Поселения и жилище народов Северного Кавказа

Источник публикации: Советская этнография 1984 № 1 с. 167-170

В. П. Кобычев. Поселения и жилище народов Северного Кавказа в XIX–XX вв. М.: Наука, 1982. 196 с., илл., картосхемы.

В книге В. П. Кобычева обобщены обширные данные по типам поселений, жи­лищ и их отдельным конструктивным элементам. Эти данные автор собирал почти два десятилетия (1960–1978 гг.) по всей территории Северного Кавказа (кроме Да­гестана). Работа является одним из подготовительных этапов создания Историко-этно­графического атласа Кавказа. Поэтому материалы по каждому из объектов иссле­дования сведены в этнографических картах по трем временным срезам – середина XIX в., рубеж XIX–XX в. и современность, т. е. время проведения исследования. Благодаря этому книга в предельно сжатой форме вобрала в себя огромный объем информации. Серии карт и тесно связанный с ними аналитический текст охватывают следующие аспекты изучаемой темы: поселения, их типы, форма и планировка, фор­мы усадьбы и двора, оград и ворот, типы жилища, виды фундаментов, стен, крыши, пола, потолка, планировка жилища, отопление, интерьер и обстановка, пристройки, украшения, хозяйственные постройки и другие нежилые элементы поселений (укреп­ления, святилища, погребальные сооружения). Помимо карт книга содержит большое количество фотографий, рисунков и схем, мастерски выполненных как самим авто­ром, так и художником Г. Д. Коняхиной и фотографами Г. А. Аргиропуло и С. Н. Ива­новым. Макет книги был подготовлен В. И. Филипповым. В конце дан словарь 40 основных терминов поселений и жилища у следующих северокавказских народов: адыгейцев, кабардинцев, черкесов, чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев, осетин и ногайцев. Все это делает книгу уникальным источником сведений по поселениям и жилищам Северного Кавказа.

В разделе о поселениях автор рассматривает, какие соотношения складывались на Кавказе в разные исторические эпохи между моногенными и полигенными, мелкими и крупными, стабильными и легко перемещавшимися поселениями. Он показывает, что ни одну из этих форм нельзя считать исходной или основной, и что преоблада­ние тех или других зависело от исторических обстоятельств: степени развитости фео­дальных отношений, внешней безопасности и некоторых других причин.

Основной объем книги отдан аналитическому рассмотрению отдельных конструк­тивных элементов жилища – фундамента, стен, пола и т. д. После детального раз­бора этих компонентов автор переходит к построению типологии северокавказского жилища.

Для характеристики типа жилища им «привлекается целый ряд признаков, как это издавна принято в этнографической литературе, в отличие от других смежных дис­циплин, где классификация строится преимущественно на одном элементе» (с. 160). В данной работе В. П. Кобычев не счел нужным остановиться более подробно на проблеме критериев типологизации жилища. Читателей же книги, особенно специа­листов по типологии жилища, этот вопрос интересует в первую очередь.

Обратившись к предшествующим публикациям автора, мы обнаруживаем его установку «принимать в качестве типологической основы совокупность целого ряда наиболее характерных признаков, различных в каждом конкретном случае» ¹. Это поло­жение, несомненно, правильное, хотя недостаточно раскрытое,– ведь еще не ясно, что следует считать «наиболее характерным признаком». В поисках такого признака попытаемся проследить разработку В. П. Кобычевым конкретной типологизацип жи­лища в исследуемом им регионе. В работе «Типология кавказского народного жили­ща», о которой идет речь, В. П. Кобычев, «руководствуясь указанным методом», вы­делил для первой половины XIX в. на всем Кавказе следующие три типа жилища, распадающиеся на варианты: 1) каменный дом, иногда из сырцового кирпича, с плоской крышей; 2) деревянный или турлучный дом со скатной кровлей; 3) жилище со сту­пенчато-пирамидальным перекрытием ². В другой работе, 1972 г., В. П. Кобычев кон­статировал, что жилище только Северо-Западного Кавказа середины XIX в. «до­вольно четко разделялось на три совершенно отличных один от другого типа»: 1) пле­теное турлучное (иногда камышевое, глинобитное); 2) каменное; 3) срубное ³. В ре­цензируемой кннге типология народного жилища изменена в сторону еще большей дробности. Так, например, на северо-западе Кавказа вычленен карачаевский «крытый двор» (с. 161 и карта 27). Выражая общее согласие с таким направлением развития типологизации, мы считаем необходимым коснуться здесь теоретической основы иссле­дования такого рода, в частностн на примере традиционно-бытового жилища.

Типологизация – одна из основных целей, если не главная, в работах по состав­лению историко-этнографических атласов. Она имеет смысл, если соотносит вычле­няемые явления в историко-эволюционном развитии и находит их связь со средой бытования, указывает на причины возникновения данных объектов. При таком под­ходе к типологизации желательно в этнографически выделяемом типе рассматривать наряду с набором формально-морфологических признаков также признаки более вы­соких уровней – изофункциональную соотнесенность типов и вариативную направлен­ность его проявлений. Но признаки этих двух уровней не проявляют себя без основ­ных условий существования типа – его устойчивости и привязанности к определен­ной территории (ареальности) ⁴. В этом смысле этнографически выделяемый тип жи­лища есть локальный комплекс устойчивых черт, подчиненных единой организацион­ной функции и в силу этого обычно осознающийся носителями данного типа и их со­седями, как принадлежность особого образа жизни (об отражении в сознании людей типов жилища как локальных комплексов красноречиво говорит выделение В. П. Ко­бычевым ряда типов с этническими, районными и зональными названиями, не обяза­тельно этнически специфичных, но так осознаваемых).

Среди факторов, влияющих на развитие жилища, хозяйственный и семейный стоят в числе первых. Этому В. П. Кобычев уделяет достаточно внимания. Так он считает распространенное в науке мнение о строгости разделения жилища у народов Север­ного Кавказа на мужскую и женскую половины совершенно необоснованным (с. 103–104).

Этнографически выделяемый тип жилища, будучи локальной формой, не разви­вается тем не менее строго изолированно. Поэтому разные типы жилища имеют сходные черты, например строительные приемы. Этот важный вопрос в книге В. П. Ко­бычева проходит по существу через все разделы, посвященные отдельным конструктив­ным элементам жилища (фундамент, материал стен и строительная техника, форма крыши и материал покрытия, пол, потолок, межэтажные перекрытия и т. д.).

Данные по строительной технике у народов Северного Кавказа убеждают в том, что любой тип жилища есть результат истории развития разных строительных приемов и особого соотношения этих приемов в каждом случае. Поэтому интерес представляют взаимосвязи и взаимовлияния каменного и деревянного домостроительства на Кавказе. Создается впечатление, что в древности разделение этих двух традиций было более жестким. Но в позднее средневековье, судя по данным Г. Я. Мовчана ⁵ и рецензируе­мой книге В. П. Кобычева (с. 20), в горных районах Северного Кавказа каменное зод­чество сменяло деревянное, причем иногда появлялись смешанные (деревянно-камен­ные) строения, а в ряде мест каменные дома повторяли принципы деревянных кон­струкций. Иногда противопоставление двух техник исчезает, и один и тот же тип дома, как это показал Ю. Н. Асанов на материалах балкарского жилища, может бытовать в форме каменной или деревянной постройки ⁶. Менял ась и техника строи­тельства.

Было бы интересно проанализировать влияние на строительную технику изме­нений в семейном быту. Так, у некоторых народов семейные турлучные жилища при­шли на смену каменным постройкам более крупных родственных объединений; при этом плетение и обмазка стен находились в руках женщин, а мужчины делали кар­кас и крышу. Можно предположить, что и ухудшение качества каменной кладки на Северном Кавказе шло параллельно с разложением большесемейиых коллективов. Это ие исключает действия других причин – общей демократизации культуры, на­рушения условий для проявления профессионализма, угасания традиции и т. п.

Важнейшим обстоятельством, решавшим судьбу прежде всего каменных жилищ­крепостей, было вхождение Северного Кавказа в состав России, в связи с чем отпа­ла оборонительная функция жилища, а переселение части горцев на равнину привело к кардинальной перестройке и других форм жилиша (с. 89, 90).

Важен раздел монографии В. П. Кобычева «Форма крыши и материал покрытия». Автор подчеркивает тесную связь крутой скатной крыши в западных районах Север­ного Кавказа с климатическими условиями, так как в западных районах осадков больше, чем в восточных. Он упоминает о близости скатной формы крыши Северо-Западного Кавказа с формой крыши построек в Юго-Восточной Европе, а плоской крыши в юго-восточных районах Кавказа с крышей построек Передней и Средней Азии (с. 112). Это справедливое замечание заставляет обратить внимание на истори­ко-культурные и ареальные факторы, а не только на природно-климатические.

Крыша выполняет три основные функции: 1) стабилизирует постройку от меха­нического воздействия, прежде всего давления ветра и перемещений грунта; 2) за­щищает внутреннее помещение от осадков; 3) сохраняет внутреннее тепло. Существуе'r большое разнообразие конструктивных обеспечении этих функций. Поэтому нам пред­ставляется слишком категоричным мнение В. П. Кобычева о чрезвычайной зависи­мости формы и материала крыши от природно-климатических условий того или ино­го района (с. 112). В связи с этим стоит привести более осторожную и продуманную формулировку Б. А. Куфтина по поводу действия природного фактора в истории на­родного жилища. Он писал: «Зависимость от природы оказывается не столько в про­цессе непосредственных изменений, переживаемых жилищем в определенном приро­дою направлений, сколько в том, что та или иная деталь жилища, получающая рас­пространение при сложившихся культурно-исторических отношениях может привиться только в том случае, если этому не противоречит природа» ⁷.

Следует обратить особое внимание на развитие принципа стабилизации (обеспе­чение устойчивости здания) в постройках с плоской кровлей. Последняя состоит из мощных потолочных балок, опирающихся на столбы (эта опора бывает еще более уси­лена консольной балкой) и тяжелого земляного покрытия. Стены часто врыты в склон горы. Эта простая конструкция оказывается очень целесообразной, особенно в горной местности в сейсмоопасных районах. Недаром Б. А. Куфтин отметил, что ареал этого вида жилищ в Крыму отступает от приморской равнины и тяготеет к горным долинам ⁸. Хорошая устойчивость ⁹ такого рода постройки видна при сопостав­лении ее с деревянными или турлучными жилищами Кавказа и Крыма. Так, жили­ще адыгов и абхазов обычно помимо каркаса, несущего стены и крышу, было снаб­жено снаружи еще рядом вкопанных по периметру стен столбов, функцией которых была именно стабилизация постройки ¹⁰. Ту же функцию у абхазов несли две пары перекрещивающихся столбов с торцовых сторон дома, в верхней своей части поддер­живающих коньковую балку ¹¹. В крымском жилище, рубленном из плах, сходную роль играли две толстые доски (пайванд) , пришитые к торцовой стене деревянными шпильками ¹².

Итак, в истории жилища можно проследить совершенно очевидные поиски прин­ципа устойчивости. Рассмотрим теперь конструкции крыш наземных срубных и тур­лучных домов. Они оказываются разнообразными, что связано с поисками устойчи­вости всего строения. У адыгов встречаются торцовые стены, поднятые вроде самцов к самой коньковой балке ¹³. У тех же народов, судя по публикации А. Миллера, бы­товала конструкция в виде стропилной с горизонтальной балкой, работающей на растяжение ¹⁴. Очевидно, длительное бытование на Кавказе наземных круглых по­строек, в том числе и с центральным столбом, обязано сохранению однажды найден­ного принципа устойчивости. При всем том характерно, что к послевоенным годам двускатные крыши были вытеснены, судя по данным В. П. Кобычева, на всем Север­ном Кавказе четырехскатными. Первые остались только в Кабарде и Северной Осе­тии на хозяйственных постройках (с. 112). Действительно, четырехскатная стропиль­ная крыша обладает наилучшим стабилизирующим действием при относительной лег­кости. Такая крыша лучше защищает от осадков, чем двускатная.

По-видимому, поиски средств устойчивости вызвали к жизни на Кавказе появле­ние срубных конструкций. Интересно, что до сих пор здесь элементы срубной построй­ки применяются не только для несущих стен. Такой прием, например, мы находим в опорном столбе карачаевского дома, сделанного «поленницей» ¹⁵.

Все сказанное позволяет нам перейти к очень интересному и часто дискутируемо­му вопросу, связанному с архитектурой северокавказских культовых сооружений. Вполне допустимо, что внутренняя стена в чечено-ингушских двухкамерных святили­щах, а также внутренняя арка в осетинском святилище Соппой Сопба благодаря по­явлению четырех жесткосвязанных углов конструктивно обеспечивают устойчивость стен и всей постройки. Стабилизирующий эффект стены виден на Кавказе уже в пор­тальных дольменах (портал в функции контрфорса). А. Ф. Гольдштейн предположил, что в облике ингушских и подобных им святилищ с двумя помещениями внутри и крутой двускатной крышей отразилось существование древнего ныне исчезнувшего на северо-востоке Кавказа жилища ¹⁶. В. П. Кобычев эту гипотезу поддержал ¹⁷.

Отметим, что в данном случае выражен принцип анфиладного расположения по­мещений, который совершенно не свойственен планировке, фиксируемой этнографами на Северном Кавказе. Но в древних и средневековых сооружениях анфиладная пла­нировка (проходные комнаты) встречается. Представляется, что обращение к ста­диальному анализу планировки и к выявлению стабилизирующего воздействия внут­ренних стен подкрепляют правильность вывода А. Ф. Гольдштейна и В. П. Кобычева о сохранении древней формы жилища в культовых постройках.

Весь материал книги В. П. Кобычева, в том числе и сопоставление картосхем типов жилищ по трем историческим рубежам, убеждает в гибкости строительной тех­ники, в том, что в определенный момент реализуются, казалось бы, скрытые возмож­ности развития. Это хорощо видно при соотношении каменного и деревянного строи­тельства. Поэтому преобладание определенного типа в данной местности – результат сознательного выбора, отвечающего хозяйственным, социальным, эстетическим и даже престижным соображениям.

Исследование В. П. Кобычева, в основе своей направленное на составление Кав­казского историко-этнографического атласа, не ограничилось этой конкретной зада­чей; оно сконцентрировало многочисленные аспекты важнейших теоретических во­просов изучения материальной культуры. Эта глубокая, содержательная и прекрасно оформленная книга займет достойное место среди основных публикаций по истории и культуре жилища народов нащей страны.

Я. В. Чеснов

1 Кобычев В. П. Типология кавказского жилища.– Труды VII Международного Конгресса антропологических и этнографических наук. Т. X. М.: Наука, 1970, с. 209.

2 Там же.

3 Кобычев В. П. Типы жилища у народов Северо-Западного Кавказа в середине XIX в.– Кавказский этнографический сборник. Т. V. М.: Наука, 1972, с. 167.

4 Подробнее см. Чеснов Я. В. О принципах типологии традиционно-бытовой куль­туры.– Проблемы типологии в этнографии. М.: Наука, 1979, с. 189–202.

5 Мовчан Г. Я. Камень и дерево в старинном жилище Аварии.– Сов. этно­графия, 1969, № 3.

6 Асанов Ю. Н. Поселения, жилища и хозяйственные постройки балкарцев. Нальчик: Эльбрус, 1976, с. 111.

7 Куфтин Б. А. Жилище крымских татар в связи с историей заселения полуострова (материалы и вопросы). М., 1925, с. 6.

8 Куфтин Б. А. Указ. раб., с. 41.

9 О принципе стабилизации построек и различных способах его решения в народ­ной архитектуре см.: Типы традиционного сельского жилища народов Юго-Восточ­ной, Восточной и Центральной Азии. М.: Наука, 1979.

10 Миллер А. Черкесские постройки.– Материалы по этнографии России, т. 2. СПб., 1914, с. 12; Аджинджал И. А. Из этнографии Абхазии: Материалы и исследо­вания. Сухуми: Алашара, 1969, с. 53.

11 Аджинджал И. А. Указ. раб., с. 53.

12 Куфтин Б. А. Указ. раб., табл. VI.

13 Миллер А. Указ. раб., с. 12.

14 Там же.

15 Поляшова-Куранцева О. П. Архитектурные традиции карачаевцев.– Археология и этнография Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1979, с. 126.

16 Гольдштейн А. Ф. Средневековое зодчество Чечено-Ингушетии и Северной Осетии. М., 1977, с. 80, 82, 86.

17 Кобычев В. П. Старинные культовые сооружения Северного Кавказа как источ­ник по истории жилища края.– Полевые исследования Ин-та этнографии АН СССР 1975 г. М.: Наука, 1977, а также с. 187 рецензируемой работы.