Институт Философии
Российской Академии Наук




  Норберт Хинске. Две ключевые задачи историко-философской работы.
Главная страница » События » Архив событий » 2012 » Конференция «История философии: вызовы XXI века» » Материалы, поступившие после конференции » Норберт Хинске. Две ключевые задачи историко-философской работы.

Норберт Хинске. Две ключевые задачи историко-философской работы.

Норберт Хинске

Две ключевые задачи историко-философской работы

Отношение между философской и историко-философской работой полно напряжения. Обе эти работы далеко не всегда преследуют одну и ту же цель. Конечно, это отношение изменяется от поколения к поколению и от страны к стране. Однако основополагающее напряжение в нем все же сохраняется. Тот, кто занимается философией, зачастую воспринимает историка философии как непродуктивного. То, что его якобы характеризует, есть недостаток оригинальности. Историк же философии, напротив, воспринимает философа, небрежно проходящего мимо истории, как наивного. Таковой в его глазах слишком часто движется, опутанный не замеченными им зависимостями разного рода, будучи при этом не в состоянии усмотреть предрассудки собственной эпохи.

Что касается современного состояния, то историко-философская работа прежде всего решает, пожалуй, две подлинно философские задачи: рефлексию и осмысление исходного значения философских понятий, часто рожденных в трудах и мучениях, а также предоставление в наше распоряжение мыслительных альтернатив.

1. Философские понятия, которые когда-то изначально были выработаны при исключительном напряжении и усилии, сталкиваются с опасностью девальвации до пустой разменной монеты и идеологического использования философскими лагерями, рекламными деятелями и средствами массовой информации. Два понятия из немецкого языкового пространства могли бы послужить здесь хорошими примерами. «Спонтанность» исходно означала независимость мышления и действия от внешних влияний. Действие было «спонтанным», если оно исходило только из собственного разумного усмотрения. Сегодня же, напротив, «спонтанное» зачастую означает, что без всякого дальнейшего размышления следуют и повинуются внешним впечатлениям. Слоняясь по улицам, «спонтанно», т.е. без предварительного намерения, заходят в кафе или ресторан. Создают «спонтанный» рисунок гирлянды. Женщины особенно любят в мужчинах их «спонтанность». В политической жизни обозначение «спонти», после студенческой революции служившее характеристикой тех групп левых активистов, которые в отличие от так называемых «кадровых групп» образовывались «спонтанно», является ныне уже вполне распространенным словом. Историко-философское исследование, а особенно занятие историей понятий, обладает тем преимуществом, что оно способно довести до нашего сознания, в сколь малой степени само собой разумеющимся является подобное словоупотребление. Правда, это может вести, например, к тому, что больше не идут с былой легкостью на «спонтанную» демонстрацию. В эпоху Просвещения «демонстрация» была, к слову, делом головы, а не ног. Попутно также замечу: история такого ныне само собой разумеющимся способом употребляемого слова «демонстрация» образует особо ценную для дальнейшей разработки и размышления главу в истории понятий.

Другим подходящим примером может послужить понятие «автономия». «Автономия» означала для Канта – в точном совпадении с древнегреческим языком (autos означает «само», а «nomos» – закон), – что человеческий разум на основе собственного прозрения признает себя подчиненным общеобязательному моральному закону. «Автономия» означает, кратко говоря, «самозаконодательство». Сегодня же, напротив, «автономными» оказываются как раз те, кто отвергает общеобязательность моральных законов, и идут своим путем, чего бы это ни стоило.

2. Вторая центральная задача историко-философского исследования состоит в создании мыслительных альтернатив. Хорошей иллюстрацией для этого оказывается философия истории. Здесь, как полагают, свершилась драматическая смена парадигм. Раньше история шла к хорошему, а теперь к плохому концу. В действительности же изменилось вовсе не так уж и много. То, что история в целом вообще к чему-то идет, в этом большинство наших интеллектуалов, как и прежде, непоколебимо убеждено. Они вообще не видят никакой альтернативы. Занятие же историей философии может показать, что подобный мыслительный образец оказывается совсем не само собой разумеющимся. В конце концов, вся античность, но также и такой мудрый философ, как Моисей Мендельсон, мыслили историю не как линеарный процесс, а как круговорот. Возможно, изречение Гераклита «Век – дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле!» гораздо ближе истине, нежели привычные мыслительные шаблоны современности.