Понимание современных проблем АПК России, ее возможного курса, как отмечалось, невозможно вне исторического контекста. При этом значение имеют не только «спокойные» периоды развития АПК, но и революционные периоды, когда многие проблемы ставятся в наиболее жесткой форме и когда с особой силой работает идеологический фактор. Так, например, для понимания процессов коллективизации принципиальное значение имели идеи, сформулированные большевиками по вопросам создания социалистического сельского хозяйства в период накануне Октября, а также в 1918 – 1920 годах. То, что их не удалось осуществить во время «военного коммунизма», не лишило эти идеи их творческого потенциала: в новых условиях конца двадцатых – начала тридцатых годов они проявились с еще большей силой.

В этой связи понимание развития российского АПК в девяностые годы возможно лишь на основе рассмотрения тех процессов, которые были инициированы в нем в середине восьмидесятых годов, в так называемый «перестроечный» период. Кроме того, при рассмотрении процесса преобразований в АПК следует иметь ввиду более общие социально-политические и экономические процессы, происходившие в стране.

 

Под совокупностью реформаторских мероприятий при переходе от административно-командной экономики к рыночной обычно подразумевают децентрализацию, гармонизацию развития, реформу цен, собственности и становление демократии[1]. Все эти мероприятия с разной степенью глубины осуществлялись и в России в период от так называемой перестройки и по сегодняшний день. Однако для лучшего понимания постоянно предпринимавшихся в эти годы попыток осуществления аграрной реформы, прежде нужно обозначить ряд некоторых специфических обстоятельств.

Так, например, в отличие от бывших социалистических стран Европы – сателлитов СССР, экономика Советского Союза, изначально строившаяся как база мирового социалистического лагеря, а в перспективе и «всемирного СССР», к началу реформирования имела как бы возведенными в квадрат все те проблемы, с которыми столкнулись постсоциалистические европейские государства. Глубина и трудность их разрешения определялась прежде всего масштабами советской «хозяйственной машины», в отдельных отношениях вполне сопоставимой или даже превосходившей «хозяйственные машины» ведущих капиталистических стран.

Положение осложнялось и «запущенным» характером болезни: настоятельная необходимость коренных реформ в Советском Союзе, затрагивающих, например, отношения собственности, ощущалась уже в начале 60-х годов, то есть почти за 30 лет до того, как к ним реально попытались приступить.

Сыграло свою роль и экономическое «топтание на месте» в 1985 – 1991 годах. Непредвзято оценивая горбачевский период с точки зрения экономического развития самого СССР, а не с позиций значения этого события для мирового исторического процесса, надо признать прежде всего две вещи. Во-первых, в это время в стране еще не был растрачен ресурсный потенциал, необходимый для поддержки неэффективных, но необходимых для народного хозяйства отраслей и предприятий, а также наименее защищенных слоев населения. Естественно, и то, и другое нуждалось в коренном «реформировании».

И, во-вторых, в экономике функционировала созданная еще при советском строе, но все же работоспособная система управления. Конечно, рассчитывать на полномасштабное эффективное ее служение новым целям было нельзя. Однако попытки ее постепенной трансформации предпринять стоило уже хотя бы потому, что имелся, к примеру, во многих отношениях позитивный опыт реформирования экономики (в том числе – системы управления) в Китае. В конце концов, руководствуясь сугубо прагматической целью – создать условия для хаотичного складывания новой системы управления по «чисто» рыночным критериям можно было и в случае неудачи реформирования старой системы управления.

Военно-мобилизационный характер советской экономики определил ее экстенсивную направленность. Проигрывая западным экономикам в эффективности производства, она могла поддерживать свое относительное благополучие лишь за счет экспорта невосполнимых сырьевых и энергетических ресурсов.

В социальной области экономическая система СССР была ориентирована на сдерживание инфляции и поддержание низкой стоимости рабочей силы. Последнее было возможно за счет государственных субсидий на продовольствие, жилье, образование, медицину. Оплата труда осуществлялась, как правило, вне зависимости от его реальных результатов, в соответствии с принципом уравнительности.

В аграрной сфере главными основаниями советской экономики были номинально – государственная, а реально – номенклатурная собственность на землю, иные средства производства и результаты труда производителей, директивный характер планирования и контроля, поддержание с помощью субсидий низких цен на средства производства для сельского хозяйства и на его продукцию.

Свою роль сыграл и историческое прошлое страны. Практически с начала ХХ столетия аграрный сектор и сельское население с небольшими перерывами постоянно использовались в качестве ресурсного «донора» для других отраслей народного хозяйства. Беспрерывные реформы и реорганизации сопутствовали аграрной экономике России все это время со средней периодичностью в 12 – 15 лет. В силу этого к 1991 году в АПК сложилась очень противоречивая система из различных форм собственности, стадий развития сельского хозяйства, сочетавшая относительно современную технику и технологии в одних отраслях с рутинными средства производства в других, а также с неэффективными, тормозившими экономический прогресс производственными отношениями.

 

* * *

 

Попытка понимания и описания исторического явления предполагает его «встроенность» в социальные процессы большего масштаба, в которых это явление разворачивается. Однако увидеть этот контекст современникам бывает довольно сложно. Он открывается лишь в исторической перспективе.

Впрочем, у современников событий есть и свое преимущество – они могут наблюдать не только реальное течение явления, но и достаточно точно описывать его социальные смыслы – как те, которые стремились придать явлению в стадии проектирования его авторы, в нашем случае – «социальные реформаторы»; так и иные, которые возникают, когда явление начинает жить своей собственной жизнью и его, по мере развития, наполняют все новые действия отдельных личностей и больших социальных групп людей, преследующих свои цели, ориентирующихся на свои идеалы.

С другой стороны, современная реформа может быть лучше понята в сопоставлении с более ранним предшествующим ей социальным явлением такого же масштаба. Таковым в истории России была коллективизация 1929 – 1933 годов. Такой угол рассмотрения будет присутствовать в работе в дальнейшем.

Как показывает исторический опыт, собственно аграрная сфера (сельское хозяйство, переработка, обеспечивающие структуры и торговля) не могут эффективно реформироваться сами собой без участия государства. С другой стороны, аграрный сектор воспримет только те действия государства, которые будут адекватны оптимальному варианту ее прогрессивного развития. В этом случае аграрный комплекс постепенно перейдет к самореформированию, а государство шаг за шагом отойдет в сторону.

Поскольку реформы, затрагивающие основы аграрного строя, должны решать коренные проблемы, которые не решаются сами собой в ходе естественного аграрного развития, более того – существенно меняют социальное бытие сельских жителей, они подлежат всестороннему, не только экономическому, но и социальному анализу, на основе которого создается и публично апробируется их идеология и программа.

Реформы отличаются от модернизаций, например, тех, которые постоянно происходят в нормально развивающемся аграрном секторе передовых стран и связанных с появлением новых технологий, машин, систем организации производства и т.п. Для реформы требуется наличие публично заявленной идеологии, она должна быть сориентирована на определенные заинтересованные и достаточно массовые социальные силы и слои, иметь тщательно проработанные средства и механизмы осуществления. Для ее «запуска», как правило, необходима государственная воля, дееспособные органы, материальная поддержка и определенный лимит времени. Только весь комплекс этих элементов делает реформу действительно возможной, позволяет говорить о наличии реальной реформаторской стратегии аграрных преобразований.

То, что для всего мира, включая Россию, обычен именно такой путь, свидетельствует мировой опыт. Так, идеология и механизмы столыпинской реформы, как известно, готовились и обсуждались в кругах тогдашнего «образованного» общества гласно и критически без малого двадцать лет благодаря наработкам С. Ю. Витте. В дальнейшем деятельность самого П.А. Столыпина как публичного политика, широко заявленные им цели и идеология реформы, позволили привлечь внимание российского общества к этой стороне социальной и экономической жизни, мобилизоватьусилия многих прогрессивно настроенных людей.

Столыпинская реформа, далее, могла пойти и пошла в жизнь потому, что опиралась на определенную активную часть российского крестьянства, заинтересованную в получении больших возможностей для решения своих жизненных проблем, реализации собственных целей. Ее сила была в адекватности, ясном формулировании и материализации в конкретных экономических, социальных и хозяйственных акциях интересов нарождающегося слоя капиталистически ориентированных производителей. По мере того как эти факторы исчезали, в том числе был устранен их мотор – сам Столыпин – сворачивалась и реформа.

Последовавшая после Октября 1917 года политика «военного коммунизма» как первая неудавшаяся попытка коллективизации, а также сама коллективизация конца 20-х – середины 30-х годов тоже, без сомнения, были реформами. Идеологией, на которой строилась их стратегия, было учение о победе социализма в одной стране, с которой начнется мировая революция (1918 – 1921), и о победе социализма в «стране – военном лагере», которая должна противостоять враждебному окружению и быть базой для строительства «всемирного СССР» (1929 – 1933). Социальной силой, двигавшей реформы, выступили партия, силовые структуры и та часть городского общества, которая идеологически и организационно считала насилие над крестьянством необходимым способом, говоря языком того времени, «подтягивания отсталых общественных слоев до уровня передовых».

В эффективно работающих государственных структурах недостатка не было. Также излишне говорить о пропагандистском, организационном и материальном обеспечении реформы: их явственное присутствие совершенно очевидно.

 

* * *

 

В строгом смысле аграрная политика правительства, проводимая с конца 1991 года, реформой не является. Скорее это некоторые – чаще неудачные – попытки реформаторских действий. То, что это так, будет показано далее, но все же для краткости в дальнейшем я буду говорить о них как о реформе, сориентированной главным образом на деколлективизацию.

 Обе реформы – коллективизация и деколлективизация – сильно похожи и различны в одно и то же время. Сходство их в том, что обе начинались по инициативе «сверху» без сколько-нибудь значительного движения или готовности к этому процессу со стороны «низов». Так, не смотря на утверждение Сталина о том, что имеется «факт колоссального роста колхозного движения», на самом деле к 1929 году менее 4% крестьянских хозяйств были объединены для производственной кооперации. У процесса деколлективизации, объявленного в конце 1991 года, как известно, не было даже такого задела.

В обоих случаях реформы ставили цели, выходящие за пределы аграрной сферы. Мало кто из высших идеологов коллективизации верил, что колхозы действительно в короткий срок дадут большой рост эффективности: не было нужной и в нужном количестве техники (тракторные заводы только начинали строить), две трети населения деревни – «середняки» – были против огульного объединения, не говоря уже о «кулаках». Кстати, борьба с «кулаками» тоже не обещала быть легкой и скорой. Но также было ясно, что у колхозов хлеб можно «взять» всегда и в необходимых объемах, не заботясь о прокормлении крестьянства.

Почти также, только самые оторванные от практики радикал-либералы в начале 90-х годов действительно верили, что новоиспеченные российские «фермеры» быстро накормят страну, как кормят собственное городское население и экспортируют огромное количество продукции фермеры США. Цель была иной – разгромить оплот «красных помещиков», разрушить «агроГУЛАГ», насадить в деревне «средний класс» – собственников средств производства, в том числе земли, и, в конечном счете, не допустить деревенского сопротивления городскому капитализму. (У Сталина, кстати, была такая же, хотя и с противоположным знаком, цель: направить «капиталистическую деревню вслед за социалистическим городом»).

Что же касается проблемы продовольственного обеспечения, то позиция «деколлективизаторов» была в точности той же, что и у «коллективизаторов»: кто сможет, пусть кормится российскими или импортными продуктами, а у кого средств нет – тому, можно считать, не повезло.

Сходство между коллективизацией и деколлективизацией заключалось и в том, что главным проводником реформ оказался горожанин. У Сталина это были партийные и государственные чиновники, «двадцатипятитысячники», силовые структуры (включая армию, подавлявшую иногда с применением танков и самолетов, как это было на Северном Кавказе, крестьянские антиколхозные бунты).

В гайдаровский период в фермеры, к сожалению, пошли не только настоящие сельские труженики, но и далекие от сельской действительности, рассчитывавшие получить и получившие кредиты авантюристы. (Сегодня именно крестьяне, главным образом – квалифицированные аграрные специалисты составляют тот неизвестный никому процент реально работающих фермеров). Сюда же, к авантюристам, нужно отнести и тысячи владельцев земельных угодий (чиновничество областных и районных центров), чьи земли обрабатывают вчерашние колхозники – сегодняшние батраки.

У идеологов конца 20-х и начала 90-х годов в точности совпадают и установки на быстрое – в считанные годы – решение аграрного вопроса. Сверяясь с классиками марксизма, Сталин объяснял «осмотрительность» Ф. Энгельса (признание им неизбежной медленности процесса аграрного реформирования) в вопросе о коллективизации крестьянина на Западе тем, что там крестьянин был собственником земли. В Советской России земля фактически была национализирована, что, по его мысли, делало реальными высокие темпы. Кроме того, темпы задавались и тем, что сельскому хозяйству в очередной раз в российской истории отводилась роль донора для становящейся индустрии. Что же касается авторов реформы начала 90-х годов, то их главный довод в отношении темпов носил скорее конъюнктурный, чем стратегический характер: делать надо как можно быстрее, пока у власти те, кто поддерживает любые радикальные шаги в отношении деревни. Само собой, такая ориентация исключала учет интересов значительных слоев деревенских жителей, настраивала на темп ценой качества.

Сходство, далее, состояло и в том, что в неверном свете были представлены те проблемы, которые имелись в сельском хозяйстве накануне реформы. Так, И. Сталин дал новую трактовку недавнего деревенского прошлого – двадцатым годам, в том числе – понимания кооперации, которое развивал В. Ленин. По Сталину выходило, что объединяющиеся в кооператив, изначально не должны были быть собственниками. Якобы с самого начала предполагалось, что земля и средства производства мыслились исключительно как государственные.

В начале 90-х годов – также в угоду идеологической схеме – извратили существо реальных проблем, которые были, к примеру, у крупных агропромышленных структур: так, причины их меньшей, по сравнению с Западом, эффективности свели главным образом к размеру (отсюда рекомендация – раздробить) и к пользованию не частной, а государственной землей (следовала рекомендация – немедленно вводить частную собственность).

 В то же время процессы коллективизации и деколлективизации имеют и значительные различия. Первое касается идеологии. Как известно, в нашем сознании долгое время бытовало то объяснение и даже оправдание коллективизации, что без нее было бы невозможно создание промышленного потенциала страны и победа в Великой Отечественной войне. (Теперь доказано, что именно эволюционные меры в перестройке всех отраслей хозяйства в 30-е годы привели бы к неизмеримо лучшему экономическому результату, чем революционная чрезвычайщина и форсированные темпы). В период проведения коллективизации эта идеология владела умами и реально вдохновляла обманутых трудящихся городов.

Что же до идеологии деколлективизации, то ее центральная идея – об освободительной роли мелкого фермерского хозяйства и частной собственности на землю – в деревне не обманула никого. Историческая память крестьянства – была тем, что совершенно не приняли во внимание радикал-либералы. Поэтому очень скоро выяснилось, что вся их идеология ограничивается лишь отчаянной критикой действительных и вымышленных пороков колхозно-совхозной системы и в ней мало позитивного начала. (К исключениям, которые можно считать таковыми в тот период, следует отнести право производителей быть свободными в определении процесса производства, партнеров на рынке, в распоряжении продуктом).

Второе существенное отличие коллективизации от деколлективизации – в постепенном, но неуклонно возрастающем обеспечении производителей средствами производства, растущих капиталовложениях в аграрный сектор. Так, уже в середине 30-х годов было произведено и поставлено в деревню более 100 тысяч тракторов и 10 тысяч комбайнов, что позволило обеспечить ими более 30% созданных коллективных хозяйств.

В начале 90-х годовы, как известно, из обещанных кредитов и льготных поставок техники селу была дана малая толика, процентные ставки сделали кредит недоступным, а цены на технику оставили фермера с вилами и лопатой.

Коллективизация, как известно, была средством достижения большевиками их властных целей. Жертвой снова стала деревня. Помимо экономических последствий, коллективизация в очередной раз разрушила начавшую складываться жизнеспособную структуру деревенского общества (ко времени ее начала две трети крестьян стали «середняками»), превратила селян в рабов теперь уже не царя, а большевистского государства.

Деколлективизация также по-своему разрушила «средний класс» деревни, сложившийся за двадцать с небольшим лет, начиная со второй половины 60-х годов. За годы аграрных преобразований 90-х годов деревня в целом сильно обнищала, большинство крупных хозяйств деградировало и натурализовалось, многие лучшие работники из деревни ушли или сменили род занятий. Вектор социально-культурной жизни, постепенно начавший подниматься вверх в 60-е – 80-е годы, снова резко пошел вниз.

В завершение сопоставления логично было бы сравнить некоторые экономические параметры аграрной сферы после завершения коллективизации с сегодняшними, после более чем десяти лет реформ. Однако следует уточнить, что падение и последующий рост объемов производства в период коллективизации, как известно, шли на фоне ограбления производителей, резком снижении их жизненного уровня. С другой стороны, нельзя считать прогрессивными современные реформационные процессы, которые привели к натурализации крупного товарного хозяйства и резко расширили сектор подсобных хозяйств. Очевидно одно: непродуманные, хаотично проводимые реформаторские действия 90-х годов, сопровождавшиеся множеством ошибок, к тому же базировавшиеся на неверных мировоззренческих приоритетах – главная причина печальных экономических результатов.

Что касается периода коллективизации, то к моменту ее завершения валовая продукция сократилась примерно на треть и уровень 1928 года был достигнут только в конце тридцатых годов перед самой войной. При том, что производство зерновых, как отмечалось ранее, снизилось незначительно, поголовье лошадей сократилось на 55%, крупного рогатого скота – на 50%, производство мяса – на 43%, молока – на 33%. Как видим, базовые показатели результатов деколлективизации не только вполне сопоставимы, но даже превосходят спад, который пережил аграрный сектор страны в результате коллективизации.

Но есть еще один – качественный – показатель. После коллективизации сельское хозяйство СССР все же начало набирать темпы развития в новых условиях. Что же касается современной ситуации, то в очередной раз дезорганизованный агросектор России уже не имеет возможности самостоятельно рационально реформироваться: срочно требуется государственно-общественная работа, а также стимулируемая государством активность частного бизнеса. В противном случае вполне возможны два процесса. Во-первых, будет и далее разрушаться не только то, что при разумном подходе все равно как-то должно было быть трансформировано (к примеру – слабые хозяйства в неблагоприятных природных условиях, расположенные на плохой земле), но и то, что при рациональной аграрной политике в первую очередь должно было быть санировано и реформировано (например, слабые – с точки зрения менеджмента – хозяйства, но в благоприятных природных условиях и на хорошей земле).

Отсутствие целенаправленных реформаторских государственно-общественных усилий в отношении АПК требуется, во-вторых, потому, что хотим ли мы это признавать или нет, но экономико-хозяйственная экспансия передовых стран в недостаточно развитые как явление современной мировой экономики набирает силу. Один из ее главных приоритетов – выведение интенсивных (экологически вредных) аграрных производств за пределы территорий передовых стран с оставлением в них преимущественно «экологического» сельского хозяйства и расширением рекреационных зон. То, что эта политика будет применена по отношению к нашему агросектору, сомнений не вызывает. Для эффективного экономико-политического противостояния у нас просто нет денег, да и с разумными реформами, как показывает время, не все получается хорошо.

Продолжая далее описание основных характеристик российской аграрной реформы 90-х годов, о ней как о социальном явлении следует также сказать, что ее возникновение и ход не были функцией, результатом внутреннего развития основных деревенских социальных слоев – колхозного крестьянства и работников совхозов, которые сами по себе «дозрели» до изменения формы хозяйствования или землевладения и чаяния которых реформа воплотила в себе.

Она также не была имманентно присуща новому деревенскому социальному слою – «фермерам». Напротив, так называемое российское фермерство на первом этапе реформы было искусственно сконструировано, а затем столь же легко забыто, брошено на произвол судьбы властью. И, как результат, в октябре 1994 года в стране впервые было отмечено и с тех пор медленно продолжается сокращение абсолютного числа «фермерских» хозяйств. Поэтому справедливой представляется мысль, что по отношению к российскому сельскому хозяйству современная аграрная реформа была и все еще остается «верхушечной», то есть предпринятой «сверху» акцией.

Впрочем, в связи с вопросом о более широких социальных контекстах, в которые вписывается аграрная реформа, уже сегодня можно указать на один, смысл которого – конструирование «демократического» общества на развалинах «советского тоталитаризма». Доказательство правильности этого предположения – совпадение во времени событий, призванных уничтожить «советский тоталитаризм» и запустить в деревне процесс экономической демократии.

Двумя основными историческими вехами этой акции стали декабрь 1991 (дата разрушения СССР) и октябрь 1993 (дата разрушения системы советов). За этими событиями, чуть ли не «день в день» следуют даты начала двух этапов аграрной реформы. Первый был объявлен 27 декабря 1991 года опубликованием Указа Б.Н. Ельцина «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР». Второй – 27 октября 1993 года – также президентским Указом «О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России».

Прежде чем обратиться к конкретной практике аграрного реформирования, следует договориться о содержании базового понятия темы – аграрной реформы. По нашему мнению, аграрная реформа любой (прогрессивной или регрессивной) направленности должна представлять собой стройную систему экономических, кредитно-финансовых, юридических, организационных, технологических, идеологических и иных мер, базирующихся на цельной концепции общественных и хозяйственных преобразований, приспособленных как к существующему в стране сельскому хозяйству, так и к умонастроениям и традициям населения деревни. Критерию органичности и цельности реформы в России в двадцатом столетии отвечали столыпинские преобразования, «новая экономическая политика» и коллективизация.

То, что реформирование сельского хозяйства сначала правительством Б. Ельцина – Е. Гайдара, а затем правительством Б. Ельцина – В. Черномырдина, как бы вовсе и не реформирование, не уменьшает негативных следствий тех хаотичных действий, которые предпринимаются властью в надежде волюнтаристскими методами и явочным порядком, особенно в период 1991 – 1993 годов, насадить «дикий» капитализм эпохи войны всех против всех.

Ситуация в аграрном секторе усложнена не только действиями радикал-реформаторов, но и тем, что на самом деле реформа российского сельского хозяйства назрела давно. В том числе, в отдельных регионах, отраслях, хозяйствах она может и должна затронуть отношения собственности. Но то, что делалось в 90-е годы, если судить по производственным показателям, оказалось просто разрушением сельского хозяйства и деревни.

 

Наряду с политикой наделения участников сельскохозяйственного производства имуществом и землями колхозов и совхозов в виде земельных долей и имущественных паев, другим важнейшим направлением аграрной политики правительства в начале 90-х годов может считаться попытка организации высокоэффективных крестьянских (фермерских) хозяйств. Вместе с тем, эту попытку нельзя считать целиком и исключительно заслугой радикал-либерального правительства Б. Ельцина – Е. Гайдара.

В этом процессе нашла свое проявление исповедуемая первым реформаторским правительством новой России радикал-либеральная идеология. Ее существо может быть выражено тремя понятиями: демократия, свобода, собственность. Причем эти состояния социума не просто предполагались в их присутствии в общественной жизни, но как заявлялись императив, жесткое требование, которое должно быть выполнено социальными «акторами», действующими в гуще инертной общественной массы. Фермерство, в частности, заявлялось как необходимый для деревни средний класс, который должен быть «насажден» и поддержан, часто – невзирая или даже вопреки конкретным обстоятельствам и условиям. В этом последнем и проявилось то, что, на мой взгляд, и может быть обозначено понятием «радикальный либерализм».

Движение людей за получение земельного надела с целью производства сельскохозяйственной продукции началось еще в конце 80-х годов. При этом наиболее успешно процесс организации фермерских хозяйств происходил в Орловской области и еще ряде регионов, во главе которых стояли достаточно прогрессивные в аграрном отношении руководители.

Именно на основе этих первых ростков фермерства в январе 1990 года состоялся Учредительный съезд нескольких крестьянских фермерских организаций, на котором было заявлено о создании Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России. Тогда в стране насчитывалось 4400 фермерских хозяйств. Постепенно в этот период аграрные проблемы выдвигаются в число наиболее значимых для внутренней жизни страны.

В декабре 1990 года Верховный Совет принял законы «О земельной реформе» и «О крестьянском (фермерском) хозяйстве», а месяц спустя постановлением правительства Российской Федерации на их поддержку были выделены специальные деньги. Государство, таким образом, признало факт существования и необходимость развития этой формы хозяйствования.

Поначалу формирование фермерского уклада было встречено деревней враждебно. Заведующий Пыталовской лабораторией мониторинга социально-экономического развития села Всероссийского института аграрных проблем и информатики Р.Э. Прауст пишет, что в начале 1991 г. руководители сельхозпредприятий района создали «стачечный комитет», который от имени рядовых жителей села потребовал запретить фермерство, аренду и реформирование колхозов и совхозов. Это действительно нашло поддержку значительной части сельских жителей, которые были недовольны возросшей дифференциацией доходов на селе, относительной независимостью первых фермеров и арендаторов[2].

В фермерском движении в России второй половины восьмидесятых – девяностых годах можно, на мой взгляд, выделить три этапа. Первый – с конца восьмидесятых годов до конца 1991 – период зарождения крестьянских (фермерских) хозяйств, когда со стороны правительства им оказывалась относительная поддержка. Второй – с 1992 по середину 1993 – период массового становления фермерских хозяйств и, в то же время, постепенно гаснущих надежд на помощь государства. Третий – с середины 1993 по настоящее время – период разочарования и дифференциации внутри движения: одна, значительная его часть ведет полу-натуральное – полу-товарное производство, другая – не более 15 – 20% – успешно развивается.

За десять лет существования число фермерских хозяйств в стране достигло (по состоянию на 1 января 2000 года) 261,1 тысячи. При этом пик их численности приходился на 1995 год (280,1 тыс.).

По своему правовому статусу, фермеры, безусловно, представляют собой класс сельских собственников. Так, согласно статистике, из всех, предоставленных фермерским хозяйствам сельскохозяйственных угодий к 2000 году именно в собственности у них находилось 41,8 процента земель и столько же – 41,9 процента – арендовалось, что в абсолютной величине составляет 6 012 тыс. га[3].

 Другой важный показатель, характеризующий фермера как собственника – привлечение наемной рабочей силы. В 1999 году в деятельности фермерских хозяйств участвовало 235,8 тыс. наемных работников, в то время как абсолютная цифра занятых в производстве членов фермерских семей составила вдвое меньше – всего 128,4 тыс. человек[4].

Собственническое начало в хозяйствовании присутствует и в сфере сбыта. Так, примерно в 15 процентах всех фермерских хозяйств страны, из числа обследованных в 1999 году Госкомстатом России совместно с Национальной службой сельскохозяйственной статистики Министерства сельского хозяйства США, четверть (24,4 процента) располагали собственным транспортом для реализации продукции, а 2,4 процента имели собственные магазины, ларьки и палатки[5].

Для прояснения вопроса о судьбе фермерства важно отметить и то, что более 80 процентов зарегистрированных и функционирующих сегодня фермерских хозяйств были образованы в 1995 году и ранее, то есть тогда, когда имела место их поддержка со стороны власти. Существенно также, что в последние два года – 1999 и 2000, когда отечественный сельхозтоваропроизводитель получил лучшие экономические условия для конкуренции на внутреннем рынке с производителем иностранным, фермерские хозяйства демонстрируют устойчивый рост по ряду показателей. Так, в 2000 году в сравнении с 1997 годом увеличилась площадь предоставленных им земельных участков (с 13 045 до 14 384 тыс. га), возрос средний размер земли, обрабатываемый одним хозяйством (с 48 до 55 га). Выросло количество имеющейся у фермеров техники (в сравнении с 1998 годом): тракторов – со 133,9 до 143,3 тыс. штук (рост 7 процентов); комбайнов – с 40,5 до 42,8 тыс. штук (рост 5,6 процента); грузовых автомобилей – с 64,1 до 68,2 тыс. штук (рост 6,3 процента).

Для прояснения вопроса о проценте товарных крестьянских (фермерских) хозяйств важным показателем является количество обрабатываемой ими земли. Так, из общего числа фермеров по состоянию на 1 января 2000 года площади от 21 до 50 га обрабатывало 20%, от 51 до 100 га – 12% и от 101 до 200 и более – 7,1%. Таким образом, можно предположить, что в целом товарным производством занято более 39% крестьянских (фермерских) хозяйств.

Наиболее мелкие крестьянские хозяйства были в Дагестане – 2 га, Кабардино-Балкарии – 7 га, Ленинградской и Московской областях – 8 и 11 га, Чувашии – 8 га, Чукотском автономном округе – 9 га. В Дагестане – более 97% всех крестьянских хозяйств имели не более 5 га земли, в Московской области, соответственно, более 68%, в Ленинградской – 61%, в Чувашии – 67%, в Марий-Эл – 54%, в Мурманской – 56%, в Чукотском автономном округе – около 64%.

Наибольшие же размеры фермерских хозяйств (от 100 га и выше) были в Калмыкии – 775 га, Астраханской области – 135 га, в Республике Алтай и Алтайском крае – 186 и 156 га, Амурской – 129 и Читинской – 136 га – областях.

В сравнении с 1998 годом в 2000 году свое экономическое состояние как хорошее и удовлетворительное оценили, соответственно, 45,9 и 61,3 процентов опрошенных. Закончили год с прибылью в 1998 году 34,2, а в 2000 году – почти вдвое больше (60,6 процентов)[6].

Становление фермерских хозяйств шло двумя путями: получением земли путем выхода из хозяйства или в районном фонде перераспределения; либо через внутрихозяйственную аренду с последующим выходом со своим наделом и, опять же, арендой дополнительных площадей у других собственников. На первом этапе развития фермерства второй путь, как показал, в частности, опыт Орловской области, оказался экономически более надежным, а психологически более приемлемым, чем одномоментный выход из хозяйства и неизбежная в этом случае одиночная борьба с многочисленными препятствиями и открытым сопротивлением.

Впрочем, первоначальная ориентация российского правительства на финансовую поддержку самостоятельных хозяев обнадежила многих. Никто не предполагал, что с конца 1991 года будет взят курс на ускоренное насаждение частных собственников, которые должны рассчитывать исключительно на собственные силы, однако это произошло. Впрочем, вскоре правительственный курс претерпел переориентацию и фермерству пришлось пожинать ее плоды. В чем же они выражаются?

Во-первых, легкость получения земли и кредитов привела к тому, что в фермерство пришло много людей, чьи подлинные интересы были далеки от целей развития сельского хозяйства. Возможность получить землю и кредиты, в том числе – в больших количествах – было для них средством обогащения, надеждой на завтрашнюю возможность жить эксплуатацией чужого труда. Попытка правительства в какой-то мере проявить разумность, в частности – привлечь в движение вчерашних военнослужащих, увольняемых в запас в связи с сокращением вооруженных сил, как и многое другое не была обеспечена организационно. В итоге – после широкомасштабной кампании при крайне недостаточном ее материально-техническом и финансовом обеспечении в общем количестве фермерских хозяйств на долю уволенных в запас военнослужащих сегодня приходится всего лишь 0,72 процента. Зато внутри фермерского движения не один десяток процентов нужно отвести людям, пришедшим в сельское хозяйство не только без специальной подготовки или практического опыта работы, но и не жившим до того в деревне. Их многочисленные хозяйства оказались существующими только на бумаге.

Еще немалый процент следует отвести на долю некоторых аграрных руководителей в основном местного уровня. Опять же, понимая общую установку правительства Б. Ельцина – Е. Гайдара на насаждение капитализма любой ценой, эти начальники взяли из хозяйств лучшие наделы, записав их как фермерские на своих родственников. (Это явление, в частности, было наблюдаемо в «травкинском» варианте реформирования, о чем будет сказано позднее). Многие из них, благодаря своему служебному положению, даже стали выращивать на них урожаи, используя в качестве дармовой рабочей силы работников коллективных хозяйств.

К сожалению, избранный изначально путь на отрыв фермерских хозяйств от крупных коллективных производств, большая надежда на второстепенную для современных хозяйственно-экономических условий идею полной частной собственности на землю как панацею от всех бед создали положение, при котором логика избранного пути почти полностью исключает разумные действия для значительной части людей, организовавших собственное хозяйство.

На сегодняшний день предоставление гражданину земельного участка для ведения крестьянского (фермерского) хозяйства обусловлено определенными требованиями. Это дееспособность, достижение 18-летнего возраста, наличие опыта работы в сельском хозяйстве, сельскохозяйственной квалификации или специальной подготовки (естественно, имеется в виду подготовка в «школе фермеров» или другом подобном учебном заведении). Такой подход вполне обоснован, поскольку ведение крестьянского хозяйства относится к предпринимательской деятельности и требует определенного профессионализма.

Фермерство – это определенный род занятий (профессия), а коль скоро это так, то лица, претендующие на занятие ею, должны обладать определенной квалификацией. Фермер как собственник, управляющий и труженик в одном лице должен обладать хотя бы «минимумом» знаний, по крайней мере в объеме «специальной подготовки», а не надеяться на то, что он наймет необходимых специалистов, которые будут решать все вопросы за него. Ведь должным образом организовать деятельность таких специалистов он сможет лишь при условии, что сам обладает некоторыми знаниями в области сельского хозяйства и сельской экономики.

Еще один важный вопрос сегодня – предельные размеры земельных участков для ведения крестьянского (фермерского) хозяйства. Они устанавливаются органами представительной власти субъектов РФ. К сожалению, действующий ныне Земельный кодекс РФ не устанавливает единых подходов к определению этих предельных размеров, в результате чего в субъектах РФ имеет место различная практика: нормирование участков осуществляется и в расчете на хозяйство в целом, и на одного члена хозяйства и даже на одного работающего в хозяйстве. Кроме того, в некоторых случаях определяются предельные размеры землепользования крестьянского хозяйства на любом праве (в собственности, во владении или в аренде), однако есть и примеры, когда нормируются лишь предельных размеры земельных участков, которые могут принадлежать гражданам на праве собственности.

Так, в Республике Татарстан крестьянскому хозяйству в расчете на семью может быть предоставлено в собственность, пожизненное наследуемое владение или пользование до 100 га, в Республике Марий Эл – до 50 га. В Воронежской области максимальный размер земельного участка, находящегося в собственности и аренде у граждан для ведения крестьянского хозяйства на одного члена хозяйства установлен в 100 га, а в Саратовской области указанные предельные размеры устанавливаются постановлением главы администрации области от 4 января 1994 г. в зависимости от зоны и направлений производственной деятельности крестьянского хозяйства в расчете на одного работающего. Например, в Левобережной зоне для хозяйств, специализирующихся на производстве зерна и подсолнечника, норма составляет 100 га сельхозугодий. Получается, что если член хозяйства один, но у него есть 10 наемных работников, то в собственность члена хозяйства должно быть предоставлено 1100 га.

Развитие крестьянских (фермерских) хозяйств сегодня сдерживается исключительно незначительной их поддержкой со стороны государства. Так, правительство РФ в Постановлении от 3 мая 1999 г. «О государственной поддержке крестьянских (фермерских) хозяйств в 1999 году» определило, что развитие крестьянских хозяйств, личных подсобных хозяйств и других малых форм предпринимательства на селе продолжает оставаться одним из важных направлений в обеспечении роста производства сельскохозяйственной продукции, занятости сельского населения и его жизнеобеспечения. Однако основной формой их государственной поддержки по прежнему остается предоставление им некоторых налоговых и иных льгот.

Так, к таковым льготам нужно отнести льготы по уплате различных налогов. Так, в совокупный доход хозяйства не включались доходы членов крестьянского хозяйства, получаемые в этом хозяйстве от сельскохозяйственной деятельности в течение пяти лет начиная с года его образования.

Также на пять лет освобождаются крестьянские хозяйства и от уплаты земельного налога. Исключение составляют хозяйства, которым предоставлены нарушенные земли: для них период освобождения от налогов увеличивается до 10 лет. Крестьянские хозяйства имеют налоговые льготы и при уплате ряда других налогов.

С 1 января 2001 г. крестьянское хозяйство стали плательщиком единого социального налога (взноса), установленного гл. 24 Налогового кодекса РФ, который заменил уплату взносов в различные государственные внебюджетные фонды: пенсионный, социального страхования, медицинского страхования и др.

Крестьянские хозяйства пользуются также льготными кредитами, предоставляемыми за счет средств специального фонда льготного кредитования организаций АПК, имеют собственную квоту в лизинговом фонде и пользуются другими мерами государственной поддержки как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов РФ. Однако размеры этих кредитов крайне невелики. Так, в 1996 году Правительством РФ была принята «Федеральная целевая программа развития крестьянских (фермерских) хозяйств и кооперативов на 1996-2000 годы». На ее основе во многих регионах были разработаны соответствующие программы развития фермерства. Тем не менее поддержка фермерского движения в стране со стороны государства ныне явно недостаточна и намного ниже запланированных на эти цели средств. К примеру, в 1999 г. в порядке государственной поддержки в расчете на одно хозяйство среднестатистический фермер получил из федерального бюджета 760 рублей и из бюджетов регионов примерно 800 рублей или всего – немногим более 1,5 тысячи рублей.

В современных исследованиях по аграрной экономике имеется много материала, содержащего анализ процесса аграрных преобразований в Орловской области. В «строевских» реформах авторы исследований неизменно отмечают постепенность, продуманность, добровольность, по-возможности – материальное обеспечение и научно-кадровое сопровождение.

По своим идеологическим основаниям «строевский» вариант я бы определил как умеренно – государственнический либерализм. От либеральной идеи в этом варианте аграрного реформирования взята ориентация на постепенное, но, тем не менее, все большее расширение хозяйственной самостоятельности сельского производителя – как индивидуального, так коллективного и корпоративного. Рыночная ориентированность этой модели выражается в рациональном, но неуклонном создании конкурентной хозяйственной среды и все большее устранение органов государственного управления от непосредственных хозяйственно-экономических забот. Также нужно отметить все более возрастающую роль в аграрных реформах органов местного самоуправления, то есть демократизацию общественной жизни.

Вместе с тем, и это нужно четко понимать, Е.С. Строев как глубокий прагматик и реалист понимал, что на первых этапах реформирования, которое было предложено вчерашнему наемному работнику государства, в большинстве своем – малоинициативному и привыкшему к собственному бесправию, роль государства не только не должна сокращаться, но, переориентируясь на иные задачи, возрастать.

Собственно это и происходило в орловской деревне на протяжении последних десяти – пятнадцати лет, в течение которых, с перерывами, но все же неуклонно, торили себе дорогу новые экономические процессы. Вот почему мне кажется точным и уместным данная выше оценка «строевского» варианта аграрного реформирования.

 

* * *

 

Чтобы лучше понять сказанное, остановлюсь на некоторой предыстории реформаторских действий Е.С. Строева, а также на тех реорганизациях, которые проведены под его руководством в высшем эшелоне регионального управления. Еще будучи первым секретарем Орловского областного комитета КПСС, Е.С. Строев начал пробовать разные подходы к проблеме совершенствования экономических отношений в аграрной сфере, как тогда называлась любая новаторская деятельность на этом поприще.

Важное место в его усилиях заняли позитивные перемены социальной сфере села. Развернутая в области «Программа 100» представляла собой четкий план и график широкомасштабного строительства в деревне комфортабельных домов усадебного типа со всеми удобствами. Часть жилого фонда была в качестве кредита предоставлена людям, взявшимся на основе семейного подряда отношений выращивать скот и некоторые виды сельскохозяйственной продукции. Другая часть была предоставлена семьям переселенцев из городов и других регионов страны, переселившихся в деревню, испытывающую нехватку трудовых ресурсов.

 Не менее важным направлением работы было и совершенствование производственных отношений, поскольку, как понимали многие, низкая эффективность колхозов и совхозов связана именно с невысокими стимулами к высокопроизводительному труду у их работников. Отсюда – поиск различных форм организации труда, привязывающих конечный доход труженика к конкретному результату.

О том, что курс социально-экономических преобразований в орловской деревне в то время был выбран правильно, свидетельствовали следующие показатели. За 1986-1990 гг. по сравнению с 1980-1985 гг. было произведено: зерна – 158%, мяса – 130,5%, молока – 133%. Производительность труда увеличилась в 1,5 раза, а прибыль в 7 раз.

Население области реально ощутило результаты происходящих перемен. Объем продажи молочных продуктов на внутриобластном рынке возрос на 36%, а мяса – на 41%. Только в течение 1988-1990 гг. валовое производство сельскохозяйственной продукции выросло в 2,4 раза, достигнув наивысшего показателя по стране в расчете на душу населения. В регионе не было убыточных хозяйств.

Конечно, с высоты современных перемен эти усилия кажутся малоэффективными полумерами, однако нужно признать, что без этой «школы», которую прошли как работники многих орловских предприятий, так и руководители различных рангов, будущие позитивные перемены вряд ли были бы возможны.

Надо сказать, что с уходом Е.С. Строева на работу в Москву в конце 1989 года, реформаторские процессы в области не прекратились. Поэтому, когда через несколько лет он снова вернулся к работе в регионе, дело не пришлось начинать «с нуля».

Теперь главным объектом работы стали производственные отношения и, прежде всего, отношения собственности. Поощрение хозяйственной инициативы крестьян, выделение земельных и имущественных долей и паев, лизинговая поддержка техникой – все это делалось в Орловской области основательнее и осторожнее, чем, как будет показано далее, в нижегородской области.

Особым предметом заботы были в области фермерские хозяйства. Зародившиеся еще в середине 80-х годов фермерские семейные и иные коллективы стали моделью для многих подвижников фермерского движения в других регионах страны. Первые фермерские хозяйства на Орловщине создавались отличным от общероссийского способом – в результате развития семейной аренды внутри крупных коллективных хозяйств. Смысл семейной аренды состоял в том, что семья колхозника брала в производственном коллективе в аренду на 3 – 5 лет землю или скот на определенных условиях и начинала собственную деятельность. То, что в этом случае исчезала необходимость разных форм внеэкономического и экономического принуждения, необходимых для традиционных колхозов и совхозов, в доказательстве не нуждается. Семейные фермы из арендаторов отличались от арендаторов на подряде тем, что имели свой счет в банке и ставили перед собой цель постепенно выкупать у собственника (колхоза или совхоза) взятые в аренду средства производства. В дальнейшем это стало распространяться на землю с той разницей, что на первом этапе фермер мог получить ее из районного фонда перераспределения, а не только из хозяйства, у которого не хватало сил ее обрабатывать.

В результате такой продуманной постепенной работы в области за десятилетний период сложилось довольно мощное фермерское аграрное движение, насчитывающее к настоящему времени более полутора тысяч хозяйств.

Однако было бы ошибкой полагать, что общероссийский кризис обошел стороной этот регион. Ведь кризис – не только экономическое, но и социально-психологическое явление. Как считает Е.С. Строев, основная проблема, определяющая кризис в сельском хозяйстве сегодня – качество двух третей сельских работников. Именно они, привыкшие «присутствовать рядом с работой», либо безынициативные и равнодушные ко всему исполнители, либо бездельники, пьяницы и «бестолковцы». Трудолюбивым и активным, которых на селе 20 – 25% – трудно стать на ноги в такой среде. И все же они должны находить способы объединяться, создавать свои предприятия, брать хозяйственные рычаги в свои руки и постепенно налаживать новое хозяйствование. То, что требуется для их поддержки на уровне области – предмет особых усилий и заботы орловского губернатора. Остановимся на некоторых направлениях этой деятельности Е.С. Строева.

Одна из главнейших проблем современной аграрной реформы – формирование рыночной среды. Этой многоплановой и долгосрочной работой в Орловской области занимаются специалисты Областного центра организации рыночных отношений (ОЦОРО). Его появление стало результатом длительных поисков различных вариантов структуры для регулирования сельскохозяйственного рынка. (Государственные органы управления не имеют возможности эффективно заниматься этой работой в силу того, что они не наделены полномочиями непосредственно вступать в хозяйственные отношения).

ОЦОРО – АОЗТ, учредителем которого выступил областной комитет по управлению имуществом. Вначале это было структурное подразделение (порядка 35 человек), имеющее в своем составе несколько отделов. Так, аналитический отдел изучает социально-экономическую обстановку в области и разрабатывает предложения по перспективам ее улучшения. Отдел регулирования финансовых отношений и организации рыночной инфраструктуры занимается формированием целостной системы рыночной экономики и вопросами наполнения бюджета и внебюджетных фондов. Одним из этих фондов стал инвестиционный фонд, призванный способствовать созданию рыночной инфраструктуры в сельском хозяйстве и обеспечению социальной поддержки малообеспеченного населения. Отдел инвестиционных ресурсов и развития предпринимательства сосредотачивает усилия в тех отраслях, которые дают быстрейшую отдачу. Есть также отдел лицензирования внешнеэкономических и межрегиональных связей. В структуре ОЦОРО существуют коммерческий отдел, отдел формирования потребительских ресурсов и фонд продовольствия. Планируется привлекать финансовые средства путем выпуска облигаций.

С июля 1995 г. в Орле образован информационно-консультационный центр при Управлении сельского хозяйства и продовольствия с отделениями во всех районах области.

С уходом в прошлое плановых государственных поставок сельскохозяйственной продукции и государственным обеспечением предприятий АПК материально-техническими ресурсами многие хозяйства оказались неподготовленными к работе в условиях рынка. Возникла необходимость совершенствования управления агропромышленным комплексом для полноценного выполнения функций по формированию государственного и регионального продовольственного фондов, оказанию помощи сельским товаропроизводителям в реализации собственной продукции, обеспечению сельского хозяйства ГСМ, удобрениями и ядохимикатами, запасными частями, кредитованию производства сельскохозяйственной продукции. С этой целью было создано АООТ «Орловская нива».

Учредителями «Орловской Нивы», в которой контрольный пакет акций (51%) принадлежит государству в лице Администрации области и областного Управления сельского хозяйства и продовольствия, в 1994 году также стал ряд сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий АПК. В соответствии с Постановлением главы администрации области функции государственного заказчика по формированию федерального и регионального продовольственных фондов также были возложены на «Орловскую Ниву».

 1995 год для «Орловской Нивы был важнейшим этапом ее становления. Значительно возросли объемы и темпы производственно-финансовой деятельности, усилилась ее значимость в оказании практической помощи в реализации продукции и обеспечении материально-техническими ресурсами сельских товаропроизводителей и перерабатывающих предприятий, в формировании продовольственных фондов, в проведении весенне-полевых и уборочных работ, нормального функционирования хозяйств в условиях рынка.

Уже на следующий год после создания у производителей было закуплено 192 тыс. тонн зерна, заготовлено 32 тыс. тонн сахарной свеклы. В Продовольственный Фонд поставлено 15,4 тонн мяса и мясопродуктов, 172,1 тыс. тонн молока и молокопродуктов. За счет собственных средств и средств Федеральной Продовольственной корпорации заготовлено в государственные резервы 408 тонн животного масла и 200 тонн сухого цельного молока.

В настоящее время эти показатели многократно превзойдены. В составе «Нивы» 51 предприятие, в том числе 25 агрофирм и 10 – переработки. Из 234 структурных подразделений – 103 – сельскохозяйственные, работающие на площади в 350 тысяч гектаров, и 91 торговое. Из собранного в 2000 году в области урожая в 1,4 млн. т., 185 тысяч т. произвели предприятия «Нивы» – по сравнению с 1999 годом – рост в 395%.

С помощью «Орловской нивы» в продовольственные магазины в широком ассортименте поставляется местная сельскохозяйственная продукция, формируется местный оптовый продовольственный рынок. Общий объем товарооборота и оказанных в 2000 году «Орловской Нивой» услуг составил 2,6 млрд. рублей.

Проведенная работа по заготовкам зерна в Региональный Фонд позволила в достаточном количестве обеспечить население области сравнительно недорогой мукой и крупами, часть которых реализовали в соседних областях. Орловщина стала одной из немногих областей Центрального региона, полностью обеспечившей себя продовольственным зерном уже в течение нескольких лет, что, в свою очередь, сказалось на цене хлебобулочных изделий. В Орловской области один из самых дешевых в России хлеб.

С 1996 года в соответствии с постановлениями главы администрации области в целях удешевления продукции и упорядочивания расчетов за муку и крупы реализацией этой продукции занимается «Орловская Нива». В качестве главных поставщиков продукции определены Ливенский и Орловский комбинаты хлебопродуктов, отношения с которыми у «Нивы» строятся на договорной основе. Для них устанавливается заказ на производство мучной и крупяной продукции, издержки по переработке зерна возмещаются АО. Очень скоро эти мероприятия позволили снизить удорожание мучной продукции с 21 до 8 процентов.

Значительная совместная работа проводится «Нивой» с хлебоприемными предприятиями. С хлебоприемными пунктами, в том числе мелькомбинатами, заключаются договоры на приемку, хранение и переработку зерна. Итоги работы показывают, что все функции, которые раньше решались областным управлением хлебопродуктов, сегодня с успехом выполняются работниками «Орловской Нивы». «Нива» оказывает хлебоприемным предприятиям помощь в подготовке материально-технической базы к приемке урожая, газации складских помещений, обеспечении горюче-смазочными материалами.

Выполняя Постановление главы администрации области «О формировании регионального фонда», совместно со специалистами областного и районных управлений сельского хозяйства и продовольствия ежегодно проводится работа по заключению договоров с сельскими товаропроизводителями – с коллективными и фермерскими хозяйствами. Однако ежегодно договора заключаются только с теми хозяйствами, которые выполняли договорные обязательства в полном объеме в течение двух предыдущих лет.

Основными задачами «Орловской Нивы» в вопросах ценовой политики являются обеспечение гарантированного уровня закупочных цен сельскохозяйственным товаропроизводителям за поставленную продукцию и безубыточная деятельность при дальнейшей реализации сырья и продуктов переработки. Ежегодный ассортимент товарной продукции достаточно широк: зерно, крупы, картофель, сахар, жом, патока, масло животное, сухое молоко и другие продукты, на которые устанавливались отпускные цены с учетом складывающихся затрат и конъюнктуры рынка. Проводимая работа по вопросам ценообразования обеспечила безубыточную реализацию практически всех видов сырья и продуктов его переработки.

Развивая и укрепляя материально-техническую базу, «Орловской Нивой» решаются вопросы по организации торговли, совместного производства, по приобретению акций предприятий, находящихся в муниципальной и областной собственности. С созданием собственной розничной торговой сети был организован сбыт как принадлежащей акционерному обществу продукции, так и той, которая является собственностью сельских товаропроизводителей. Торговая сеть «Орловской Нивы» насчитывает сегодня несколько десятков магазинов не только в Орле, но в области и даже в Москве.

«Орловская Нива» занимается решением на региональном уровне вопросами кризиса неплатежей, выполняет задачи по обеспечению сельских товаропроизводителей дополнительным количеством минеральных удобрений, средствами защиты растений, сельскохозяйственной техникой и запасными частями.

В настоящее время в «Орловской Ниве» создан и работает расчетно-клиринговый центр. С помощью наработок по поставкам продукции и ее взаимозачетов, с расширением круга товаропроизводителей, появляется реальная возможность сокращать взаимные неплатежи и вести производственно-финансовую деятельность на более высоком уровне. В этом «Орловской Ниве» помогают финансовые управления администрации и областного управления сельского хозяйства и продовольствия. При «Орловской Ниве» создана служба экономической безопасности и юридического обслуживания сельских товаропроизводителей.

Получив позитивный опыт работы «Орловской Нивы», в области решили пойти на его тиражирование. В 1998 году было создано ОАО «Орловский агрокомбинат», в которое вошли 22 агрофирмы и 10 перерабатывающих, обслуживающих предприятий и предприятий торговли. Его предприятия располагают двумя тысячами тракторов, 850 зерноуборочными комбайнами, иной техникой. Благодаря привлеченным инвестициям и рационализации производственной деятельности, за два года урожайность зерновых выросла на 161%, а сахарной свеклы на 300%. В 2000 году оборот «Агрокомбината» был сопоставим с оборотом «Нивы» – 2,4 млрд. руб.

В созданное в 1998 году на землях 27 предприятий ОАО «Орелагропромснаб» под программу «Пшеница 2000» удалось привлечь инвестиции в размере 114 млн. немецких марок. На эти средства в хозяйства было поставлено 60 тракторов, 80 комбайнов, более 250 иных сельскохозяйственных машин, а также средства защиты растений. Более 500 единиц высокопроизводительной импортной техники было сосредоточено в машинно-технологических станциях.

В том же году на базе 24 районных потребительских обществ было создано областное потребительское общество «Союз Орловщины», занятое производством, заготовкой, переработкой и сбытом сельскохозяйственной продукции. Наиболее масштабное направление работы «Орловщины» – торговля. В ее сети 945 торговых предприятий области и 23 рынка, обслуживающих примерно полмиллиона населения области. Заготовки потребительские общества осуществляют прежде всего у крестьянских подворий, которых в области более 130 тысяч.

В феврале 1997 года по инициативе Е.С. Строева для работы в шести центральных черноземных областях создана аграрная финансово-промышленная группа «Нива Черноземья», в которую наряду с сельхозтоваропроизводителями вошли нефтяная компания ЮКОС, крупный коммерческий банк, производители минеральных удобрений.

Сегодня аграрная экономика области представляет собой стройную систему, в которую входят мощные холдинговые компании («Орловская Нива», «Орловский агрокомбинат», «Орелагропромснаб» и областное потребительское общество «Союз Орловщины»), 56 районных агрофирм, 195 самостоятельных коллективных и корпоративных сельскохозяйственных предприятий, более 1500 фермерских хозяйств и 130 тысяч личных подворий.

Через интегрированные формирования сельским производителям в 2000 году поступило инвестиционных ресурсов на 1,6 млрд. руб. – почти в шесть раз больше, чем в 1997 году. Селу также было поставлено более 600 тракторов, зерноуборочных и кормоуборочных комбайнов, 135 тыс. тонн минеральных удобрений (в среднем – 62 кг. на гектар). В результате хорошо налаженного механизма сотрудничества сельхозпроизводителям бесперебойно поставлялись ГСМ.

Все это позволило в прошлом году во всех категориях хозяйств получить продукции на 14 млрд. руб., что почти вдвое больше, чем в 1999 году. Валовой сбор зерна составил 1,4 млн. т. (темп роста 153%). 1558 кг. на душу населения – самый высокий показатель среди областей Центрального и Центрально-Черноземного районов.

В последние годы в области в среднем на 4 центнера выше, чем в среднем по стране, была урожайность зерновых, на 20% больше среднесуточные привесы КРС на откорме. Прекратился спад и начался рост поголовья скота в хозяйствах всех категорий.

В области производится на душу населения мяса, картофеля и овощей на 20 – 30% больше, чем в среднем по Российской Федерации. Населением потребляется больше, чем в среднем по России мяса, хлеба, картофеля и овощей.

Стабильно росла среднемесячная зарплата работников сельского хозяйства. В 2000 году она увеличилась еще на 60%, достигнув 848 руб. Неизменными или увеличивающимися в объемах были продовольственные и финансовые льготы для слабозащищенных категорий сельского населения – удешевление продаваемой продукции, питание в столовой, плата за дошкольные учреждения и другие.

Наметившийся прогресс агропромышленного комплекса области – прежде всего результат последовательных усилий по рациональному реформированию предприятий, организаций и системы управления АПК. Так, еще семь слет назад в области была создана рабочая группа – впоследствии «Фонд поддержки аграрной реформы «АгроМИР», основной задачей которой на первом этапе стала реализация областной программы приватизации земли и реорганизации сельхозпредприятий. В итоге было реорганизовано более 250 коллективных хозяйств. Сельские жители в полном объеме смогли реализовать свое конституционное право на землю.

За годы деятельности фонда его специалисты также провели работу по реформированию в более 100 хозяйствах Курской, Воронежской, Липецкой и других областей, провели конференции, семинары и дали консультации специалистам более чем 20 регионов России. В настоящее время Фонд реализует проекты финансового оздоровления и реформирования неплатежеспособных предприятий, обеспечения занятости и повышения доходов сельского населения, создания системы сельского кредитования и третейского судопроизводства.

В области созданы муниципальный земельный и инвестиционный банки. За счет акцизов и резервов создан областной внебюджетный фонд поддержки АПК.

Одно из средств привлечения инвестиций – регулярно проводимые инвестиционные ярмарки, на которые представляются и находят заинтересованных предпринимателей наиболее перспективные инвестиционные проекты.

В области традиционно много делается для социального обустройства села. Успешно реализуется областная программа газификации. Также, как и у наших соседей в Белгородской области, успешно реализуется программа «Свой дом», предусматривающая развертывание индивидуального строительства на селе. Строительство жилья осуществляется под продовольственный заем. Беспроцентный кредит погашается в течение 5 – 10 лет поставками сельскохозяйственной продукции.

 

* * *

 

Суммируя факторы, способствующие успешной работе отдельных сельскохозяйственных предприятий и организаций в современных условиях, администрация Орловской области выделяет следующие. Первый – активное включение в современное реформирование в сельском хозяйстве и АПК в целом на основе формирования многоукладной и многосекторной экономики с наделением крестьян земельными долями и имущественными паями. Второй, органически связанный с первым, – рациональная перестройка внутрихозяйственных отношений. Третий фактор личностно-психологического свойства, под которым понимается компетентность, ответственность, инициатива и предприимчивость руководителей и специалистов хозяйств, осваивающих науку хозяйствования в рыночных условиях и их активная маркетинговая деятельность. Четвертый – рациональная специализация сельскохозяйственного производства, перестройка его структуры, а также использование возможностей межхозяйственной кооперации и агропромышленной интеграции. Пятый связан с широким применением энерго- и ресурсосберегающих технологий, усилением режима экономии всех ресурсов. И, наконец, последний, – постоянное внимание к решению социальных проблем сельских жителей.

 

Может быть одним из самых последовательных руководителей, решивших всерьез попробовать провести реформу в сельском хозяйстве по предложенным правительством Е. Гайдара правилам, осенью 1993 года был тогдашний глава администрации Шаховского района Московской области Н.И. Травкин. В то время мне и моим коллегам – экономистам и социологам довелось стать свидетелями этого эксперимента.

По своим идеологическим основаниям этот вариант, на мой взгляд, есть в чистом виде радикальный либерализм, как бы «сброшенный» с небес на российскую землю с целью ее немедленного преобразования на рыночный лад. В этом варианте свобода хозяйствования изначально воплотилась в свободно-анархическую бесхозяйственность, лимитирование государственного вмешательства – в самоустранение органов власти от происходящих в деревне процессов, а лозунг демократии – в произвол местных руководителей.

 

* * *

 

Совхоз, расположенный в селе «Белая Колпь», ничем принципиально не отличался от остальных девяти хозяйств района. Также как и в других, в нем прошла предписанная Указом Президента от 27 декабря 1991 года перерегистрация и он стал называться акционерным обществом. Шоковое состояние, в котором работники хозяйства пребывали после выхода в свет этого декретирующего акта, постепенно стало исчезать. Люди не ощутили реальных перемен от того, что вдруг, по велению властей, сделались номинальными владельцами земельного и имущественного паев.

Впрочем, в отношении начальства все произошло по-другому. Уловив общую политическую «линию» на «приватизацию» вчера еще государственного добра, руководство хозяйства, включая специалистов, продало себе за символические деньги легковой парк совхоза, магазины и многое из лучших орудий производства. На очереди были новая ферма, телятник, а также прилегающие к ним сельскохозяйственные угодья. В малые коллективы товариществ с ограниченной ответственностью стали записывать членов семей, пенсионеров, с тем, чтобы увеличить размеры совокупных земельных и имущественных паев.

Эпидемия стихийной приватизации, вылившейся в присвоение, растаскивание по дворам вчера еще общего имущества постепенно стала захватывать и остальных. На подворьях, в среднем исчисляемых 25 – 30 сотками, стали держать одну – две коровы, несколько голов свиней и овец, много птицы. Само собой, новые хозяева вполне обеспечивали себя и своих городских родственников картофелем и овощами, а часть продукции сдавали государственным заготовительным организациям. Начался подъем натурального потребительского хозяйства.

Однако «плюс» в приусадебном хозяйстве, как уже тогда было очевидно, не покрывал «минуса» в общественном: производство продукции продолжало снижаться. Обозначились и тенденции, потенциально ведущие к конфликтам в будущем. Так, товарищества, выделяющиеся из реформированного совхоза первыми, получали лучшие средства производства и землю. Возникала проблема обеспечения эквивалентными средствами производства остальных. В этих условиях многим волей-неволей нужно было подумать о смене профиля производства, поиске новых хозяйственных партнеров, сбыте продукции, самообеспечении техникой, запчастями, семенами, удобрениями и гербицидами и т.д. Также не была ясна проблема согласованной работы вновь возникающих самостоятельных коллективов. То, насколько правовая база, в том числе договора – «узкое место» хозяйства, было очевидно всем.

Тогда же многие начали ощущать опасность увеличения социальной напряженности. К прежним конфликтам между начавшими выделяться фермерами и остальными работниками постепенно стали добавляться новые. Так, по оценкам разных руководителей, от 20 до 25 процентов работников хозяйств – те, кто не желает участвовать ни в каких начинаниях и кого (по разным причинам, включая пристрастие к спиртному) не пригласят работать в новые структуры. Эта до известной степени люмпенская среда таила в себе большой потенциал социальных конфликтов.

Было и еще одно явление, идущее вразрез со всей политикой реформ и вносящее хаос и в без того разлаженный хозяйственный механизм. В Московском регионе как в пригородной зоне, которая должна кормить огромный город, были традиционно сильны традиции административной системы управления. Так, сориентированный исторически на производство молока, мяса и овощей для населения Москвы и области Шаховской район все еще подчинялся еженедельным указаниям из столицы относительно объемов и стоимости поставляемой продукции. Селекторные совещания были обычным делом, зато сопровождались хотя и мелкими, но постоянными дотациями на продукцию. Было сомнительно, чтобы в условиях дробления крупных хозяйств на множество мелких эта форма управления сохранилась и по-прежнему выполняла свою роль.

И, наконец, последнее. Обследованный совхоз явил пример подлинного экономического чуда. При спаде производства в последние два года в три раза он сохранил финансовую стабильность. Секрет оказался прост. Лишившись необходимого финансирования со стороны государства, реформаторы-руководители заложили основные фонды коммерческому банку под огромный процент. Так что, завершив реформу на радикальный манер, новоявленные «свободные» хозяева в какой-то момент могут обнаружить себя до последней возможности закабаленными финансовым капиталом и должны будут либо в очередной раз превращаться в «человека с ружьем», либо повторять путь английских крестьян семнадцатого века, вытесненных с их земель в результате «огораживания». Есть, правда, для некоторых, третий путь – работа по найму, если финансисты или те, кому они передадут собственность, решат заняться сельским хозяйством. Но этот путь для немногих наиболее подготовленных. Остальные, очевидно, превратятся в избыточное аграрное население и должны будут убраться с земли.

 

 

Целью «немцовского» варианта или, как его еще называют, «нижегородской модели», начавшей осуществляться с октября 1993 года, было создание эффективных, адаптированных к рынку разнообразных организационно-хозяйственных формирований индивидуальных и коллективных собственников земли и имущества. Основными принципами реформа провозгласила добровольность (естественно, в рамках обязательной реорганизации, предписанной Указом президента и постановлением правительства от 27 декабря 1991 года) всех работников хозяйства в принятии решения о реформировании, свободу выбора типа предприятий, вида хозяйственной деятельности, а также невмешательство властей в процессы реорганизации. «Нижегородская модель» рассматривалась ее авторами как нормативно-правовой механизм, позволяющий сельским товаропроизводителям воспользоваться имеющимися у них правами на землю и бывшее колхозное и совхозное имущество.

Говоря о «нижегородском опыте», надо отдавать себе отчет в том, что он был представлен России как главная реформаторская модель, что, кроме всего прочего, было обеспечено и посещением председателем правительства страны В.С. Черномырдиным одного из аукционов по разделу земельных и имущественных паев в колхозе имени «60-летия Октября» в начале 1994 года. Я с коллегами-учеными работал в хозяйствах Балахнинского района, также как и в «первенце» аграрной приватизации – бывшей ассоциации «Правдинское», и потому предлагаемый далее материал получен из «первых рук».

По своим идеологическим основаниям «нижегородский вариант» представлял собой редкую попытку сочетания настроя на точное воплощение в действительность санкционированной высшей властью радикал-либеральной модели аграрного реформирования с возможно трезвым подходом, которого старались придерживаться местные руководители. (То, насколько им это удалось, будучи, что называется под увеличительным стеклом властей всех уровней, вопрос отдельный).

 

* * *

 

Балахна – фактически пригород Нижнего Новгорода – расположенный на землях сближающихся течений Волги и Оки, при умелом подходе мог бы быть превращен в «спальный» район новой российской буржуазии. Окончательно – так как на то время в 14 населенных пунктах Кочергинской сельской администрации, на территории которой расположено «Правдинское», имелось 1451 дворов (личных хозяйств) с 2428 жителями, то есть по 1,67 в среднем на семью. В целом же при населении района в 92 тысячи человек, в селах проживало менее 6 тысяч.

Уже эти цифры показывают сколь расчетливы должны были бы быть действия реформаторов, поскольку в данном случае перед ними (по нашим, а не западным меркам) фактически аграрная пустыня с редкими оазисами специализированных крупных хозяйств, сориентированных на прокормление близлежащих промышленных центров. Одно резкое движение – и отток работающих из села или их переориентация превратит район из производящего аграрную продукцию – в потребляющий.

Для лучшего понимания приведем схему устройства животноводческого предприятия внутри крупного хозяйства. В центре его – комплекс с несколькими тысячами молочных коров. При них содержатся телята от рождения до полутора месяцев, которые впоследствии, будучи поделенными на бычков и нетелей, переходят в другие помещения и по достижении нужного возраста отправляются – одни на мясо, другие – на обновление молочного стада.

Растениеводы и овощеводы хозяйства производят продукцию для себя и города, выращивают корм для скота. Ремонтники, снабженцы, сбытовики и управленцы выполняют свои функции. Несмотря на сложность этого механизма, в 1994 году ему быстро поставили краткий диагноз: порочность колхозно-совхозной системы. И выписали рецепт: разделить с помощью аукциона. Не останавливаясь на вопросе о правильности диагноза (если нет двух одинаковых людей и двух одинаковых болезней, то неужели хозяйственный организм, в котором задействовано множество людей с веерами разнообразных социальных связей, сложными технологиями, в котором представлены интересы города, природно-экологические особенности региона и многое другое – можно подвести под одну мерку?) остановимся на способе «лечения», имевшем место в ассоциации «Правдинское».

Прежде – о затратах. О том, во сколько обошлась в течение года работа российских и иностранных специалистов (при том, что последним платили иностранные организации и лица), по оценке более 3000 га земель, выполненная областным государственным институтом проектирования и землеустройства, подготовка документов и агитационно-пропагандистские мероприятия, сведений получить не удалось. Работы эти заняли без малого год. В результате члены хозяйства и пенсионеры стали обладателями равных (5,96 га) земельных долей и неравных имущественных паев, которые им предстояло реализовать, выделившись из хозяйства или объединившись на новых условиях в несколько хозяйственных структур. Руководители семи хозяйственных подразделений, среди которых двое были против идеи аукциона изначально, провели среди держателей паев агитацию за передачу сертификатов именно в их коллективы, рассчитывая на аукционе приобрести на них землю, технику, строения, скот.

Однако плановые расчеты руководства были нарушены двумя обстоятельствами. Во-первых, выделившийся из хозяйства годом раньше фермер с братьями на свои, а также взятые в долг у коммерческих структур деньги, перед аукционом скупил у 67 пенсионеров сертификаты, расплачиваясь сразу наличными. (Руководители подразделений в своих договорах с крестьянами об аренде земельного пая выше обязательств предоставить взамен в год 12 кг. мяса или 4 тонны навоза, как правило, не поднимались). В результате в честной борьбе фермер приобрел 366 га земли, 12 единиц автотракторной техники (почти 20 процентов парка), некоторые орудия для обработки почвы и, главное, теплые гаражи с навесом, под которым до той поры стояли машины хозяйства. У фермера большие планы и он, как тогда надеялись, сумеет поставить производство.

Во-вторых, не по планам устроителей повел себя руководитель товарищества по ремонту техники. Ремонтники, как рассчитывали организаторы раздела, должны были бы передать свои земельные паи растениеводам и дожидаться от них прибыли. Они же, не ремонтируя технику и потому сидя без зарплаты (а откуда у руководителей других подразделений деньги, если их нет и в хозяйстве), предпочли сдать свой совокупный надел (порядка 350 га) соседнему заводу для выращивания картофеля. Так они стали получать «зарплату».

В итоге у бывшего крупного пригородного хозяйства по выращиванию крупного рогатого скота и производству молока, в котором на 3000 гектаров приходилось три тысячи голов (что, надо сказать, много), оказалось выведено из оборота более 700 га сельхозугодий, оно понесло существенный урон в технике и строениях.

После аукциона руководители образованных товариществ задумались о выживании, в том числе стараясь смягчить последствия игры стихии. Далее воспроизведем диалог на совещании руководителей товариществ, фермера и одного из организаторов аукционного раздела.

- Организатор: «Нужно идти дальше – разделить не только землю и имущество, но и лес, водоемы, дороги, водопровод, газовые и электрические осети. Вы все должны знать свои границы. Мы поможем вам все разделить и не поссориться».

- Руководитель одного из новых товариществ (бывший руководитель коллективного хозяйства): «Но ведь лес нельзя делить – он подпадает под действие лесного законодательства. Он – собственность государства».

- Организатор: «Надо создавать юридические прецеденты, а мы поможем превращать их в законы».

- Фермер: «На аукционе я выиграл лот, в котором значился новый прицеп. А мне передают тележку без колес».

- Руководитель одного из товариществ: «В лоте было написано «прицеп» и не написано, что он стоит на четырех колесах. Кроме того, мы отберем у Вас теплый гараж, так как он был пристроен к навесам хозяйственным способом и в документах не значится».

- Фермер: «Но я выиграл навесы с гаражом!»

- Руководитель одного из товариществ (бывший руководитель коллективного хозяйства): «Пусть решает суд!»

Аналогичные разделы имели место и в других местах.

Каков был механизм действия «нижегородской модели»? Если трудовой коллектив принял решение о приватизации земли и реорганизации сельхозпредприятия, внутрихозяйственной комиссией по реорганизации, согласно действующему законодательству, уточнялись списки лиц, имеющих право на земельную долю и пай в имуществе хозяйства. Размер земельной доли определялся исходя из площади сельхозугодий, находящихся в коллективной собственности, и численности лиц, имеющих право на получение земли в собственность бесплатно. Все земельные доли в данном хозяйстве были равны. Имущественный пай начислялся в зависимости от стажа работы и квалификации по методике, принятой общим собранием трудового коллектива.

После того, как свидетельства о праве на земельную долю и имущественный пай вручены их владельцам, последние должны решить, используют ли они свои паи для выделения земли и имущества, чтобы самостоятельно вести фермерское (крестьянское) хозяйство, или сдадут земельную долю в аренду, а пай внесут в уставный фонд организуемого товарищества, либо продадут и т.д. Использование земли и имущества допускается только с согласия собственников – то есть каждый член трудового коллектива, владелец земельной доли и имущественного пая, сам решает, как лучше распорядиться своей собственностью, – объединиться с другими и организовать товарищество или основать семейное предприятие, либо сдать земельную долю в аренду, подарить или продать.

Среди бывших колхозников и работников совхоза иногда находятся такие, кто желает создать новые предприятия. Для того, чтобы получить достаточное количество земли и техники, им нужно привлечь на договорной основе земельные доли и имущественные паи. В счет собранных долей и паев они смогут приобрести землю и имущество, которые распределятся между новыми предприятиями на аукционах. Единственными платежными средствами при этом выступают оценки земельных долей и имущественных паев – «балло-гектары» и паевые рубли. На аукционах окончательно выясняется, какие конкретные земли и какое имущество получат новые предприятия. Лоты формируются таким образом, чтобы сохранить землеустройство и целостность неделимых производственных объектов. На аукционах разрешаются споры между претендентами на одни и те же лоты: последние достанутся той группе, которая предложит за них более высокую цену. Затем происходит фактическая передача земли и имущества новым предприятиям. Собственники нового предприятия сами определяют его деятельность и несут за него ответственность.

 Аукцион, по замыслу разработчиков, представляет собой механизм открытого перераспределения земли и имущества, а не их продажу. Единственным платежным средством на земельных аукционах служат свидетельства о праве на земельную долю, на имущественных – паевые рубли. Больше земельных долей и имущественных паев привлечет тот, кто пользуется большим доверием у селян. Таким человеком может оказаться и руководитель реорганизуемого хозяйства, и рядовой работник. По результатам аукционов, проведенных в первых пяти хозяйствах Нижегородской области, земля и имущество перешли в новые предприятия (их образовалось 37) и к людям, занятым индивидуальной трудовой деятельностью (6 человек). Естественно, какая-то часть работников (наименее подготовленных или не отличающихся высокими трудовыми качествами) не принимается во вновь образованные коллективы.

 Нижегородские социологи летом 1994 года взяли интервью у руководителей этих предприятий, а также у лиц, решивших заняться индивидуальной трудовой деятельностью, – именно они и являлись участниками аукционов. Удалось опросить 40 человек – более 90% генеральной совокупности. Все эти люди работали в бывшем совхозе или колхозе: директором, председателем – 12%, руководителями подразделений – 22%, специалистами – 25%, рабочими 40%. Более крупные предприятия возглавили те, кто имеет опыт руководящей работы. Рабочие чаще организуют крестьянские хозяйства или занимаются индивидуальной трудовой деятельностью.

 Новые предприятия не поставлены в особые экономические или правовые условия по сравнению с другими. Поскольку отсутствуют управляемые условия и активное оперирование объектом, нижегородский проект не является экспериментом. По сути, это нормативно-правовой механизм, позволяющий тем, кто работает на земле, воспользоваться имеющимися у них правами на землю и колхозное имущество. Использовать или не использовать данный механизм, решает общее собрание колхозников (акционеров). Часто приходилось слышать о случаях, когда руководству хозяйства не удавалось убедить общее собрание в целесообразности реорганизации: в этом случае она и не происходила.

Изменения экономических показателей реорганизованных и нереорганизованных хозяйств области за 1993-94 годы показывают, что в целом после реорганизации хозяйства стали работать лучше: в них были выше уровень и темпы роста валового дохода, производительности труда, прибыли и накоплений, заработной платы.

Один из самых интересных аспектов этого опыта представляют изменения в трудовом поведении работников. Трудно надеяться, что, получив свидетельства о собственности на земельную долю и став сособственниками предприятия, рабочие сразу почувствовали себя ответственными хозяевами и быстро изменили свои привычки. И все-таки главный резерв, который может позволить преодолеть существующий кризис, – это люди, их отношение к работе.

Летом 1995 года кафедра прикладной социологии Нижегородского университета продолжила исследование трудового поведения работников реорганизованных хозяйств, начатое в 1994 году. Целью исследования было выявить изменения в мотивации их деятельности, а также выяснить, способствует ли проводимая реорганизация формированию группы сельских предпринимателей. Семнадцать товариществ, образованные на базе первых реформированных хозяйств, проработали к этому времени около полутора лет. На каждом из этих предприятий было опрошено от одной трети до половины работников – всего 482 человека. Опрос осуществлялся методом интервью.

Одна из проблем исследования заключалась в том, чтобы отделить в сознании респондентов результаты реорганизации хозяйства от прочих перестроечных и постперестроечных эффектов, общего спада производства, падения жизненного уровня. Предварительные беседы и наблюдения показали, что сделать это практически невозможно. Поэтому работникам не стали предлагать оценивать результаты реорганизации, а спрашивали их об изменениях в работе, происшедших за последние год-полтора. Аналогичные вопросы были заданы работникам четырех нереорганизованных хозяйств, экономические показатели по которым несколько выше среднеобластных. В этих хозяйствах были опрошены 204 человека. Предварительно были проинтервьюированы все руководители товариществ, образованных на базе пяти реформированных хозяйств (17 человек). Беседуя с ними, удалось конкретизировать изменения, происходящие в поведении работников.

 Как следует из ответов работников, одно из главных изменений касается интенсификации труда. По мнению работников реорганизованных предприятий, она существенно увеличилась. Работники поясняют, что увеличение нагрузки связано с нехваткой людей для имеющегося фронта работ – на это указали 17% в реорганизованных хозяйствах и 2% – в нереорганизованных. Как руководители, так и работники отмечают износ оборудования и техники. Последний имеет место во всех хозяйствах, приходится его компенсировать интенсификацией труда. Но это не единственный ресурс.

 Вот выдержка из интервью с руководителем ТОО «Белоречье»(из бывшего совхоза «Правдинский») А.Н.Носовым: «Интенсивность труда в прошлом году сразу после реорганизации резко возросла. Это во многом объясняется тем, что наше хозяйство на аукционе не смогло выкупить оборотные средства. Нам пришлось закупать картофель и ячмень на весну, осенью – рожь и пшеницу. Мы очень много потратили на это средств. Поэтому я говорил: «Ребята, терпите. Немного надо потерпеть, надо поработать.» Они мне говорят: «Толь, мол, все равно зарплата мала», а я им говорю: «Надо потерпеть, будет лучше.» В этом году как мы работаем – дико самому. Мы работаем очень спокойно. Я в жизни за восемнадцать лет руководящей работы на селе никогда так не работал. Ни одного воскресения не работали. Мы закончили все весенне-полевые работы еще две недели назад. Сейчас люди стали как-то более грамотно работать, более экономично.»

 В реорганизованных предприятиях труд является более универсальным, многофункциональным: среди их работников 66% совмещают в процессе работы различные профессии, в нереорганизованных хозяйствах – 42%. Работники реорганизованных предприятий чаще, чем нереорганизованных, совмещают больше, чем две профессии (30% и 14% соответственно), причем профессии высокой и средней квалификации (37% и 24%). Видимо, реорганизация способствует появлению новой трудовой мотивации, более полному использованию квалификационных ресурсов, включая работников в режим более активной, интенсивной и сложной деятельности. Достигается это значительным ростом заинтересованности руководителей в судьбе предприятий, интенсификацией управленческого труда. Вот характерное высказывание одного из руководителей: «Я просто чувствую, что, как в бездонную яму, кидаю в товарищество свои способности, свою энергию. Лично я от этого ничего не имею. Я даже четыре года дом не мог оштукатурить. А по зарплате у меня сегодня коэффициент 1,5 от среднего заработка механизатора.»

 Не на всех реорганизованных предприятиях изменения положительны. Здесь многое зависит от изобретательности и авторитета руководителя. А.Ф. Носов: «Есть у меня пилорама. Это самое больное у меня место. Там всегда есть «калым», а, значит, водка. Приехали частники – бах, работники пьяные. Вот я год с ними воевал, второй месяц работают без нарушений. Никто не пьет, все выходят 26 дней на работу. Я им сразу премию поставил. Они пришли, по 170 тысяч получили. Они никогда раньше таких денег не получали. Они получали по 70 – 80 тысяч, но я не мог им платить за их работу больше. Они скрипели, мол, мало платишь, а я им говорю: «От Вас требуется выполнение нормального рабочего режима и ничего больше.» Вот два месяца держатся.»

 На новых предприятиях все-таки удается мобилизовать внутренние ресурсы для преодоления кризиса, в то время как работники нереорганизованных хозяйств, видимо, деморализованы. Растаскивают ли работники имущество с предприятия? Надо отметить, что в некоторых хозяйствах возможность что-то унести с предприятия становится главным и почти единственным стимулом выхода на работу. Заработная плата выплачивается с задержками до года.

 По оценкам работников, на реорганизованных предприятиях несколько выше уровень экономической свободы, чем в нереорганизованных хозяйствах: имеется возможность дополнительных приработков. Хотя в этом отношении все сельские труженики находятся в стесненном положении – слишком много сил отбирает личное подсобное хозяйство.

 Одним из главных показателей роста или падения качества труда является заинтересованность работников в его результатах. Работники реорганизованных и нереорганизованных предприятий по-разному оценивают этот фактор. По мнению опрошенных, существенно выше заинтересованность в реорганизованных хозяйствах.

 Что получает человек в качестве собственника земельной доли? Как правило, это плата за аренду земельной доли – подавляющее большинство владельцев земельных долей заключили с предприятиями именно договоры аренды. Перед аукционом, на котором земля распределяется между новыми предприятиями, руководители заинтересованы привлечь побольше земельных долей (поскольку это единственное платежное средство) и конкурируют между собой – из-за этого уровень арендной платы может возрасти. Предприятие использует земельные доли не только своих работников, но и пенсионеров, работников социальной сферы.

 Если в хозяйстве много пенсионеров, предприятия могут оказаться в тяжелом положении: ведь они платят те же налоги, что и прежде (в том числе и налог на землю, по договорам, используемым в нижегородском проекте), и платят за аренду земли – новая и значительная статья расходов. Следовательно, при перезаключении договоров аренды, когда фактор конкуренции ослабнет или исчезнет совсем, арендная плата будет снижена. Хотя в настоящих условиях, при сокращении посевных площадей и острой нехватке техники, она изначально является низкой.

 В то же время утверждение, что в реорганизованных предприятиях люди работают на своей земле, верно только отчасти, – даже по отношению к фермерам, арендующим одну-две земельные доли. Вот что говорит руководитель ТОО «Овощи» (бывшего совхоза «Правдинский») В.Н. Васильева: «Разница в отношении к предприятию различных групп участников имеется. Пенсионеры-участники ждут, что им кто-то что-то даст за то, что они совершенно бесплатно получили землю. Она им просто с неба свалилась. Мы на ней работаем, а они ждут, что им дадут – и побольше бы дали. Меня очень возмущает, когда от нас больших денег ждут. На земле очень трудно работать. Тем, кто требует дивиденды, я говорю: «Приходите работать на земле и узнаете, как это тяжело». У меня очень много работают и не участников товарищества – и механизаторы, и главный бухгалтер. Они относятся к работе не как к собственности, а как добросовестные работники к своей работе. Они работают, соответственно они должны и получать. Мы так и делаем. Мы всем платим по труду. Работники – не участники также получили и капусту, и сенокосы. Только потому, что они наши работники. Получается, что пайщики никаких преимуществ не имеют».

 Подводя итоги, отметим: «нижегородская модель» – это прежде всего форма приватизации земли и имущества. Центральной идеей «нижегородского варианта» было проведение земельного и имущественного аукциона. Впоследствии реформируемые хозяйства стали отказываться от аукционов, заменяя их так называемыми распределительными собраниями – предварительным (до собрания) согласованным разделом земельных ресурсов хозяйства между вновь создаваемыми коллективами на основе суммы земельных долей их учредителей и примкнувших к ним пенсионерами .

Первые хозяйства, в которых проводились аукционы, продемонстрировали различные пути реформирования, однако во всех случаях произошло разукрупнение хозяйств и образование небольших коллективов. Так, в бывшем совхозе «Правдинский» Балахнинского района дробление происходило по отраслевому принципу с образованием нескольких товариществ различного направления – производственных и обслуживающих. В двух хозяйствах Городецкого района – бышем колхозе «Имени Емельянова» и колхозе «60-летие Октября» – реформирование привело к образованию многоотраслевых мелких предприятий (мини-колхозов) с собственной ремонтной и обслуживающей базой.

Если рассматривать приватизацию не как «тотальное» разделение вплоть до инженерной инфрастуктуры, чтобы все хозяева «знали свои границы», на что вначале нацеливали коллективы советники из Международной финансовой корпорации и Всероссийского института аграрных проблем и информатизации РАСХН, а как попытку включить экономические стимулы хозяйственной деятельности и определить ответственность за ее результаты, то работающим критерием эффективности реорганизации можно считать как улучшенные объективные экономические показатели хозяйств, так и позитивные субъективные мнения самих работников (их отношение к делу). Изменения экономических показателей реорганизованных и нереорганизованных хозяйств области показывают, что после реорганизации хозяйства стали работать лучше: в них выше уровень и темпы роста валового дохода, производительности труда, прибыли и накоплений. В реорганизованных хозяйствах более регулярно выплачивается зарплата, размер которой, как правило, в 1,5 – 2 раза выше, чем в хозяйствах нереорганизованных.

 Самое главное позитивное содержание реформирования заключается в том, что в реорганизованных предприятиях удается мобилизовать внутренние ресурсы для преодоления кризиса. Изменения отношений собственности проявляются не столько в способе присвоения материальных благ, сколько в организации трудового процесса. Реорганизация способствовала появлению новой трудовой мотивации, более полному использованию квалификационных ресурсов, включению работников в режим более активной, интенсивной и сложной деятельности. Конкретно это выражается в увеличении интенсификации труда, в том числе – управленческого. Сам труд становится более универсальным, многофункциональным, увеличивается число работников, совмещающих профессии. Растет заинтересованность в его результатах. Значительно сокращаются случаи пьянства и воровства.

К числу успешных сторон реформирования можно отнести также то, что реорганизация способствовала оптимизации кадрового состава. В товариществах произошло сокращение за счет лиц предпенсионного возраста, совмещения должностей, в некоторых случаях – освобождения от пьяниц и лодырей. В отдельных товариществах ведется жесткий отбор работников и пайщиков, чтобы сократить число людей с небольшим имущественным паем. В конечном счете увеличилась мобильность коллективов, а сами они стали более управляемыми, хотя содержание управленческой деятельности изменилось и усложнилось.

Однако было бы преждевременным говорить о том, что сразу «на другой день» после реорганизации собственность становится мощным стимулом трудовой мотивации. В жизнь большинства участников реорганизация не внесла пока заметных изменений: они сохранили привычное место и стиль работы, включая крепкую привязанность к личному подсобному хозяйству. Именно доход от личного подворья, а не заработная плата выступает определяющим в семейном бюджете. Отношения собственности в реорганизуемом предприятии пока не приобрели в сознании рядовых работников самостоятельного значения и определяются сложившимися трудовыми и межличностными отношениями.

Реорганизация заострила многие старые проблемы и поставила ряд новых. Так, по-прежнему остается актуальной проблема избыточной низкоквалифицированной рабочей силы и недостатка квалифицированных кадров, умения работать в рыночных условиях.

В реформированных хозяйствах сохраняется неблагоприятный с точки зрения перспектив аграрной реформы баланс работников и пенсионеров: число пенсионеров доходит до 35% – 40% всех пайщиков. В сельской местности по-прежнему более низкий, по сравнению с промышленностью, уровень заработной платы. Хозяйства значительно ограничены в средствах на строительство жилья и объектов социально-культурной сферы.

Возникают специфические проблемы реорганизации: невысокий уровень прибыли в хозяйствах (или ее отсутствие) не позволяет новым собственникам получать достаточные дивиденды на паи. Неурегулированы вопросы арендной платы за землю. Зарождающийся оборот земельных долей и имущественных паев изменяет социальную структуру деревни, меняет соотношение собственников и наемных работников, что также не урегулировано действующим законодательством.

 Хотя в большинстве создаются жизнеспособные коллективы, реформирование с самого начала (и это лишь частично следствие аукциона) поставило товарищества в неравные условия. Несмотря на финансовую поддержку области, в очень сложном положении находятся животноводческие товарищества.

Наиболее уязвимая сторона реформирования – дифференциация коллективов по отраслевому принципу, что привело к созданию монополистов внутри хозяйства – торговли и ремонтной службы. Вскоре после разделения торговые товарищества под угрозой остаться вовсе без работы пошли на объединение с производственными.

 Не оправдало себя создание специализированных ремонтных служб – стоимость их услуг выше возможностей товариществ – производителей сельхозпродукции. В результате специальная служба вынуждена искать заказчиков на стороне, а производственные товарищества ремонтировать самостоятельно (кустарно).

Неблагоприятная экономическая ситуация вынуждает членов хозяйств в пригородных зонах продавать часть своих земельных паев под индивидуальные садово-огородные участки (эти случаи впервые зафиксированы осенью 1995 года), а вырученные средства направлять на зарплату членам коллективов.

С начала своего «внедрения» в области «нижегородская модель» претерпела определенные изменения (отказ от аукциона, организационные преобразования – в том числе, создание всевозможных координирующих органов на уровне нескольких товариществ), что является, с одной стороны, естественным процессом реформирования, а с другой – свидетельством уязвимости абстрактного моделирования реальных жизненных процессов.

Несомненно, что реорганизация стимулирует в первую очередь изменения в хозяйственном поведении руководителей новых предприятий – в их инвестиционной и производственной деятельности, в методах управления и маркетинге. Это вызывает перемены в трудовом поведении работников. Мобилизация человеческих ресурсов позволяет улучшить экономическое положение хозяйств. Если эта тенденция сохранится, то возрастут и прибыльность предприяттий, и цена земли, что, в свою очередь, вызовет изменения в структуре доходов работников – они смогут получать дивиденды как собственники имущественных паев и земельных долей и тогда логично надеяться на то, что принудительные стимулы трудовой деятельности – жесткий контроль со стороны руководства, боязнь потерять работу постепенно будут заменены «чувством хозяина» и собственность выступит мотивирующим фактором трудовой деятельности. На все это, однако, требуется время и нетерпение, если оно возобладает, в очередной раз может сыграть злую шутку с теми, кто по-своему желает деревне добра.

 

Вариант рационального аграрного реформирования, о котором пойдет речь, осуществлен в Выселковском районе Краснодарского края в период с 1993 по 1996 год и представляет собой последовательное объединение и расширение деятельности всех участников продовольственной цепочки – от производителя до потребителя. Мы назвали его «ткачевским» по имени его автора, молодого директора комбикормового завода, а ныне губернатора Краснодарского края, по инициативе которого в 1993 году, вопреки рекомендации правительства и возникла эта «объединительная», а не «разъединительная» модель. Однако прежде требуется объяснить идеологический и законодательный фон, на котором возникал этот редкий и, без сомнения, конструктивный вариант.

«Краснодарский вариант» по своим идеологическим основаниям может быть охарактеризован как умеренно-прагматический либерализм, в основных чертах похожий на «строевскую» модель аграрного реформирования, но, в отличие от последней, выполненный не в масштабах многих хозяйств целой области, а в пределах одного – Выселковского – района.

 

* * *

 

Также важно отметить, что для «краснодарского», точнее – «выселковского варианта» реформирования важную роль играла имевшаяся на то время в стране нормативно-правовой база, регламентировавшая порядок приватизации предприятий по первичной переработке, производственно-техническому обслуживанию и материально-техническому обеспечению производителей. В первую очередь это было постановление правительства Е. Гайдара от 4 сентября 1992 года. Согласно ему, Государственный комитет по управлению государственным имуществом предусматривал следующие способы приватизации: продажу акций сельским товаропроизводителям, продажу предприятий на коммерческом конкурсе и на некоммерческом инвестиционном конкурсе, продажу и выкуп арендованного имущества. Трудовым коллективам предприятий первичной переработки, производственно-технического обслуживания и материально-технического обеспечения предоставлялось преимущественное право в приобретении акций: при желании они могли выкупить контрольный пакет. Сельские товаропроизводители, работающие в зоне действия данного предприятия, в течении трех месяцев могли, если пожелают, приобрести остальные акции. Однако общее количество акций для каждого не должно было превышать определенной – весьма незначительной – квоты, определяемой в соответствии с долей каждого в поставках сырья приватизируемому предприятию или в общем объеме услуг, получаемых от него.

Для участия в подписке на акции крестьянским (фермерским) хозяйствам, другим вновь образуемым сельхозтоваропроизводителям в зоне действия приватизируемого предприятия постановлением предоставлялась суммарная квота в соответствии с их общим числом и планируемым объемом производства, но не менее 10% общего количества акций данного предприятия.

Приватизация ранее сданных в аренду трудовым коллективам предприятий переработки, производственно-технического обслуживания и материально-технического обеспечения при наличии в договоре права выкупа и согласия не менее половины членов трудового коллектива, могла превратиться в выкуп либо непосредственно в соответствии с договором аренды, либо путем преобразования предприятия в акционерное общество.

 Первое, что обращает на себя внимание в политике, проводимой этим постановлением, его нацеленность на переход предприятий переработки, производственно-технического обслуживания и материально-технического обеспечения в руки трудовых коллективов этих предприятий, а фактически, что было ясно с самого начала людям, знающим современную российскую деревню, в руки их руководителей. Также было ясно, что только начинающее формироваться фермерство, сориентированное именно на производство сельхозпродукции, не имело средств для покупки части акций. Вместе с тем, гарантирование 10-процентного пакета (даже при наличии в районе, к примеру, всего лишь одного зарегистрированного фермерского предприятия) при желании могло быть использовано любым коммерсантом, через фермера купившего акции с целью дальнейшей перепродажи.

И, наконец, было очевидно, что дробление пакета акций между производителями сырья в соответствии с долями (квотами) их производства, исключало интерес даже у тех сельхозтоваропроизводителей, которые планировали увеличение производства продукции: теперь они не могли приобрести больше того, что соответствовало уже достигнутому уровню. Добавим к этому малый срок (З месяца), который отводился производителям для размышлений и достижения договоренностей между собой (фактически – значительно меньший, поскольку постановление появилось 4 сентября, когда в большинстве сельхозрайонов России полевые работы шли полным ходом и до ноября ни один толковый руководитель не имел достаточно времени, чтобы заняться этим постановлением всерьез). Не последнюю роль сыграли и консервативные привычки крестьянства – их традиция не предпринимать, пока власти не «нажмут» всерьез, а до того выжидать – может, начальство само откажется от этой затеи, как не раз случалось прежде.

Напротив, переработчики и начальники производственно- и материально-технических обслуживающих и обеспечивающих предприятий повели себя очень активно. Во-первых, еще прежде многие из них взяли свои предприятия у государства в аренду с правом последующего выкупа. Во-вторых, поняв, что государство в лице радикал-либералов всерьез уходит из сферы управления, они взяли ориентацию на завоевание господствующего положения в цепочке «производитель – переработчик – торговля – потребитель».

В самом деле, если, к примеру, районный молокозавод становился собственностью трудового коллектива (часто – прежде всего в лице его директора), а государство отказывалось от политики установления для него уровня рентабельности, то молокозавод для начала снижал закупочные цены сырья и, далее, повышал свои отпускные цены для торговли. Торговля также не оставалась в накладе и, в свою очередь, повышала торговые надбавки. В результате потребитель получал тот же самый, что и прежде, продукт, но по более высокой цене. При снижении покупательной способности молока стали покупать меньше, а производителю в условиях диктата монополиста -переработчика не оставалось ничего иного, кроме как сокращать ставшее невыгодным производство молока, либо, если позволяли средства, начать строительство собственного небольшого предприятия по производству молочной продукции, То, что такие небольшие предприятия не могли конкурировать с крупными молокозаводами ни по ассортименту выпускаемой продукции, ни по квалификации работающего на них персонала, ни по упаковке и рекламе, говорить излишне.

Сориентированное на быстрое создание рыночных условий для производителя, правительственное постановление наоборот нанесло удар по уже существующему рынку, усложнив условия работы на нем для производителей, создало монополиста в лице предприятий переработки, производственно- и материально-технических структур.

Среагировать на негативные последствия, о которых только что мы сказали и попробовать что-либо изменить в лучшую сторону правительство удосужилось лишь через два с лишним года. 20 декабря 1994 года Б. Ельцин подписал Указ «Об особенностях приватизации предприятий по первичной переработке сельскохозяйственной продукции, производственно-техническому обслуживанию и материально-техническому обеспечению агропромышленного комплекса». В пункте 2 монополистам – переработчикам, обеспечивающим и обслуживающим структурам рекомендовалось осуществить вторичную эмиссию акций с размещением их среди сельхозтоваропроизводителей, а правительству «рассматривать преодоление локального монополизма перерабатывающих и обслуживающих предприятий как проблему особой важности». Излишне говорить, что вполне привыкшие за два года к сладким плодам монополизма переработчики, если на них не было оказано жесткое давление со стороны региональных руководителей, это указание благополучно проигнорировали.

Итоги, по данным Министерства сельского хозяйства и продовольствия, к началу 1997 года оказались следующими. Всего по России было приватизировано около 90% всех предприятий переработки, из которых 80% сохранили контрольный пакет за трудовым коллективом (то есть, остались монополистами. Кроме того, к прежней практике занижения закупочной цены у сельхозтоваропроизводителей и завышения отпускной цены для торговли, добавили новое – задержки в расчетах, лишив тем самым крестьян даже тех незначительных денег, которые они им обещали первоначально).

Теперь возвратимся к «ткачевскому» варианту. А.Н. Ткачев исходил из хорошо всем известного факта, что примерно 30 % потерь сельскохозяйственной продукции происходит при переработке и хранении в случае, если у нее нет одного хозяина. В советские времена «забота» производителей ограничивалась доставкой продукции переработчикам, а последние отвечали за нее вплоть до передачи сбытовикам. В правительственном постановлении от 4 сентября 1992 года А.Н. Ткачев, как и многие другие руководители, справедливо увидел не только реальную угрозу появления нового монополиста, но и усугубление старой болезни потерь продукции.

Будучи директором комбикормового завода, то есть находясь в самой середине цепочки, где, с одной стороны, были производители зерна, а, с другой, животноводы и птицеводы, он решился на нестандартный по тому времени шаг – выступил инициатором объединения. Благодаря его энергии, производители сельхозпродукции (растениеводы и животноводы), преодолев инерцию крестьян, начали собирать ваучеры для того, чтобы выкупить контрольный пакет комбикормового завода. Фактически Ткачев действовал против своего ближайшего и, как полагали многие, постоянного интереса – командовать партнерами, имея контрольный пакет.

Постепенно в эту структуру были включены два районных элеватора мощностью около 350 тысяч тонн, что позволило снизить расценки по приему, хранению и подработке зерна на 25 – 30%. Были построены мясокомбинат и молокозавод, завод по производству круп. Вскоре возникшее предприятие «Агрокомплекс» стало обладателем восьми магазинов и десятка небольших грузовиков, развозящих продукцию по всему району и в Краснодар, в его состав вошел кирпичный завод, что существенно помогло в строительстве, в том числе и в хозяйствах – производителях сельхозпродукции. Естественно, располагая контрольным пакетом, сырьевики определяли цену на свою продукцию и уровень рентабельности мясо- и молокозаводов, цены хранения зерна на элеваторах и т.п.

Сила «Агрокомплекса» была и в том, что он одинаково охотно имел дело как с крупными производителями продукции, так и мелкими – индивидуальными, включая пенсионеров, которые могли привезти в маслоцех два мешка семечек и получить обратно подсолнечное масло.

Окрепнув, «Агрокомплекс» в 1996 году начал присоединять к себе и слабые хозяйства ради использования принадлежащих им земель. Их работники стали стабильно получать зарплату и комбикорма для скота в личных подсобных хозяйствах в обмен на эффективный труд.

На начало 1997 года фирма «Агрокомплекс» располагала 13 тысячами га пашни, получила в 1996 урожай озимой пшеницы свыше 50 ц/га (в то время как Краснодарский край в среднем около 29 ц/га), 10 тысячами голов молодняка КРС, 1000 молочных коров, которые дают надои примерно 4500 – 5000 литров в год. При том, что население района составляет около 67 тысяч человек, из которых 27 тысяч работающих, на «Агрокомплексе» занято порядка 9 тысяч.

Белгородская область – одна из наиболее развитых аграрных областей страны, в том числе – одна из лучших по своему природному аграрному потенциалу. На ее черноземах сосредоточены более 75% сельскохозяйственных угодий и почти 90% пашни.

Переход к рыночной экономике в области происходит сложно и неоднозначно. Глубокого спада производства, как и в целом в стране, избежать не удалось, в частности, велика доля хозяйств населения в общем объеме производства сельскохозяйственной продукции. В частности, по картофелю – это почти 100%, овощам – 89-90, скоту и птице – 60, молоку – 38%.

В 2000 г. производственные показатели области по сравнению с 1999 г. и в сравнении Российской Федерацией выглядели следующим образом: продукция выращивания скота и птицы – 101,3% и 99,9%; в том числе продукция выращивания свиней – 104,6% и 103,5%; реализовано скота на убой – 124,4% и 107,6%, в том числе свиней – 149,5 и 115,5%; производство молока – 97,1% и 97,7%.

 

 

Белгородская модель развития агропромышленного комплекса отличается рядом оригинальных решений и подходов. Реформирование АПК проходит в области совместными усилиями государственных органов власти и частных предпринимателей при очевидной поддержке работников предприятий АПК. Особая роль принадлежит Губернатору Белгородской области Е.С. Савченко, который является также председателем Комитета по аграрной политике Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. Указанные моменты заставляют хотя бы вкратце остановиться на видении этим руководителем федеральной сельскохозяйственной политики. С этой целью имеет смысл обратиться к опубликованным в научной и периодической печати материалам, данным государственной статистики, а также к автореферату докторской диссертации Е.С. Савченко, успешно защищенной в 2001 году.

Как отмечалось, в России в начале 90-х годов была принята модель рыночных отношений, основанная на либерализации экономики, отказе государства от своей регулирующей роли, резком сокращении государственной поддержки реального сектора экономики и социальной сферы. В основу этой модели легло упрощенное понимание рынка и рыночных отношений как системы, основанной исключительно на свободной купле-продаже, исключающей какое-либо государственное вмешательство,

На современном этапе государственное регулирование экономики России диктуется необходимостью компенсации изъянов рынка, что приобретает особое значение в период становления рыночных отношений, институциональных преобразований и интеграции экономики страны в мировое хозяйство. В условиях переходной экономики необходимо рациональное сочетание административных и экономических методов регулирования, хотя в условиях рынка приоритетными являются, прежде всего, экономические методы.

 Необходимость именно такой модели, по мнению теоретиков и практиков Белгородчины, заключается в том, что агропромышленное производство и, прежде всего, сельское хозяйство в рыночных условиях занимают особое положение, не позволяющее им в полной мере и на равных участвовать в межотраслевой конкуренции. Основное звено АПК – низкодоходное сельское хозяйство. Оно зависит от природно-климатических факторов и имеет выраженный сезонный характер. Вложенные в него капиталы приносят меньшую отдачу.

Экономическая теория и мировой опыт развития рыночного хозяйства свидетельствуют о том, что в силу специфических особенностей ни сельское хозяйство, ни продовольственный рынок не являются саморегулирующимися системами вследствие общей инерционности сельского хозяйства как производственной системы, а также низкой эластичности спроса на сельскохозяйственную продукцию. Без вмешательства извне под действием рыночных сил на продовольственном рынке происходит разбалансировка спроса и предложения.

Принятая на Белгородщине концепция предлагает рассматривать экономическое регулирование АПК как органичное сочетание государственного экономического регулирования агропромышленного производства, продовольственного рынка и социальной сферы села с механизмом рыночного саморегулирования. Согласно ей, требуется системное использование различных форм и методов экономического регулирования, формирование условий привлечения для развития отрасли средств из различных источников, концентрация бюджетных средств на приоритетных направлениях развития АПК, что предусматривает:

 бюджетную поддержку, включая прямую бюджетную поддержку товаропроизводителей АПК в виде субсидий, дотаций и компенсаций, безвозвратного и возвратного финансирования капитальных вложений, предоставления гарантий по привлекаемым инвестиционным кредитам и лизинга машиностроительной продукции и др.;

 формирование кредитного механизма АПК, адекватного условиям рынка, предусматривающего кредитование сезонных затрат сельскохозяйственных товаропроизводителей на льготных условиях, развитие государственного специализированного сельскохозяйственного банка, сельской кредитной кооперации и системы страхования сельскохозяйственной деятельности ;

 реструктуризацию задолженности сельскохозяйственных товаропроизводителей бюджетам различных уровней, государственные внебюджетные фонды, поставщикам за поставленные товары (работы, услуги);

 ценовую политику, направленную, прежде всего, на создание условий оптимизации ценовых соотношений между продукцией сельского хозяйства и других отраслей экономики, повышение доходов товаропроизводителей АПК;

 налоговую политику, которая предусматривает усиление стимулирующей функции налогов, в том числе за счет введения единого земельного налога, снижение налогового бремени на товаропроизводителей АПК, повышение эффективности системы налоговых льгот;

 инвестиционную политику, направленную на стимулирование инвестиционных процессов, что в условиях углубляющейся деградации материально-технической базы АПК приобретает особое значение;

 государственное регулирование внутреннего продовольственного рынка, содействие формированию объединений товаропроизводителей АПК по продвижению продукции на рынках, стимулирование создания вертикально интегрированных аграрных компаний по технологической цепи «производство сырья – переработка – реализация»;

 развитие инфраструктуры внутреннего продовольственного рынка, содействие развитию новых форм организованной оптовой торговли с выходом на них непосредственных товаропроизводителей и их кооперативов;

 обеспечение протекционизма отечественным товаропроизводителям АПК и внутреннего рынка продовольствия, поддержка экспорта отечественной продукции;

 государственную поддержку формирования нового экономического механизма социального развития села, направленного на обеспечение качественно равных условий жизни, приложения труда и капитала в городе и деревне и на этой основе создание необходимой социальной базы развития эффективных рыночных отношений в АПК.

 

* * *

 

Идеология «белгородской модели» заключается в переходе от стратегии выживания к стратегии развития. Положительные изменения в развитии экономики России создают такие предпосылки. Общая схема стратегии развития такова. Необходимо создавать условия развития всем организационно-экономическим формам агропромышленного производства. Экономически сильным сельскохозяйственным предприятиям – их около трети – не следует мешать развиваться. Также необходимо способствовать восстановлению и развитию остальных сельскохозяйственных предприятий путем создания агропромышленных формирований, с широким участием частного капитала. Следует стимулировать на региональном уровне развитие крестьянских хозяйств. Решать социальные вопросы на селе.

При разработке стратегии развития областного АПК был учтен положительный исторический опыт России и особенности функционирования интегрированных формирований. Известно, что в годы НЭПа тресты и синдикаты способствовали возрождению экономики. В 70-80 годы агропромышленная интеграция получила развитие, но в условиях жесткого централизма эти формирования были уязвимы в вопросах обеспечения ресурсами и сбыта продукции. После ликвидации системы централизованного снабжения и сбыта многие агрокомбинаты оказались неконкурентоспособными и разделились на отдельные хозяйствующие субъекты.

В настоящее время, особенно после финансового кризиса 1998 г., вновь возрос интерес к интеграции производства, особенно по вертикали. Наибольшую активность к интеграции в АПК проявляют перерабатывающие предприятия и операторы продовольственного рынка, большинство из которых – владельцы пакетов акций перерабатывающих предприятий. Создаваемые ими фирмы стремятся к максимальному охвату управления по всей цепочке переделов, использованию современных технологий продвижения продукции на рынке. Такие компании оперативно реагируют на изменение конъюнктуры рынка, накопили достаточный финансовый, организационно-кадровый потенциал для внедрения новых технологий в производство и управление. Однако ограничителем интеграции стало тяжелое финансовое положение сельскохозяйственных товаропроизводителей, в первую очередь – кредиторская задолженность, которая имеет тенденцию к росту и превышает денежную выручку от реализации продукции.

В «белгородской модели» объективное стремление к интеграции использовано для решения финансовых проблем сельскохозяйственных предприятий. При этом практически решаются три базовые задачи:

привлечение инвестиций для приобретения современной высокопроизводительной сельскохозяйственной техники и оборотных средств, необходимых для проведения сезонных полевых работ,

повышение технологической дисциплины и качества управления в сельскохозяйственном производстве,

создание условий для мотивации высокопроизводительного труда и личной заинтересованности каждого работника за счет изменения системы внутрихозяйственных экономических отношений.

Основную роль в реализации программы реорганизации сельскохозяйственных предприятий должны сыграть динамично развивающиеся промышленные, сельскохозяйственные и перерабатывающие предприятия, предпринимательские структуры, располагающие как собственными финансовыми ресурсами, так и способные выступить заемщиками на финансовом рынке.

Роль органов исполнительной власти области – это активная поддержка мер, направленных на повышение эффективности управления, техническое перевооружение и усиление материальной заинтересованности всех работников.

Учитывая, что основной кредитор сельскохозяйственных товаропроизводителей – бюджет и государственные внебюджетные фонды, при решении проблем по реструктуризации существующей задолженности предложено консолидировать ее в государственном унитарном предприятии «Агрогарантинвест», с передачей в счет погашения части основных фондов по остаточной стоимости.

Другим кредиторам также предлагается переуступить право требования долгов ««Агрогарантинвесту»«. Такое решение достаточно привлекательно для кредиторов сельскохозяйственных предприятий, так как участие крупного государственного унитарного предприятия снижает риск невозврата вложенных средств.

Одновременно потенциальный инвестор совместно с реформируемым предприятием создает новое юридическое лицо, уставной капитал которого формируется из остаточной стоимости части основных фондов старого предприятия и стоимости основных средств, приобретенных предприятием-инвестором в течение первого года деятельности. Проведенный анализ показывает, что для решения неотложных задач по обновлению техники для растениеводства нужен минимальный объем инвестиций в сумме не менее 2,5-3 тыс. руб. в расчете на 1 га пашни. Этому же предприятию передается задолженность и находящаяся у «Агрогарантинвеста» часть фондов реформируемого предприятия.

 

* * *

 

Основная проблема АПК области – инвестирование производства. Без ее решения осуществление реформ невозможно. Длительный поиск выхода из кризиса привел экономистов области к новым идеям, которые воплотились, в частности, в постановлении главы администрации области от 14 декабря 1999 г. № 710 «О мерах по выходу сельскохозяйственного производства из кризиса».

Согласно ему, преуспевающие перерабатывающие предприятия, комбикормовые заводы, предприятия других отраслей области становятся главными действующими лицами аграрных преобразований. Через них (или с участием этих предприятий) идет инвестирование аграрного сектора экономики.

В соответствии с этим постановлением, на базе около 100 крепко стоящих на ногах хозяйствующих субъектов – сельскохозяйственных предприятий – были организованы дочерние структуры. По подсчетам областной администрации, только в проведение весенних полевых работ 2001 года материнскими предприятиями было вложено около 500 млн. руб.

Наиболее яркий пример – Эфирный комбинат в г. Алексеевка. Это предприятие контролирует до 25% производства и реализации растительного масла под известной маркой «Слобода». Его ежемесячный оборот – около 100 млн. руб. Под свой патронаж оно взяло 20 неблагополучных (так называемых «лежачих») сельскохозяйственных предприятий общей площадью 62 тыс. га. В основные фонды этих хозяйств было вложено 240 млн. руб., то есть более 10 млн. руб. в каждое. В оборотные фонды при обеспечении этих сельскохозяйственных работ было вложено около 100 млн. руб. Естественно, пришлось занимать средства, брать кредиты, но тем не менее руководители благополучных хозяйств идут на это. Сейчас в дочерних хозяйствах ситуация вполне удовлетворительная.

В настоящее время (май 2001 г.) 240 сельскохозяйственных предприятий, две трети от их числа в области, интегрированы в мощные и устойчивые агропромышленные компании. И впервые за последние несколько лет сельскохозяйственные производители не испытывают больших трудностей с финансовым и материальным обеспечением весенне-посевной компании 2001 г.

Повсеместно погашаются старые долги и выплачивается заработная плата. Так, например, корпорация «Оскольская нива», которая объединила 32 сельскохозяйственных предприятия пяти районов северо-восточной зоны, производство молока в текущем году увеличила на 64%, а средняя заработная плата доярок за месяц превысила 5 тыс. руб. В 1999 г. корпорацией было привлечено для текущего финансирования сельскохозяйственных предприятий более 500 млн. руб. Это в 10 раз больше, чем пришло в село через известный Фонд льготного кредитования.

 

* * *

 

Проблема инвестиций в сельское хозяйство – одна из главных. При содействии администрации области были привлечены дешевые иностранные кредиты для закупки зарубежной и отечественной техники. Они поступили в распоряжение созданных в каждом районе машинно-технологических станций. Одновременно в области осуществляется программа регионального машиностроения – производятся все почвообрабатывающие и кормоуборочные машины, опрыскиватели, а также сеялки. Все белгородские механизмы прошли испытания и, как правило, не уступают своим зарубежным аналогам.

Сотрудничество с зарубежными партнерами имеет для области исключительно большое значение, поскольку это означает технологическую модернизацию, структурную перестройку, создание конкурентоспособного хозяйственного комплекса.

Так, итальянская фирма «Пармалат» является партнером Белгородского молочного комбината, который получил не только инвестиции, но и современный менеджмент. С известной германской фирмой «Клаас» заключены пилотные контракты по приобретению зерноуборочных и кормоуборочных комбайнов, комплексов по уборке и приготовлению сенажа. Областью закуплено 60 самоходных свеклоуборочных комбайнов фирмы «Матро Франс» и уже в ходе переговоров по их приобретению было предложено создать совместное производство этих машин на белгородском предприятии «Ритм».

В области по состоянию на 1 сентября 2000 г. была проведено реформирование 139 неплатежеспособных сельскохозяйственных организаций (всего по итогам 1999 г. убыточно 179 хозяйств). На их базе создано 88 интеграционных структур, которым передано 454 тыс. га пашни. При этом в 80% реорганизованных хозяйств получена на 25-130% большая урожайность зерновых, а в 70% хозяйств выросла надои. Объем инвестиций в интегрированные хозяйства превысил 1 млрд. руб. или треть всех инвестиций в основной капитал сельскохозяйственных предприятий Белгородской области в 1999 г.

 ОАО «Эфирное» – одно из крупнейших предприятий масложирового комплекса России создало интегрированные структуры в 20 хозяйствах 6 районов области (64 тыс. га пашни, 23 тыс. человек населения), инвестировало в них 424 млн. руб. и планирует включить в сферу своей деятельности еще 5 сельскохозяйственных организаций. Земля в этих хозяйствах взята в аренду на 3 года.

Концепция реформирования аграрного сектора, принятая в области, предусматривает поэтапное преобразование сельскохозяйственных предприятий в народные в соответствии с действующим законодательством. При этом перераспределение собственности работникам соответствует принципам развития экономической демократии, применяемым в США, Японии и других странах с развитой рыночной экономикой. Такой подход преследует следующие стратегические цели:

реализацию прав работников влиять на деятельность предприятия через владение собственностью и участие в доходах;

делегирование ответственности за выполнение работы непосредственным исполнителям, стимулируя повышение качества и создавая систему самоуправления;

расширение инвестирования в «человеческий» капитал через систему повышения квалификации, переподготовку старых и подготовку новых кадров;

поддержание баланса интересов между менеджментом и работниками предприятия, что снизит социальную напряженность в коллективе. (При этом новая мотивация к труду и демократизация отношений на производстве обеспечит динамичное развитие предприятий).

Для выкупа работниками капитала требуется создать механизм аккумуляции денежных средств, а также выработать условия выкупа и распределения собственности между работниками. С этой целью будет организован специальный фонд, формируемый за счет доходов предприятия, в котором накапливаются персональные средства работников. Сумма, перечисляемая на накопительные счета, должна быть увязана с вкладом работника в формирование доходов предприятия и трудовым стажем. Средства, зачисляемые на эти счета, инвестируются в основную деятельность с начислением дохода в размере, соответствующим прибыли предприятия. Для обеспечения равноправия всех работников предприятия и одновременно стимулирования эффективности работы административно-управленческого персонала лимитируется его доля в совокупном капитале предприятия при приватизации, которая с учетом зарубежной практики не превышает одной трети. Весь комплекс вопросов должен быть выработан совместно с администрацией и трудовым коллективом, одобрен органами власти, а общие принципы предполагается отразить в региональном законодательном акте.

 

* * *

В Белгородской области была выработана целостная программа по обеспечению эффективной деятельности крестьянских подворий и развитию кооперации, основные элементы которой закреплены в нормативно-правовых актах. Таковыми стали постановления Главы Администрации Белгородской области «О создании условий для развития крестьянских подворий» и «О мерах по эффективному использованию зерновых ресурсов и выпуске зерновых векселей». В них предусмотрены меры государственной поддержки крестьянских подворий, сельскохозяйственных потребительских кооперативов и Союза по производству, переработке и реализации сельскохозяйственной продукции.

Для поддержки крестьянских подворий предусмотрена закупка продукции животноводства и растениеводства крестьянских хозяйств по гарантированным ценам в Областной фонд продовольствия. Для улучшения поголовья животных молодняк в крестьянские хозяйства поставляется на условиях товарного кредита. Крестьянские подворья также обеспечиваются сортовым посевным материалом, в том числе клубнями картофеля высоких репродукций. Так как производство кормов наиболее эффективно в крупнотоварных хозяйствах, то им рекомендовано вести планирование кормопроизводства с учетом потребностей крестьянских подворий.

Установлена компенсация из бюджета области 50% затрат на приобретение клубней картофеля высоких репродукций, на приготовление и транспортировку комбикормов, на транспортировку продукции крестьянских подворий до перерабатывающих предприятий, введены фиксированные тарифы на зооветеринарное обслуживание. Крестьянские подворья включены в государственную систему племенного, ветеринарного и агрозоотехнического обслуживания, что позволяет обеспечить высокую продуктивность и сохранность поголовья.

В целях обустройства животноводческих помещений в крестьянских подворьях по мере расширения поголовья животных предусмотрено предоставление среднесрочных кредитов и ссуд на их строительство, а также на приобретение сельскохозяйственного инвентаря и лошадей с частичной – до 50% – компенсацией выплат по кредиту. Погашение займа начинается через полгода с момента его получения и проводится равными долями поставками сельскохозяйственной продукции, количество и качество которых определяется договором о предоставлении ссуды. Базисом расчетов принята цена 1 кг мяса крупного рогатого скота, которая определяется на день выдачи ссуды и устанавливается на 10% выше, чем средняя закупочная цена скота средней упитанности мясокомбинатами области. Координация этой деятельности возложена на созданное в структуре управления АПК Объединение по развитию крестьянских подворий и аналогичные службы в местных администрациях. Для экономической заинтересованности работников этих служб создан фонд стимулирования, формируемый за счет отчисления 2% стоимости продукции, заготовленной в крестьянских подворьях.

В ходе реализации этих предложений для нужд крестьянских хозяйств Белгородской области в 1996 – 2000 гг. на безвозмездной основе передано 275 индивидуальных доильных аппарата и 700 тонн зерна, поставлено 12 тракторов Т-25 и 37 автомобилей УАЗ и «Газель» с рассрочкой на 3 года. С 1995 г. заключено 1383 договора займа на 18,7 млн. руб. на строительство помещений для содержания сельскохозяйственных животных в крестьянских подворьях, предоставлены на 30,6 млн. руб. кредиты на приобретение техники, машин и скота.

В целях развития горизонтальной кооперации Белгородской области в систему кооперативных связей, помимо сельских товаропроизводителей, объединенных в 12 сельскохозяйственных межрайонных кооперативов по производству продукции животноводства, также предусмотрено включение комбикормовых заводов, предприятий-поставщиков племенного молодняка сельскохозяйственных животных, мясо- и молокоперерабатывающих заводов, элеваторов.

Для обеспечения формирования ресурсов зерна для производства комбикормов и кредитования оперативной деятельности кооперативов предусмотрено погашение задолженности сельскохозяйственных предприятий области поставками зерна «Областной продовольственной корпорации» с последующим их использованием для производства и поставок участникам кооперативов высокоэффективных комбикормов, а также дотирование производства белково-витаминных добавок, что позволяет организовать производство сбалансированных комбикормов и повысить их окупаемость.

Для организации взаиморасчетов между участниками разработана схема использования зерновых векселей и расчеты поставками на предприятия пищевой промышленности области продукции крестьянских подворий. Использование такого механизма позволяет снизить потребность в оборотных средствах, обеспечить стабилизацию деятельности всех участников технологической цепочки и добиться своевременности и полноты выполнения обязательств всеми контрагентами. В результате реализации предложенных подходов уже в 1998 г., несмотря на крайне неблагоприятные погодные условия, в целом по области удалось приостановить спад производства животноводческой продукции.

В крестьянских подворьях удои молока в расчете на 1 фуражную корову в 1998 г. выросли по сравнению с предшествующим годом на 185 кг, в 1999 г. по сравнению с 1998 г. – на 275 кг. Объемы производства комбикормов для поставки их по зерновым векселям выросли с 47,5 тыс. т в 1997 г. до 60 тыс. т в 1999 г. и более 62 тыс. т в 2000 г. При этом основная часть поставок комбикормов используется членами кооперативов для производства свинины, что обеспечило устойчивый рост поголовья свиней, начиная с февраля 1998 г. Крестьянские подворья дают половину всех доходов крестьян. На перерабатывающие предприятия от них поступает более 100 тыс. т молока в год.

С образованием в области агропромышленных формирований (холдингов) следует ожидать существенного повышения производительности труда в сельском хозяйстве и высвобождения части работников из общественного производства. В области к этой ситуации уже готовятся. В частности, создается система заготовки и размещения заказов среди личных подсобных хозяйств.

 

* * *

 

Как известно, в области уже несколько лет реализуется программа «Свой дом», которая через 8-10 лет позволит в массовом масштабе создать новый тип сельских поселений, отвечающих самым современным градостроительным и социально-бытовым требованиям. Коттеджи, которые строятся на Белгородчине, это 2-х и 3-х этажные здания до 150-200 кв. м жилой площади, как правило, с набором всех коммунально-бытовых удобств.

Государственное унитарное предприятие «Областной фонд поддержки индивидуального жилищного строительства по реализации целевой программы «Свой дом» учреждено администрацией области 29 декабря 1993 г. с уставным капиталом 500 тыс. руб. в ценах 1998 г. Первоначальный капитал складывался из внебюджетных источников. Составляющих его было несколько. Так, с каждого потребителя электроэнергии, а в области есть очень крупные энергоемкие предприятия горнорудной промышленности, в фонд забирались 3 дополнительных рубля за 1 квт-час; с тех, кто покупал бензин – 20 рублей с 1 литра по ценам 1993 г. Туда же направлялись 3% от стоимости винно-водочных изделий.

Фонд индивидуального жилищного строительства на селе с самого начала задумывался как кредитное учреждение, хотя со временем приобрел новые функции. Следует подчеркнуть, что создание его имело целью не только строительство жилья на селе. Ставилась и производственно-экономическая задача. Вместе с возведением домов укрепляются крестьянские подворья. В трудные для страны времена крестьянин всегда расширял личное подсобное хозяйство.

То же произошло и в ходе осуществления на селе непродуманных реформ, когда большинство хозяйств оказались на грани развала. Как только сократились доходы от коллективного производства, селяне отреагировали традиционно. Эту тенденцию правильно учли и поддержали в области. Там дали возможность каждому трудолюбивому работнику за свой счет построить двух-трех этажный особняк и микроферму при нем. Своеобразное родовое имение, где бы дружно уживались и трудились сразу 3 поколения, где было бы все – от горячей воды с газом до транспорта на подворье. Чтобы оплатить необходимые расходы, используются средства Фонда. Селянину достаточно подать заявление в областной Фонд поддержки индивидуального жилищного строительства, заручившись предварительно рекомендациями авторитетных в своем районе людей – членов специальной комиссии. Фонд выделит ему в кредит с рассрочкой платежа на 10-15 лет деньги и стройматериалы, предупредив о своем строжайшем контроле за их расходованием, предложит бесплатно на выбор более 50 проектов домов. Рассчитываться застройщики будут продукцией с подворий, причем не сразу, а начиная с 3-го года после подачи заявления, то есть, как правило, после завершения строительства дома и обустройства подворья. Таким образом, трехэтажный коттедж можно приобрести за 10-15 т говядины или 40-50 т картофеля. За 8-10 лет долг можно погасить вполне.

После 3 лет работы Фонда жилищного строительства на селе в области была утверждена новая целевая программа «Свой дом», которая охватила и города. Она была принята 11 марта 1997 г. Теперь на очереди комплексное благоустройство сельских поселений, которое началось в 1998 г. Эта программа рассчитана на 7 лет. Предстоит благоустроить 452 села, ежегодно вводить около 500 км дорог, завершить телефонизацию и водоснабжение. Цель – создать на селе такие условия жизни и быта, которые бы не уступали городским.

Средства программы «Свой дом» используются и на газификацию области. Завершается газификация области в сельской местности. Газифицировано уже 92% сельских подворий. Реализуется семилетняя программа комплексного благоустройства, в соответствии с которой по сельским улицам уже проложено 520 км дорог с твердым покрытием. Строится индивидуальное жилье с активным участием созданного 6 лет назад Фонда поддержки застройщика. Область выходит на объем сдачи 3,5 тысяч усадебных домов в год, из них 80% – в сельской местности. Задача области – сдавать в эксплуатацию по 5 тыс. индивидуальных домов в год.

Участки в 0,25 га предоставляются под строительство индивидуальных домов бесплатно, а все, что свыше 25-ти – за деньги и в аренду на 3-5 лет, чтобы не было спекуляции.

 

* * *

 

Земельные преобразования в «белгородской модели» реформирования аграрного сектора занимают важное место. Ее авторы не поддерживают идею купли-продажи сельскохозяйственных угодий. В то же время они стремятся к тому, чтобы земля постоянно находилась в движении и переходила к тому владельцу, который лучше ее использует.

 На земельные проблему, в том числе и на залог земли, считают в области, нужно смотреть через призму нашей российской истории. До революции 1917 г. капиталом была сама земля, так как постройки на ней, скот, машины имели небольшую ценность. Сейчас все совершенно изменилось. Стоимость основных фондов сельскохозяйственных предприятий в несколько раз превышает стоимость земли. Эти фонды, а также урожай, и могут служить предметом залога.

Отсюда следует, что главная обязанность государства – принять такую модель земельных отношений, которая бы максимально раскрывала технологический потенциал землепользования в интересах общества. В этой ситуации существующие правила землепользования (с неопределенными правовыми возможностями собственника земли) не могут обеспечить ее переход в руки эффективных владельцев и приток инвестиций.

Согласно предложениям Е.С. Савченко, государству необходимо выкупить выкупить (в добровольном порядке) земельные участки у всех желающих держателей земельного пая по единой для всех цене одного пая, независимо от его размера, географического положения, почвенного плодородия. Финансировать скупку земли должен Центральный Банк России, а для исполнения этой важной государственной задачи Центральным Банком необходимо учредить специальный национальный Земельный Банк. На скупку, например, половины распределенной на паи земли по приемлемой для крестьян цене 2-3 тыс. руб. за гектар ЦБ России израсходует лишь небольшую своих золотовалютных запасов и станет собственником несметного богатства – русского чернозема. Реализовав эту задачу и правильно выстроив свою валютную политику, ЦБ России может превратить наш «деревянный» рубль в самую стабильную валюту в мире, так как стоимость его будет определяться все возрастающей ценностью земли, а не искусственно раздутым курсом доллара. Земельный банк в такой системе отношений мог бы продавать право пользования землей, как правило, на долгосрочной основе, эластично вписываясь таким образом в сложившиеся земельные отношения.

Стоимость права пользования землей должна устанавливаться этим банком и учитывать местоположение, почвенное плодородие и другие характеристики участков в соответствии с кадастровой оценкой. В идеальном варианте она может быть равна земельному налогу, консолидирующему все платежи в бюджетные и внебюджетные фонды. Таким образом, можно решить еще одну задачу – формирование единого земельного налога. Все это можно выразить в сумме арендной платы за землю, если она будет передана Национальным земельным банком в пользование тому или иному владельцу. При этом, общенародный статус земли сохраняется. Оставаясь национальным достоянием, земля в то же время через рыночные механизмы вовлекается в оборот путем продажи права пользования. Основным агентом земельного рынка станет не частный капитал, а государство в лице Национального земельного банка.

 Землю при этом стали бы приобретать в пользование не только сельскохозяйственные предприятия и фермеры, но и крупные перерабатывающие и мукомольные комплексы, машинно-технологические станции, промышленные предприятия, частные инвесторы. В результате будут созданы условия для образования мощных конкурентоспособных, вертикально интегрированных структур – агропромышленных компаний. Будущее сельского хозяйства за собственниками технологий, а не земли, и обязанность государства принять такую модель земельных отношений, чтобы она максимально раскрывала технологический потенциал землепользователя в интересах общества.

По мнению авторов «белгородской модели», вопрос инвестиций для сельского хозяйства сегодня главный. Государство должно определиться в этом вопросе. Существует мнение о том, что инвестиционная привлекательность АПК низкая. Администрация области в лице Губернатора Е.С. Савченко возражает по этому поводу так. В России около 150 млн. жителей. Каждый человек ежесуточно потребляет пищи, как минимум, на 20 руб. По стране это составляет 3 млрд. руб. в день, или 90 млрд. руб. в месяц, или более 1 трлн. руб. в год. Ни одна из отраслей народного хозяйства не имеет такого оборота. Независимо ни от чего этот сектор экономики будет существовать.

У государства есть лишь один источник инвестиций в нужном масштабе – это инвестиционный кредит. Нужны не два и не пять миллиардов рублей, которые закладываются в федеральном бюджете, а по 40-50 млрд. руб. ежегодно в ближайшие годы. Тогда удастся стабилизировать ситуацию с обеспечением села машиностроительной продукцией.

Это не скажется на инфляции. Сегодня объем денежной массы к уровню валовой продукции составляет около 16%, а для нормальной экономики нужно, чтобы он достигал порядка 40-50%. Если мы добавим к ней 50 млрд. руб., то увеличим денежную массу всего на 3-4 процентных пункта, что никоим образом не скажется на инфляции.

Механизм продвижения предлагаемого эмиссионного кредита должен быть очень простой и прозрачный. Через систему федерального казначейства кредиты передаются крупным перерабатывающим предприятиям под их залоговое обеспечение и далее сельскохозяйственным предприятиям. Это не только позволит решить проблему технического перевооружения, но и послужит мощным стимулом к кооперации, интеграции в АПК, созданию крупных компаний по производству и реализации конечной продовольственной продукции, что, кстати, отвечает мировым тенденциям к глобализации рынков.

Подобная стратегия реализуется в масштабах области. Вот пример. Крупное перерабатывающее предприятие с месячным оборотом до 80 млн. руб. привлекает кредитные ресурсы порядка 270 млн. руб. Ему передаются в управление 25 «лежачих» хозяйств с площадью свыше 80 тыс. га. Оно осуществляет их техническое перевооружение, внедряет новые, совершенные технологии, обеспечивает высокие производственные результаты через жесткую схему управления. В этих хозяйствах все производственные подразделения – фермы, полеводческие бригады – выделяются в юридические лица и работают на условиях аренды. Как только хозяйство рассчитывается с долгом, есть идея превратить его в народное предприятие – по типу того, что создал известный хозяйственник М.А. Чертаев, автор уникальной системы построения внутрихозяйственных отношений.

Заслуга реформ в том, что хозяйствующие субъекты получили экономическую свободу. Но первичные трудовые коллективы ее не имеют. Выход из противоречия – в развитии арендных отношений. Аренда дает стимул к труду, реализует на практике личный интерес, который выступает в качестве двигателя прогресса.

Как известно, в Белгородской области в порядке эксперимента применялся в 1996 -2000 г.г. продовольственный налог. В качестве налогооблагаемой базы принимается площадь сельскохозяйственных угодий, которые реально используются или должны использоваться для производства продукции.

Базовым видом продукции сельского хозяйства является зерно. Поэтому базовой ставкой земельного налога стала зерновая единица, эквивалентная 1 тонне мягкой продовольственной пшеницы 3 класса с содержанием клейковины 18 – 23%. Определение базовой ставки единого земельного налога производилось при сохранении суммарной величины налоговых поступлений в консолидированный бюджет.

Базовая ставка единого земельного налога по Белгородской области составила 288 кг зерна на 1 гектар пашни. При определение ее значения по отдельным районам и предприятиям учитывались различия в качественной оценке земель, в том числе бонитировочный балл земель, статистические данные об урожайности в течение последних 16 лет.

Единый земельный налог в области просуществовал 4 года. Он доказал свою эффективность и получил поддержку как в органах государственного управления, так и у товаропроизводителей. Так, если в 1995 г. собираемость налоговых платежей в аграрном секторе области составила 54%, за 1997 г. – 58, то за 1998 г. уже 79, а за 1999 г. – 83%. Введение единого налога позволило снизить дотационность сельских бюджетов. Если в 1996 г. бюджеты 253 сельских поселений имели дефицит 125 млн. руб., то уже в 1997 г. их число снизилось до 124, а общая сумма дефицита составила лишь 32,4 млн. руб.

Преимуществом единого земельного налога для сельскохозяйственных производителей являлось наличие налогового агента, который брал на себя как реализацию поставляемой в счет продовольственного налога продукции, так и расчеты с налоговой инспекцией и налогополучателями в денежной форме. Плательщик продовольственного налога вносил его один или несколько раз в год, а налоговый агент ежедекадно отчитывается перед налоговой инспекцией о распределении средств налогополучателям.

Вместе с тем. налогоплательщики, перешедшие на уплату единого земельного налога, не освобождались от уплаты следующих видов платежей: государственная ой шлины; лицензионных и регистрационных сборов; налога на покупку иностранных денежных знаков и платежных документов, выраженных в иностранной валюте; налога с владельцев транспортных средств; таможенных платежей.

В настоящее время в связи с проведением регионального законодательства в соответствие с Налоговым кодексом Российской Федерации взимание единого сельскохозяйственного налога отменено.

Белгородская модель реформирования находится в непрерывном движении. Творческий потенциал экономистов области направлен на непрерывную корректировку проводимых мероприятий во имя главной цели – спасения аграрного сектора развала. Не все провозглашенные принципы и ориентиры принимаются без оговорок. Например, идея превращения восстановленных хозяйств в народные предприятия не получила достаточной проработки. Частные предприниматели настаивают на приобретении земли в собственность, а не в аренду. Такую позицию заняли и в «Стойленской ниве». Избежать подобных противоречий невозможно. Не они определяют ценность изложенного подхода в реформе. Настойчивый, заинтересованный, творческий подход к решению важных проблем, основанный на экономическом интересе, в данном случае является основой успеха.

6.3.6. Проект аграрных преобразований в Республике Крым.

В 1994 году в составе «московского» правительства Евгения Сабурова, через шесть месяцев работы отпра­вленного в отставку парламентом Крыма, я работал министром сельского хозяйства и продовольствия. Согласованные действия бывшей номенклатуры и мафии, ошибки пре­зидента и правительства, незрелость демократов и многие другие факторы сделали разумную, социально-ориентированную реформу сельского хозяйства, как и всей экономики полуострова, невозможной.

Но был и еще один фактор, значимый для сельского хозяйства Крыма, России или любой иной части СНГ, обычно не включаемый в сферу экономического анализа, хотя без него никакая реформа в деревне невозможна. Речь о сознании сельских производителей. Прежде, однако, я постараюсь обозначить те идеологические основания, которые лежали в основе предполагающейся крымской реформы.

Прежде всего я исходил из некоторых «данностей», которые нельзя было преодолеть, но которые можно и нужно было принять во внимание. Прежде всего это было то, что я бы назвал «советской» ориентацией сознания сельских жителей. Многое из того, что они имели, в том числе и благодаря особому положению сельского хозяйства Крыма в системе сельского хозяйства СССР, они воспринимали как должное и заслуженное. В крымском селе практически везде были дороги с твердым покрытием, имелись электричество, водопровод, во многих местах – газ. Значительная часть продукции выращивалась на поливных землях и в целом на благодатной почве. Лето, в отличие от остальной Территории страны, было чуть ли полгода.

Налог на дороги был ничтожен, плата за землю, воду, электроэнергию и газ символической. Хозяйства с «гаком» были обеспечены техникой, многие, занимавшиеся виноградарством и плодоводством, соединяли в себе предприятия – производителей и переработчиков продукции, то есть имели высокие доходы.

Когда все это начало по-немногу перемещаться в условия рынка, значительная часть работников, настроенная иждивенчески и не дающая себе труда непредвзято подумать о происходящем, оценила негативно.

Вторая «данность» была связана с тем, что руководящие в Крыму десятилетиями подбирались не только по профессиональному, но и по номенклатурному принципу. Переехать жить и работать в Крым для многих было своеобразной наградой, которую стремились получить, в том числе и благодаря так называемым связям. Отсюда – качественный состав значительной части руководящих работников.

Третья «данность» была связана с высоким процентом на полуострове криминала, который, вероятно, также рассматривал эту благодатную землю как своеобразную награду за «труды» и страдания на зоне. Многие из этих людей давно ушли в бизнес и потому, также как и украинские номенклатурные чиновники, стремились укрепить свои позиции в Крыму, прежде всего – приватизировав, если удастся, землю.

Также нужно было учитывать и все возрастающее социально-политическое давление, которое оказывали на власти переселяющиеся на свою историческую родину и в значительной части агрессивно настроенные крымские татары. Их политические и духовные вожди в решении деловых и хозяйственных вопросов ни при каких условиях не шли на компромиссы и, более того, строго следили за тем, чтобы этого не делали рядовые члены сообщества.

Таким образом, с учетом этих «данностей-ограничений», но при ориентации на необходимость постепенного перехода к рыночной системе хозяйствования, и предстояло выработать программу аграрного реформирования сельскохозяйственного сектора Крыма.

Дата рождения современного крымского села – начало 60-х гг., время окончания строительства огромного Северо-Крымского канала, принесшего на полуостров днепровскую воду. В результате на поливных землях стали производить половину всей продукции АПК.

Хозяйства строи­лись с размахом. На «всесоюзную здравницу» не скупились. Около трех сотен мощных сельскохозяйственных фабрик по производству мяса, молока, хлеба, винограда, овощей и фруктов для десяти миллионов курортников и населения ряда областей Украины и России с избытком получали все необходимые для обустройства и хозяйствования ресурсы. Тради­ционному «дай» нередко предшествовало «не желаете ли»? В резуль­тате в раскинувшихся по полуострову многопрофильных хозяйствах, объединяющих функции производителя и переработчика продукции со средним числом работающих в 600—700 человек, производилась треть фруктов от урожая Украины. Крым на 20 % удовлетворял ее по­требности в пищевом яйце. Только один винодельческий совхоз-завод мог поить своей продукцией в течение недели все население бывшего СССР. Крупнейший по площади калифорнийский виноградник в пять раз уступал своему собрату под Симферополем.

Само собой очевидно, что это исключительное по своему при­родному и экономическому потенциалу хозяйство сформировало у его работников самооценку также как исключительных, по отношению к которым при любых катаклизмах должно сохраниться особо береж­ное отношение со стороны государства. Однако ни последовавшее за развалом СССР «самостийство» Украины, ни раз­говоры о переходе к рыночной экономике надежд не вселяли.

Казавшиеся из Крыма внушительными успехи реформирования экономики России, равно как и русское происхождение 70% в основ­ном приезжего населения, сделали очень сильной мотивацию всех жителей, в том числе и селян к той или иной форме воссоединения с «исторической родиной».

Впрочем, это нельзя было считать проявлением сильного национального чувства. Большинство однозначно высказы­валось в пользу воссоединения всех славянских народов. За лозунгом «Назад в Россию!» у сельских производителей стояло вполне матери­альное желание вернуть утраченные ресурсные источники и рынки сбыта. Но как это сделать для сельского хозяйства с двух-трехкратной избыточностью, учитывая длящееся с начала 90-го года его хаотичное падение и многократное сокращение покупательского спроса?

После изучения положения сельского хозяйства и консультаций с крымскими практиками я предложил программу аграрного рефор­мирования, которая, на мой взгляд, была адекватна социальным и экономическим реалиям Крыма и, вместе с тем, намечала возмож­ности перехода хозяйства в социально-ориентированную рыночную экономику. После обсуждений в комиссии Верховного Совета она была принята на его сессии.

Главный упор в реформе АПК был сделан на привычной для про­изводителей форме землевладения – долговременной аренде. В этом вопросе, впрочем, выбирать было не из чего: почти все взрослое населе­ние высказывалось против купли-продажи земли. Оставлять же землю в фактически безналоговом пользовании означало и далее поощрять ее хищническую эксплуатацию, воспроизведение иждивенческого от­ношения производителей к государству. Платности землепользования предшествовала оценка качества земельных ресурсов: работы по бони­тировке почв были начаты сразу же после моего назначения и выделения соответствующих ассигнований.

Оставив себе то количество земли, освоение которого было по си­лам и под продукцию с которого заключались договора с потреби­телями, хозяйство должно было вносить арендную плату и страховку за качественную эксплуатацию земли в бюджет, естественно, закла­дывая свои расходы в цену производимой продукции. Поступившие в бюджет средства предполагалось направлять на содержание социаль­ной сферы села и на дотации малоимущим слоям населения. Прикинув свои возможности по производству и сбыту, хозяйства сразу же дифференцировались на три группы.

Первая – из слабых – сразу заявила о близкой перспективе своего банкротства и переходе на мелкие ин­дивидуальные хозяйства и их объединения. Проблема таких хозяйств состояла в придании новым формам максимально высокий процент то­варности на основе старой производственной базы и соответствующей новой политики государства. Вторая – из сильных – ничуть не испугалась новой перспективы и даже заявила о стремлении поглотить часть высвобождающихся земельных, материально-технических и людских ресурсов. Третью составили «середнячки», дальнейшая судьба кото­рых во многом зависела от возможностей государства помочь им в переходный период и личных качеств руководителей и специалистов хозяйств.

В то время и в тех конкретных условиях аренда земли не была тормозом движения к рынку. Напротив, она была переходным мостом, дающим производителям возможность адаптироваться к новым реалиям экономики. На мой взгляд, уже через несколько лет аренда стала бы прологом к частной собственности на землю при условии, что это требование исходит от самих про­изводителей и разделяется населением. К тому времени могли быть созданы не только соответствующие основы законодательства, но и все необходимые рыночные элементы – инвестиционные фонды, банки, биржи, страховые компании, торговые дома, оптовые рынки и иные атрибуты либеральной экономики.

Опять же как переходная к рынку форма предполагалась выдача хозяйствам ссуд в государственно-частном земельном банке, но не под саму землю – она ведь была собственностью государства, а под имев­шееся у них право долгосрочной аренды земельных угодий. Расчет был на то, что банк будет заинтересован в получении от хозяйства-должни­ка права на долгосрочную аренду в первую очередь орошаемых земель высокого качества с тем, чтобы вместо государства выступить арендо­дателем. У банка был интерес и ко многим принадлежащим хозяйствам объектам недвижимости – высокотехнологичным предприятиям пе­реработки, санаториям и пансионатам. Нашлись банкиры, которые высказались за эту форму. Расчет их был на то, чтобы пораньше начать работать на земельном рынке, поскольку всем хорошо известна консервативность и инерционность поведения аграрников – им нужно время, чтобы привыкнуть к новым условиям и новым экономическим фигурам.

Конечно же, все эти преобразования требовали первоначально изменить субъект собственности сельскохозяйственных предприятий. Учитывая высокий уровень технологии большинства хозяйств, а так­же ориентацию подавляющего числа их работников на коллективные формы, в качестве вариантов реформирования предполагались коллек­тивные сельскохозяйственные предприятия и акционерные общества.

В обоих случаях акцент делался на необходимость постепенного из­менения качественного состава работников. От нерадивых и пьяниц в коллективных сельхозпредприятиях хозяйства должны были изба­вляться сразу же – не принимать их в состав вновь образуемого.

В акционерном обществе качественный состав должен был измениться путем перехода акций от одних членов коллектива к другим с посте­пенной кристаллизацией групп собственников и наемных работников. Этот вариант, кстати, в Крыму уже имел место: в одном бывшем совхо­зе за два года число акционеров сократилось с 2 тысяч до 900 человек.

Еще одна часть программы аграрного реформирования предпола­гала увязку в одно целое предприятий, осуществлявших производство, переработку, сбыт, ресурсное обеспечение. Сделать это предполагалось через взаимное акционирование всех звеньев АПК, консолидацию иму­щественных сертификатов крестьян (украинский вариант российского ваучера) в пакеты с последующим их вложением в перерабатывающие и обеспечивающие предприятия. Работу эту брались выполнить пред­седатели колхозов и директора совхозов – уж они-то понимали, что значит быть реальными собственниками и контролировать продукцию вплоть до магазинного прилавка. Что же до предприятий, построенных межхозяйственным способом, то они переходили в собственность тех, кто их строил с правом работающих на них трудовых коллективов выкупать часть акций на свои сертификаты.

В проекте, конечно, были и другие особенности, обсуждать ко­торые нужно в специальной работе. Добавлю только, что этот про­ект обсуждался на расширенной коллегии Минсельхозпрода Украины и мне с группой киевских специалистов была поручена его доработка и доклад на Кабинете Министров Украины.

Все содержащиеся в программе новации на­лагались на совершенно определенные структуры сознания сельских производителей, которые и определяли конкретные реакции людей, формируя в конечном счете их желание или нежелание перемен. Пред­ставление об этих структурах удалось получить на основании большого социально-философского обследования, проведенного в 18 хозяйствах 9 районов Крыма. В беседах и заполнении анкет участвовало почти 900 человек – рядовые работники и специалисты.

Всех их в то время, прежде всего заботило чувство брошенности, ненужности государству, на которое они ориентировались всю жизнь и которое неожиданно для них вдруг изменило все социально-экономические условия хозяйствования. Отсутствие у власти четких ориентиров, неспособность упра­влять ситуацией в экономике и обществе (начиная с отсутствия программы преобразований и понимания того, какое общество хотели бы иметь, и кончая элементарной неспособностью справиться с рэкетом на колхозных рынках) вызывало у людей сильное беспокойство о завтрашнем дне.

Крестьяне с сожалением вспоминали о прошедших временах «брежневского коммунизма». В ряду высказываний о недавних ли­дерах страны наиболее типична следующая оценка: «Хрущев личное хозяйство разорил, Брежнев полмира кормил, а Горбачев все развалил». Вместе с тем, почти всеми отдавался отчет в том, что дальнейшее «кормление половины мира» без ущерба для экономики продолжать­ся не могло. Требовались реформы. Проходить они должны были в условиях сильной власти. Реформирование же как стихия, всеобщая борьба всех против всех с принудительным разделом на земельные паи осуждалась, считалась хозяйственно невозможной в Крыму.

От власти ждали разумных шагов в виде государственного регулирования эконо­мики, которая, несомненно, не должна возвращаться на путь грубого директивного вмешательства.

Вместе с тем, производители в Крыму как и в России не были располо­жены чистить дымоход в то время как загорелась изба. Производствен­ники четко понимали, что усилия реформирования, направленные на поиск внутренних резервов в хозяйствах (в том числе – изме­нение форм хозяйствования и собственности) не дадут желаемого эффекта, если не будет реформировано отношение между сельским хозяйством и другими отраслями экономики (в этой связи прежде всего указывали на диспаритет цен), если не будет протекционистских мер со стороны государства.

Действия эти могут осуществляться одновременны с реформирова­нием. Но они обязательно должны быть и крестьянин на деле должен убедиться в том, что власти в очередной раз не стараются решить го­сударственные проблемы за счет его скудного кошелька. К реформам в таких условиях, это хочу подчеркнуть особо, сельские руководители, в том числе и те, кого в России честили как феодалов и началь­ников «агроГулага», готовность выражали. (Уже после нашей отставки в крымской печати выступил руководитель крупнейшего в Крыму хозяйства с 12 тысячами работников, один из активнейших парламент­ских борцов против президента. На вопрос, задержатся ли реформы с отставкой «московского» правительства, он ответил: «Я не против реформ, но толк будет только тогда, когда будет хозяин, когда он будет распоряжаться результатами своего труда. Программа С. Никольского сориентирована именно на это».)

Не знаю, как бы сложились наши взаимоотношения в дальнейшем, но моей главной целью в программе реформирования действительно было сделать так, чтобы именно те, кто работает от зари до зари и в первую очередь – организует и управляет, стали настоящими хозяевами в начавшемся новом переделе. Лучших в деревне не было. А представить, что в АПК придет капитал и сегодняшние руководители пойдут по найму к «теневикам», – не реалистично. Это сделать им не позволит их собственное достоинство. Скорее они возглавили бы крестьянские выступления.

В этой связи хотел бы отметить очень конструктивную ориентиро­ванность сознания и рядовых крымских производителей, что является результатом по крайней мере двух факторов. Первый – отсутствие у крымского села той длинной и страшной истории, которая есть у российской глубинки. Истории с одним и тем же трагическим разрушительным концом, когда крестьянство в разных формах было средством и материалом для государства. Сегодняшние колхозники и рабочие совхозов Крыма, как правило, крымчане во втором поколении. При этом большинство их всегда жило в комфортных по сравнению с остальной российской деревней условиях (напомню тезис: Крым – это здравница и номенклатурный заповедник с благоприятными природными условиями).

Второй – то, что прежняя ресурсная обеспеченность сельского хо­зяйства была столь велика, что не покупая уже два года новых машин и оборудования, хозяйства все еще не потеряли своей былой эф­фективности, которая, конечно же, была намного выше среднероссийской. Отсюда – отзывчивость на конструктивную работу, часто встречаю­щееся стремление специалистов и руководителей найти возможность что-либо сделать для выживания производства.

Безысходность общей экономической ситуации в Украине, по­стоянная каждодневная борьба за возможность нормально трудиться и трудиться тяжко (ГСМ, удобрения, корма, цены на продукцию, на­логовая политика), ведет к тому, что многие не выдерживают. Уходят в первую очередь честные и ответственные. По 269 хозяйствам Крыма за восемь месяцев хорошо известного мне 1994 года среди руководителей и специалистов по­дали заявления об уходе по собственному желанию около 300 человек, в то время как в 1990 г. таких было не больше 30. Пройдет немного времени и перед реформаторами в Крыму, если таковые там потре­буются, встанет может быть самая большая проблема – кадрового потенциала преобразований.

В реформе была и иная опасность – моральная деградация больших масс сельских тружеников. Все чаще рядовые работники, пока еще с горе­чью и стыдом говорили о том, что общая экономическая ситуация превращает их в воров. Кражи продукции и ресурсов из общественного хозяйства становились обычным делом, которым крестьяне вынуждены заниматься все больше. Для многих личные подсобные хозяйства, число которых увеличилось в Крыму за 1991 – 1993 годы в 3-4 раза, стали основным средством существования. В 1994 году в деревне на дво­рах содержалось 29% стада всего крупного рогатого скота! Иного выхода, кроме как расширять подворье и обустраивать его, естественно, за счет общественного сектора у крестьянина просто не было.

Теперь, чтобы создать представление о предполагаемых действиях, представлю текст программы реформирования в том виде, в каком он был сделан в 1994 году.

Цели и содержание аграрной реформы.

Целью аграрной реформы является создание эффективно функ­ционирующей системы производства сельскохозяйственной продукции и сырья путем поэтапного превращения производителя и его хозяй­ственных партнеров из наемных работников государства в самостоя­тельных заинтересованных участников хозяйственного процесса.

В ходе реформы должна произойти замена действующей ныне в сельском хозяйстве административно-командной системы – социаль­но ориентированной рыночной, в которой контрольно-регулирующие и снабженческо-заготовительные функции государства будут претерпе­вать существенные изменения.

Содержание аграрной реформы составляет земельная реформа (ре­форма землевладения и землепользования), а также реформа всех элементов АПК, участвующих в производстве и переработке сельско­хозяйственной продукции.

Реформа землевладения предполагает перераспределение (движе­ние) земли от одних хозяев к другим при условии соблюдения прин­ципа социальной справедливости. Последний подразумевает, что ка­ждому, кто сегодня хозяйствует на земле, будет предоставлено время и не будут чиниться препятствия для повышения эффективности ее использования. Однако если этого не произойдет, государство как собственник земли при помощи экономических механизмов будет спо­собствовать тому, чтобы землю получил тот, кто будет хозяйствовать лучше.

Эффективность использования земли предполагает сохранение и улучшение ее качества, исключает хищническое отношение.

Реформа землепользования означает установление таких правил хозяйствования, которые принесут пользу крестьянам, сделают взаи­мовыгодными их отношения с хозяйственными партнерами, окажутся максимально выгодны для потребителя.

В условиях экономического кризиса, переживаемого Крымом, аграрная реформа может осуществляться лишь по инициативе и при активной регулирующей роли государства. Однако в дальнейшем, по мере расширения самостоятельности предприятий и включения механизмов саморегуляции, эта роль сократится.

Механизм аграрной реформы

Механизм аграрной реформы представляет собой поэтапное рас­ширение прав производителя по отношению к производимому им продукту, к используемым средствам производства, к земле. Статус производителя претерпевает изменения: от пользователя – к огра­ниченному собственнику – к собственнику полному. Параллельно (в идеале – синхронно) должен меняться статус партнеров произво­дителя – снабженцев, транспортников, переработчиков, работников торговых предприятий и агросервиса, а также, что выходит за рам­ки непосредственно аграрного реформирования, но жизненно важно для него, – промышленных производителей, обеспечивающих де­ятельность АПК. Механизмом реформы, таким образом, является разгосударствление производственных отношений как внутри произ­водственных коллективов, так и между участниками хозяйственного процесса по всей цепи от поля до магазина.

Агарная реформа осуществляется предприятиями добровольно в той мере, в которой они являются (могут являться) собственни­ками средств производства, ранее предоставленных им обществом. Это положение не распространяется на земли сельскохозяйственного назначения. В силу наличия у производителей ярко выраженного же­лания не превращать сельскохозяйственные угодья в чью-либо частную собственность, но признавая вместе с тем недостаточность сохране­ния земли в пользовании для целей экономического возрождения, целесообразным представляется следующее: земля как общенародное достояние остается государственной собственностью и предоставляется коллективам или индивидуальным хозяйствующим субъектам на усло­виях долгосрочной аренды.

Долгосрочная аренда как передача в длительное полное хозяйствен­ное распоряжение средств производства, включая землю, в мировой практике зарекомендовала себя как эффективное средство преодоле­ния отчуждения производителя от средств производства и результатов хозяйственной деятельности, а также считается проверенным сред­ством повышения эффективности производства. Арендные отношения между арендодателем и арендатором регулируются на основе договора. Арендная плата устанавливается либо в денежной форме, либо в доле урожая. Арендатор при условии эффективного использования земли (включая сохранение ее плодородия) получает преимущественное пра­во при продлении срока аренды. Этим правом могут пользоваться и его наследники. В дальнейшем, если будет решено ввести полную частную собственность на землю, включая ее куплю-продажу, арендатор должен иметь право первенства при ее приобретении.

При отсутствии рынка земли и, следовательно, возможности от­талкиваться от ее рыночной стоимости, за точку отсчета в определении арендной платы следует признать оценку качественного состояния почв (бонитет). В условиях Крыма работы по бонитировке почв при наличии необходимых средств не представляются сложными. По их завершении каждое хозяйство получит карту с оценкой качества почв вплоть до небольших полей. В соответствии с имеющимися методика­ми будет определена стоимость земли. Хозяйства получат возможность рационально решить вопрос о том, какие земли и в каком количестве они оставят в своем хозяйственном обороте или захотят присоеди­нить к своим площадям после начала процесса «движения земли». Освободившаяся земля может быть передана в аренду небольшим коллективам, индивидуальным производителям. Государство, передав регулирование этого процесса ипотечному банку, оставит за собой лишь отслеживание выплаты причитающейся ему арендной платы и контроль за состоянием почв.

В целях недопущения хищнического использования переданных в аренду земель государство в момент заключения договора получает от арендатора определенную сумму, составляющую страховой фонд на случай, если производитель нанесет ущерб земле. Если же качество земли не будет ухудшаться, эти деньги с индексацией ежегодно будут возвращаться производителю.

Долгосрочная аренда включает право арендатора при определенных обстоятельствах передавать всю или часть арендованной земли на огра­ниченный срок другому хозяйствующему субъекту (право субаренды).

В целом долгосрочная аренда будет эффективным средством ста­новления рыночных механизмов, предполагающих постепенную отме­ну госбюджетных дотаций, расширение частного рынка, освобожде­ние цен.

Аграрная реформа коренным образом изменяет организацию, статус и мотивацию деятельности коллективных и индивидуальных производителей. Из наемных работников государства они превраща­ются в самостоятельных производителей продукции, собственников средств производства, ответственных арендаторов.

В условиях долгосрочной аренды конкретным содержанием на­полняется важнейший элемент аграрного реформирования, предпола­гающий исчисление имущественных паев членов коллектива с целью повышения их личной заинтересованности в результатах хозяйствен­ной деятельности. Имеется ввиду следующее.

Аграрная реформа во внутрихозяйственных отношениях предпо­лагает три возможных варианта осуществления. Первый – когда коллектив сохраняет все сельскохозяйственные угодья и берет на се­бя договорную ответственность за производство прежних объемов сельскохозяйственной продукции. В этом случае новые условия хозяй­ствования диктуют новые взаимоотношения между производителями, но все они остаются в составе хозяйства.

Второй – когда хозяйство не нашло всех необходимых ему рынков сбыта и потому вынуждено частично свернуть производство. В этом случае неизбежен раздел коллектива, при котором одна часть остается в хозяйстве, а другая вынужденно исключается из него. (Такое решение должен принять сам трудовой коллектив, исключив из своего состава нерадивых работников и рассчитавшись с ними с помощью имущественных паев. Возможно и такое решение, при котором предполагающиеся к исключению члены трудового коллектива не забирают свои имущественные паи, а получают на них дивиденды, работая в хозяйстве сезонно по найму.) При таком варианте хозяйство вынуждено будет отказаться от части используемой прежде земли, поскольку ее сохранение без производства и при достаточно высокой арендной плате будет невыгодно.

Третий вариант – когда хозяйство вообще не нашло покупателей на свою продукцию. В этом случае по решению трудового коллек­тива, сохраненного в прежнем или сокращенном составе, возможна аренда какой-то части прежде закрепленных за хозяйством сельско­хозяйственных угодий с целью обеспечения интенсивного развития личных подсобных хозяйств членов коллектива, а также снабженческо-сбытовая деятельность хозяйства по обеспечению товарных личных подсобных хозяйств. В этом случае, надо признать, значительная часть производства будет натурализована.

При втором и третьем вариантах происходит сброс лишней земли хозяйствами, которая может быть передана новым производителям также на условиях долгосрочной аренды. Потенциальными аренда­торами этой земли выступят лица, желающие начать фермерское хозяйство, в том числе – и из числа депортированных народов, вновь образующиеся коллективы производителей, а также сильные хозяй­ства, которые не имели возможности расширять производство при нынешней системе пользования землей с вечным закреплением.

Государство не будет препятствовать созданию любых форм хо­зяйствования, поскольку его главным интересом и единственным экономическим рычагом управления будет арендная плата, которая бу­дет изменяться по годам в зависимости от того, каково будет налоговое бремя на остальную часть общества.

Ипотека в наиболее распространенном в мировой практике виде представляет собой залог недвижимого имущества или земли, что изначально предполагает полную собственность залогодателя на эти объекты. В случае невыполнения залоговых обязательств объект залога поступает в полное распоряжение залогодержателя.

Сложившаяся в сельском хозяйстве Крыма ситуация сегодня та­кова, что ни работники АПК, ни население не хотят превращения земель сельскохозяйственного назначения в товар. Для этого также нет законодательной базы, необходимых рыночных инструментов.

Решить проблему начала движения к рынку, не прибегая к ради­кальному средству – введению купли-продажи земли – призвана идея залога права долгосрочной аренды. Для ее реализации прежде всего необходимо создание двух структурных элементов: ипотечного банка и инвестиционных фондов. Инвестиционные фонды, создаваемые с целью осуществления различных видов инвестиций в развитие предприятий и организаций, участвуют в формирова­нии кредитных ресурсов ипотечного банка. В свою очередь, банк предоставляет кредиты сельскохозяйственным предпри­ятиям и организациям, в том числе – под залог права долгосрочной аренды и имущества.

(Это до известной степени новое правовое отношение нуждается в пояснении примером. Допустим, хозяйство, обладающее 5000 га сельхозугодий, взяло их в аренду сроком на 20 лет с определенной арендной платой, исчисленной для каждого поля. Средний доход, ко­торый может быть получен с одного гектара составляет, к примеру, 300 тысяч гривен. Хозяйство приняло решение заложить право на долгосрочную аренду нескольких полей общей площадью 1 000 га. Таким образом, возможный доход с 1000 га за 20 лет составляет 6 млрд. гривен.

Учитывая все возможные риски, банк решает выделить кредит в размере 900 млн., то есть 15 % от величины возможного дохода за 20 лет. В случае, если хозяйство через год кредит не возвращает, банк становится собственником права долгосрочной аренды на 19 лет. Банк, далее, может продать полученное им право долгосрочной аренды любо­му коллективному или индивидуальному собственнику на этот период по цене, которая бы превысила понесенные им убытки. По истечении этого срока арендатор может получить приоритетное право на продол­жение аренды этой земли, но теперь уже не у банка, а у государства.)

В случае, когда в банке закладывается не право долгосрочной аренды, а принадлежащее хозяйству имущество, ситуация развора­чивается по классическому образцу: под кредит банку закладывается собственность хозяйствующего субъекта (коллектива или индивида), которая в случае невозврата кредита становится собственностью банка.

Одна из тяжелейших проблем, с которой столкнулась аграрная реформа в России, состоит в том, что приватизация перерабатываю­щей отрасли прошла быстрее и эффективнее производственной, что позволило переработчикам получить больше прав и устанавливать мо­нопольно высокие цены на производимую продукцию. При этом они искусственно занижали закупочные цены для производителей и не­оправданно завышали свои отпускные цены. Таким путем переработ­чики реализовали свою хозяйственную выгоду, перерабатывая меньше, но получая высокие прибыли. Торговля также не упустила своей вы­годы: возросли торговые надбавки, при приватизации предприятий торговли не выдерживалось требование сохранения их профиля. Как следствие, стали исчезать магазины и отделы, торгующие основными продовольственными товарами. В итоге, продовольственных товаров стало меньше, цена на них возросла, они стали малодоступны широким слоям населения, а производители потеряли интерес к их производству.

Чтобы не допустить повторения этой ошибки, необходимо с самого начала ориентировать аграрные реформы на создание целостных хозяй­ственно-экономических производственно-перерабатывающе-сбытовых систем. Формы взаимосвязи между ними могут быть различны, однако все они должны быть ориентированы на то, чтобы максимально за­интересовать производителя в наращивании производимой продукции и повышении ее качества. Одна из форм может быть следующей.

Согласно действующему законодательству, в акционировании пред­приятий по переработке сельскохозяйственной продукции принима­ют участие производители и государство. Однако если остановиться на этом и ожидать повышения эффективности производства только в силу того, что крестьянин будет заинтересован в получении своего дивиденда в конце года, результат достигнут не будет. Другое дело, если пойти дальше и передать имущество акционерного общества, создан­ного на базе предприятия переработки, в доверительное управление кооперативу производителей (группе хозяйств и фермеров), которые предоставляют свою продукцию для переработки именно на данное предприятие и которые одновременно являются его акционерами. В этом случае кооператив оказывается в высокой степе­ни заинтересованным в увеличении объемов производимой продукции, а трудовой коллектив перерабатывающего предприятия через повыше­ние его заработной платы становится участником прибылей произво­дителей. К этой цепочке может быть присоединена также и торговля.

Поскольку кризис избыточного аграрного производства в Крыму исключает возможность установления договорных отношений государ­ства со всеми субъектами хозяйствования, приоритет, естественно, будет отдаваться хозяйствам сильным, производящим продукцию с вы­сокой степенью гарантированности.

Однако есть интересы, общие для всего сельского хозяйства, что диктует необходимость целевого сохранения ряда отраслей, обеспечи­вающих жизнеспособность АПК. Это семеноводческие и племенные хозяйства, организации, обеспечивающие научные разработки и т. п.

Не могут быть обойдены вниманием и специфически крымские отрасли – виноградарство, виноделие, табаководство, производство эфиро-масличных культур, огромный потенциал садоводства и овоще­водства.

Однако сфера государственных интересов и государственного регу­лирования, все еще очень широкая сегодня, постепенно будет сужаться по мере обретения хозяйствами самостоятельности и развития рыноч­ных отношений и структур. Последние не могут возникнуть достаточно быстро и, вместе с тем, стихийно. Требуются государственные меро­приятия, которые позволят заработать рыночным механизмам.

Одна из первоочередных мер в этом направлении – создание более широких возможностей для производства и реализации сельскохозяй­ственной продукции крестьянами на личных подворьях. Обеспечив личные подсобные хозяйства кормами, организовав сбор и вывоз продукции, создав дополнительные рынки (в том числе – оптовые) в городах, можно тем самым значительно облегчить жизнь городского населения, в первую очередь тех, кто нуждается в помощи государства.

Другая неотложная задача – помощь производителям в поиске и завоевании рынков сбыта, в том числе – утраченных в по­следние годы. Здесь необходима активная государственная политика, направленная на расширение сфер влияния крымских производителей. Необходимо активно искать хозяйственные связи, проводить торговые ярмарки, организовывать продовольственные и сельскохозяйственные биржи. В полной мере это относится и к связям с иностранными производителями.

Протекционистская политика государства должна найти свое выра­жение и в снижении налогового бремени на производителя на период реформ. Однако этот период должен быть строго ограничен, поскольку речь идет о том, чтобы переложить тяготы с одних слоев населения на другие.

Одновременно нам не удастся избежать и такой непопулярной меры, как повышение цен на сельскохозяйственную продукцию. При нынешних уровнях цен производство основных видов сельскохозяй­ственной продукции становится для хозяйств невыгодным и они под разными предлогами уходят от этой повинности. Конечно, повышая цены, мы должны усилить помощь наименее обеспеченным слоям населения. Но дотации эти должны быть адресными.

И, наконец, в перспективе государству придется заняться еще одной глобальной проблемой – изменением всей структуры сельско­хозяйственного производства. На уровне хозяйств, тем более в период их перестройки и адаптации к рынку, эта проблема решена быть не может, поскольку требует больших затрат. Кроме того, заботясь о собственном выживании в условиях конкуренции за рынки сбыта и покупателя, а также в погоне за сиюминутной выгодой, некоторые хозяйства не преминут пренебречь принципами рационального веде­ния производства, природоохранными запретами. Государство и в этом случае не может остаться в стороне.

Реорганизация предприятий-производителей 06.94-12.94

3.1.1. Подготовка и принятие нормотворческих документов.

3.1.2. Реорганизация колхозов (по районам, согласно графику).

3.1.3. Завершение подготовки к реорганизации в совхозах.

3.1.4. Реорганизация совхозов (по районам, согласно графику).

Реорганизация и создание рыночных структур АПК 06.94-12.94

3.2.1. Подготовка и принятие нормотворческих документов по новым рыночным структурам АПК.

3.2.2. Реорганизация отраслевых управленческих структур.

3.2.3. Создание рыночных структур АПК.

Реорганизация производителей и переработчиков продукции – создание производственно-перерабатывающих комплексов 06.94-12.94

3.3.1. Подготовка и принятие нормотворческих документов.

3.3.2. Реорганизация и создание производственно- перерабатывающих комплексов (по отраслям, согласно графику).

Завершение работ по оценке качества сельскохозяйственных земель Крыма 06.94-12.94

Стимулирование развития личных подсобных хозяйств (ЛПХ) в процессе реорганизации слабых и средних хозяйств 06.94-12.94

3.5.1. Подготовка программы развития ЛПХ (по районам, согласно графику).

3.5.2. Создание снабженческо-производственно-сбытовых кооперати­вов индивидуальных хозяев, содействие установлению их организаци­онных связей с торговлей и рынками.

Поиск и установление связей с инвесторами и хозяйственными партнерами на Украине, в России, СНГ, за рубежом 06.94-06.95

3.6.1. Инвентаризация номенклатуры и объемов продукции, произво­димой хозяйствами Крыма.

3.6.2. Помощь объединениям и хозяйствам в установлении торгово-экономических связей с зарубежными партнерами.

Оперативная деятельность по обеспечению всего производственного цикла АПК Крыма в рамках существующей системы управления 06.94-06.95

Помощь хозяйствам в организации хозяйственной деятельности в условиях долгосрочной аренды 12.94-06.95

Разработка основных направлений структурной перестройки сельского хозяйства Крыма, организация этой деятельности совместно с хозяйствующими субъектами 06.94-06.95

Высшей точки своего развития в советский сельское хозяйство Российской Федерации достигло в 1989 г. В 1990 г. начался спад производства. Он сразу же составил 4,5%. и продолжился в 1991 г., когда валовая продукция сельского хозяйства сократилась еще на 4,5%. Ожидание реформ нарастало. В декабре 1991 г. было объявлено о начале либерализации экономики. Выражалось это прежде всего в том. Что вместо плановых, устанавливаемых централизованно цен страна переходила на рыночный принцип их формирования в соответствии со спросом и предложением. Была надежда, что с либерализацией экономики спад производства прекратится, хозяйства станут действовать рациональнее, а их решения будут эффективнее. Однако эти расчеты не оправдались. Спад продолжался.

В целом, к 2000 году объем производства валовой продукции сельского хозяйства сократился на 42%. Из сельскохозяйственного оборота «ушло» 27 млн. га сельскохозяйственных угодий, что суммарно равнялось площади Франции и Италии. Подобного обвала производства мир не знал. Для сравнения сообщим: валовая продукция сельского хозяйства Германии после Второй мировой войны снизилась на 30%, Японии – на 20%. Но эти страны проиграли войну! А в СССР за период войны объем производства продукции сельского хозяйства снизился на 40%, что следует объяснять оккупацией части территории страны, потерей работников на фронтах войны, передачей части техники для военных нужд и т.п. Масштабы аграрного кризиса 90-х годов превзошли сокращение производства, последовавшее за первой мировой и гражданской войнами, а также коллективизацией.

Сократилось производство и в отраслях пищевой промышленности. В структуре потребления основных продуктов питания населением количество мяса и молока снизилось почти наполовину, зато возросло потребление картофеля и овощей, почти в полном объеме выращиваемых на личных подворьях и огородах.

Объективности ради следует отметить, что продукция сельского хозяйства в России в 1999 г. выросла на 4,1%., а в 2000 г. еще на 5%. На этой основе часть экономистов-аграрников поспешила сделать вывод: сельское хозяйство адаптируется к рынку. К сожалению, пока это не совсем так. Основная составляющая роста продукции последних двух лет состоит в увеличении валового сбора зерна после катастрофического снижения объема его производства в 1998 г. Валовой сбор зерна в 1998 г. составил 47,9 млн. т, то есть меньше чем в среднем за 1950-1953 гг. (48,6 млн. т) или в 1913 г. – 50,5 млн. т.

В целом экономическая ситуация в сельском хозяйстве состоит в том, что аграрный кризис набрал огромную инерцию и продолжает развиваться. Разрушение аграрного сектора достигло такого уровня, что для стабилизации и положительного развития его экономики требуются огромные инвестиции и долгие годы работы. Кроме того, в ближайшие годы неизбежно возрастет выбытие из эксплуатации значительной части машинно-тракторного парка. Это очевидно, так как последние 10 лет сельскохозяйственные предприятия практически не приобретали новую технику. За этот период истек нормативный срок службы тракторов, комбайнов, других сельскохозяйственных машин. Воспроизводства машинно-тракторного парка не было, основные фонды проедались. Амортизация расходовалась не по назначению. В условиях диспаритета цен начисленных амортизационных средств для обновления выбывшей техники не хватало.

Приведем пример, характеризующий состояние сельского хозяйства и материально-технической базы в Можайском районе Московской области, которая в советские времена была одной из наиболее фондо- и энергообеспеченных в СССР. Так, в советский период колхозы и совхозы района специализировались на производстве скота и молока. Ежегодно они продавали по 80-85 тыс. т молока и 19 тыс. т мяса. Однако в 90-е годы убыточность из-за диспаритета цен, утрата рынков сбыта из-за криминализации торговли, ориентация столичного региона на импортную продукцию, закупаемую по демпинговым ценам, привели к развалу аграрного рынка района. По сравнению с 1990 г. продажа молока в районе упала в 6 раз, мяса – в 29 раз. Практически прекратилось производство растениеводческой продукции. Так, посевные площади под зерновыми культурами снизились с 23 тыс. га в 1989 г. до 4,2 тыс. га в 2000 г., то есть в 5,3 раза, картофеля – в 52 раза, овощей – в 6 раз. При этом заметного перераспределения земельных и других ресурсов в пользу более эффективных хозяев не произошло.

Ни один тип хозяйств в районе не адаптировался к рынку. Так, при том, что крестьянских (фермерских) хозяйств в районе насчитывается 340, а их средняя площадь составляет 11,7 га, их удельный вес в валовой продукции района всего 2,5%. Число их практически не растет.

В районе 15,6 тыс. хозяйств населения. Они занимают 3,7 тыс. га сельскохозяйственных угодий (по 0,2 га на 1 хозяйство). Их доля в площади сельскохозяйственных угодий – 4,3%, в валовой продукции – 70,8%, в том числе картофеля и овощей – 96, скота и птицы – 71, молока – 28, яиц – 100%. Производство в хозяйствах населения «подпитывается» от крупных сельскохозяйственных предприятий, которых в районе 20.

Сельскохозяйственные предприятия района занимают 69,3 тыс. га, или 90,5% сельскохозяйственных угодий, то есть по 3,5 тыс. га в расчете на 1 хозяйство. На долю этого типа предприятий приходится 27% валовой продукции. На 01.01.1999 г. в сельскохозяйственных предприятиях района числилось 632 трактора и 73 комбайна. На 01.01.2000 г. их стало, соответственно, 535 и 54. То есть за год сокращение составило 15% и 26%. На 01.01.2001 г. число тракторов уменьшилось до 457, то есть еще на 26%. Из 457 тракторов только 90 (20%) еще не отработали нормативного срока, из 32 кормоуборочных комбайнов – всего 3 (10%).

Аграрное производство пока еще не привлекает значительный частный капитал, несмотря на близость Московского рынка. Отпугивают инвесторов, в частности, долги сельскохозяйственных предприятий: их нужно выкупить, а уж затем инвестировать производство.

Таким образом, за 10 лет новой аграрной политики сельское хозяйство как единая экономическая система перестало существовать. Очевидно, что отрасль не может самостоятельно выйти из кризиса. Требуется государственное вмешательство, в частности – перемены в агропродовольственной политике.

Обратимся к изменениям в аграрной экономике за прошедшее десятилетие.

 

Рыночная экономика, какой бы спецификой она не обладала, – это производство для продажи. Таким образом, условия реализации являются первостепенными. За годы реформы они изменились по всем основным направлениям. Государство перестало быть для производителей продукции основным покупателем их продукции. В 90-е годы удельный вес государства в закупке продукции неуклонно снижался. В 1991 г. он составлял по зерну 62%, но к 1999 г. снизился до 19%, по семенам масличных культур – 85 и 7,5, картофелю – 53 и 23, молоку и молокопродуктам – 98 и 76, яйцам – 92 и 60, скоту и птице – 82 и 41%. Государство стало уходить с рынка. Таким образом, стимулировалась конкуренция на аграрном рынке, на котором ранее государство было монополистом. Однако «шоковые» методы не оправдали себя и в данном случае, так как место государства занял перекупщик, действующий, как правило, методами, не характерными для цивилизованных государств.

Перестали действовать дотации на скот повышенного веса, на продукцию, закупаемую сверх достигнутого уровня закупок, на продукцию низкорентабельных и убыточных хозяйств. По отношению к закупочным ценам они составляли значительную величину, то есть служили одним из источников финансового обеспечения предприятий. Товаропроизводитель вынужден был самостоятельно выйти на рынок. Рынок этот имел существенную специфику и никак не напоминал много раз описанный в учебниках по менеджменту. Не предусматривалась эта специфика и рекомендациями иностранных специалистов, сильно влиявших на характер принимаемых по поводу развития сельского хозяйства государственных решений.

Посредник (перекупщик), как показывают расчеты, с помощью разных приемов, как правило, добивался выгодных для себя условий реализации. Так, местный (локальный) монополист (мясокомбинат, молочный завод, элеватор) устанавливал на продукцию сельского хозяйства максимально низкие цены. И тот, и другой вынуждены были поступать таким образом, так как главный покупатель сельскохозяйственной продукции и продовольствия за годы реформы обеднел. Напомним, что в советские годы с помощью сложной системы бюджетного вмешательства розничные цены на продовольствие занижались по сравнению с затратами на продовольствие в среднем в два раза. Однако уже в 1992 году уровень реальных доходов населения упал по сравнению с декабрем 1991 г. также в 2 раза. Таким образом, житель города в 1992 г. вынужден был приобретать продукты питания, цены на которые возросли при прочих равных условиях вчетверо. Все это вызвало кризис сбыта – новое для сельскохозяйственных товаропроизводителей России явление за последние 50 – 70 лет.

Сельскохозяйственные предприятия уже в самом начале реформы начисто проиграли гонку цен. Цены на реализуемую ими продукцию отстали от роста цен на ту продукцию, которую приобретали сельские товаропроизводители и занятые в сельском хозяйстве работники. В таких условиях продать свою продукцию на внутреннем рынке оказалось очень трудно. Возник кризис сбыта. Продукция в стране в начале реформы еще была в достаточном количестве. На производитель за нее требовал, с точки зрения потребителя, слишком много. Дороговизна сельскохозяйственной продукции объяснялась не столько алчностью сельскохозяйственных товаропроизводителей, сколько низкими платежными возможностями покупателей. Для них цены были высокими, так как они обеднели.

Еще красноречивее характеризуют аграрный кризис финансовые показатели – уровень рентабельности, просроченная задолженность и др. Пик убыточности сельского хозяйства пришелся на 1998 г. В этом году валовая продукция сельского хозяйства в сопоставимых ценах упала до самого низкого с начала реформ уровня – 56% от уровня 1990 г. Доля убыточных хозяйств приблизилась к 90%. Убыточность сельскохозяйственных предприятий по всей хозяйственной деятельности опустилась до 28%.

 По состоянию на 1 января 1998 года процент нерентабельных предприятий (которые не возмещают за счет денежной выручки от реализации продукции и услуг производственные затраты на их производство) по 10 экономическим районам страны был следующий: Северный и Северо-Западный районы – по 93%; Центральный – 89%; Центрально-Черноземный – 86%; Поволжский – 70%; Северо-Кавказский – 68%; Уральский – 75%; Западно- и Восточно-Сибирский – по 88%; Дальневосточный – 92%. Наименьшее число убыточных предприятий было в Татарстане (49%), Оренбургской области (51%), Краснодарском крае (57%), Башкортостане (62%), Дагестане (63%), Ставропольском крае (64%) и Чувашии (66%).

Спад производства и реальных доходов населения, незаинтересованность в развитии сельского хозяйства из-за невыгодности вложений в эту отрасль создали серьезные предпосылки для социального конфликта в обществе в самом начале реформы. Однако его не случилось. Серьезных трудностей с продовольственным обеспечением в стране не было. Во-первых, с потерей доходов упал потребительский спрос. Поэтому недостаток продукции не сопровождался, как в советские времена, длинными очередями. Во-вторых, была либерализована внешняя торговля. Ворота для ввоза в Россию импортного продовольствия были открыты. И оно хлынуло в страну мощным, все возрастающим потоком. Импорта мяса (без птицы) в 1992 г. составлял 290 тыс. т. В 1997 г. объем возрос до 968 тыс. т, мяса птицы увеличился с 46ь до 1149 тыс. т, масла животного с 25 до 190, масла подсолнечного – с 174 до 326, сахара – с 2137 до 3709 тыс. т. Городское население было накормлено. Реформа была спасена. Цена за это – утрата продовольственной независимости России, разорение сельского хозяйства собственной страны. Импортная продукция ввозилась в страну по низким, демпинговым ценам. Эти цены определили относительно низкий уровень оптовых и розничных цен на сельскохозяйственную продукцию и продовольствие на внутреннем рынке России. Определили они и убыточность предприятий, выращивающих животных и растения.

Это выяснилось не сразу. Финансовые показатели первых лет реформы не вызывали тревоги. По данным бухгалтерской отчетности, в Российской Федерации в 1992 было всего лишь 5% убыточных хозяйств, в 1993 – 10%. Дело заключалось в специфике учета и особенностях расчета обобщающих ценностных показателей в условиях инфляции.

Согласно действовавшей методологии учета предусматривалось списание материалов на производство по их балансовой оценке, покупных материалов – по ценам покупки (в том числе – кормов и семян, по фактической себестоимости), в то время как по международным стандартам бухучета (VAS – 16 и VAS – 1), необходимо пересчитывать инфляционные затраты на производство в денежных единицах измерения, сложившихся к моменту составления финансовых отчетов. В особенности это значимо для животноводства, в котором значительная часть себестоимости приходится на корма, заготовленные в предыдущие годы.

Приведем пример с затратами и рентабельностью крупного рогатого скота, выращиваемого для откорма в 1992 году (12 месяцев) и в 1993 году (еще 6 месяцев). Расходовались собственные корма, произведенные в 1991, 1992 и 1993 годах, которые учитывались по отрасли по фактической себестоимости. Однако за это время цены на корма поднялись в 5, 10 и более раз. Учитывая, что доля кормов в затратах колеблется от 30% до 50%, получается, что, например, объявленная статистикой положительная рентабельность животноводства 1993 года, на самом деле таковой не была. Появившаяся в итоге прибыль шла не на расширение производства, а на восполнение неучтенных в себестоимости удорожаний. В итоге, рентабельность крупного рогатого скота в 1993 году из плюс 26% превращается в минус 79%, а по молоку – опускается с минус 19% до минус 80%.

 Если же пересчитать корма в цены, например, на момент реализации крупного рогатого скота, то их убыточность, соответственно, возрастет следующим образом: в 1994 году – с минус 33% до минус 83%; в 1995 – с минус 30% до минус 63%; в 1996 – с минус 54% до минус 65%; в 1997, когда инфляцию удалось обуздать, – с минус 60% до минус 61%. Примерно в таких же пропорциях снизится и рентабельность по молоку. Меньше, но тоже сократится рентабельность по растениеводству.

Естественно, количественная корректировка убыточности животноводческой отрасли в сельскохозяйственных коммерческих организациях имеет и негативное качественное выражение, поскольку глубоко нерентабельными по животноводству российские сельскохозяйственные коммерческие организации стали в подавляющем большинстве не в 1995 – 1996 годах, как принято считать, а, по меньшей мере в 1993 – 1994 гг.

Для нас приведенные выше пример имеет следующий смысл: воспроизводство в сельском хозяйстве было подорвано в самом начале экономической реформы. В результате во второй половине 90-х годов наблюдается быстрый рост убытков, числа нерентабельных хозяйств. В 1998 г. число нерентабельных хозяйств возросло до 80%. Затем оно стало уменьшаться. Но число убыточных хозяйств остается чрезмерно большим- около 50%. Это означает, что важнейшая подсистема сельского хозяйства – сельскохозяйственные предприятия – находится в состоянии финансового краха.

Долги сельскохозяйственных предприятий превысили денежную выручку. Это лишает их всякой перспективы развития. В такой обстановке трудно вести речь о стабилизации экономики отрасли за счет собственных источников. Имеется, правда, незначительное число сильных хозяйств, которые, как считается, адаптировались к рынку. Это «клуб 300». Его составляют птицефабрики, тепличные хозяйства, отдельные многоотраслевые хозяйства. На их долю приходится более 40% овощей, 30% привеса свиней и птицы, 50% яиц. Однако эти предприятия исключения, а не правило.

Валовой сбор зерна в Российской Федерации в 2000 году составил 65,4 млн. т, что на 20% больше чем в 1999 году. Увеличение производства зерна было обусловлено повышением урожайности зерновых культур с 11,7 ц с га в 1999 г. до 14,4 ц с га в 2000 г. (в 1990 г. – 18,5) при сокращении посевных площадей на 1 млн. га ( по сравнению с 1990 г. – на 17,5 млн. га).

Несмотря на то, что уборочные работы проходили в относительно благоприятных погодных условиях, в результате гибели части посевов и недостатка техники разница между посевной и уборочной площадью составила почти 3,7 млн. га, а убранная площадь – 41,9 млн. га. Это на 4,1 млн. га больше, чем в 1999 г. Специалисты отмечают, как крайне тревожный факт, что в 47 Субъектах Российской Федерации сократились посевы под зернобобовыми культурами. В структуре посевов зерновых культур зернобобовые занимали менее 2% (в 1990 г. – 6%). В Ярославской области осталось лишь 870 га посевов этих культур, в Костромской и Ленинградской областях – по 220-280 га.

В составе зерновых культур увеличились валовые сборы пшеницы, ржи, ячменя, кукурузы, крупяных культур. Производство овса и зернобобовых культур сократилось.

Зерно остается наиболее рентабельной культурой для сельскохозяйственных предприятий, уровень рентабельности достигает 53%. На долю зерна приходится до 24% от общего объема денежной выручки. Прибыль от реализации зерна больше, чем вся прибыль сельскохозяйственных предприятий. Это означит, что она компенсирует убытки других отраслей экономики.

В целом динамика производства зерна за последние 15 лет была такова: 1986-1990 гг. – 104,3 млн. т, или 100%, 1991-1995 гг. – 87,9 млн. т (84%), 1996-2000 гг. – 65,2 млн. т (63%). За 20 лет посевные площади под зерновыми культурами сократились с 75,5 до 45,6 млн. га, или на 40%.

Не произошло в 2000 г. позитивных изменений в свекловодстве. Посевные площади сахарной свеклы сократились до 806 тыс. га по сравнению с 954 тыс. га в 1999 г. Урожайность сахарной свеклы повысилась незначительно – со 169 ц. с га в 1999 г. до 174 ц. с га в 2000 г. Валовой сбор сократился по сравнению с 1999 г. на 8% и составил 14 млн. т. Снизилась сахаристость сахарной свеклы.

Рентабельность сахарной свеклы остается низкой – 8%. Одна из причин состоит в том, что сахар, произведенный из сахарного тростника дешевле свекловичного. По этой причине рыночные цены на сахарную свеклу относительно низкие. В 2000 г. защита внутреннего сахарного рынка была недостаточной. Такое положение не способствует положительным переменам в производстве сахарной свеклы.

Ниже приведены данные о среднегодовом валовом сборе сахарной свеклы с 1986 по 2000 г. по пятилетиям: 1986-1990 гг. – 33,2 млн. т (100%), 1991-1995 гг. – 21,7 (65,4%), 1996-2000 гг. – 14 млн. т (42,2%). Показатели последних пяти лет меньше, чем показатели 1986-1990 гг. в 2,4 раза.

В 2000 г. по сравнению с предыдущим годом значительно (на 958 тыс. га) сократились посевные площади подсолнечника. Однако она была больше, чем в 1998 г. Урожайность подсолнечника составила 8,5 ц. с га. Это примерно соответствует уровню 1960 г. – 8,3 ц. и 1963 г. – 8,6 ц. Средняя урожайность в 1986-1990 гг. составляла 12,7 ц., в 1991-1995 гг. – 9,9 ц. с га. Валовой сбор подсолнечника в 2000 г. был ниже, чем в 1999 г. на 5,7%, но выше чем в среднем за 1991-1995 гг. на 26%.

Подсолнечник – рентабельная культура (плюс 64%). Однако после введения вывозных пошлин на него экспорт маслосемян стал менее выгодным. В течение 1999- 2000 гг. цены на масло подсолнечное практически не росли. Рынок этого продукта был насыщенным. Все это сдержало дальнейшее развитие производство этой культуры.

Среднегодовое производство семян подсолнечника за последние 15 лет существенно не изменилось (соответственно 3,1, 3,1 и 3,3 млн. т). Посевные площади по-видимому достигли предела, определенного агротехническими правилами.

Производство овощей возросло в 2000 г. по сравнению с предыдущим годом на 12% . Овощи производятся в основном в хозяйствах населения. Это определило стабильность как производства, так и рынка овощей. В 1986-1990 гг. в России было произведено 11,2 млн. т овощей, в 1991-1995 гг. – 10,2, то есть на 9% меньше, в 1996-2000 гг.11,4 млн. т (в среднем за год). Посевные площади, занятые овощами в 1980 г. составляли 742 тыс. га, в 1990 г. – 618, в 2000 г. – 832 тыс. га.

Производство картофеля в 2000 г. составило 31,2 миллиона тонн, то есть снизилось незначительно по сравнению с предшествующим годом. Оно сконцентрировано в хозяйствах населения. Потребности в картофеле удовлетворяются в основном за счет собственного производства. Рынок насыщен. Посевные площади под картофелем составляют 3,2 млн. га по сравнению с 3,1 млн. га в 1990 г. Среднегодовой объем производства изменялся так: 1986-1990 гг. – 35,9 млн. т (100%), 1991-1995 гг. – 36,8 (102,5%), 1996-2000 гг. – 34,4 млн. т ((95,8%). В 80-е годы картофеля в России производили значительно больше -41-47 млн. т.

Основными производителями зерна и технических культур остаются сельскохозяйственные предприятия. Доля их в производстве зерна составила 91%, сахарной свеклы и подсолнечника – несколько снизилась и составила соответственно 94% и 84%.

Производство картофеля сосредоточено в хозяйствах населения, которыми в 2000 году выращено 92% общего сбора этой культуры (в 1998 году – 91,2%). Наибольшая часть овощей также произведена населением – 78% (в 1998 году – 79,6%). Сходное разделение труда имело место в 30-40 годы. Тогда оно характеризовало отсталый уровень аграрного производства в СССР. В настоящее время – тоже.

Фермерами в 2000 году получено зерна 8,3% от общего сбора в хозяйствах всех категорий (в 1998 году – 6,8%), подсолнечника – 14,2% (10,9%),.

К 1 января 2001 года поголовье крупного рогатого скота в хозяйствах всех категорий, по расчетам, составило 27,2 миллиона голов, в том числе коров 12,7 миллиона, свиней – 16,4 миллиона. Таким образом, по сравнению с 1990 г. численность крупного рогатого скота снизилась на 54% (ниже уровня 1916 г.), коров – на 49% (ниже уровня 1916 г.), свиней – на 59% (до уровня 1954 г.). Упала продуктивность скота – удои на корову и живая масса одной головы.

Выращивание скота и птицы в 1986-1990 гг. составляло 9,7 млн. т, в 1991-1995 гг. – 7,6, в 1996-2000 гг. – 4,7 млн. т. то есть упало наполовину, или до уровня 1959 г. Выращивание скота сконцентрировано в хозяйствах населения, где оно наименее эффективно. Производство мяса и птицы продолжает снижаться. От продажи скота производители несут убытки.

В 2000 г. резко обострился мясной кризис на Западе. Спрос на отечественное мясо вырос. Стали повышаться цены. Население и сельскохозяйственные предприятия испытывают острую потребность в денежных средствах. Таким образом, создаются предпосылки для начала массового забоя скота. В дальнейшем это может подорвать основы развития животноводства.

 К началу 2001 года на хозяйства населения приходилось 37,2% поголовья крупного рогатого скота, свиней – 46,2%, овец и коз – 62,5%. Перемещение скота из общественного производства в мелкое – одна из типичных черт регресса в аграрной экономике. Оно не сопровождается ростом продуктивности. Стадо скота у населения исчисляется единицами. В 2000 г. продажа крупного рогатого скота принесла хозяйствам 28% убыточности, а свиней – 20%.

Производство молока во всех категориях хозяйств в 2000 г. составило 31,9 млн. т, что меньше предшествующего года на 1%. Этот объем соответствует уровню 1957 г. Производство молока по пятилетиям снижалось следующим образом: 1986-1990 гг. – 54,2 млн. т (100%), 1991-1995 гг. – 45,4 (83,8), 1996-2000 гг. – 33,5 млн. т (61,8%). Надой молока на одну корову с 2731 кг в 1990 г. уменьшился до 2363 кг. в 2000 году.

Реализация молока в последние годы прибыльна. Рентабельность молока составляет 11% (в 1999 г. – 16%). Молоко за счет своей прибыли компенсируют убытки, полученные от реализации продукции других отраслей, прежде всего мяса и птицы.

Производство яиц – наиболее устойчивая отрасль животноводства. Производство яиц в 2000 г. составило 33,9 млрд. штук, то есть выросло по сравнению с предыдущим годом на 2,2%. Остается высокой продуктивность кур-несушек. По показателю яйценоскости многие птицефабрики превысили уровень 1990 г. Динамика производства яиц за 1986-2000 гг.: 1986-1990 гг. – 47,9 млрд. шт., 1991-1995 гг. – 40,3, 1996-2000 гг. – 36,9 млрд. штук (соответственно 100, 84 и 77%).

Реализация яиц приносит отрасли прибыль. Рентабельность этого продукта равна 6% (1999 г- 17).

В 2000 году сохранилась тенденция увеличения доли индивидуального сектора в общем объеме производства мяса и молока. Производство яиц по-прежнему сконцентрировано в сельскохозяйственных предприятиях.

Продовольственный рынок остается ориентированным на отечественного производителя. Цены на товары отечественного производства по большинству позиций ниже, чем на аналогичные товары импортного производства, что в условиях ограниченной платежеспособности населения способствует переключению покупательного спроса на отечественную продукцию. Одновременно с этим сохраняется тенденция к сокращению потребительского спроса на наиболее дорогостоящие продукты питания с одновременным ростом его на относительно дешевые товары.

Начиная с 1992 г. материально-техническая база сельского хозяйства постоянно деградировала. Объем инвестиций в АПК в сопоставимых ценах сократился более чем в 15 раз, выбытие основных фондов из эксплуатации, начиная с 1994 г., в 4-5 раз превышает их ввод. Износ основных производственных фондов в сельском хозяйстве достиг 45%, сельскохозяйственной техники – 70%. Машинно-тракторный парк уменьшился в 1,5-2 раза, а техническая оснащенность сельского хозяйства ниже нормативной в 3 раза.

Приведем несколько цифр по сельскохозяйственным предприятиям Ростовской области, одной из крупных регионов Северного Кавказа, развитого сельскохозяйственного района России. За период с 1995 по 2000 год численность исправных тракторов сократилась на 46%, исправных зерноуборочных комбайнов – на 43%. Площадь пашни за этот же период уменьшилась на 12%, посевные площади зерновых культур – на 29%. Приобретение новой техники в % к ее наличию на начало 2000 г. составило по тракторам 1,2, жаткам валковым – 0,9, сеялкам – 1,9, зерноуборочным комбайнам – 0,7, кукурузоуборочным комбайнам – 2,5, доильным установкам – 1,0 процент. Это значит, что наличная техника полностью обновится за 40-100 лет.

В последние годы в сельском хозяйстве выводится из эксплуатации (списывается) техники в 4 – 6 раз больше, чем приобретается. Износ основных фондов в сельском хозяйстве по группе «Машины, оборудование и транспортные средства» в целом по Российской Федерации достиг на начало 2000 года 70%, по группе «Здания и сооружения» – 41 процента.

Выбытие машин, оборудования, транспортных средств, а также зданий и сооружений значительно превышает их ввод в действие практически во всех субъектах Российской Федерации. Коэффициент чистого выбытия (выбытие за вычетом ввода) по указанным группам основных фондов в большинстве регионов составляет от 5 до 10%, а в некоторых регионах достигает – до 30 процентов. По этой причине парк используемых машин в сельском хозяйстве России сократился. Уровень обеспеченности некоторыми видами сельскохозяйственной техникой на начало 1999 года в расчете на 1000 га пашни составляет в организациях агропромышленного комплекса: по тракторам – 8 шт. (75% к уровню 1990 года), по зерноуборочным комбайнам – 5,1 шт. (77% к уровню 1990 года), по свеклоуборочным комбайнам – 19,6 шт. (119% к уровню 1990 года).

Одним из источников пополнения машинно-тракторного парка новой техникой в последнее время стал федеральный лизинговый фонд. Для обеспечения предприятий агропромышленного комплекса машиностроительной продукцией на лизинговой основе за период с января по сентябрь 1999 года были предоставлены бюджетные средства в объеме 405 млн. руб.

В растениеводстве идет процесс упрощения технологий обработки почвы и возделывания сельскохозяйственных культур, практически повсеместно не соблюдались зональные системы земледелия, севообороты. Общий объем весновспашки под урожай 1998 года составил около 20 млн. га или 40 % площади посевов яровых культур. В большинстве регионов прекратились работы по мелиорации земель.

Существенно снизились объемы выполнения работ по повышению плодородия земель. В 1998 году по сравнению с 1990 годом известкование почв сократилось в 15 раз и на 29% против 1997 года. Из 65 регионов, где почвы нуждаются в известковании, в тридцати оно вообще не проводилось. При ежегодной потребности известкования в 5,5 – 6 млн. га эти работы выполнялись всего на 300-400 тыс. га. В результате произошло увеличение площадей кислых почв на 3,3 млн. га, в том числе сильно- и среднекислых – на 400 тыс. га. Фосфоритование земель за последние восемь лет упало с 2 млн. га до 26 тыс. га, или в 77 раз.

Сложным остается положение с использованием мелиорированных земель. Их площадь в 1990 году составляла 13,6 млн. га. В настоящее время они занимают около 9,0 млн. га, в том числе орошаемые – 4,3 млн. га, и дают до 10% валовой продукции растениеводства. В последние годы отмечается устойчивая тенденция ухудшения мелиоративного состояния земель и снижения их продуктивности, что связано, в основном, с резким сокращением объемов финансирования работ по мелиорации земель.

В целом по Российской Федерации с 1990 года площадь орошаемых земель с хорошим мелиоративным состоянием сократилась более чем на 30%, а осушенных – на 60%. Земли с неудовлетворительным мелиоративным состоянием на оросительных системах занимают более 15% и на осушительных землях – 24 процента. Наиболее неблагополучно мелиоративное состояние орошаемых земель в Республике Дагестан и Астраханской области, в Волгоградской и Ростовской областях, в Красноярском и Ставропольском краях. В неудовлетворительном состоянии находится около 50% осушенных земель в Хабаровском и Приморском краях, около 30% таких земель – в Ленинградской, Новгородской, Брянской, Московской областях.

Значительно уменьшилось внесение минеральных удобрений и применение средств защиты растений от вредителей и болезней. В среднем на 1 га посева сельскохозяйственных культур в 1998 году было внесено 16 кг минеральных удобрений (в пересчете на 100% питательных веществ), в том числе в 17 регионах – менее 5 кг. Это означает, что применять минеральные удобрения имели возможность лишь отдельные хозяйства. Только в трех регионах было внесено более чем 50 кг. туков на 1 га пашни: в Республике Татарстан (однако это значительно меньше, чем в прошлые годы), Хабаровском крае и Мурманской области.

 Причиной недостаточного объема поставок минеральных удобрений является отсутствие необходимых финансовых средств у сельскохозяйственных товаропроизводителей, а также отсутствие экономической заинтересованности заводов-производителей и торгующих организаций в продаже средств химизации отечественным потребителям удобрений.

В 1998 – 2000 годах Правительством Российской Федерации было принято ряд решений, направленных на исправление положения. Так, в 1999 году предусматривалось поставить агропромышленному комплексу России 4 млн. т. минеральных удобрений. С 1 августа 1999 года была увеличена компенсация из федерального бюджета стоимости на приобретение минеральных удобрений сельскохозяйственными товаропроизводителями с 25 до 40 процентов. В 2000 году решено поставить сельскохозяйственным товаропроизводителям 2 млн. т. минеральных удобрений и 20 тыс. т. средств защиты растений по ценам, дотируемым за счет средств федерального бюджета.

Существенные трудности возникли с обеспечением аграрного сектора горючим и смазочными материалами. Цены на них существенно возросли. Прорабатываются разные механизмы по сдерживанию в дальнейшем увеличения цен на горюче-смазочные материалы, так как в условиях отсутствия необходимых финансовых средств и недостаточной государственной поддержки из средств специального фонда льготного кредитования возникают трудности в проведении работ по заготовке кормов и уборке урожая.

Несмотря на заключенное Соглашение между основными российскими производителями промышленной продукции об ограничениях в повышении цен в ряде регионов во втором полугодии 1999 года цены производителей на горюче-смазочные материалы повысились более чем в два раза. Не удалось найти способ регулирования оптовых цен на внутреннем рынке на горючее и смазочные материалы и в 2000 г.

Как отмечалось, в 1992 г. реальные доходы населения снизились почти в два раза. Это стало причиной действия многих факторов – спада производства в Российской Федерации, развала СССР, либерализации цен и других. Затем уровень доходов частично восстановился. Однако, в 1998 г. после августовского финансового кризиса произошло новое существенное падение доходов. В рыночных условиях спрос, предложение, цены и структура потребления жестко связаны. Поэтому в структуре потребления населения произошло замещение продуктов питания животного происхождения на более дешевые растительные, а также на хлеб и картофель. В результате средний рацион питания обеспечивает потребление лишь от 60 до 80% белков, жиров и углеводов от рекомендуемой физиологической нормы, а дефицит витаминов и микроэлементов превышает 50%. Растет дифференциация в потреблении продовольствия населением из различных социальных групп. По основным продуктам питания она достигает 5-8 кратной величины.

 

Среднесуточный рацион россиянина за прошедшие 10 лет сократился на 1 тыс. калорий и сейчас составляет 2200 калорий. Это чрезвычайно опасный уровень потребления в условиях российского климата и характера жизнедеятельности населения. Для примера, указывает академик В.И. Назаренко, в советских тюрьмах, отнюдь не отличавшихся гуманностью, среднесуточный рацион для заключенных, не занятых на тяжелых работах, составлял 2400 калорий.

Вопрос сегодня стоит о реальном существовании населения России при сложившемся уровне питания. Прогнозы на перспективу, если не будут приняты серьезные корректирующие меры, не сулят ничего хорошего.

 

 Первую группу причин составляют те, что порождены экономическим механизмом, созданным еще в СССР. Шаблон, отсутствие инициативы, абсурдность многих хозяйственных решений, неумение экономить и рационально пользоваться ресурсами – далеко не полный перечень отличительных черт старой системы хозяйствования. Результатом действовавшего механизма ценообразования, бюджетного финансирования, налоговой и кредитной систем, внутриотраслевого перераспределения ресурсов было усреднение доходов, выравнивание их между регионами и хозяйствами. В проигрыше оказывались более развитые, в выигрыше – неперспективные с точки зрения ведения эффективного сельского хозяйства регионы. Основная часть продукции закупалась государством по фиксированным закупочным ценам. В наиболее благоприятных зонах выращивания животных и растений эти цены были ниже. Экономически слабые предприятия, согласно принятым на государственном уровне в 80-е годы решениям, были объединены в списки. Списочные убыточные и низкорентабельные колхозы и совхозы получали надбавки к закупочным ценам.

Экономически слабые хозяйства пользовались и другими льготами. В основном на них распространялось бюджетное финансирование на пополнение собственных оборотных средств, на погашение кредитов Госбанка. Кредитование под низкий процент позволяло сельскому хозяйству пополнять недостаток средств. Когда долги по ссудам достигали большой величины, их списывали или продлевали.

Такой механизм хозяйствования превратился в фактор загнивания аграрной экономики. Реальная ситуация требовала поэтапного движения к рыночному хозяйству. Но этот путь был отвергнут. Предпочтение отдали радикальному способу преобразований.

Вторая группа причин спада производства в сельском хозяйстве обусловлена распадом СССР, обострением общеэкономического кризиса, массовым обнищанием населения, формированием новых ценовых соотношений, внешнеэкономическими факторами. Обратимся к аграрной политике прошедшего десятилетия, часто базировавшейся на ложных основаниях. Так, в частности, считалось, что:

Все эти принципы оказались ошибочными. Практические действия по их применению принесли стране и обществу потери. Да и мировая практика свидетельствует о совершенно других тенденциях. Сельскохозяйственные политики стран Запада хорошо известны и они направлены на защиту национальных интересов, создание рабочих мест для собственных работников, обеспечение независимости государства.

В российской аграрной политике долгое время присутствовал ложный тезис о преимуществах мелкого хозяйства перед крупным. Надо отметить, что у нас в стране на первый план он выдвигался раз. Так, во второй половине 80-х годов он использовался для преувеличения экономического значения личных подсобных хозяйств населения. В конце концов согласились на том, что эффективность этого типа производства объясняется целым рядом специфических факторов. И не последнее место среди них занимает технологическая поддержка со стороны крупного общественного производства, присвоение части продукта, особенно кормов, произведенного в крупных сельскохозяйственных предприятиям и многое другое.

Однако очевидно, что более современные технологии, как правило, требуют укрупнения размеров сельскохозяйственных предприятий. Этот процесс идет несколькими путями – укрупнение хозяйств за счет покупки соседних участков, дополнительной аренды земли, проведения целенаправленной государственной политики по ликвидации чересполосицы, ускоренного выхода на пенсию владельцев мелких хозяйств и передачи их крупным владельцам. Характерно также и то, что в наиболее развитых странах Центральной Европы (Восточная Германия, Чехия, Венгрия) в большинстве случаев в процессе реформ крупные хозяйства не были раздроблены на более мелкие.

Академик В.И. Назаренко в своей работе «Аграрная политика» (РАСХН, М., 2000) приводит данные о росте размеров коммерческих ферм под давлением экономических и технологических факторов. В Канаде они составляют 5,5% в год, в Бельгии – 6,3, Дании – 5,8, ФРГ – 3,3, Франции – 4,4, Нидерландах – 5,9, в целом в Европейском Союзе – 4,8%. Темпы роста на уровне 5% в год означают, что за 15 лет средний размер ферм удваивается.

Крупные сельскохозяйственные предприятия сложились как единый воспроизводственный комплекс. В нем разделен труд, имеется специализация производства. Для обслуживания производственных структур сложилась сфера обслуживания. Когда в начале 90-х годов начали в принудительном порядке реорганизовывать эти хозяйства, то кроме потерь и убытков это практически ничего не принесло. Упрощение приводит к грубым ошибкам. Однако потребовалось почти 10 лет для того, что официальные руководители отрасли и государства стали говорить о том, что крупное сельскохозяйственное производство имеет перспективу развития.

Не миновала аграрный сектор и еще одна ложная идея – абсолютизация монетарных методов в перестройке экономики. Россия в существенной части ее населения – традиционное общество, вчера еще закрытое, нищенски-самодостаточное, с предопределенным будущим и извращенным, канонизированным прошлым. К деревне это относится вдвойне. При сильных элементах феодально-крепостной системы, когда крестьянам давали нужные предметы для производства продуктов, а потом – в обмен – за бесценок брали произведенное, деньги играли ничтожно малую роль. И вдруг – рыночная система, при которой деньги становятся главнейшим и даже единственным рычагом.

Субъекты хозяйствования были оставлены наедине с огромным комплексом проблем перестройки народного хозяйства в целом, целенаправленно десятилетиями создаваемого как единый жестко регламентированный и взаимоувязанный во всех своих деталях организм. Причем такой организм, который был рассчитан не на сотрудничество, а на конфронтацию и даже, вероятно, смертельную борьбу с остальным миром.

Подобную тактику можно применить, не зная реального положения вещей, пренебрегая интересами крестьянства. Реформа преследовала, в первую очередь, интересы узкого общественного слоя.

Третья ошибка реформ – одномоментное «раскрытие» российской экономики внешнему миру. Следует отметить, что даже очень богатые страны рассматривают самообеспечение продовольствием как вид национальной безопасности. Благополучная Швейцария держит уровень своей продовольственной безопасности в пределах 80 процентов, для чего платит своим крестьянам за производимое зерно в 4 раза выше его цены на мировых рынках.

В уже упомянутой работе академика В.И. Назаренко по этому поводу приводятся следующие сведения. Естественная продуктивность пашни в Советском Союзе была в 2,7 раза ниже, чем в США и в 2-2,2 раза ниже, чем в Западной Европе. В России этот показатель еще ниже. Энергоемкость производства в стране в 4 раза выше, чем в США, а металлоемкость – в 5 раз. Существенно ниже уровень исторически сложившейся интенсивности и производительности труда, урожайности культур и продуктивности скота. Разрыв по этим показателям все время увеличивается.

Существуют, таким образом, весьма жесткие реалии функционирования российского агропромышленного комплекса. До реформы защиту отечественного АПК обеспечивали монополия государства на внешнюю торговлю, ценовое регулирование. В 1990 г. соотношение цен на средства производства и сельскохозяйственную продукцию в СССР были в 4,5-5 раз более благоприятными, чем в США и странах Западной Европы. Происшедший после либерализации взрыв цен на средства производства привел к тому, что сейчас это соотношение находится, примерно на уровне США. Однако продуктивность нашего сельского хозяйства в 4 – 5 раз ниже, чем в США и развитых рыночных стран умеренных широт.

Защитный механизм и внутренняя система поддержки агросферы были ликвидированы. Утверждение о том, что сельское хозяйство за счет действия рыночного механизма в условиях шоковой терапии сможет приспособиться к новой, крайне неблагоприятной экономической среде, как показала практика, совершенно не подтвердилось.

В каком же направлении нужно было бы продвигать в 90-е годы аграрную реформу? Мировой и отечественный опыт успешного реформирования сельского хозяйства позволяет выделить ряд принципов и условий, которые должны быть соблюдены. Сельское хозяйство может быть успешно реформировано лишь эволюционным путем. Причем последовательно, по взаимосвязанным отраслям должны модернизироваться все производительные силы, что, кстати, согласуется с реальным дефицитом финансов.

Кризисное состояние, балансирование на грани угрозы обеспечения нации продовольствием требует жестких государственных мер, согласованных с другими экономическими решениями. Надежды на то, что «свободная игра экономических сил» выведет село из кризиса, напрасны. Никакой капитал, имея возможности многократно возрасти в финансовой или в торгово-посреднической сфере по своей воле в сельское хозяйство, где оборот составляет один-два раза в год, не пойдет.

Все преобразования должны быть подчинены интересам деревенского производителя – крестьянина. В Швейцарии, к примеру, с начала пятидесятых до начала девяностых годов действовало законодательство, согласно которому доходы любых хозяйствующих субъектов в сельской местности, чья деятельность связана с основным производителем – крестьянином, не должны превышать доходы последнего.

Сравним это с российской ситуацией в цепочке крестьянин – переработчик – транспортник – торговец и попробуем ответить на вопрос: что позволило провести акционирование перерабатывающих предприятий таким образом, что теперь они имеют доходы, в значительно превосходящие доходы производителей? Сравнение не в нашу пользу. У себя в стране иная картина. Например, на рынке зерна. Это крупный рынок с товарооборотом в десятки миллиардов рублей.

Распределение денежной выручки между звеньями этого рынка не соответствуют степени их трудового участия. Производитель зерна имеет невысокую прибыль от его реализации, тогда как посредник забирает себе, как показываю расчеты, большую часть прибыли. Прибыль имеют и остальные участники технологической цепочки.

Выработка конкретных моделей реформирования сельского хозяйства применительно к регионам и отраслям прежде всего требует знания реальности. Учитывая недостаточность финансовых ресурсов, реформирование должно быть проведено поэтапно и регионально. Вначале имело бы смысл сконцентрировать ресурсы в тех отраслях и регионах, где можно достаточно быстро и при наименьших затратах получить сравнительно быструю отдачу. При этом проекты реформирования имело бы смысл разрабатывать совместно с аграрными руководителями районов и хозяйств. Среди последних, в частности, следовало бы устраивать конкурсы проектов реформирования, а победителям на возвратной основе выделять целевые государственные кредиты. В отборочные комиссии могли бы входить как государственные чиновники разных рангов, так и сами руководители аграрных предприятий. Следовало бы также подумать о функционирующей с участием государства системе договорных отношений между производителями продукции и их хозяйственными партнерами – производителями техники, удобрений, переработчиками, торговлей. Не обойтись без создания сети специальных крестьянских банков, оптовых рынков в крупных городах и т.д.

И, наконец, не стоит пренебрегать идеологическими средствами, в частности, объединяющей национальной идеей. Это особенно важно в те периоды, когда у государства и общества не хватает возможностей для того, чтобы обеспечить крестьянина всем необходимым на время перемен. Такая идея должна была бы сделать крестьянина центром заботы всего населения. В США она звучит так: «Фермеры – становой хребет нации. Фермеры кормят страну». В России образ «сеятеля и кормильца» в настоящее время вообще не присутствует. Мудрено ли, что сегодня мы имеем усиливающуюся деградацию сельского хозяйства и все более возрастающее пассивное сопротивление крестьянства?

В заключение, – о социальных результатах аграрного реформирования, выразившихся в том, какие типы хозяйственных руководителей сегодня определяют лицо деревни. Значительная работа по сбору этого социологического материала выполнена саратовским исследователем И.Е. Штейнбергом, который, в частности, отмечает следующее.

Основой прежней типологии сельского руководителя были: способность обеспечить выполнение предприятием показателей государственного плана на поставки продовольствия, соблюдения сроков полевых работ, лояльность к власти в вопросах выполнения, как тогда говорили, «постановлений партии и правительства, партийность. Все предприятия условно делились на сильные (крепкие), средние и слабые (отстающие) хозяйства. Соответственно, были сильные, средние и слабые руководители.

Сегодня представление о сильном, среднем и слабом руководители не всегда зависит от экономического положения хозяйства, особенно, если ориентироваться на официальную статистику их производственной деятельности. Например, предприятия-банкроты, с многолетней задолженностью по кредитам, приобретают новую технику, строят жилье. Не менее трети деятельности предприятия лежит в области неформальной экономики, где эти результаты скрыты как от фискальных органов, так и от исследователей.

Социологический подход, основанный на анализе субъективного восприятия респондентов личности и деятельности сельских руководителей, на оценках экспертов разного уровня, прямого наблюдения и интервью с руководителями, позволяет определить основания для новой типологии руководителей в постсоветском селе, а также тенденции трансформации и формирования нового типа сельского руководителя.

Исследования в Саратовской и Самарской области показали, что на текущий момент наибольший вес среди субъективных критериев оценки деятельности сельского руководителя имеют три: отношение к собственности (в обыденном сознание – воровство); отношение к социальной справедливости (в обыденном сознании – совесть); профессиональная компетенция (знание сельскохозяйственного производства и экономики, умение работать с людьми, организаторские способности). Использование этих трех шкал дали возможность построить следующую типологию социальных портретов аграрных управленцев в современном селе.

 «Коммунист-капиталист». Это постепенно уходящий тип руководителя-хозяйственника, составлявшего в годы советской власти цвет колхозного строя. Его отличительная черта – умение, сохраняя «колхозную идеологию», приспособиться к реальной экономической ситуации рынка, причем добиваться относительно высоких производственных результатов. Как правило, его хозяйство в числе «крепких», т.е. его колхоз не имеет задолженностей перед кредиторами, в растениеводстве и животноводстве – устойчивые показатели выше средних по району, работники получают вовремя заработную плату и многочисленные социальные льготы, продолжается поддержка за счет хозяйства социальной инфраструктуры села.

Это руководитель – вождь, сочетающий непререкаемый моральный авторитет и неординарные организаторские способности, тонкое знание психологии людей, сильную волю. Он не ворует сам и не дает это делать другим. Его цель – рентабельное производство, но прибыль «для людей, села, потом только себя».

Однако, несмотря на одобрение и поддержку действующей власти такого типа руководителей, их с каждым годом становится все меньше и меньше. Сегодня на каждый район их не более 2 – 3 человек.

Причина одна – пенсионный возраст, а достойной смены нет. Политическая и экономическая ситуация в стране препятствует воспроизводству такого типа руководителя. С одной стороны, политическая нестабильность, отсутствие какой-либо господствующей в обществе идеологии, аморфность власти и общепринятой аграрной политики с разделяемыми обществом приоритетами. С другой стороны, «дикий капитализм» экономики выживания, где больше половины деятельности предприятия находится в тени неформальной экономики с ее сокрытием доходов от налоговой системы, с полузаконными сделками в снабжении и сбыте, безраздельным контролем руководителя над ресурсами предприятия и информацией о его деятельности. Безнаказанность в случае злоупотребления служебным положением и почти феодальная власть над селом представляет для руководителя слишком сильный соблазн. Эта реальность порождает совсем другие типы руководителей.

«Временщик». Это тип руководителя, который часто приходит на смену «коммунисту-капиталисту». Не обладая достаточным авторитетом и волевыми качествами, не имея сил удержаться от соблазнов дикой рыночной экономики, поддавшись мифу о всеобщем кризисе в экономике и политике, он начинает спасать прежде всего себя. «Ворует сам и дает воровать другим». За два года он способен развалить любое хозяйство. Как правило, снимается районным начальством под угрозой уголовного разбирательства. Успевает построить себе особняк, приобрести несколько автомобилей и проч. Возраст – от 35 до 50.

«Хозяин -бизнесмен». Деятельный и удачливый предприниматель, он стремится сочетать сельскохозяйственное производство с коммерческой деятельностью. Прибыль вкладывает в расширение производства. Мораль рентабельности и производительности. Стремится к прозрачности отношений: «Я хозяин – вы наемные рабочие. Я плачу – вы выполняете». Оптимистичен, имеет много различных идей и планов, рассчитывает только на себя, никому не доверяет, но стремится к честным деловым отношением, к игре по правилам. Жесткий и требовательный руководитель. На первом месте у него принцип материальной заинтересованности и контроля за дисциплиной труда. На его предприятии зарплата работников как минимум в полтора -два раза выше, чем у соседей . Возраст – 30 – 45 лет.

«Демагог». Постоянный выдвиженец трудового коллектива, защитник униженных и оскорбленных, оратор, представитель интересов «масс». Достаточно посредственный профессионал и организатор производства. Допускает много управленческих ошибок, прикрывая их стандартным набором ссылок на внешние обстоятельства (диспаритет цен, кризис, нет сильной власти и т.д.). Любит политические дискуссии. В спорах категоричен, резок, нетерпим к критике, демонстрирует нелогичное, «разорванное» мышление. Активен, хитер, везде расставляет своих людей. Относительно скромен в материальных потребностях, боится «выпячивать достаток», чтобы не перестать быть «своим» для «простых» людей. Возраст – 40 – 50 лет.

«Пенсионер». Некогда способный и эффективный руководитель, который по разным причинам остановился в росте. Живет на былом авторитете, устал физически и эмоционально. Злоупотребляет спиртными напитками. Главное, чтобы дали доработать. Перекладывает управление на своих заместителей. Возраст – от 55.

«Кризисмен» (выживальщик). 10 лет экономики выживания создали свой тип руководителя, максимально приспособленного к существованию в условиях системного кризиса, «базарного рынка», к игре без правил. Он ворует сам и дает воровать другим, но при этом производство как-то развивается. Он «кидает» партнеров, партнеры «кидают» его, но при этом «кризисмен» ухитряется сделать так, что все довольны, конфликты улаживаются, потери компенсируются. Моральными принципами не отягощен. Мастер неформальных отношений. Любит жить широко, но не любит это афишировать. Имеет влиятельных друзей и обширную сеть полезных связей.

Разработка аграрной стратегии в ситуации кризиса экономики в целом и АПК в частности – сложное, но по-прежнему необходимое дело. К тому же, в аграрном секторе уже существуют некоторые ограничения для стратегических действий государства, которых не было сравнительно недавно.

Первое – законсервированный кризис сбыта, связанный с низким платежеспособным спросом и утратой значительной части внутреннего рынка, равно как и ставшим привычным (вошедшим в образ жизни) самообеспечением населения за счет огородов и приусадебных хозяйств. Это явление, кстати, почему-то радует некоторых наших аграрных политиков.

Второе – раздробление, противостояние и частичное уничтожение еще вчера существовавших в связке всех трех сфер АПК. Сегодня I сфера – значительная часть производства средств производства – либо в экономическом смысле безнадежна (сельхозмашиностроение), либо переориентировано на экспорт (минеральные удобрения и ядохимикаты), либо практически прекращено (мелиоративное и дорожное строительство, сельская электрификация). III сфера – хранение, транспортировка, переработка и реализация – в подавляющем большинстве мало учитывают интересы сельского производителя (II сфера) и ориентирована исключительно на собственную прибыль. В силу этого нам, строго говоря, следовало бы отказаться и от употребления термина агропромышленный комплекс – АПК.

Третье – гипертрофированная регионализация, отражающая факт разрушения специализированных сельскохозяйственных производственных зон и единого аграрного рынка. Основная причина – высокие цены на энергоносители и транспортные услуги. Следствие – хаотичная ломка структуры аграрного производства, беспорядочный вывод из оборота средств производства, включая землю, самообеспечение как цель хозяйствования, падение эффективности.

И, тем не менее, аграрная стратегия (прежде всего на ближайшие 10 лет) все еще необходима. Она, на мой взгляд, должна быть разработана для двух уровней (федерального и избирательно-региональных) и получить закрепление в договоре между государством, участниками хозяйственного процесса и потребителями.

Что касается федерального уровня, то в этой части государству предстоит определенно решить:

- намерено ли оно принять на себя определенные постоянные финансово-экономические обязательства в кредитной, налоговой и ценовой политиках, которые бы позволили создать умеренно-протекционистский режим для всех без исключения субъектов хозяйствования, равно как и начавших действовать в аграрном секторе финансово-предпринимательских структур, естественно, при условии роста их эффективности;

- намерено ли государство на основе долгосрочных прогнозов определить предпочтительное по всем отраслям место аграрного сектора страны на мировом продовольственном и внутреннем рынках, а также принять на себя соответствующие этому предпочтению обязательства. Обязательства должны, в первую очередь, касаться вопросов радикального реформирования органов управления, создания адекватной задачам аграрного реформирования системы подготовки и переподготовки кадров, поддержку некоторых наиболее важных научных направлений, демонополизации III сферы АПК, мер по сохранению и улучшению сельскохозяйственных угодий, решению первоочередных проблем депрессивных аграрных регионов и т.п.;

- намерено ли государство на привлекательных для частного инвестора условиях совместно с ним начать создавать масштабную рыночную инфраструктуру;

- готово ли государство взять на себя обязательства по гарантированному финансированию достаточно быстрой (до 5 лет) подготовки земельного кадастра в первую очередь в специально оговоренном перечне перспективных аграрных регионов, без чего невозможен переход к эффективному включению в хозяйственно-экономический процесс земли на условиях собственности и аренды.

О тех обязательствах, которые государство не может или не хочет на себя принять, должно быть заявлено определенно. По тем вопросам, по которым государство заключило договор, изменений быть не должно, иначе мы окажемся в еще большем хаосе.

Со своей стороны, производители, подписавшие договор, должны принять на себя обязательства как минимум не сокращать объемы производства по сравнению с определенными по регионам среднегодовыми показателями, снижать издержки производства, повышать его эффективность; вместе с государственными и негосударственными организациями заняться санацией и рациональным внутрихозяйственным реформированием; совместно с государством – решением проблемы занятости избыточного населения, трудоустройства и обучения сельской молодежи, помощи пенсионерам, другими подобными вопросами. Конечно, многие социальные вопросы не имеют прямой связи с производственно – хозяйственной деятельностью предприятий. Но сегодня, при фактической невозможности их решения сугубо государственным путем, нужно искать иные способы их разрешения.

Потребители, как известно, прежде всего озабочены вопросами цены и качества производимой и поставляемой продукции. Очевидно, что в договоре их представители, должны получить определенные гарантии по этим вопросам и со своей стороны взять на себя обязательства обеспечить информационно-рекламные процессы, которые бы стимулировали покупателей приобретать именно отечественную продукцию.

Большие усилия по выработке оптимального пути выхода из кризиса в аграрном секторе потребуются от региональных лидеров. Коротко говоря, положение таково, что ресурсов для приостановки спада и начала восстановления, которых можно ожидать от федеральной власти, хватит далеко не для всех. А это означает проблему их распределения.

Конечно, существует часть агросферы, восстановление и обеспечение которой должно идти «первой строкой» – семеноводческие и племенные хозяйства, питомники, птицеводство и некоторые другие, в том числе – «полуиндустриальные» аграрные производства, которые (также при известных санирующих мероприятиях) дадут быструю отдачу. Что же касается остальных, то здесь потребуется селективный подход.

Совершенно очевидно, что разбросанное по огромной территории России сельское хозяйство никогда не может быть равно эффективно уже в силу разности природных и почвенных условий. Согласно этому критерию, регионы, точнее – территории могут быть условно поделены три группы: вывозящие, обеспечивающие собственные потребности и ввозящие. Для каждой группы регионов должна быть выработана ее собственная аграрная политика.

---

[1] См., например, Янош Корнаи “Путь к свободной экономике”. М., Экономика”, 1990.

[2] Проблемы фермерского движения в Пыталовском районе Псковской области. М. “Агри Пресс”, 2000, с. 7-8.

[3] См.: Сельскохозяйственная деятельность крестьянских (фермерских) хозяйств в России. Статистический сборник. М., 2000, сс. 36, 14.

[4] Там же, с. 36.

[5] Там же, с. 42.

[6] Там же, сс. 14, 37, 42.