фору­мы, день­ги ссо­рят отцов и детей, день­ги сме­ши­ва­ют яды, день­ги вкла­ды­ва­ют мечи в руки отдель­ных раз­бой­ни­ков и целых леги­о­нов. День­ги насквозь про­пи­та­ны нашей кро­вью.

34, 1-2. Поверь мне, все, что зажи­га­ет нас страш­ным пожа­ром, — сущие пустя­ки, не серь­ез­нее тех, из-за кото­рых дерут­ся и ссо­рят­ся маль­чиш­ки. (2) Сре­ди вещей, повер­гаю­щих нас в мрач­ное уны­ние, нет ни одной важ­ной, ни одной зна­чи­тель­ной. Повто­ряю: вы пре­да­е­тесь гне­ву и безу­мию отто­го, что разду­ва­е­те мело­чи до непо­мер­ной вели­чи­ны. 

35. (1) Ты воз­му­ща­ешь­ся, когда тебе отве­ча­ют — будь то раб или воль­ноот­пу­щен­ник, жена или кли­ент. А потом ты же жалу­ешь­ся, что в государ­стве не ста­ло сво­бо­ды — а в сво­ем доме ты сам ведь ее уни­что­жил. Кро­ме того, если на твой вопрос отве­тят мол­ча­ни­ем, ты назо­вешь это оскорб­ле­ни­ем. (2) Пусть люди и гово­рят, и мол­чат, и сме­ют­ся!

36, (1) Все чув­ства сле­ду­ет при­учать к вынос­ли­во­сти. От при­ро­ды они тер­пе­ли­вы, лишь бы толь­ко душа пере­ста­ла их раз­вра­щать: ее нуж­но каж­дый день при­зы­вать к отве­ту. Так делал Секс­тий: завер­шив днев­ные труды и уда­лив­шись на ночь ко сну, он вопро­шал свой дух: «От како­го неду­га ты сего­дня изле­чил­ся? Про­тив како­го поро­ка усто­ял? В чем ты стал луч­ше?» (2) Гнев станет вести себя гораздо скром­нее и пере­ста­ет напа­дать на нас, если будет знать, что каж­дый вечер ему при­дет­ся пред­стать перед судьей. Что может быть пре­крас­нее тако­го обык­но­ве­ния подроб­но раз­би­рать весь свой день? До чего сла­док сон после подоб­но­го испы­та­ния себя, до чего спо­ко­ен, до чего глу­бок и сво­бо­ден! Душа сама себя похва­ли­ла или пре­до­сте­рег­ла; свой соб­ст­вен­ный тай­ный цен­зор и согляда­тай, она теперь зна­ет свой нрав и свои при­выч­ки. (3) Я ста­ра­юсь не упус­кать такой воз­мож­но­сти и каж­дый день вызы­ваю себя к себе на суд. Когда погаснет свет и пере­станет раз­вле­кать взгляд, когда умолкнет жена, уже знаю­щая про этот мой обы­чай, я при­дир­чи­во раз­би­раю весь свой день, взве­ши­вая каж­дое сло­во и посту­пок: ниче­го я от себя не ута­и­ваю, ниче­го не обхо­жу.

37, (3)  Зара­нее при­учи свою душу к мыс­ли, что тебе мно­го чего при­дет­ся тер­петь. Кто станет удив­лять­ся, что зимой ему холод­но? Что на кораб­ле его одоле­ва­ет мор­ская болезнь? Что в доро­ге его тря­сет? Душа муже­ст­вен­нее пере­не­сет все, что с ней при­клю­чит­ся, если будет к это­му гото­ва. 

Не сто­ит пытать­ся удер­жи­вать гнев в пре­де­лах уме­рен­но­сти — луч­ше изгнать его совсем, ибо какая может быть уме­рен­ность у столь дур­ной вещи? Мы спра­вим­ся с ним — нуж­но толь­ко сде­лать уси­лие. (2) Самую боль­шую помощь в этом деле нам ока­жет мысль о нашей смерт­но­сти. Пусть каж­дый гово­рит себе и дру­го­му так: «Что за радость пре­да­вать­ся гне­ву, рас­тра­чи­вая на него свой мимо­лет­ный век, так, буд­то мы рож­де­ны для веч­ной жиз­ни? Что за радость употреб­лять свои немно­гие дни на то, чтобы доста­вить кому-то боль и муче­ние, если мож­но потра­тить их на достой­ные удо­воль­ст­вия? У нас нет вре­ме­ни на то, чтобы терять его попу­сту, и жизнь не тер­пит рас­то­чи­тель­ства. 

43, (3) Что хуже смер­ти можешь ты поже­лать тому, на кого гне­ва­ешь­ся? Так успо­кой­ся: он умрет, даже если ты палец о палец не уда­ришь. Напрас­ный труд ста­рать­ся сде­лать то, что и так про­изой­дет непре­мен­но.

43, (5) Этот дух нам совсем уже ско­ро при­дет­ся испу­стить. А пока он еще в нас, пока мы еще люди, давай­те песто­вать нашу чело­веч­ность. Пусть нас никто не боит­ся, пусть нико­му не гро­зит от нас опас­ность. Давай­те пре­зи­рать обиды, поте­ри, ссо­ры, скло­ки, издев­ки, вели­ко­душ­но пере­но­ся ско­ро­теч­ные непри­ят­но­сти. Пока мы будем огляды­вать­ся, при­слу­ши­ва­ясь, что гово­рят о нас за нашей спи­ной, смерть наша будет уже тут как тут.

dum inter homines sumus, colamus humanitatem