М.Т. Степанянц. Чем живут современные восточные философии?

Чем живут современные восточные философии?

М.Степанянц

Позвольте обратить Ваше внимание на тему нашей конференции: «История философии: вызовы XXI века» и остановиться на одном из таких вызовов. Я имею в виду «Наступление новой эры в истории философии: мировой диалог между философскими традициями», о чем было заявлено на XXII Всемирном философском конгрессе. Мы не готовы достойным образом принять этот вызов, поскольку до сих пор фактически не признаем существование незападных философий, даже двух единственно сохранившихся древнейших цивилизаций Китая и Индии. Мы по-прежнему остаемся глухи к предупреждениям великих предшественников: «Было бы чересчур опрометчиво и самонадеянно со стороны нашего брата, … едва-едва еще вышедшего из состояния варварства позволить себе осуждать, столь древнее ученее (речь идет о китайской философии – М.С.)), поскольку оно, на наш взгляд, не соответствует сразу же нашим привычным схоластическим понятиям» (Г.В. Лейбниц)

Один из аргументов европоцентристов - на Востоке были лишь «зачатки» философии. На самом деле философская мысль развивалась на протяжении веков и сегодня она жива поддержанием традиций и поиском ответов на вызовы современности.

На протяжении веков китайская и индийская философии имели практически комментаторский характер. Даже в том случае, когда философ пытался высказать новую мысль, он делал это не иначе, как по-своему интерпретируя традицию, никоим образом не отвергая ее. Подавляющее большинство современных восточных философов остаются традиционно мыслящими, они заняты описанием, комментированием и толкованием того, что утверждалось до них. В комментаторском характере философствования есть свои плюсы и минусы. Положительным было и остается то, что постоянное обращение к текстам и смыслам, лежащим в основании философской рефлексии в контексте собственной культуры, способствовало выживанию древнейших цивилизаций, несмотря на обусловленные временем эрозии и неоднократные экспансии извне. Мировосприятие и нравы народов Востока не утратили своей самобытности и тем самым позволили им сохранить культурную идентичность. В то же время «повязанность» традиционностью препятствовала инновациям и тем самым сказалась на застое этих прежде процветавших цивилизаций.

Положение стало меняться лишь в XIX—XX вв., когда общественная мысль работала над формированием идеологии национализма. При этом полного отказа от традиций не произошло, а потому «англицизм» в Индии оказался индуизированным, и марксизм-ленинизм в КНР - конфуцизированным. Менее чем за полвека Китай и Индия превратились в державы с перспективой на лидерство в глобальном масштабе уже в первой половине XXI века. На первом месте в прогнозах стоит «азиатский сценарий». На Востоке к этому относятся как к осуществимой реальности, а потому мысли и устремления обращены к поиску наиболее эффективного пути достижения мирового лидерства. Азиаты стоят перед выбором между тремя базовыми альтернативами.

Первая – следование по пути, проторенному Западом. В среде философов такая ориентация иногда принимает радикально-модернистский характер, сходный с тем, который проявлял, например, Ху Ши (1891—1962). Они ратуют за замену «желтой земли» китайского прошлого, ассоциируемого с феодальным и социалистическим периодами истории Китая, «синим океаном» будущего, метафорически выражающим принятие либеральных идей и институтов Запада. В наборе западных философских идей, привлекательных для азиатов – прагматизм, персонализм, экзистенциализм, феноменология и др.

Вторая - повсеместно на Востоке набирающий силу изоляционистский национализм, зачастую замешанный на религиозном фанатизме. В среде философов это выражается в канонизации трактовок духовного наследия, утверждающих сакральность положений традиционных воззрений, их абсолютную «спиритуальность», исключающую принятие каких-либо идей, исходящих от секулярного Запада; в попытках возродить забытые ценности.

Третья – реформаторство, обеспечивающее модернизацию, без утраты культурной идентичности. Данный сценарий прорабатывался на протяжении всего двадцатого века. Показательна в этом смысле полемика, которая имела место между Махатмой Ганди и Рабиндранатом Тагором. С позиций сегодняшнего дня взгляды Ганди кажутся архаичными. Но именно Ганди, а не Тагор, стал «отцом» нации, лидером, обеспечившим успех национально-освободительного движения с минимальным использованием насилия и тем самым с минимальными потерями. Гандизм с его жесткой критикой модернизации был оправдан и даже необходим в период, когда главной задачей было обретение свободы от колониального владычества высокоразвитой Великобритании. При всей своей искренней и последовательной приверженности к ненасилию, Ганди по существу был революционером! Хотя гандистские методы ведения борьбы отличались мирным характером, они преследовали, воистину, революционные цели – полный отказ от какого-либо примирения и сотрудничества с колониальными властями, бойкот в отношении всего, что было связано с британским правлением, свержение власти метрополии. В тот момент истории компромиссы, а тем более романтизация (а это отмечалось во взглядах Тагора) западной цивилизации, в лице Великобритании, не могли быть привлекательными для широких масс. Чтобы пробудить их к действию, поднять на борьбу с колониализмом, объединить в широкое общенациональное движение, мотивированное высокими этическими идеалами, необходимо было послание, которое нес им Ганди.

Но сегодня Индии важно прислушаться к голосу Тагора и попытаться извлечь из полемики двух великих индийцев уроки, которые позволили бы найти Индии «золотую середину». В новых исторических условиях выбор третьей альтернативы представляется наиболее перспективным и предпочтительным (Дайя Кришна, Джитендра Натх Моханти, Бимал Кришнан Матилал, Дебипрасад Чаттопадхьяя, Рамакант Синари, Ариндам Чакрабарти).

В Китае формулируются и широко пропагандируются конфуцианские ценности. Главные из которых (согласно Ду Вэймину): 1) сильное центральное правительство, ответственное за благополучие народа и стабильность в обществе; 2) обычаи и ритуалы, обладающие исключительной значимостью в формировании общественной добродетели и морали; 3) семья - базовая единица общества, главный транслятор ценностей от одного поколения к другому; 4) гражданское общество, играющее роль «динамичного посредника» между частными и публичными сферами общественной жизни; 5) образование, «которое должно стать гражданской религией общества»; 6) приоритетность этических обязанностей по отношению к обществу в сравнении с личными правами.

Придерживаясь «конфуцианских ценностей», можно «научиться думать одновременно глобально и локально», гарантировать «присутствие традиций в процессе модернизации». «Локальное» в определенных случаях способно изменить характер «глобального». Каков мог бы быть вклад Китая? Китайцы полагают, что наиболее существенным он способен стать в области понимания прав человека, в решении экологических проблем, в снижении уровня напряженности и установления «всеобщей гармонии». Модель будущего могла бы символизировать гармоническое единство всех существующих цивилизаций. Согласно доктрине Середины классического конфуцианства, гармония представляет собой тот универсальный путь, которого следует придерживаться во всех действиях. Это предполагает умеренность в чувствах и желаниях, отказ от каких- либо экстремальных поступков, иначе говоря, реализацию принципа «золотой середины». Гармония не исключает различий. Ведь у музыкального инструмента имеется много тонов, и красоту мелодии обеспечивает гармония разнообразных тонов, звуков. Точно также общество нуждается в гармонии взаимодополняющих различий, в гармоничном сосуществовании человека с природой, в достижении триединства между Небом, Землей и Человеком.

Обращение к потенциалу традиций - это поиск моделей, позволяющих сохранить собственную культурную идентичность в эпоху глобализации. Такой поиск необходим по ряду причин. 1.Выживание в глобальном мире требует успешной модернизации, предполагающей радикальное изменение в области экономики, поднятие уровня жизни граждан, обретение компетентоспособности на мировом рынке. Прагматический расчет, будь то материальный или политический, способен объединить группы людей, заинтересованных в практической выгоде, но он не в состоянии служить делу всенародного объединения вокруг вдохновляющей идеи, принципа, идеала. Здесь требуется этическая мотивация, которая может быть сформулирована лишь при опоре на национальное культурное наследие. 2. Несбыточно возвышение до уровня ведущих держав, если следовать по проторенному пути. Для прорыва нужно быть способным к самостоятельным инновациям, к нахождению самобытного типа модернизации. Требуется задействовать собственные культурные потенции к развитию. 3.Способность определять дальнейшие перспективы развития человечества зависит лишь отчасти от экономической и военной мощи. Чтобы стать мировыми лидерами необходимо еще иметь собственное «лицо», располагать ценностями, позволяющими внести свой вклад в построение цивилизации (или цивилизаций) будущего. 4.Появление альтернативных моделей модернизации в интересах не только азиатов. Они желательны для всех, поскольку могли бы способствовать разрешению глобальных проблем, порожденных негативными сторонами западного образца модернизации, производных от философских воззрений, абсолютизирующих ценности индивидуализма, рационализм, секулярности и т.д.

Без признания восточных философских традиций не возможен диалог культур, позволяющий становление того, что сегодня принято называть межкультурной философией, под которой имеется в виду не метафилософия, а философская рефлексия, учитывающий многообразие накопленного веками опыта человечества.