назад
Аристотель. Метафизика, книга первая, главы 1-3.
"Большинство первых философов считало началом одни лишь материальные начала, а именно то, из чего состоят все вещи (ἅπαντα τὰ ὄντα), из чего как первого они возникают и во что как в последнее они, погибая, превращаются (εἰς ὃ φθείρεται τελευταῖον), причем сущность хотя и остается, но изменяется в своих проявлениях, (τῆς μὲν οὐσίας ὑπομενούσης - τοῖς δὲ πάθεσι μεταβαλλούσης) — это они считают элементом и началом вещей. τοῦτο στοιχεῖον καὶ ταύτην ἀρχήν φασιν εἶναι τῶν ὄντων И потому они полагают, что ничто по возникает и не исчезает, οὔτε γίγνεσθαι οὐθὲν οἴονται οὔτε ἀπόλλυσθαι ибо такое естество (physis) всегда сохраняется; подобно тому как и про Сократа мы не говорим, что он вообще становится, когда становится прекрасным или образованным, или что он погибает, когда утрачивает эти свойства, так как остается субстрат — сам Сократ, точно так же, говорят они, не возникает и не исчезает все остальное, ибо должно быть некоторое естество — или одно, или больше одного, откуда возникает все остальное, в то время как само это естество сохраняется.
Относительно количества и вида такого начала не все учили одинаково. Фалес — основатель такого рода философии — утверждал, что начало — вода (потому он и заявлял, что земля находится на воде); к этому предположению он, быть может, пришел, видя, что пища всех существ влажная и что само тепло возникает из влаги и ею живет (а то, из чего все возникает,— это и есть начало всего). Таким образом, он именно поэтому пришел к своему предположению, равно как потому, что семена всего по природе влажны, а начало природы влажного — вода.
Некоторые же полагают, что и древнейшие, жившие задолго до нынешнего поколения и первые писавшие о богах, держались именно таких взглядов на природу: Океан и Тефию они считали творцами возникновения, а боги, по их мнению, клялись водой, названной самими поэтами Стиксом, ибо наиболее почитаемое — древнейшее, а то, чем клянутся, — наиболее почитаемое.
984а Но действительно ли это мнение о природе исконное и древнее, это, может быть, и недостоверно, во всяком случае о Фалесе говорят, что он именно так высказался о первой причине.
Анаксимен же и Диоген считают, что воздух первее воды, и из простых тел преимущественно его принимают за начало.
Аристотель. Метафизика, I, 3, 983b6-984а (пер. А. Кубицкого) // Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1976. С. 71.
__________________
Платон. Протагор, 343а — о семи мудрецах
К их числу принадлежали Фалес из Милета, Питтак из Митилены, Биант из Приены, наш Солон, Клеобул из Линда и Мисон из Хены, а седьмым меж ними числился лакедемонянин Хилон. Все они были ревнителями, поклонниками и учениками лаконского строя, и нетрудно заметить, что это наложило отпечаток на их мудрость: краткие и достопамятные изречения каждого из них. Собравшись вместе, они посвятили Аполлону в Дельфийский храм первинки своей мудрости, начертав [на его стене] то, что все повторяют: «Знай самого себя» и «Ничего слишком». К чему я это говорю? Да к тому, что таков был стиль философии древних: прямо-таки лаконское краткословие.
Платон. Теэтет, 174а-b — о Фалесе как философе
Рассказывают, что когда он [Фалес], наблюдая небесные светила и заглядевшись наверх, упал в колодец, то какая-то фракиянка, миловидная и бойкая служанка, посмеялась над ним, что-де он стремится знать, что на небе, того же, что рядом и под ногами, не замечает. Эта насмешка относится ко всем, кто проводит свой век в занятиях философией. ἐπὶ πάντας ὅσοι ἐν φιλοσοφίᾳ διάγουσι В самом деле, от такого человека скрыто не только что делает его ближайший сосед, но чуть ли и не то, человек он или еще какая-то тварь. А между тем он доискивается, что же такое человек и что подобает творить или испытывать его природе в отличие от других, и крайне этим озабочен. (пер. Т.В. Васильевой)
__________________ МИЛЕТСКАЯ ШКОЛА
АНАКСИМАНДР АНАКСИМЕН
ГЕКАТЕЙ (550–490 до н.э.) Известны два сочинения: "Путешествие вокруг Земли" и 2) "Генеалогии" (или "История").
ГЕРОДОТ, II, 143: Логографу Гекатею, который в прежние времена, будучи в Фивах, рассказал [жрецам] свою генеалогию и возвел свое происхождение по мужской линии в шестнадцатом поколении к богу, жрецы Зевса [=Амуна] ответили так же, как и мне, даром что я им своей генеалогии не рассказывал. ДЕМЕТРИЙ. О стиле, 12: “Так говорит Гекатей Милетский: я пишу это так, как мне представляется истинным, ибо рассказы эллинов многоразличны и смехотворны, как мне кажется”.
F 27. ПАВСАНИЙ, III, 25, 4: Мыс Тенар... на мысу стоит храм в виде пещеры и перед ним — статуя Посейдона. Кто-то из греков сочинил, будто Геракл поднял здесь наверх пса Аида, хотя через пещеру нет никакой дороги под землю, и кроме того, нелегко поверить в то, что существует некое подземное жилище богов, в которое собираются души [умерших].
Но Гекатей Милетский "нашел правдоподобное объяснение" (logon eikota): по его словам, "на Тенаре выросла ужасная змея, а "псом Аида" ее прозвали потому, что ужаленного ею ждала немедленная смерть от яда, и вот эту-то змею Геракл и отвел к Эврисфею". Гомер — а он первым назвал существо, приведенное Гераклом, "псом Аида" — не дал ему никакого имени и не присочинил деталей внешнего облика, как в случае с Химерой, а последующие поэты назвали его Кербером и ... говорят, что у него три головы.
F 27 (b). Схолии к Антимаху, КАИРСКИЙ ПАПИРУС 65741, столб. II, 26 сл., с. 83 Wyss: Гекатей Милетский говорит так: "Думаю я, что змея эта была не такая большая и огромная, а [просто] пострашней других змей, и поэтому Эврисфей приказал [привести ее], думая, что к ней не подступиться..."
СТРАБОН, I, 2, 6: Можно сказать, что прозаическая речь, по крайней мере художественно отделанная, есть подражание поэзии. С самого начала на сцену вышел и прославился поэтический жанр словесности. Затем, подражая ему, упразднив размер, но сохранив другие поэтические особенности, писали Кадм, Ферекид и Гекатей и иже с ними. Последующие писатели, постоянно устраняя из прозы остатки поэзии, привели ее к нынешнему виду, словно спустив с некой высоты.
ПИФАГОР
А 8 ПОРФИРИЙ. Жизнь Пифагора, 9 = АРИСТОКСЕН, фр. 16 Wehrli
Достигнув сорока лет, говорит Аристоксен, и видя, что тирания Поликрата слишком сурова, чтобы свободному человеку к лицу было бы терпеть деспотическое господство, он по этой причине уехал в Италию.
А 8а
ПОРФИРИЙ. Жизнь Пифагора, 18 = ДИКЕАРХ, фр. 33 Wehrli
Достигнув Италии, говорит Дикеарх, он прибыл в Кротон. Прибытие человека, много путешествовавшего, необыкновенного и щедро наделенного судьбой природными дарованиями (внешность у него была благородной и величественной; в голосе, манере держаться и во всем прочем — величайшая грация и чинность), [произвело впечатление], и, пользуясь этим, он сумел расположить к себе все население Кротона.
Сначала он пленил души старейшин из городской управы пространными и прекрасными речами, потом по просьбе властей обратился с юношескими наставлениями к молодым, после этого [выступил с назидательной речью] перед детьми, собравшимися на сходку из школ, а потом — перед женщинами: собрание женщин ему тоже устроили.
(19) После этих событий слава его возросла и стала огромной, и он приобрел себе многих учеников в лице не только мужчин, но и женщин в самом городе, равно как и в лице царей и властителей из соседней варварской страны.
Что он говорил своим ученикам, никто не может сказать наверное, либо молчание соблюдалось у них с исключительной строгостью. Однако наибольшую известность среди всех получили следующие положения:
Очевидно, первым, кто принес эти учения в Элладу, был Пифагор.
ПЛАТОН. Государство, X, 600а9
Ну что ж, если не на государственном поприще, то, может быть, хотя бы в частном порядке Гомер, по рассказам, еще при жизни стал верховным наставником в воспитании неких людей, которые горячо любили его за беседы и передали следующим поколениям некий гомеровский путь жизни, подобно тому, как за это исключительно любили самого Пифагора [его ученики], а последующие [сторонники его учения] еще и поныне именуют свой образ жизни пифагорейским и в чем-то заметно выделяются среди остальных?
разговор с рекой: Говорят, переходил он однажды с многочисленными спутниками реку и заговорил с ней, а она при всех внятным и громким голосом ему отвечала: "Здравствуй, Пифагор!" присутствие в разных местах одновременно: В один и тот же день он был и в италийском Метапонте, и в сицилийском Тавромении, и тут и там разговаривая с учениками; это подтверждают почти все, а между тем от одного города до другого большой путь по суше и по морю, которого не пройти и за много дней. золотое бедро: Общеизвестно и то, как он показал гиперборейцу Абариду, жрецу гиперборейского Аполлона, свое бедро из золота в подтверждение его слов, что Пифагор и есть Аполлон Гиперборейский; предсказание о покойнике: а когда однажды друзья его, глядя на подплывший корабль, гадали, прицениваясь, о его товарах, Пифагор сказал: "Быть у вас покойнику!" – и точно, на подплывшем корабле оказался покойник. предсказание о выловленной рыбе: повстречав однажды рыбаков, тащивших из моря сеть, полную рыбы, он точно им сказал заранее, сколько рыб в их огромном улове; а на вопрос рыбаков, что он им прикажет делать, если так оно и выйдет, он велел тщательно пересчитать всех рыб и тех, которые окажутся живы, отпустить в море. предсказание землетрясений: Рассказывают также и о том, как он безошибочно предсказывал землетрясения, прекращение эпидемий: быстро останавливал повальные болезни, управление силами природы: отвращал ураганы и град, укрощал реки и морские волны, чтобы они открыли легкий переход ему и спутникам разговоры с животными с медведицей: В одной земле жителей разоряла медведица, - Пифагор, говорят, ваял ее к себе, долго гладил, кормил хлебом и плодами и, взявши клятву не трогать более никого живого, отпустил; она тотчас убежала в горы и леса, но с тех пор не видано было, чтобы она напала даже на скотину. с быком: В Таренте он увидел быка на разнотравье, жевавшего зеленые бобы, подошел к пастуху в посоветовал сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор, сам подошел к быку и прошептал ему что-то на ухо, после чего тот не только тут же пошел прочь от бобовника, но и более никогда не касался бобов.
О себе он говорил, что живет уже не в первый раз; сперва, по его словам, он был Евфорбом, потом Эфалидом, потом Гермотимом, потом Пирром и наконец стал Пифагором. Этим он доказывал, что душа бессмертна и что, приняв очищение, можно помнить и прошлую свою жизнь.
Многим, кто приходил к нему, он напоминал о прошлой их жизни, которую вела их душа, прежде чем облечься в их тело.
ПОРФИРИЙ. Жизнь Пифагора, 40
Две есть поры, самые важные для размышлений: когда идешь ко сну и когда встаешь от сна. И в тот и в другой час следует окинуть взором, что сделано и что предстоит сделать, потребовать с себя отчета во всем происходящем, позаботиться о будущем. Перед сном каждый должен говорить себе такие стихи:
А перед тем, как встать, – такие:
ср. : Пифагорейские "Золотые стихи" (ок. ΙΙΙ в. до н.э.)
Прежде всего почитай бессмертных богов, соблюдая ... В успокоительный сон не должно тебе погружаться,
"Друзей он любил безмерно; это он сказал, что у друзей все общее и что друг – это второй я.
Когда они были в добром здоровье, он с ними беседовал, когда были больны телом, то лечил их; когда душою, то утешал их, как сказано, иных заговорами и заклинаниями, а иных музыкою. От телесных недугов у него были напевы, которыми он умел облегчать страждущих, а были и такие, которые помогали забыть боль, смягчить гнев и унять вожделение.
За завтраком он ел сотовый мед, за обедом – просяной или ячменный хлеб, вареные или сырые овощи, изредка жертвенное мясо, да и то не от всякой части животного. Собираясь идти в святилища богов и подолгу там оставаться, он принимал средства от голода и жажды; средство от голода составлял он из макового семени, сезама, оболочки морского лука, отмытого до того, что он сам очищал все вокруг, из цветов асфоделя, листьев мальвы, ячменя и гороха, нарубленных равными долями и разведенных в гиметтском меду; средство от жажды – из огуречного семени, сочного винограда с вынутыми косточками, из кориандрового цвета, семян мальвы и портулака, тертого сыра, мучного просева и молочных сливок, замешанных на меду с островов. Этому составу, говорил он, научила Деметра Геракла, когда его послали в безводную Ливию".
Песнями, напевами и лирной игрой он унимал душевные недуги и телесные; этому он научил и своих друзей, сам же умел слышать даже вселенскую гармонию, улавливая созвучия всех сфер и движущихся по ним светил, чего нам не дано слышать по слабости нашей природы. Это подтверждает и Эмпедокл, говоря о нем так:
ПОРФИРИЙ. Жизнь Пифагора, 40–42
А иное он высказывал символически, по примеру посвященных (многое из этого записал Аристотель): например, море он называл "слезой", двух небесных Медведиц – "руками Реи", Плеяды – "лирою Муз", планеты – "псами Персефоны", а звук от удара по меди считал голосом какого-то демона, заключенного в этой меди.
Были символы и другого рода, вот какие:
"Через весы не шагай", то есть избегай алчности; "Огня ножом не вороши", то есть человека гневного и надменного резкими словами не задевай; "Венка не обрывай", то есть не нарушай законов, ибо законами венчается государство. В таком же роде и другие символы, например: "Не ешь сердца", то есть не удручай себя горем; "Не садись на хлебную меру", то есть не живи праздно; "Уходя, не оглядывайся", то есть перед смертью не цепляйся за жизнь; "По торной дороге не ходи" – этим он велел следовать не мнениям толпы, а мнениям немногих понимающих; "Ласточек в доме не держи", то есть не принимай гостей болтливых и несдержанных на язык; "Будь с тем, кто ношу взваливает, не будь с тем, кто ношу сваливает", – этим он велел поощрять людей не к праздности, а к добродетели и к труду; "В перстне изображений не носи", то есть не выставляй напоказ перед людьми, как ты судишь и думаешь о богах; "Богам делай возлияния через ушко сосудов" – этим он намекает, что богов должно чтить музыкою и песнопениями, потому что это они доходят до нас через уши; "Не ешь недолжного, а именно ни рождения, ни приращения, ни начала, ни завершения, ни того, в чем первооснова всего" этим он запрещал вкушать от жертвенных животных чресла, яички, матку, костный мозг, ноги и голову.
самая первая философия пифагорейцев заглохла: во-первых, излагалась она загадками, во-вторых, записана она была по-дорийски, а так как это наречие малопонятное, то казалось, что и учения, на нем излагаемые, не подлинны и искажены, и, в-третьих, многие, выдававшие себя за пифагорейцев, на самом деле вовсе таковыми не были. Наконец, пифагорейцы жалуются, что Платон, Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую малость, а потом собрали все самое дешевое, пошлое, удобное для извращения и осмеяния пифагорейства от позднейших злопыхательствующих завистников и выдали это за подлинную суть их учения. Впрочем, это случилось уже впоследствии.
ГЕРАКЛИТ |
|||||
|
 |
|
    |
|
