Институт Философии
Российской Академии Наук




  Г.-Г. Гадамер (для сборника "Философы ХХ в. Кн. 3. 2009" (фрагменты)
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор истории западной философии » Сотрудники » Михайлов Игорь Анатольевич » Ранний Хайдеггер. Между феноменологией и философией жизни » Г.-Г. Гадамер (для сборника "Философы ХХ в. Кн. 3. 2009" (фрагменты)

Г.-Г. Гадамер (для сборника "Философы ХХ в. Кн. 3. 2009" (фрагменты)

Ганс-Георг Гадамер
И.А.Михайлов
 
Г.-Г. Гадамер — фигура, для немецкой философии уникальная. Ровесник XX века (Гадамер родился 11 февраля 1900 г. в Марбурге), он еще застал один из самых богатых и продуктивных периодов немецкой философии того столетия, отмеченный именами Эдмунда Гуссерля, Николая фон Гартмана, Мартина Хайдеггера, Пауля Наторпа, Генриха Риккерта и др. Уже в 70-80-е гг. Гадамер остался практически единственным из живших тогда и продолжавших работать немецких философов, которые самим своим существованием обеспечивали живую связь с отошедшей в прошлое культурно-интеллектуальной традицией. Когда в 80-90-е гг. становились доступными новые тексты Гуссерля, Хайдеггера и других философов первой трети XX в.,  исследователям зачастую приходилось пересматривать свои интерпретации. Иначе обстоит дело с историко-философскими работами Гадамера. Все написанное им начиная с 60-х гг. поражает удивительной верностью и созвучием идеям обсуждаемых им мыслителей. Гадамер настолько близок к духу культуры начала XX в., что его философские работы сохраняют свою ценность и по сей день: автор прекрасно чувствует дух целого, даже если не знаком с отдельными деталями.
«В 1918-м году, когда я закончил школу и начал обучение в университете, — вспоминает Гадамер, — мне было 18 лет, ранней зрелостью я отнюдь не отличался, а был скорее стеснительным, беспомощным и замкнутым в себе парнем. Ничто не предвещало “философии”. Я любил Шекспира, греческих и немецких классиков, особенно лириков, однако Ницше и Шопенгауэра я в школьные годы не читал» (1). Отец, химик и фармацевт, был, по воспоминаниям Гадамера, типичным представителем естественных наук, хотя и отличался широтой кругозора. Уверенный в себе, нацеленный на успех, энергичный, он «воплощал в себе идеалы авторитарного воспитания наихудшего рода». Наклонности сына к «бесхлебным профессиям» он, естественно, решительно отвергал. Первоначально Гадамер-студент были «безнадежно разбрасывался» в своих интересах, которые включали германистику и романистику, общую историю и историю искусства, музыковедение, изучение санскрита и исламистики. Психология должна была стать главной областью его специализации («я мечтал о глубоком знании человека — как у Шекспира и Достоевского»). На первой лекции в аудиторию вошел преподаватель, облаченный в черную сутану католического священника; весь зал был заполнен слушателями в таких же черных одеждах. Лекция была о детской психологии. Когда через несколько часов лектор перешел к изложению идей В. Штерна, Гадамер набрался мужества и спросил профессора, не обстоит ли дело обратно тому, как пытается представить господин профессор? «Ах, да, вы правы», — признал лектор, еще раз углубившись в свои записи. Такое начало не способствовало дальнейшему интересу Гадамера к изучению психологии. (…)
Основные темы гадамеровской герменевтики развертываются в полемике с концепциями предшественников. Развивая обнаруженное Хайдеггером практическое измерение понимания, согласно которому оно всегда есть понимание-с-чем-то, в отношении чего-то, Гадамер указывает на второй момент, необходимо связанный с подобной трактовкой: понимание есть главным образом взаимопонимание (“Sichverstehen”), и в качестве такового «понимание (Verständnis) «есть в первую очередь согласие (Einverständnis)» (2) . Это, однако, не означает, что мы понимаем лишь когда согласны с понимаемым. Гадамер имеет в виду нечто иное. В понимании, во-первых, достаточно отчетливо обнаруживается предметная отнесенность (Sachbezug), которая и является в данном случае «объединяющим». Субъективное мнение каждого отступает на задний план по сравнению с понимаемым. (Взаимо)понимание (Verständigung), далее, имеет, как правило, языковой характер (3). Конечно, еще в «Бытии и времени» была показана структурно-необходимая связь понимания с речью и языком. Гадамер, однако, считает это недостаточным, поскольку в «Бытии и времени» тематизируется не столько сам язык, сколько речь. Да и та, хотя и оказалась третьим сущностно необходимым элементом человеческой разомкнутости (Da), наряду с расположенностью и пониманием, но оставалась при этом «несамостоятельной» (4). Что же касается самого языка, то в «Бытии и времени» Хайдеггер еще колеблется с определением его онтологической природы. Опираясь на Хайдеггера, Гадамер развивает концепцию, которая отличается от хайдеггеровской: он говорит о сущностной языковости всякого человеческого понимания. Именно на эту языковость будет опираться то, что Гадамер впоследствии назовет «универсальностью» своей герменевтики.
 
Ссылки:
1. Биографические факты из жизни Гадамера см. по изданиям: Gadamer H.-G. Philosophische Lernjahre. Frankfurt a.M., 1977. 21995; Grondin J. Hans-Georg Gadamer. Eine Biographie. Tübingen, 1999.
2. Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Tübingen, 1960. S. 183. Ссылки на оригинальный текст «Истины и метода» (WM) даются далее в тексте по первому изданию работы (1960); при ее переиздании в 1-м томе Собрания сочинений Гадамера указания на раннюю пагинацию сохранены. Другие работы Гадамера цитируются по Собранию сочинений, с указанием тома и страниц.
3. Эта тема подробно обсуждается в 3-й части «Истины и метода».
4. У Хайдеггера речь — не наряду, но через расположенность и понимание.