Лекции по исторической этнологии. Учебное пособие. М., "Гардарики", 1998

Источник публикации: Восток 1999 №2. С. 201-203

ЧЕСНОВ Я.В. ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭТНОЛОГИИ.

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ.

М., "Гардарика", 1998,400с.

@ 1999  М. БОНДАРЕНКО, Я.В. ЧЕСНОВ

Рецензируемая книга, обозначенная на титульном листе как "учебное пособие", с точки зрения своей тематики, вне всякого сомнения, значима и актуальна не только для обучения студентов, но и для собственно этнологической науки. Однако актуальность темы не может a priori являться залогом высокого уровня написанной по ней работы. Рассмотрим же с этой точки зрения книгу Я.В. Чеснова.

Сразу обращает на себя внимание чeткocть, последовательность, логичность членения материала по лекциям (главам) и параграфам. Благодаря этому у читателя возникает ощущение цельности, объединенности сюжетов отдельных частей работы в рамках общей проблематики исторической этнологии. Я.В. Чеснову решить одну из необходимых сверхзадач учебного пособия: дать студенту возможность получить представление об исторической этно­логии как субдисциплине в общем контексте этнологической науки и в то же время увидеть все многообразие ее собственных задач и проблем.

В работе Я.В. Чеснова можно выделить семь структурных блоков: 1. Механизмы формиро­вания и поддержания существования культуры этноса в исторической динамике их генезиса и бытия (лекции 1, 2). 2. Пространственные типологии этнических культур (лекции 3, 4). 3. Сущность этноса и этничности, подходы к их выявлению и определению в контексте со­циально-исторической эволюции человечества, типологии этносов (лекции 5-8). 4. Этноистори­ческие аспекты материальной культуры (лекции 9-11). 5. Этнически окрашенные способы и механизмы реализации социальных связей между людьми в обществе (лекции 12-16). Этно­исторический взгляд на индивида (лекции 17-18). 7. Письменность как средство трансмиссии(и трансформации) культуры этноса с учетом исторической обусловленности ее появления (лекции 19-20).

Таким образом, компoзиция работы оказывается как бы "кольцевой": открываясь рассказом о формировании культуры этноса, продолжаясь повествованием о многообразии способов и форм ее существования в пространственно-временном и социальном континууме исторического процесса, книга вполне логично завершается рассмотрением вопроса о преображении этой культуры при выходе за пределы бесписьменной архаики.

Во всех блоках и отдельных главах-лекциях и параграфах Я.В. Чеснов строго соблюдает синтезный этноисторический подход к описываемым явлениям, не допуская их рассмотрения ни в отрыве от диалектики исторического процесса, ни вне этнической специфики. Соблюсти та­кой подход не так уж и просто. То, что автору это удалось, свидетельствует и о глубине пони­мания им сути исторической этнологии, и о владении им, так сказать (если перефразировать Марка Блока), "ремеслом этнолога".

Центральными же с точки зрения теоретической наполненности, отражения в них сущно­стных основ, "краеугольных камней" исторической этнологии являются второй и третий блоки лекций. Не случайно они занимают срединное место в композиции кннги. Блок, им предше­ствующий, отчасти является социоисторической и этнологической прелюдией к ним, а после­дующие - конкретной, но многокрасочной историко-этиологической иллюстрацией. Следо­вательно, общая оценка труда Я.В. Чеснова во многом зависит от оценки 3-8 лекций книги.

Второй блок посвящен рассмотрению, вероятно, крупнейших достижений отечественной историко-этнологической мысли, теорий хозяйственно-культурных типов и историко­этнографических областей. Я.В. Чеснов справедливо усматривает их корни в концептуальных построениях диффузионистов, в частности представителей так называемого первого поколения учеников Франца Боасса - американской школы "культурных ареалов". Нелишним в этой связи представляется и краткое ознакомленuе читателя-студента с идеями ее корифеев - Кларка Уисслера, Альфреда Люиса Крёбера (с. 61-63). Их влияние на М.Г. Левнна, Н.Н. Чебоксарова - создателей теории хозяйственно-культурных типов - несомненно, хотя мера его еще не стала, к сожалению, предметом серьезного науковедческого анализа. Пред­ставляется, что в рамках марксистской, по сути своей эволюционистской, советской этнологии(этнографии) наиболее выдающиеся теоретические достижения связаны с кругом идей диф­фузионистов^l. То, что Я.В. Чеснов обратил на данный факт внимание и постарался его истолковать, - один из несомненных плюсов соответствующих глав. В то же время автору, на мой взгляд, следовало бы не только отметить воздействие американских диффузионистов(с. 64), но и уделить внимание вопросу о влиянии диффузионистов германских, и в первую оче­редь - кёльнской школы Фрица Гребнера. Удивляет также отсутствие в книге упоминания о соавторе Н.Н. Чебоксарова по созданию теории историко-этнографических областей - Б.В. Аидриаиове.

Изложение основ этих теорий, справедливо выделяемых Я.В. Чесиовым в качестве одного из концептуальных ядер исторической этнологии, едва ли может вызвать какие-либо существенные нарекания. Важно, что автор знакомит читателя с тем, как развивались и под­креплялись научной практикой эти теории после их создания (в частности, он отмечает раз­работки Р.Г. Кузеева, с. 67), какие если не альтернативы, то дополнения и уточнения к ним предлагались в трудах В.В. Чернецова, С.А. Токарева и ряда других "классиков советской этнологии" (с. 65). Чрезвычайно важно также, что Я.В. Чеснову удается органично, на теоре­тическом уровне обоснованно увязать с проблематикой хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей такие понятия (при верном и интересном для читателя изложении их содержания), как "региональный стиль", "культурный дрифт" и "этногенез". Мне близки в целом негативное восприятие Я.В. Чесновым творчества Л.Н. Гумилева и раскрытие социально-исторических истоков его популярности (с. 69-70). Отрадно видеть и то, что в рукописи нашли отражение и достижения науки самых последних лет, например лингвоантропологические исследования группы С.А. Старостина (с. 71-72). Наконец, рас­смотрение России как "этноментального пространства" в заключительном параграфе лекции 3, исходя из содержания предыдущих параграфов, оказывается лишенным ажиотажной псевдо­актуальности, глубоким и достаточно ценным в научном отношении. Удачным представляется мне и определение, которое Я.В. Чеснов дает этническому менталитету, а также раскрытие связанных с ним понятий (с. 78-79), в том чиеле такого, как "этнизация".

Если в лекции 3 автор излагает главным образом уже давно утвердившиеся в науке теоретические построения других исследователей, то в лекции 4, отталкиваясь от этих по­строений, он излагает собственное видение процесса этнизации и этничности как его объектив­ных смысла, цели и результата. Нельзя не отметить, что после фальсификации и, по сути дела, дискредитации в последние годы "теории этноса" Ю.В. Бромлея, отторжения серьезными уче­ными построений Л.Н. Гумилева дискуссия об этнической составляющей индивида и социума развернулась с необыкновенной силой и на сегодняшний день является, очевидно центральной для отечественной этнологии. Я.В. Чеснов - одни нз ее инициаторов. Его позиция, нашедшая отражение в рецензируемой работе, не разделяется многими коллегами, но отказать ей в определенной степени обоснованности трудно, и я не вижу оснований для того. чтобы катего­рически возражать против обучения студентов исторической этнологии на этой основе.

Особого внимания. как представляется, заслуживают идеи автора, касающиеся вопросов хозяйственно-психологической самоидентификации и связи хозяйственно-культурных типов и этногенеза (с. 96-99). Вообще, лекция 4 - одна из центральных в работе и, несомненно, одна из наиболее удачных. Чувствуется, что самому автору именно ее сюжеты наиболее интересны и важны: они максимально глубоко продуманы, а итоги размышлений отлиты в четкие форму­лировки. Положительная оценка этой части работы в немалой степени определяет и ее общее восприятие, и мнение о ней.

Лекции 5 и 6, входящие в третий блок, представляют собой, по сути дела, рассмотрение процесса этнизации в его исторической динамике и региональном многообразии сквозь призму конкретных проявлений: появления этнонимов и формирования этнических образов - этнически окрашенных картин мира. Полагаю, Я.В. Чеснов поступил правильно, выделив именно эти два аспекта процесса этнизации, - все остальные выделяемые многими учеными "признаки этноса", признаки "объективные" (единство территории, языка и др.), в отличии от указанных Я.В. Чесновым. не могут рассматриваться ни как первичные, ни как системо­образующие для этноса. Только этническое самосознание; связаиное как раз с этнонимикой и этнической картиной мира, отнесение человека именно к тому этносу, к которому он сам себя причисляет, способно дать ключ к определению этноса, выработке подхода к пониманию сущности этого феномена и изучению его истории.

Типологические штудии лекций 7 и 8, сводящие воедино и одновременно систематизирую­щие сущноcтное содержание обоих центральных блоков работы, также отличаются логической стройностью, равно как и выводы, которые из них вытекают.

Таким образом, теоретические основания книги Я.В. Чеснова вполне пригодны для того, чтобы составить во многом также и самоценный научный фундамент учебного пособия по исторической этнологии. Последующие и предшествующие лекции удачно обрамляют цен­тральные блоки, выполняя свои иллюстративные, познавательные и отчасти теоретические функции, наполняя мир исторической этнологии увлекательным многообразием проблем, фак­тов, гипотез.

Как уже можно понять по некоторым фрагментам этой рецензии, труд Я.В. Чеснова отли­чает свободное владение автором разнообразным этнографическим материалом, отражающим широту охвата проблем исторической этнологии. Иногда, впрочем, создается впечaтление слу­чайности, эклектичночти и даже неточности в описании подобранных примеров, но в целом Я.В. Чеснову удалось выявить и привести действительно показательные историко-этнологи­ческие материалы: пестрота вытканного из них автором,узора не переходит в аляповатость и безвкусицу.

К сожалеиию, Я.В. Чеснову не удалось избежать другой опасности, чаще всего поджидаю­щей именно ученых ("научных работников"), берущихся писать учебные пособия для своих будущих коллег, на данный момент в лучшем случае лишь знакомых с азами избранной спе­циальности. Речь идет об излишней терминологической усложненности и избыточности. Фразы типа: "Под понятие культурный дрuфт подходят факты перенесения ядерного герменевти­ческого круга на объекты большого круга, когда материально-технические обстоятельства становятся в подлинном смысле традицией, т.е. окружены пониманием носителей этой традиции" (с. 68) - не столь уж редки в рецензируемой работе. Однако этот недостаток труда Я.В. Чеснова, отличающегося яркостью описаний необыкновенно интересных для любозна­тельного человека историко-этнографических фактов и явлений, мало способен отразиться на его общей - положительной - оценке и как учебного пособия, и как "встроенного" в него своеобразного по жанру научного труда.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Автору рецензнн, однако, доводнлось высказывать свое мнение о предпосылках и причинах этого парадокса. См.: Dmitri М. Bondarenko. Russian/Soviet Anthropology: History, Traditions, and the Present-Day Situation. - Е. Кintz (ed.). Generations of Anthroроlоgу. Rooted in the Past, Branching to the Future. Geneseo (N. Y.); SUNY Ргеss, 1994, р. 5.