Институт Философии
Российской Академии Наук




  Этическая мысль. 2015. Т. 15. № 2.
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор этики » Журнал «Этическая мысль» » Этическая мысль. 2015. Т. 15. № 2.

Этическая мысль. 2015. Т. 15. № 2.

 

 

Весь номер в формате PDF (3,20 MБ)


СОДЕРЖАНИЕ

 


ЭТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ


Л.В. Максимов. Концепт «свобода воли» в этике

Объектом исследования и критического анализа в данной статье является понятие «свобода воли», обычно употребляемое в философской литературе для обозначения самодетерминации человеческого сознания, т. е. способности человека принимать решения совершенно произвольно, независимо от каких-либо внешних факторов. Убеждение в том, что указанная способность действительно свойственна человеку как разумному существу, широко распространено в этике, правоведении, теологии и обыденном сознании; свобода воли рассматривается при этом как необходимое условие ответственности индивида за его решения и действия. В статье приводится ряд аргументов в поддержку альтернативной позиции, признающей фиктивность понятия свободной воли и универсальность принципа детерминизма. Показано, что представление о реальности свободной воли базируется на неверном понимании психических механизмов мотивации, на неправомерном отождествлении понятий «свобода воли» и «свобода действий», а также на отрицании детерминизма как фундаментального методологического принципа, без которого вообще немыслимо человеческое познание. Кроме того, концепция свободной воли внутренне противоречива: защищая социальный институт ответственности, она тем самым фактически подрывает собственный методологический фундамент, т. е. индетерминизм, поскольку ответственность есть фактор, детерминирующий волю. Вообще, признание реальности свободной воли несовместимо с очевидным фактом каузальной зависимости моральных и иных ценностей людей, их целей и поступков от социальных условий, в которых формируется их духовность. Поэтому философия морали не нуждается в использовании понятия свободной воли. Происхождение морали, ее социальные функции и психологические механизмы, содержание ее принципов и норм, их исторические изменения могут быть адекватно описаны и объяснены исключительно в рамках детерминистической картины мира.

Ключевые слова: этика, мораль, свобода воли, свобода действий, ответственность, теодицея, компатибилизм и инкомпатибилизм, детерминизм и индетерминизм, пандетерминизм, самодетерминация

 


ИСТОРИЯ МОРАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ


Р.С. Платонов. Семантика слова «ἦθος» в древнегреческой культуре VIII–IV вв.

Целью статьи является определение того общего смыслового пространства представляемого словом «ἦθος», которое дает возможность Аристотелю в «Никомаховой этике» положить в основу нравственных добродетелей привычку, что делает связь нрава и привычки условием результативности этики как науки практической. Данная связь устанавливается в первую очередь через тождество понятия нрав (ἦθος) понятию привычка (ἔθος), что совершенно не очевидно вне древнегреческого языка и культуры и требует дополнительного разъяснения.

В статье проводится анализ употребления слова «ἦθος» в древнегреческих текстах до Аристотеля. Дополнительно оговариваются методологические ограничения проводимого анализа: 1) отказ от использования лингвистических концепций, задающих самодовлеющие схемы объяснения развития языка; 2) использование только хорошо сохранившихся текстов, повествование в которых не нарушено. Первое ограничение позволяет избежать усложнения исследования мультипликацией концепций и минимизировать деформацию смыслов слова при рассмотрении его употребления. Второе ограничение также страхует от усложнения исследования, требуя, чтобы текстуальный контекст употребления слова был максимально свободен от реконструкции. Сам метод определяется как наблюдение за словом в тексте.

По итогам анализа делаются следующие выводы, в рамках которых можно описать смысловое пространство слова «ἦθος»: 1) понимание порядка устроения жизни группы уточняется через дифференциацию внешнего и внутреннего, что показывает сходства и отличия понятий «ἦθος»и «όμος»; 2) понимание внутреннего порядка (ἦθος) уточняется через дифференциацию общего и частного, что показывает развитие сходства понятий «ἦθος» и «ἔθος»”; 3) именно такое функционирование слова «ἦθος» в древнегреческой культуре дало возможность Аристотелю включить привычку/привыкание в этическую концепцию, делая акцент на внутреннем, постепенно формирующимся порядке.

Ключевые слова: ethos, nomos, нрав, закон, обычай, привычка, Аристотель, этика, метод


А.В. Бабанов. Творчество Льва Шестова как философская этика

Статья представляет собой попытку интерпретировать мысль Льва Шестова как философскую этику. Цель статьи наглядно показать, что сверхморальная перспектива и идея морального субъекта составляют теоретическое ядро философии Шестова. Отталкиваясь от определения философской этики, данной А.А. Гусейновым, автор выявляет двухуровневую структуру этико-философской мысли Льва Шестова. Эта двухуровневая структура представляет собой различение веры как сверхморальной перспективы и морального разума. Сверхморальная перспектива и сама мораль не могут быть поняты вне этого различения. Мораль является объектом критики Шестова: в его философии она выступает коррелятом принуждающего разума, воплотившегося в нормах и законах. Преодолеть принуждение морали и разума может вера – второе измерение мышления и сфера свободы. В статье анализируются такие важные для творчества Шестова темы, как проблема подмены Бога добром и его понимание человека. В рамках первой темы мораль интерпретируется и отвергается как идол, занимающий в сознании людей место живого Бога. Понимание Шестовым человека осмыслено через встречающихся в его работах героев: подпольного человека, Иова и Авраама. Эти важные персонажи философствования Шестова воплощают нерациональную внутреннюю сущность человеческого Я, которое может в вере отбросить свой разум. Вера или сверхморальная перспектива философии Шестова содержит идею морального субъекта: верующий человек становится подобным Богу, полагает мир своим и имеет власть отменить однажды бывшее зло. Вера может быть понята как парадоксальный «экстатически-личностный» поступок, т. е. одновременно личный и превышающий любые личные усилия. Наличие сверхморальной перспективы и идеи морального субъекта в философии Шестова позволяет охарактеризовать его творчество как философскую этику.

Ключевые слова: философия, мораль, сверхморальная перспектива, двухуровневая структура, моральный субъект, философская этика, разум, вера, Бог


 

НОРМАТИВНАЯ ЭТИКА


О.П. Зубец. Боги не лгут

Статья посвящена обоснованию невозможности лжи в пространстве морали и ее оправдания в философско-этическом рассмотрении. Автор обращается в Сократу и Канту, совпадающих в двух важнейших вещах: во-первых, для них мораль и ложь сущностно связаны с отношением человека к самому себе, и, во-вторых, они категорически отказывают лжи в праве быть избранной в качестве их собственного поступка. Автор формулирует основной этический вопрос античности как вопрос о бытии самим собой: ответ на него дается в понятии поступка, начало которого возводится к самому себе – так вопрос о допустимости лжи оказывается вопросом о возможности предпочтения бытию небытия. Автор подходит к нему через три взаимосвязанных мыслительных сюжета: о поступке как ответе, о божественном нелжении и о речи как поступке. Описывая разнообразные примеры лжи ради благих целей, Сократ не дает определенного ответа на вопрос о ее моральной санкции, но дает его в абсолютном смысле, указывая, что сам он никогда не лжет и считает свой поступок самым веским доказательством. Поступок философа оказывается решающим и абсолютно неоспоримым ответом на неустранимую незавершенность мышления и его сущностную неспособность перейти в поступок.

Возведение начала поступка к самому себе есть избрание в себе божественного: поэтому, если человек лжет в логике предметной деятельности и политики, то в моральном пространстве он уподобляется богу, который не лжет в силу самодостаточности. Речь есть поступок: в этом качестве она является моральным явлением и предметом философско-этического рассуждения. Самодостаточность речи как морального поступка исключает ее гносеологическое понимание, а запрет на ложь (невозможность лжи) является условием самого существования как речи, так и человека, «живого существа, обладающего речью». Выбор между правдивостью и ложью невозможен, но возможен выбор между речью и молчанием, кантовской «сдержанностью».

Ключевые слова: мораль, моральная философия, поступок, ложь, бытие, самое себя, начало (архэ), бог, Сократ, Кант, сдержанность


Ю.В. Синеокая. Право на обман (К вопросу о пользе и вреде лжи в воспитательных практиках)

В центре внимания автора статьи дискуссионный вопрос о пользе и вреде лжи для жизни. Формирование ценностей и социальных стереотипов является одним из самых непрозрачных процессов. С одной стороны, СМИ, формируя общественное мнение в национальном масштабе, открыто и повсеместно используют маленькую ложь во имя победы великой правды. С другой стороны, одним из самым эффективных, а потому и распространенных методов воспитания детей, оказывается родительская ложь. Так существует ли разница между обманом и правдой, ложью и истиной, и в чем она заключается? Насколько хорошо работает ложь как воспитательный инструмент, средство социализации и постановки максимальной цели личности? А может быть, правда – это просто лишь изнанка лжи? Чтобы ответить на вопрос о пользе и вреде лжи в мире взрослых, нужно понять, есть ли правда в родительской лжи. Действительно ли родительская ложь способствует детскому послушанию и формированию у детей понимания этической ценности правды? Каково долгосрочное влияние родительского обмана на восприятие ребенком себя самого и своих родителей? Может ли быть оправдана родительская ложь и что вместо обмана может помочь родителям в воспитании детей? Ища ответ у Монтеня, Канта и Ницше, а также опираясь на результаты анализа новейших социологических, антропологических и психологических исследований, автор отстаивает точку зрения, согласно которой, ни полуправда, ни ложь не являются эффективными методами утверждения нравственных принципов.

Ключевые слова: Этика, нравственные принципы, философская антропология, переоценка ценностей, формирование идеалов, социальные стереотипы, детская ложь, родительский обман, правда


А.В. Прокофьев. Проблема применения силы в утилитаристской этике

Существуют три основных нормативных теории в отношении применения силы: этика ненасилия, деонтологическая этика силы, консеквенциалистская этика силы. Цель статьи – реконструировать самую простую версию консеквенциалистской этики силы, которая присутствует в утилитаризме. Современные утилитаристы критикуют обе основных посылки этики ненасилия: 1) тезис об абсолютной недопустимости такого обращения с человеком, которое не вызывает его одобрения, и 2) тезис об отсутствии ответственности за непредотвращеный ущерб, если его предотвращение требует применения силы. Аргументы против первого тезиса серьезно отличаются в гедонистическом утилитаризме и утилитаризме предпочтений. Утилитаризм предпочтений больше соответствует той серьезности, с которой общераспространенная мораль относится к насильственным действиям, в особенности, к убийству. Критика второго тезиса, построена на выявлении сомнительных мотивов, ведущих к абсолютизации запрета, и демонстрации того, что ни один из выдвинутых на настоящий момент доводов не может обосновать однозначный приоритет требования не причинять вред над требованием предотвращать вред. В статье сделан вывод, что в дополненном и систематизированном виде утилитаристская критика этики ненасилия является вполне убедительной. В отношении деонтологической этики силы, опирающейся на тезис о недопустимости нарушения прав и разные версии доктрины двойного эффекта, утилитаристами используются две полемические стратегии. Первая демонстрирует внутреннюю противоречивость деонтологической этики силы. Вторая указывает на то, что служащие основой деонтологической этики интуиции являются продуктом эволюционной истории человечества и не имеют моральной значимости. В статье сделан вывод, что утилитаристская критика деонтологической этики силы не является столь же убедительной, как критика этики ненасилия, в силу чего возникает потребность формирования синтетической позиции: системы норм, имеющей консеквенциалистскую структуру, но учитывающей некоторые разграничения, обсуждаемые этиками-деонтологами.

Ключевые слова: Мораль, этика ненасилия, деонтологическая этика силы, консеквенциалистская этика силы, современный утилитаризм


В.И. Бакштановский. Прикладная этика как проектно-ориентированное знание (теория и опыт нового освоения Ойкумены прикладной этики)

В статье продолжается исследование пути современной отечественной прикладной этики от ее первоначального образа, привязанного к метафоре «этика – практическая философия», к «смене имени», звучащем сегодня как «инновационная парадигма прикладной этики». На первом этапе еще неявный образ будущей прикладной этики укладывался в банальную идею практичности этико-философского знания, сосредоточенную на праксиологии морального выбора, обеспечиваемой технологией профессионально-этического образования в виде метода этического практикума. В этом методе доминировало приложение наличного, уже созданного, готового этического знания, к учебным ситуациям выбора. Этапы жизни собственно инновационной парадигмы отличались сосредоточенностью на освоении моральных ситуаций модернизующегося общества с характерной для него неопределенностью выбора и, соответственно, с направленностью этики на проектно-ориентированное освоение новых ситуаций публичной морали становящегося гражданского общества. Ключевое ноу-хау инновационной парадигмы, определяющее тип ее практичности, – испытание ситуацией морального выбора.

Мотив настойчивой идентификации направления как инновационной парадигмы – в прогнозном обнаружении ограниченной практичности появившегося множества иных парадигм прикладной этики и в легитимации проектно-ориентированного знания, не позволяющего довольствоваться аппликацией готового этико-философского знания. Проектно-ориентированное знание подчиняет познание «малых» систем задаче их развития. Ноу-хау проектно-ориентированного знания – формирование особого стиля проектной деятельности, предполагающего опору на моральное творчество субъекта, технологии создания и применения проектно-ориентированного этического знания, обеспечивающие полноценный КПД такого творчества.

Инновационная парадигма дает возможность целенаправленной рефлексии потенциала проектно-ориентированного знания в исследовании университетской этики в целом, ее повестки дня и кодекса университетской этики – в том числе. Автор представляет потенциал проектно-ориентированного знания на материале университетской этики, модельном опыте проектирования Профессионально-этического кодекса Тюменского государственного нефтегазового университета. А в рамках этого опыта выделяет этап разработки «концептуального техзадания», предполагающего идентификацию Кодекса как (а) феномена прикладной морали и (б) предмета этико-прикладного знания.

Ключевые слова: прикладная этика, инновационная парадигма прикладной этики, проектно-ориентированное знание, ситуация морального выбора, университетская этика, профессионально-этический кодекс университета

 

 

ПЕРЕВОДЫ И ПУБЛИКАЦИИ


Ж.-Ж. Руссо. Письмо о добродетели и счастье (перевод, предисловие и комментарии А.И. Кигай)


Я.А. Мильнер-Иринин. Категория «чистота» в науке этики

Статья посвящена всестороннему анализу понятия чистоты, которое автор считает одним из центральных в этике, наряду с понятиями добра, зла, долга, идеала и пр. Оно значимо как для самой человеческой жизни, так и для этического знания. Автор отделяет понятия чистоты от понятий нравственного принципа и правила, показывая, что «чистота» первична, исходна и определяет нравственное качество как принципа, так и правила. Категория чистоты рассматривается в трех основных проекциях: а) человеческого поступка; б) этики как науки; в) нравственных принципов и правил. В первом случае под «чистотой» понимается чистота намерений, побуждений и помыслов, сообщаемая совестью. Во втором – свобода этики от внешних вторжений: ненаучных и антинаучных, а также политических, социологический и т. п., обеспечивающая точное соответствие этике своему определению как науке о должном. В третьем случае под «чистотой» понимается адекватность познания нравственных принципов и правил, а также способов их реализации.

Ключевые слова: «чистота», этика, мораль, принципы, правила, совесть, поступок, свобода, природа человека


 

КРУГЛЫЙ СТОЛ


Обсуждение книги В.К. Шохина «Агатология: современность и классика» (материалы «Круглого стола»). Участники: Р.Г. Апресян, О.В. Артемьева, А.А. Гусейнов, А.Г. Гаджикурбанов, А.М. Гагинский, А.В. Серёгин, А.Р. Фокин, В.К. Шохин

Термин агатология («учение о благах») был инаугурирован лет за семьдесят до аксиологии (в «Руководстве по христианскому нравственному учению» Кристофа Фридриха фон Аммона – 1823), но ему значительно меньше повезло, т. к. до начала XXI в. его упоминали только составители некоторых философских лексиконов. Владимир Шохин, открывший его заново около двадцати лет назад (не подозревая о существовании труда Аммона) предпринял попытку не только его реабилитации, но и определенного переформатирования теории и истории «практической философии» под углом зрения учения о благах. Появившаяся в результате монография (Шохин В.К. Агатология: современность и классика. М.: Канон+, 2014. 359 с.) решала задачи 1) агатологического восполнения дефицитов современной этики и антропологии, 2) реконструкции учений о благе и благах в Древней Индии и Китае, в ранней античной мысли, во всех греко-римских философских школах (каждая из которых должна была определиться по отношению к «таблицам благ» Аристотеля и участвовала в общеэллинской агатологической полемике), в патристике и схоластике, 3) измерения «античными весами» современной «практической философии» и постановки вопроса о том, было ли в средневековых учениях о благах специфически христианское содержание. Монография стала предметом обсуждения на презентации книги в ноябре 2014 г. Соображения участников этого обсуждения публикуются здесь в последовательности их выступлений на презентации, и в них были подняты такие вопросы, как: должна ли агатология быть именно специфически этической программой? можно ли считать этику добродетели непоследовательно агатологической? правомерно ли автор книги уделяет лишь скромное внимание «высшему благу» у Аристотеля? действительно ли мы должны отказываться от попытки дефинирования блага? каково сущностное соотношение благ и ценностей? в какой мере средневековая теология допускала «субъективные блага»? и другие. Публикация завершается ответами Шохина.

Ключевые слова: этика, благо, блага, ценности, Аристотель, Кант, Мур, этика добродетели, определение, античность, средневековье