Н.Б. Маньковская, А.В. Новиков Хранитель эстетического очага

ХРАНИТЕЛЬ ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОЧАГА

(к 70-летию В.В. Бычкова)

Н.Б. МАНЬКОВСКАЯ, А.В. НОВИКОВ

Статья посвящена анализу научных достижений известного специалиста в области эстетики Виктора Бычкова. Показано, что он подробно и систематически проанализировал историю имплицитной эстетики стран православного ареала, в которой выделил четыре главных этапа: Патристическую эстетику, Византийскую эстетику, Древнерусскую эстетику и Русскую теургическую эстетику, посвятив им фундаментальные монографии. Им создана современная версия теоретической эстетики – постнеклассическая эстетика, – где он выделил и разработал три главных раздела: Классическую эстетику, Нонклассику (неклассическую эстетику) и Эстетическую виртуалистику. На основе анализа искусства ХХ в. им предложена гипотеза "Культура – пост-культура", выявлен метафизический смысл contemporaryart, даны современные определения предмета эстетики, основных эстетических категорий, главных принципов искусства.

Ключевые слова: эстетика, философия искусства, эстетическое, художественный образ, символ, нонклассика, православная эстетика, contemporaryart

The Keeper of the Aesthetic Hearth
(on account of V.V. Bychkov’s Seventieth Anniversary)
N.B. Mankovskaya, A.V. Novikov

The essay is devoted to the analysis of the scholarly achievements of Victor Bychkov, a renowned expert in aesthetics. It demonstrates that he has analyzed systematically and in detail the history of implicit aesthetics of the countries of the Eastern Orthodox region and has subdivided it into four principal stages: Patristic aesthetics; Byzantine aesthetics; Old Russian aesthetics, and Russian theourgic aesthetics. He has devoted separate monographs to all four areas. He has created a present-day version of theoretical aesthetics—post-non-classic aesthetics—which he subdivided into three principal sections: Classic aesthetics; Non-classics (non-classic aesthetics); and Aesthetic virtualistics. Based on his analysis of twentieth-century art, he has suggested a hypothesis “Culture - post-culture”; has brought to light the metaphysical meaning of contemporary art; has given contemporary definitions of the subject of aesthetics, of principal aesthetic categories, and of the main principles of art.

Keywords: aesthetics; philosophy of art; aesthetic, artistic image, symbol, non-classics, Orthodox aesthetics, contemporary art

Виктор Васильевич Бычков – уникальная личность не только в отечественной, но и в мировой науке. Уникальность его как мыслителя заключается, прежде всего, в том, что он всю свою весьма плодотворную научную деятельность – а это уже более 40 лет – посвятил одному предмету, и исключительно ему – эстетике. Из более чем 500 научных публикаций, треть из которых появилась за рубежом во многих странах мира и среди них 33 монографии, нет ни одной, посвященной чему-либо иному кроме эстетической проблематики. Постоянство и целенаправленность, достойные книги рекордов Гиннеса.

Однако уникальность его как исследователя сводится, конечно, не только к этому. Главное, обнаружились никем еще не исследованные большие научные пространства, которые открыл и фундаментально изучил Бычков. В эстетику вошел целый набор тем и проблем, которые он или поставил, или по-новому осмыслил, внеся существенный вклад в науку, которая сегодня в нашей стране, к сожалению, переживает отнюдь не самые лучшие времена и, пожалуй, только усилиями Бычкова держится на достойном научном уровне. Именно поэтому мы с полным правом и называем его хранителем эстетического очага.

Когда мы говорим об уникальном пространстве в эстетике, открытом Бычковым, мы не рассыпаемся в комплиментах перед юбиляром, но констатируем хорошо известный в кругах интеллектуальной элиты факт. Бычков открыл и исследовал целую эстетическую страну, до него практически неизвестную, которую он сам условно называет православной эстетикой, имея в виду не узко конфессиональную богословскую эстетику, но практически всю эстетику стран православного ареала, за исключением России XIX-XX вв. Здесь он действительно ограничивает пространство своих исследований только религиозно ориентированной эстетикой, т.к. вся остальная, т.е. философская и литературная эстетика этого периода, была уже относительно неплохо изучена до него.

С идеями и первыми наметками по этой теме Бычков пришел еще в очную аспирантуру философского факультета в 1969 г. Уже в кандидатской диссертации "Взаимосвязь философского, религиозного и эстетического в восточно-христианском искусстве" (защитил в МГУ в 1972 г.) он поставил ряд проблем, решением которых систематически занимался затем на протяжении более сорока лет и, насколько нам известно, продолжает эти исследования и поныне.

В период обучения в аспирантуре Бычков активно изучал древние языки на кафедре классической филологии (ее возглавляла тогда проф. А.А. Тахо-Годи), историю искусства на истфаке, самостоятельно занимался византинистикой, богословием, историей церкви. Тогда же Аза Алибековна ввела его в свой дом и познакомила с А.Ф. Лосевым, которого Бычков уже заочно, по его работам почитал за одного из своих учителей. Регулярные встречи с патриархом нашей эстетики на протяжение 18 лет много дали молодому эстетику. Они же утвердили его в намерении проработать историю становления и развития православной эстетики от поздней античности до ХХ века – "от Филона до Флоренского", как озаглавит позднее сам Бычков Введение к изданию промежуточной итоговой книги по этой теме [Бычков 1999]. 

Первые фундаментальные статьи Бычкова по этой проблематике стали регулярно появляться с 1973 года в признанных на международном уровне академических изданиях – "Византийском временнике" и "Вестнике древней истории" [Бычков 1973; 1975; 1976; 1977а]. Они сразу принесли ему известность как серьезному исследователю, имеющему что сказать в сфере, до него мало кем и очень фрагментарно изучавшейся. Выход в 1977 г. книги "Византийская эстетика. Теоретические проблемы" [Бычков 1977б] окончательно убедил научный мир гуманитариев, что в ее рядах прибыло. Крупные античники, византинисты, древнеруссники с уважением отнеслись к молодому ученому и всячески поддерживали его. Работы Бычкова получили известность на Западе. Его стали приглашать на международные конгрессы, для чтения лекций и докладов, начали публиковать статьи. Понятно, что в советское время далеко не все из этого мог осуществить советский философ, работавший с 1972 г. (и по настоящее время) в Институте философии АН СССР (теперь РАН). Однако многое удавалось. Научная карьера его складывалась на редкость удачно. В институте он последовательно прошел все ступени служебной лестницы от младшего научного сотрудника до главного и зав. сектором эстетики, защитил докторскую диссертацию на тему "Эстетические идеи патристики" (1982), получил звание профессора, удостоен звания лауреата Государственной премии РФ за исследования в области византийской эстетики и культуры (1996).

Итак, пространство православной эстетики. Исследователь выделил в нем четыре главных историко-типологических этапа: Патристическую эстетику, Византийскую эстетику, Древнерусскую эстетику и Русскую теургическую эстетику. Изучение каждого из этих этапов сопровождалось публикацией многих научных статей и завершалось изданием фундаментальных монографий, насчитывающих десятки авторских листов. Всем корпусом своих исследований автор показывает, что  целостность этого практически двухтысячелетнего, огромного территориально эстетического пространства осуществлялась за счет единой религии – православия и главных языков этой религии – греческого и церковно-славянского. Главная методологическая трудность работы с этим пространством заключается в том, что, несмотря на высокую развитость эстетического опыта и художественной культуры, в нем не было написано практически ни одного специально эстетического текста, за исключением двух-трех небольших в ХХ веке. Почти двухтысячелетняя православная эстетика – это имплицитная эстетика. Чтобы более или менее адекватно реконструировать ее, необходимо было изучить практически необозримое море основных текстов культуры (богословских, философских, литературных и т.п.) под углом зрения выявления в них следов эстетического сознания. И проанализировать желательно не только вербальные тексты, но и основные характеристики и парадигмы культуры, прежде всего, художественной культуры, т.е. искусства, где это сознание выразило себя с наибольшей полнотой и адекватностью. Для того чтобы выполнить эту работу, которую нельзя даже и назвать "работой", но скорее - духовным служением, - необходимо обладать особым призванием и даром – высоким даром ощущения эстетической материи. И Бычков, конечно, в полной мере наделен подобным даром и явно призван для этого служения. Об этом свидетельствуют все его многочисленные труды, в которых анализ бесчисленных источников культуры от древнейших времен по начало ХХI века включительно наполнен высоким полетом аналитической мысли и почти поэтическим вдохновением. И результаты этого служения впечатляют. 

Благодаря исследованиям Бычкова сегодня мы можем с уверенностью сказать, что наряду с западноевропейской эстетикой последних двух тысячелетий, которой посвящено множество исследований XIX-XX веков, написанных в том числе и отечественными авторами, в Европе существовала и во многом отличная от нее эстетика в странах византийско-южнославянско-русского ареала. В качестве главных системообразующих принципов этого эстетического пространства Бычков выявляет следующие: сильный акцент на метафизическом понимании красоты; всеобъемлющий символизм, имеющий ярко выраженный анагогический характер, т.е. интенцию к возвышенному; соборно-литургический тип эстетического сознания; его каноничность; обостренная духовность, повышенная художественность, софийность искусства, его теургизм.

Собственно патристическая эстетика [Бычков 1981; 1984; 1995а], как и сама христианская культура, в лоне которой она возникла, сформировалась на основе духовно-мировоззренческого синтеза двух мощных культурных традиций Древнего мира: ближневосточной (иудейско-ветхозаветной) и греко-римской, пришедших в тесное соприкосновение в период эллинизма. Анализу их основных эстетических характеристик, их постепенного сближения и своеобразного синтеза у Филона Александрийского и в ранней христианской культуре Бычков уделил немало внимания, прежде чем перешел к собственно эстетической проблематике ранних апологетов и первых отцов Церкви.

 Апологеты (греческие и латинские богословы II-III вв.), показывает Бычков, предприняли критический анализ многих сторон предшествующей культуры с пози­ций новой религиозной идеологии. Построение христианской культуры они начали фактически с создания своего рода несистематизированной критической культурологии, в рамках которой значительное место заняли проблемы, определяемые современной наукой как эстетиче­ские. Они заложили такие фундаменталь­ные предпосылки новой художественно-эстетической культуры и ново­го эстетического сознания, как вера в Воплощение Логоса, христиан­ское понимание человека в единстве его души и тела; концепция любви; идея творения мира из ничего; антиномизм на дискурсивном уровне мышления и осознание сверхразумного опыта в качестве его более высокой формы; концепция сотворения человека «по образу и подобию» Бога; глобальный символизм. Именно апологеты выдвинули многие из тех эстетиче­ских идей (касающихся понятий образа, символа, аллегории, знака, их места в культуре; прекрасного, искусства), которые затем более основательно будут разработаны их последователями по aestheticapatrum, и, в частности, каппадокийскими богословами и Блаженным Августином, эстетике которого Бычков посвятил специальное исследование, до сих пор являющееся в науке наиболее полным и глубоким [Бычков 1984; 1995а, 292-530].

Большое внимание апологеты уделили вопросам творчества и от­ношения к художнику в новой культуре в связи с идеей творения мира из ничего. Бычков доказывает, что понимание мира как высшего художественного произведе­ния, созданного Богом по законам меры, порядка и красоты, подняло на новую высоту и тему человеческого творчества, в частности художественного. Художника начинают отличать от ремесленника. По-новому понимается в этот период и прекрасное в мире и в искус­стве. Природная естественная красота, и особенно красота человека, ценится многими апологетами значительно выше красоты искусства. Отсюда борьба с роскошью, косметикой, украшениями.  Апологетам, показывает Бычков, принадлежит приоритет во введении в обиход христи­анской культуры такой важной категории, как символический образ в трех его главных модификациях: подражательный (миметический), символико-аллегорический и знаковый.

Византийская эстетика – одна из любимых тем Бычкова. Ею он начал заниматься в юности по благословению А.Ф. Лосева и продолжает эти штудии до сих пор, опубликовав уже много серьезных работ [Бычков 1976; 1977б; 1991а; 1991б]. Нельзя сказать, что до Бычкова совсем не занимались византийской эстетикой. Он имеет здесь достаточно именитых предшественников. Небольшие главы по этой теме написали в своих исследованиях В.Н. Лазарев, А. Грабар, А.П. Каждан, К. Онаш, Вл. Татаркевич и единственное монографическое исследование посвятил ей Дж. Мэтью [Мэтью 1963]. Одновременно с Бычковым этой темой занимался и С.С. Аверинцев, опубликовавший свою книгу "Поэтика византийской литературы" в один год с монографией Бычкова. Однако Бычков шел своим путем, хотя и опирался на всех указанных авторов в каких-то моментах, и написал совершенно уникальное исследование, ни в чем не подражающее предшествующим работам. Понятно, почему. Из всех авторов, писавших по византийской эстетике, только Бычков был собственно профессиональным эстетиком, все остальные обращались к эстетике постольку, поскольку им нельзя было обойтись без нее в своих искусствоведческих, филологических или культурологических исследованиях (а обойтись без нее нельзя), а опереться было не на что. Теперь такая опора, и очень фундаментальная, существует.

В отличие от Мэтью, который традиционно определял византийскую эстетику как "византийское постижение красоты посредством чувственного восприятия", Бычков, опираясь на свои теоретические представления об эстетике и на собственную методологию историко-эстетического исследования, которые будут письменно зафиксированы им значительно позже, показал, что центральными в византийской эстетике были отнюдь не антикизирующие аспекты прекрасноцентристской эстетики, но совсем другие уровни эстетического опыта. И он подробно разработал их все, опираясь на огромный багаж вербальных источников, на византийское искусство, на богатейший церковно-литургический и аскетический опыт византийцев. Не обошел он вниманием и развитое антикизирующее направление в византийской эстетике. В целом нам открылась яркая картина богатейшей эстетики, практически во всем отличной от современной ей западноевропейской.

Бычков выделил в ней несколько направлений, чего не было ни у одного из предшествующих авторов, писавших на эту тему. Главным среди них несомненно является византийская патристическая эстетика как наиболее теоретизированная. На материале писаний отцов Церкви IV-IX вв. было показано, что ее основными эстетически значимыми категориями были образ, символ, знак, имя, искусство, прекрасное и его модификации свет и цвет. Особое внимание уделено исследованию образно-символической эстетики автора "Ареопагитик" и теории иконы, подробно и всесторонне разработанной в период иконоборческой полемики.  Именно в это время была детально прописана теория образа (иконы) в изобразительном искусстве, а в ее русле затронут и ряд других проблем искусства. Иоанн Дамаскин, Феодор Сту­дит, патриарх Никифор, отцы VII Все­ле­нского собора разработали целый ряд главных функций иконы [Бычков 2008б], которые стали основой всей православной эстетики. В частности, она была осмыслена как изображение иде­аль­но­го доступного визуализации облика ("внутреннего эйдоса" в плотиновской терминологии) архетипа. Ко второй пол. IX в. завершается процесс активного формирования этого направления, став­ше­го своего рода нормой для византийской и шире всей пра­во­славной культуры (включая и русскую религиозную эстетику). 

Второе направление было обозначено Бычковым как эстетика аскетизма. Это интериорная имплицитная ригористическая эсте­ти­ка, сложившаяся в среде византийского монашества на ос­но­ве "эстетики отрицания" ранних христиан и оказавшая вли­я­ние на развитие многих сторон византийской и древнерусской культуры и це­р­ковного искусства. Полный отказ от чувственных насла­жде­ний в пользу духовных, идеал нестяжательной (нищенской) жизни, система особых духовно-психофи­зи­ческих упражнений в сочетании с молитвой ("умного делания"), приводящих к созерцанию разнообразных видений светового характера, пре­жде всего, и к состоянию высшего духовного наслаждения - основные темы этой эстетики, имеющей эстетический объ­ект, как правило, во внутреннем мире самого эстетического субъекта. Эстетика аске­ти­з­ма имела ярко выражен­ную этическую ориентацию, с одной стороны, и мистическую - с другой.

Литургическая  эстетика – еще одно направление в византийской эстетике, ориентированное в первую очередь на осмысление культового церковного действа (бо­го­­служения) как мистической целостности, объединяющей ве­рующих с Богом и с духовными чинами в процессе бого­слу­же­ния. При этом существенное внимание уделялось разработке и ос­мы­слению символики богослужения, включая и все художе­ст­ве­нные элементы церковных искусств. В этом контексте си­м­вол,  или литургический образ, осмысливался позд­ни­ми отцами Церкви (особенно последовательно архие­пис­ко­пом солунским Симеоном – XV в.) как "реальный" носитель божественной энергии. Он был осознан не только как семио­ти­чес­кая единица, но и как сакрально-онтологический феномен, реально "являющий" членам богослужения духовный архетип.   

Вслед за византийской настала очередь и древнерусской эстетики [Бычков 1992; 2011], на систематическое изучение которой Бычкова настоятельно ориентировал Д.С. Лихачев, высоко оценивший его исследования по византийской эстетике. Источниками древнерусской эстетики наряду с византийской Бычков считает дохристианский эстетический опыт древних русичей и южнославянскую эстетику, которым он тоже уделил специальное внимание. Бычкову удалось показать как преемственность древнерусской эстетики от византийской, так и многие ее самобытные черты. Из его работ следует, что для зрелого русского Средневековья (XIV-XV вв.)  характерны: особое внимание к чувственно воспринима­е­мым реализа­циям духовной красоты; наделение прекрасного осязательной предметно­с­тью (вещностью); осмысление кра­со­ты как выражения истинного и сущно­с­тного; особая чуткость к красоте искусной деятельности; повышенная эмо­ци­о­наль­ность и мажорность; восприятие света (видимого, прежде все­го) в качестве важной модификации прекрасного. В ис­ку­с­­ствах (архитектуре, жи­во­писи, прикладных) ценится их ис­кусная сделанность, величие, красочность, светоносность, яркость, наличие драгоценных материалов. Храм во­с­при­ни­ма­ется, прежде всего, как огромное роскошное произведение ювели­р­ного искусства.  На смену сакральному восприятию при­роды восточными славянами приходит понимание ее как пре­красного произведения высшего Художника. В ней усма­т­ри­вается теперь прекрасный порядок - "строй", радующий душу человека. В качестве основных характеристик природ­ной красоты выступают величина, высота, округлость, "ис­ку­­сная сделанность", особая выделенность в пространстве. В эстетическом сознании русичей видное ме­­сто занимает нра­в­ственная красота. 

 Бычков выявил, что для эсте­тического сознания средневековых русичей характерен ряд принципов, которые нашли свое во­п­лощение в искусстве того времени, но были тогда лишь частично осмыслены. На уровень вербального оформления  они вышли значительно позже - в  русской ре­ли­гиозной эстетике XIX-XX вв. Речь идет о таких принципах, как соборность эстетического сознания, софийность искусства и творческой деятельности в целом,  системность (или своеобразный синтетизм) цер­ко­в­ного искусства, его повышенный художественный символизм, высокая духовность, каноничность и некоторые другие, в комплексе составляющие са­­мобытность православного эстетического сознания и, особенно, русского средневекового искусства.

Последний период православной эстетики, реализовавшийся в основном в русской религиозно и духовно ориентированной эстетике XIX-XX вв., Бычков обозначил как теургическую эстетику [Бычков 2007].  Понятие «теургическая эстетика» введено им, как поясняет сам автор, для обозначения практически еще не исследованного мощного направления в русской имплицитной эстетике конца XIX — перв. пол. XX вв., по-своему возродившего и продолжившего традиции византийско-русской средневековой эстетики. Само понятие «теургии» активно разрабатывалось многими религиозными мыслителями неохристианской ориентации, начиная с Владимира Соловьева, и русскими символистами ХХ века. Оно было осмыслено ими как особый метод творчества в искусстве и созидания самой жизни по эстетическим законам при активном сотворчестве художника и божественной энергии. Понималось как своеобразное продолжение и завершение человеком незавершенного Богом творения мира. Теургическая эстетика внутренне одухотворяла практически все художественные искания Серебряного века русской культуры.

При изучении этого этапа эстетической мысли и сознания Бычковым были проанализированы эстетические взгляды и представления предтеч теургической эстетики — крупнейших религиозных писателей и мыслителей XIX в. (Гоголя, о. Феодора Бухарева, Достоевского, Леонтьева, Толстого). Однако основное внимание уделено эстетике религиозных философов рубежа XIX-XX столетий: Соловьева, Мережковского, Розанова, Флоренского,  Булгакова, Бердяева, Лосева, Ильина, Николая Лосского и некоторых других.   

Представители теургической эстетики, как никто до них в России, осознали первостепенную роль эстетического опыта и искусства в жизни человека и в культуре. Художественная деятельность была понята ими в качестве идеальной парадигмы, на основе которой, т.е. по эстетическим принципам, должна строиться человеческая жизнь и культура будущего, завершаться сам процесс божественного творения мира усилиями художников-творцов-теургов. Бычков убедительно показал, что теургическая эстетика имеет не только историко-эстетическое значение, что само по себе уже существенно, но многие разработанные ее представителями темы актуальны для эстетики и сегодня: эстетика как наука, изучающая пути к полноте бытия; выражение как основа эстетического; многомерность эстетического опыта; ценностный аспект красоты; ее онтологический смысл; софийный аспект красоты; красота как выражение подлинного единства бытия; метафизические смыслы прекрасного и безобразного; эсхатология творчества; творчество как антроподицея; искусство как «приращение» бытия и как упреждение «иного бытия»; художественность искусства, его духовный и софийный смыслы; самодостаточность художественной формы; духовная герменевтика искусства; проблемы художественного символа и образа; богословие, философия и эстетика иконы; эсхатологический смысл кризиса культуры и искусства ХХ в.; культура и одичание на техногенной основе; смерть искусства в ХХ веке; основы идеального искусства будущего; музыка как эстетическая парадигма искусства; духовность как основа художественности в искусстве; анагогический смысл сублимации в эстетическом опыте; символ как основа художественного творчества; эзотерический смысл символизма; беспредметность как художественное содержание искусства; абсурд как важный художественный принцип и некоторые другие.

Завершая анализ русской теургической эстетики, Бычков выражает убеждение, что в начальный период глобального кризиса культуры и человечества, в ситуации последовательной переоценки всех традиционных ценностей культуры эта эстетика убедительно показала, что эстетический опыт во всех его проявлениях, красота как высшая ценность, искусство в его традиционном понимании чувственно воспринимаемого выразителя духовной материи составляют сущностную часть бытия человека как homosapiens, без которой человек может утратить свой высокий статус в Универсуме, свою сущность. Поэтому при любых самых глобальных цивилизационных преобразованиях и революциях человеку необходимы, возможно в достаточно модифицированных формах, основные эстетические ценности (не говоря уже о нравственных), чтобы самому сохраниться как виду и избежать уже реально нависшей над ним угрозы уничтожения. Русская теургическая эстетика наметила один из путей развития культуры и искусства, альтернативный глобализаторским тенденциям современной пост-культуры.

Употребив этот термин В.В. Бычкова (именно в его транскрипции) мы подошли к его собственной эстетической теории. Ею он особенно активно занимался последние четверть века, но основные положения были продуманы значительно раньше, т.к. многие из них ощущаются в качестве имплицитного теоретического фундамента в его исторических штудиях. Первые свои теоретические взгляды по основным вопросам эстетики и философии искусства Бычков сначала изложил в ряде статей (в том числе в фундаментальных энциклопедических статьях в 4-хтомной "Новой философской энциклопедии", в четырехтомной оксфордской "EncyclopediaofAesthetics" (1998), в энциклопедическом словаре "Философия", в двухтомной энциклопедии "Культурология") и в полномасштабном учебнике для вузов "Эстетика", который с 2002 по 2012 гг. [Бычков 2002, 2012а] практически каждый год издавался в разных вариантах и стал главным учебником по эстетике во многих вузах страны. И только совсем недавно он подвел предварительные итоги этих исследований в большой монографии "Эстетическая аура бытия" [Бычков 2010].

В ней, как и в ряде более поздних работ [Бычков 2012б], Бычков на основе фундаментально проанализированной истории эстетической мысли (уже западноевропейской) последних трех столетий разработал теорию современной эстетики, которую обозначил как постнеклассическая эстетика. На сегодня она состоит из трех взаимоотрицающих и, одновременно, взаимостимулирующих, взаимодополняющих стратегических разделов: 1. Классическая эстетика — современное понимание классической эстетической теории, как она сложилась к началу ХХ в., с системой ее традиционных, по-новому увиденных категорий; 2. Нонклассика, или неклассическая эстетика, — имплицитная эстетика ХХ в., реконструируемая на основе авангардно-модернистского и постмодернистского искусства ХХ в. и соответствующих теоретических дискурсов; 3. Эстетическая виртуалистика — нарождающаяся теория виртуального эстетического опыта, складывающегося сегодня в сети Интернет.

 Автор этой теории убежден, что и сегодня в век техногенной цивилизации, когда пересматриваются, а часто и просто отрицаются фундаментальные основы гуманитарных дисциплин, классическое ядро эстетики не только не утрачивает своей актуальности, но напротив, она только возрастает. Классическая эстетика составляет метафизическое ядро современной эстетики как науки, опирается на классические исследования прошлых столетий в области эстетики, высокое искусство и при этом постоянно модифицируется под воздействием двух других разделов современной эстетики. В ней продолжаются интенсивные исследования предмета эстетики и главных эстетических ценностей, относящихся к универсалиям собственно человеческого бытия и культуры и выражаемых системой классических эстетических категорий: эстетическое, прекрасное, возвышенное, трагическое, игра, вкус, искусство, мимесис, катарсис,  художественный образ, художественный символ, эстетическое восприятие. Бычков убежден, что без этого раздела говорить об эстетике как об автономной дисциплине философского цикла сегодня не представляется возможным.

Большой заслугой Бычкова как теоретика аналитического склада является не только умение на основе всего предшествующего материала эстетических исследований выявить основные и наиболее актуальные проблемы и концептуальные узлы эстетики, но и дать четкие формулировки главных категорий этой дисциплины, чего избегают большинство современных эстетиков, как очень ответственного и уязвимого шага. Сегодня проще и моднее окутать любую тему и проблему облаком витиеватых вербальных околичностей и маргинальных оговорок. Бычков не боится сделать этот шаг. Он дает современные, опирающиеся на предшествующий многовековой опыт исследований, определения и предмета эстетики, и всех основных ее категорий. Предмет эстетики в силу его трудноописуемости Бычков определяет посредством ряда четких дефиниций, чей смысл сводится к тому, что эстетика исследует такую систему неутилитарных взаимоотношений (созерцательного или креативного типа) субъекта и объекта, в результате которой субъект достигает гармонии с Универсумом, полноты бытия, духовно обогащается, о чем свидетельствует эстетическое наслаждение, обязательно сопровождающее практически любой акт эстетического опыта. Утверждает, что "эстетика — наука о таком опыте освоения реальности, который основан на созерцании или выражении в чувственно воспринимаемой форме абсолютных ценностей, не поддающихся адекватному словесному выражению, но явленных субъекту в переживании им сопричастности полноте бытия" [Бычков 2010, 36].

 На основе такого понимания предмета эстетики и с учетом всей предшествующей традиции в данной дисциплине им фундаментально разработана современная эстетическая теория, центральной категорией которой стала категория эстетического, по-новому переосмысленная исследователем. Все остальные категории представлены как система модификаций эстетического. Бычковым в этом разделе фактически представлена современная эстетическая метафизика, или общая философская эстетика. Фундаментальными принципами ее являются: признание метафизических оснований эстетического опыта и осознание гуманитарной сферы, самого человека в качестве центра художественной культуры; конкретно-чувственное выражение духовной реальности и душевно-эмоциональной жизни человека в творческом акте; миметизм и символизм — основы этого выражения; духовное созерцание эстетического объекта на основе его конкретно-чувственного восприятия и др. положения.

Внутри этой теории видное место занимает философия искусства, осмысленного как выражение сущности эстетического опыта, другими способами не выражаемой. Разработана система основных принципов искусства, в которой главное место заняли категории художественного образа и художественного символа в новой авторской интерпретации.  Под художественным образом понимается органическая духовно-эйдетическая целостность, выражающая, представляющая некую реальность в модусе большего или меньшего изоморфизма (подобия формы) и реализующаяся (становящаяся, имеющая бытие) во всей своей полноте только в процессе эстетического восприятия конкретного произведения искусства конкретным реципиентом в его внутреннем мире. Сущностным ядром художественного образа  является, согласно Бычкову, художественный си­м­­вол. Внутри образа он представляет собой ту трудно вычленяемую на аналитическом уровне глубинную ко­м­понен­ту, которая целенаправленно возводит дух реципиента к духовной (метафизической) реа­ль­ности, не содержащейся в самом произведении искусства, когда практически снимаются понятия субъекта и объекта. Художественный символ полностью актуализуется уже по ту сторону субъект-объектных отношений, с которых начинается процесс эстетического восприятия, но именно он открывает «врата» духу зрителя в некие иные метафизические реа­ль­ности, полностью реализуя событие эстетического восприятия конкретного произведения искусства, полноценное эстетическое созерцание. В связи с этим, близким к феноменологической методологии подходом к пониманию смысла художественного выражения-восприятия, Бычков особое внимание уделяет самому процессу эстетического восприятия, выделяя и подробно анализируя четыре его главных уровня: эстети­ческую установку, первичную эмоцию, духовно-эйдетическую фазу, эстетическое созерцание. 

 Второй совершенно новый раздел эстетики Бычков обозначил как Нонклассика. Это динамичный имплицитный раздел современной эстетики, опирающийся, прежде всего, на новейшие, часто экспериментальные поиски в сферах арт-практик и гуманитарных исследований, нередко оппозиционных классическим методам, принципам, эстетическим ценностям. Нонклассика в концепции Бычкова – это имплицитная эстетика пост-культуры, пришедшей на смену Культуре. Здесь мы подходим к одной из наиболее серьезных научных гипотез Бычкова, выходящей отчасти уже за рамки собственно эстетики в общую культурологию, но возникшей именно внутри его философии искусства на основе изучения всех художественных направлений ХХ века в поисках некой общей для них метафизической идеи. Это концепция "Культура – пост-культура".

Согласно данной гипотезе Культура (с прописной буквы) составляла основу и духовный центр всей культуры (со строчной буквы) человечества с древнейших времен примерно до середины ХХ в. Сейчас мы уже давно живем в состоянии переходного (неизвестно к чему) периода пост-культуры.

Высокая Культура (а внутри нее и все классическое искусство с древнейших времен) – это культура, возникшая и всегда существовавшая в человеческом обществе, жившем в пространстве веры в объективное бытие Великого Другого, более разумной и высокой, чем человек, объективно существующей духовной силы (богов, духов, Бога, Абсолюта и т.п.), состоящей с ним в постоянном духовном контакте. Она всегда опиралась на два главных своих столпа Искусство и Религию. Высокая Культура – это духовное ядро культуры, ориентированное исключительно на духовно-нравственное обогащение и возрастание человека, его совершенствование, его возвышение и возведение – анагогическая составляющая культуры, а внутри нее эти функции выполняло высокое Искусство. К сущности Культуры относится ориентация на метафизическую реальность и формирование, актуализация, сохранение и распространение в обществе жизненно необходимых человеку ценностей: Истины, Добра, Красоты, Святости, Любви. Главной характеристикой и сущностной основой Искусства всегда была его художественность, т.е. высокое эстетическое качество, с помощью которого Искусство во все времена своего исторического бытия выражало и несло анагогический потенциал Культуры, его главную гуманитарную миссию. Естественно, что далеко не во все времена истории эта сущность искусства ясно понималась, но она всегда, согласно Бычкову, составляла его метафизическую основу и, вероятно, хорошо ощущалась многими его творцами. Очевидно это стало только в ХХ веке, когда достигли своего апогея специальные науки по изучению искусства, а само высокое Искусство завершило свое существование.  Начавшийся примерно в XVIвеке в европейско-средиземноморском ареале процесс секуляризации культуры и взрывоподобный скачок НТП в последние столетия привели к тому, что к середине ХХ века креативно-активная, творческая часть человечества, его главный двигатель, отказалась от веры в Великое Другое, и Культура прекратила свое креативно-активное бытие. Пост-культура – это некий симулякр Культуры, техногенная цивилизация, отказавшаяся от духовного центра культуры - собственно Культуры, но, как правило, симулирующая свою принадлежность к ней. Это особенно очевидно в сфере искусства.

Вот об этом апокалиптическом процессе и "кричит", согласно гипотезе Бычкова, практически все элитарное искусство, а точнее арт-практики, ХХ в., начиная с позднего авангарда, модернизма, но особенно всё продвинутое и актуальное арт-производство второй пол. ХХ – нач. XXI в. В этом глобальном крике-предупреждении искусства всех направлений ХХ в., практически отказавшегося от главного признака искусства – художественности, Бычков и видит общий метафизический смысл происходящего. К этому выводу автор гипотезы пришел путем совершенно уникального и беспрецедентного анализа искусства ХХ в. в его основных направлениях и крупнейших представителях, которым он занимался на протяжении 15 лет на рубеже столетий. Свой метод он и не называет анализом, а неким глубинным медитативно-созерцательным проникновением в искусство, результаты которого фиксировались в особых текстах, возникавших практически на основе "психического автоматизма" (творческий метод сюрреалистов), которые автор назвал постадеквациями. Эти тексты и стали основой его уникального по форме и содержанию двухтомного проекта "Художественный Апокалипсис Культуры" (Бычков 2008а). Обычным философско-аналитическим языком он изложил свою гипотезу во Втором разделе "Нонклассика" своей теоретической работы (Бычков 2010, 399-732) и во вторых частях учебников "Эстетика" (Бычков 2012а, 271-474), а также в ряде научных статей.

Нонклассика представляется Бычкову своеобразной творческой лабораторией внутри эстетики, ее экспериментальной базой, где отрабатываются новые эстетические материалы, гипотезы, теории, категориальный аппарат. В ней возникают существенные импульсы для пересмотра и корректировки отдельных положений классической эстетики. Нонклассика  вводит в сферу эстетического дискурса немалый ряд понятий, большинство из которых в классической эстетике были не только маргинальными, но обычно вообще не попадали в поле ее внимания. В первую очередь среди них автор подробно разрабатывает такие, как  лабиринт, абсурд, повседневность, телесность, жестокость, шок, вещь (вещ­ность), вещество,  автоматизм, случайность, симулякр, артефакт, контекст, эклектика, жест, интертекст, гипертекст, деконструкция, ризома и другие.  

Уже из этого ряда паракатегорий (так называет их автор, полагая, что они пока не вышли на уровень полновесных категорий)  видно, что нонклассика отказалась от метафизических оснований эстетики и перенесла центр тяжести в методологическом плане в эмпирическую сферу. Она имплицитно функционирует в процессе осмысления современного состояния элитарного искусства (точнее, арт-производства) с опорой на опыт конкретных гуманитарных наук. По сути своей — это экспериментальная, предельно парадоксальная, даже негативная эстетика, параэстетика. Объект ее интеллектуального притяжения сам строится на принципах, активно отрицающих  главные постулаты классической эстетики, предельно экспериментален и требует, поэтому, экспериментальных мыслительных процедур (адекватных языков) для своего описания или даже для дискурсивной саморефлексии. Автор концепции убежден, что нонклассика имеет свой смысл только при жизненности самой классики, т.е. в реальной оппозиции к ней.

На основе подробной разработки нонклассики как имплицитной философии самого современного искусства Бычков приходит к выводу, что это искусство на своих основных исторических этапах авангарда, модернизма, постмодернизма последовательно движется в направлении полного отказа от традиционных (классических) эстетических ценностей, методов и способов освоения реальности к чему-то принципиально иному и в течение целого столетия готовило почву для этого иного. И он называет это иное - империю сетевого искусства в его почти беспредельных возможностях и модификациях, сетевую арт-культуру будущего, у истоков которой, полагает Бычков, мы сегодня находимся. Среда бытия этого искусства и способы общения с ним потребуют принципиального нового эстетического опыта, который уже  возникает, и разработки нового раздела эстетики — эстетической виртуалистики, предметом которой станет вся система сетевого эстетического опыта, эстетического сознания, сетевого искусства, самого сетевого человека —  net-человека.

Поэтому Бычков совместно с Н.Б. Маньковской [Маньковская 2009, 296-364; Маньковская 2011] уже на протяжении ряда лет занимается разработкой этого раздела современной эстетики, который становится необходимым дополнением к предшествующим двум разделам эстетической теории (классики и нонклассики) и вне этой целостности не имеет теоретического и практического смысла [Бычков 2010, 733-759; Бычков 2012а, 477-515]. Предметом этого раздела является эстетическая виртуальная реальность (ЭВР), которая определяется как  сложная автономная система, некая специфическая чувственно (визуально-аудио-гаптически) воспринимаемая через посредство специальной аппаратуры и программного обеспечения среда, создаваемая по  эстетическим законам  с помощью электронных средств компьютерной техники и полностью реализующаяся в психике воспринимающего (равно активно действующего в этой среде) субъекта; особый, приближенный к реальной действительности (на уровне восприятия), но не копирующий ее, искусственно моделируемый динамический  континуум, возникающий в рамках и по законам (пока только формирующимся) компьютерно-сетевого искусства, в котором реципиент вступает в интерактивную коммуникацию с сетевым эстетическим объектом на всех уровнях, включая креативную деятельность.

  Очевидно, что эстетическая виртуальная реальность предполагает совершенно новый опыт, с которым человек еще никогда не встречался, и потребует, соответственно, и совершенно новых методов ее изучения, осмысления, описания. В частности, если классическое искусство опиралось на миметический и символический принципы, а новейшие арт-практики неклассического типа создавали самодостаточные презентативные симулякры, то в виртуальной реальности и те, и другие вроде бы полностью отсутствуют. Реципиент ЭВР не изображает, не выражает и не созерцает нечто, но реально живет и действует в виртуальной  среде по особым правилам арт-игры. Фактически виртуальная реальность становится для человека XXI века особой квазидуховной и одновременно креативной средой, в которой он ощущает себя вполне материальным существом в материальном мире и чувствует себя относительно комфортно. Для описания ЭВР и виртуал-арта на первом этапе Бычков предлагает применять многие из паракатегорий, наработанных нонклассикой, и разрабатывать новые.

Это основные, глобальные теоретические блоки, концепции, гипотезы, которые ввел и разработал более чем за сорок лет своего служения эстетике В.В. Бычков, но список его достижений в этой сфере может быть существенно продолжен. И все его научные концепты, гипотезы, определения не оставляют равнодушными специалистов-эстетиков. Многие из них носят столь радикальный и новаторский характер, что с ним всегда хочется вступить в профессиональный разговор или дискуссию, а некоторые, вроде его апокалиптических прозрений относительно конца Культуры, просто страшится принять душа человека культуры. Можно, однако, сколько угодно полемизировать с Бычковым по тому или иному разделу его теории или конкретному определению. Дискутировать всегда проще, чем самому создать продуманную во всех отношениях теорию или написать историю огромной неизведанной еще области духовной культуры. На сегодня можно констатировать одно: другой  столь развернутой и по всем основным проблемам эстетики и философии искусства продуманной, целостной и в определенной мере законченной эстетической теории не существует ни в нашем отечестве, ни за рубежом. Другой истории православной эстетики за 2000 лет ее существования никто, кроме Бычкова, пока не написал. И уже этим отечественная наука может гордиться, поздравляя юбиляра с его 70-летием и желая ему доброго здравия и духовной крепости для дальнейшей плодотворной работы.

ЛИТЕРАТУРА

Бычков 1973 – Бычков В.В. Образ как категория византийской эстетики // Византийский временник. М.: Наука, 1973. Т. 34. – С. 151-168.

Бычков 1975 – Бычков В.В. Эстетика Филона Александрийского // Вестник древней истории. М.: Наука, 1975. № 3 (133) – С. 58-79.

Бычков 1976 – Бычков В.В. Из истории византийской эстетики // Византийский временник. М.: Наука, 1976. – С. 160-191.

Бычков 1977а – Бычков В.В. Эстетические взгляды Климента Александрийского // Вестник древней истории. М.: Наука, 1977. № 3(141). – С. 69-91.

Бычков 1977б – Бычков В.В. Византийская эстетика. Теоретические проблемы. М.: Искусство, 1977. – 199 с.

Бычков 1981 – Бычков В.В. Эстетика поздней античности. II-III века. М.: Наука, 1981. – 325 с.

Бычков 1984 – Бычков В.В. Эстетика Аврелия Августина. – М.: Искусство, 1984. – 264 с.

Бычков 1991а – Бичков В.В. Византиjска естетика. Теориjски проблеми. Перев. Димитриjе М. Калезич. Београд: Просвета, 1991. – 329 с.

Бычков 1991б – Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к Истине, 1991. – 407 c.

Бычков 1992 – Бычков В.В. Русская средневековая эстетика. XI – XVII века. М.: Мысль, 1992. – 638 с.

Бычков 1995а – Бычков В.В. AESTHETICA  PATRUM. Эстетика отцов Церкви: Апологеты. Блаженный Августин. М., Ладомир, 1995. – 593 с.

Бычков 1995б – Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. М.: Ладомир, 1995. – 332 с. + 32 ил.

Бычков 1999 – Бычков В. 2000  лет христианской культуры sub specie aesthetica. Т. 1. Раннее христианство. Византия. Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. М., СПб.: Университетская книга, 1999. – 575 + 527 с.

Бычков 2002 – Бычков В.В. Эстетика. М.: Гардарики, 2002. – 556 с.

Бычков 2007 – Бычков В.В. Русская теургическая эстетика. М.: Ладомир, 2007. - 743 с.

Бычков 2008а – Бычков В.В. Художественный Апокалипсис Культуры: Строматы ХХ века. Кн. 1-2. М.: Культурная революция, 2008. 816 + 832 с.

Бычков 2008б – Бычков В.В. Феномен иконы: История. Богословие. Эстетика. Искусство. М.: Ладомир, 2008.  633 с. + 173 ил. 

Бычков 2010 – Бычков В.В. Эстетическая аура бытия: Современная эстетика как наука и философия искусства. М.: Издательство МБА, 2010. - 784 с.

Бычков 2011 - Бычков В. Древнерусская эстетика. СПб: Центр гуманитарных инициатив, 2011. – 832 с. + ил.

Бычков 2012а - Бычков В.В. Эстетика. М.: КноРус, 2012. – 528 с.

Бычков 2012б - Бычков В.В., Маньковская Н.Б., Иванов В.В. Триалог: Живая эстетика и современная философия искусства. М.: Прогресс-традиция, 2012. – 840 с., ил.  

Маньковская 2009 - Маньковская Н. Феномен постмодернизма: Художественно-эстетический ракурс. М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2009. – 495 с.

Маньковская 2011 – Маньковская Н.Б., Бычков В.В. Современной искусство как феномен техногенной цивизации. М.: Изд. ВГИК, 2011. – 208 с.

Мэтью 1963 – MathewG.ByzantineAesthetics. London, 1963.

Сведения об авторах

Маньковская Надежда Борисовна, доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии РАН

Новиков Александр Васильевич – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой эстетики, истории и теории культуры Всероссийского государственного университета кинематографии им. С.А. Герасимова (ВГИК)