Императивность и самосознание в этике Джозефа Батлера

Джозеф Батлер – один из наиболее цитируемых в современной этической литературе мыслителей ХVIII века. При всей близости этике морального чувства Батлер стоит по отношению к ней особняком. Его трактовке ключевой моральной способности – совести – не свойствен бескомпромиссный анти-рационализм, высоко оценивая моральный принцип благожелательности, он вместе с тем видел большое значение для морали себялюбия.

Моральность предстает у Батлера как способность саморегуляции. В отличие от Гоббса или Мандевиля, которые также признавали что мораль – это регуляция поведения, но укореняли императивность морали в социуме, в активности тех или иных социальных агентов (в первую очередь государства), Батлер связывал функцию императивности морали с самой личностью – саморегулирующейся, самозакондательствующей и уже в этом смысле автономной. То, что очевидно для Батлера, не всегда очевидно для тех, кто в полной мере испытал воздействие социологизаторских этических учений ХIХ–ХХ веков, дюркгеймианского, историко-материалистического или социально-критического толка: моральная регуляция – это не непременно социальная регуляция, это даже не непременно нормативная регуляция. Даже если это социальная регуляция, т.е. регуляция, которую осуществляет социум (в том или другом его проявлении), ее действенность в конечном счете обеспечивается включением в регулятивный процесс того, на кого регуляция направлена, обращения им извне осуществляемой регуляции во внутренне задаваемую регуляцию, в саморегуляцию. Батлеровский индивид – изначально наделен естественной конституцией, которая задает ему закон и правила его поведения. Но даже данные природой, или заложенные Творцом принципы поведения могут работать при условии сознательного и разумного их осуществления самим моральным агентом, причем в качестве своих собственных, как бы им самим выработанных. Моральная императивность, сколь различно ни интерпретировалась бы ее природа, может быть действенной лишь при условии ее актуализации индивидом, при его намеренном присвоении статуса морального агента.

Второе. Батлер проводит свое рассуждение в недвусмысленно определенном нормативно-этическом контексте – это контекст христианских ценностей. Он разъясняет свои исходные «метаэтические» положения на материале частных моральных проблем – сострадания, негодования, прощения, самообмана, милосердия, благоговения. В этом смысле его нравственные и этические приоритеты очевидны. Однако говоря о регулятивной активности способностей человека, о его саморегуляции, Батлер не видит надобности демонстрировать, с помощью собственно каких рефлексивных и этических средств, находящихся в компетенции морального агента, эта регуляция осуществляется. Многими исследователями Батлер как моральный философ рассматривается в перспективе к Канту. Но именно Кант, также обсуждая мораль во многом на уровне сознания индивида, хорошо показывает, с помощью каких рефлексивных и этических средств индивид мыслит морально. Моральное мышление, как Кант показывает в учении о категорическом императиве, обеспечивается двояко: во-первых, нормативно – в формулировках принципов категорического императива, а, во-вторых, процедурно – посредством описания того, как этими принципами необходимо пользоваться. Причем их использование вменяется моральному агенту. Одним из таких рефлексивных механизмов, по Канту, является так называемый тест на универсализуемость, применяя который, моральный агент может определить, насколько адекватно он осуществляет саморегуляцию, а именно: насколько отбираемые им принципы действия отвечают критериям моральности. Ничего такого у Батлера, похоже, нет. Как нет и у мыслителей его круга – Шафтсбери и Хатчесона, шире, Рида. Некоторые элементы формализации морального мышления, нормативного и процедурного, встречаются у Юма и Руссо. Только у Канта они были концептуально представлены. Можно допустить, что Батлером предполагаются определенные нормативные инструменты, с помощью которых совесть осуществляет свою контролирующую функцию, и это – принципы себялюбия и благожелательности. Но их возможное значение в этой роли еще подлежит специальной реконструкции.

Императивность у Батлера носит интровертированный, или саморефлексивный характер. Она никак не опосредована коммуникативными или социальными связями морального агента. Батлер неоднократно отмечает, что человек – общественное создание, т.е. живущее в обществе и в связи с другими людьми. Такова его природа.

Литература:

Broad C.D. Five Types of Ethical Theory [1930]. London: Routledge; Kegan Paul Ltd, 1967. 288 p.

Butler J. The Works of Bishop Butler / Ed., introduction and notes by D.E. White. Rochester: University of Rochester Press, 2006. 433 р.

Darwall S. The British Moralists and the Internal 'Ought': 1640–1740. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. 352 р.

Irwin T. The Development of Ethics: A Historical and Critical Study. Vol. II: From Suarez to Rousseau. Oxford: Oxford University Press, 2008. xxiii+910 p.

by W.G. Jones, 1768.

Moses S. “Keeping the Heart”: Natural Affection in Joseph J. Butler's Approach to Virtue // The Journal of Religious Ethics. 2009. Vol. 37. № 4. P. 613–629.

Newberry P.A. Joseph J. Butler on Forgiveness: A Presupposed Theory of Emotion // Journal of the History of Ideas. 2001. Vol. 62. № 2. P. 233–244.

Pagani K. The Uses and Abuses of Joseph J. Butler's Account of Forgiveness: Between the Passions and the Interests // South Central Review. 2010. Vol. 27. № 3. P. 12–33