Д.И.Дубровский. Проблема совершенствования человека

Д.И. Дубровский

ПРОБЛЕМА СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА   

 (Опубликована: Литературные кубики. Художественно- публицистический
Альманах. Выпуск пятый. СПб, 2008. С.312 – 350).

Недовольство сущим

Что это такое, в принципе, понятно каждому. Можно, конечно, анализировать это явление, выделять его разнообразные виды: недовольство собой, другими, своим местом в обществе и благосостоянием, недовольство начальством, правительством, государством, человечеством, всем подлунным миром и т.д. Можно рассматривать различные причины, эмоциональные и интеллектуальные проявления недовольства, связь его с противоположным состоянием довольства (удовлетворенности, благодушия, жизнерадостного мироощущения и т.д.), говорить о том, что есть счастливые или самодовольные люди, блаженные, «не от мира сего» и т.д. Но в данном случае это не обязательно. Как бы ни был доволен человек, в нем всегда гнездится, тлеет, ропщет, а иногда рычит, вспучивается и бушует недовольство. Все это хорошо знакомо нам из жизненного опыта, из истории, из художественной литературы. Разумеется, во многих случаях недовольство имеет ясные житейские, психологические, нравственные или социальные причины, является вполне естественной реакцией, которая выражается сожалением, возмущением, осуждением, отчаянием, не только критикой, но действиями. Оно источник творческих порывов, революций, жажды преображения жизни. Нас, однако, интересуют более глубокие основания недовольства, заложенные в самой природе человека, о чем размышляли философы с античных времен. Причем не только осмысленные отрицательные и положительные свойства природы человека, но и некое неизбывное, не вполне ясное стремление к преодолению себя. Как говорил Карл Ясперс: «Человек не удовлетворен самим собой. В нем живет что-то несоизмеримое с его повседневным существованием, его знаниями и духовным миром».

Если мы ставим проблему совершенствования человека, то серьезное обсуждение неизбежно погружает нас в более широкий и чрезвычайно сложный контекст – о совершенствовании человечества, земной цивилизации. Возможно ли это вообще? Кого совершенствовать, всех или избранных? Что совершенствовать? Кто способен и должен этим заниматься? Какими средствами, методами? И главное: зачем, для чего? Вот минимальный перечень вопросов, которые надо осмыслить.

При этом нужно выделить различные задачи и уровни совершенствования человека. Одно дело изменение отдельных функциональных свойств (развитие способностей, памяти, воли и т.п.), другое – нравственных качеств. Стоит различать совершенствование себя «естественными» способами (благодаря силе воли, настойчивости, неустанному труду) или же с использованием для этого технических и медицинских средств; по-разному обстоит дело, когда личность сама добивается результата или же когда привлекает на помощь других; а иногда ведь человек целиком полагается на других, на чью-то могущественную силу, а то и на счастливый случай, не говоря уже о вере в Божью милость.

Начнем с простого.

 

Феноменальные личности

 В связи с недавними Олимпийскими играми можно вспомнить об американце Рэе Юри – величайшем атлете ХХ века, победителе на трех Олимпийских играх подряд в прыжках в длину, в высоту и в тройном прыжке. В раннем детстве Рэй Юри страдал детским церебральным параличом и был прикован к инвалидной коляске. Родители сделали для него всё возможное. Но тщетно. Никакой надежды на выздоровление! Единственное, что однажды посоветовал врач – как можно чаще шевелить пальцами рук и ног, по возможности больше двигать конечностями. Мальчик воспринял эти слова буквально, он тренировал свои руки и ноги непрестанно, до полного изнеможения, изо дня в день. Трудно понять, откуда у пятилетнего малыша могло быть такое упорство, такие силы. И однажды наступил день, когда он смог встать без посторонней помощи. Воодушевленный этим успехом, он с еще большей настойчивостью продолжал тренировки. Следующей задачей было сделать несколько шагов и подойти к окну, чтобы наблюдать за играми соседских детей.

С колоссальным терпением, упорством маленький Рэй учился тому, что детям даровано от рождения: ходить, бегать, прыгать. Многолетняя непрестанная тренировка сделала его сильным и гибким. В 23 года он впервые принял участие в спортивных соревнованиях. А в 27 лет стал победителем на Олимпиаде в Париже. На счету Рэя Юри 10 олимпийских побед.

Аналогичный пример преодоления казалось бы неизлечимой болезни подал наш соотечественник Валентин Дикуль, который потом добился выдающихся успехов в силовом троеборье и на основе своего опыта возродил к нормальной жизни десятки людей, обреченных на глубокую инвалидность.

Известно множество фактов, когда именно вера и воля, сила и мужество духа позволяли человеку победить неизлечимую болезнь, выжить в немыслимо тяжких условиях, вынести неимоверные страдания. Это замечательно показано Виктором Франклем, который исследовал проблему выживания в условиях фашистского концлагеря.

Еще пример, правда, несколько иного рода, но прямо относящийся к нашей теме – мой друг с почти тридцатилетним стажем, Заслуженный артист России Юрий Гаврилович Горный (Яшков). Я множество раз проводил с ним эксперименты, посещал его публичные выступления, анализировал факты, и могу с полной уверенностью свидетельствовать об уникальных способностях этого человека. Демонстрируя свои «психологические опыты», Юрий Горный в битком набитом зале на тысячу мест с завязанными глазами, без контакта с индуктором (в отличие от Вольфа Мессинга) находит за две-три минуты спрятанную иголку, затем книгу, определяет задуманную в ней страницу, строку, слово и букву и втыкает в нее иголку. Но это далеко не самый интересный номер Юрия Горного. Он демонстрирует уникальные образцы оперативной и долговременной памяти, запоминая двадцать разбросанных карт с числами за две секунды, молниеносно возводит двузначное число в высокую степень и подсчитывает сумму множества трехзначных чисел, которые проговаривают одно за другим. Он помнит весь текст Большого энциклопедического словаря (30 тыс. наименований), и когда ему называют любую страницу, сразу воспроизводит все помещенные на ней статьи. Он умеет сам вводить себя в состояние каталепсии и выходить из него, сохраняя сознательную регуляцию, воспроизводить с завязанными глазами, предъявляемые ему рисунки, демонстрировать усложненный им номер знаменитого Гарри Гудини (освобождение от цепей, наручников, опутывающих его веревок в условиях полного прекращения дыхания). Но самое интересное и удивительное (чего не делает, насколько мне известно, никто в мире) – это одновременное выполнение пяти-шести разных дел (чтение заданного ему стихотворения и определение в нем, скажем, 131-й буквы, игра на пианино одной рукой, написание предложения другой, подсчет суммы чисел, которые произносит по своему выбору один член жюри, восприятие текста, читаемого другим). Эти феноменальные способности представляют большой интерес для психологов и исследователей мозга.

Психологические опыты Юрия Горного свидетельствуют о колоссальных функциональных ресурсах человеческой психики. Нет сомнений, что человек может добиваться высокого развития, совершенствования когнитивных и физических способностей, расширять возможности психорегуляции, управления своей телесностью. Тут не о чем спорить. Вопрос в том, кому и насколько это под силу. Большие достижения демонстрируют йоги, сотня-другая выдающихся личностей, одержимых чемпионскими страстями; несколько миллионов достигли крупных успехов в совершенствовании той или иной функциональной способности (среди них спортсмены, представители циркового искусства и др.). А миллиарды пребывают на среднем или низком уровне, хотя очень многие, конечно, располагают способностями, которые позволяют им быть весьма успешными в избранном виде деятельности, а еще большее число просто не сумело их реализовать. Разумеется, под лозунгом «Больше всех, дальше всех, быстрее всех!» можно многому научиться. Только вряд ли это будет подлинным возвышением человека. Все функциональные достижения такого рода не имеют прямых связей с нравственными качествами, могут использоваться в низменных, эгоистических и преступных целях. Не имеют они прямых связей и с подлинно творческими способностями: могут содействовать им, а могут их тормозить. Последние в такой же степени нравственно неопределенны. К сожалению, гений и злодейство могут идти рука об руку. Сейчас, как никогда остро, стоит вопрос о смысле творчества. Зачем и что творить? Бешенная гонка новаций во всех сферах – от предметов потребления и масскульта до систем вооружений – ведет к неконтролируемому нарастанию проблем, нагромождению неподлинных потребностей, поглощающих впустую энергию и время жизни, к размыванию и утрате подлинных смыслов жизни и деятельности. Отсюда острый вопрос: что же надо в первую очередь совершенствовать, где ключевое звено?

Позволим себе небольшой мысленный эксперимент. Представим, что все взрослое населения Земли обрело вдруг способности Юрия Горного, сохранив нынешние нравственные качества, потребности, личные и политические цели. Вот стало бы «весело» на нашей планете! Что бы ожидало нас тогда? Можете сами поразмыслить.

Ключевое звено самосовершенствования – нравственные и мировоззренческие качества, определяющие основные цели и способы деятельности человека, смысл его существования. Здесь мы подходим к тому более широкому контексту проблемы совершенствования, о котором говорилось выше. 

 

Природа человека и коммунизм

Недовольство природой человека оборотная сторона недовольства тем, как устроено общество. Интеллектуальная история человечества проникнута осуждениями социального устройства и проектами его преобразования, на пути которого всегда стояла «природа человека».

Не вдаваясь в подробный анализ этого понятия, отмечу, что под «природой человека» подразумевают комплекс устойчивых свойств социального индивида, инвариантных по отношению к различным историческим эпохам, этносам, общественным и государственным устройствам. А это указывает на их обусловленность биологической организацией человека. Они формируются на основе генетических факторов и варьируют под влиянием внешних условий – физических и социальных. Взятые по отдельности и в комплексе эти свойства касаются потребностей, влечений, склонностей, способностей, форм поведения и деятельности человека. В нравственном плане, они могут рассматриваться под углом противоположных качеств эгоизма и альтруизма. Можно согласиться с наиболее распространенной формулировкой, что природа человека биосоциальна, отдавая себе ясный отчет в ее биологической основе.

Самой грандиозной попыткой преобразования человека и общества был коммунистический проект в СССР. Он потерпел крах в силу его противоречия природе человека. Со всей очевидностью проявилась недостаточность степени альтруизма массового человека для поставленной цели, несостоятельность идеи создания «нового человека» путем «коммунистического воспитания» (хотя в последнем, конечно, было немало рациональных моментов). Марксистско-ленинская идеология в СССР носила, как известно, ультрасоциологизаторский характер, отрицала даже малейшее влияние биологических, генетических факторов на формирование личности, отметала все, что противоречило идее переделки человека и полной его управляемости государством. Отсюда, кстати, и разгром генетики и засилье лысенковщины. Партия и правительство могут и должны переделать, перевоспитать человека, ибо его природа является исключительно социальной. Человеческий эгоизм и все мерзости – следствие эксплуататорского общества, частной собственности на средства производства. Если покончить с эксплуатацией, то коммунистическая мораль победит, ибо новое общество не будет подавлять природу человека, как это происходило многие века со времен рабовладельческого строя. Такова была теоретическая установка. Мы знаем, что из этого вышло.

Полезно вспомнить и ранние коммунистических опыты гораздо меньшего масштаба, в которых благие намерения и весьма настойчивые действия не смогли преодолеть эгоизма человеческой природы. Самый яркий пример – первые христианские общины. «Первобытное христианство» – пишет Э.Ренан – можно охарактеризовать «как геройское усилие в борьбе с эгоизмом…» (Ренан Эрнест. Апостолы. СПб, 1991, с.106 – курсив мой – Д.Д.).

Первая христианская община в Иерусалиме просуществовала примерно три года. «Для нарождающегося христианства – продолжает Э. Ренан – было редкой, беспримерной удачей именно то, что первые его опыты совместного житья – по существу коммунистические – так скоро потерпели крушение. Опыты этого рода всегда порождают такие вопиющие злоупотребления, что все коммунистические организации заранее обречены были на скорую гибель или на столь же скорое отречение от принципа, создавшего их» (там же, с.115). Редкая удача состояла в том, что эта община пала в результате гонений 37-го года, а не от внутренней смуты, которая уже давала о себе знать. Поэтому она осталась в памяти христианства как замечательный образец человеческого общежития, нравственной чистоты ее основателей и участников. Говоря о том, что «падение иерусалимской церкви» все же началось, Э. Ренан продолжает: «Таково общее свойство учреждений, основанных на коммунизме. Блестящие по началу, так как коммунизму всегда предшествует высокая экзальтация, – они быстро вырождаются, потому что коммунизм противоречит человеческой природе. В моменты подъема своих благих стремлений, человек считает себя в силах вполне отрешиться от эгоизма и личных интересов, но эгоизм мстит за себя, доказывая, что полное бескорыстие порождает еще более серьезные беды, чем те, которые думали избежать, упраздняя собственность» (там же, с.165).

Впоследствии отцы церкви стали смягчать нравственные требования, Церковь решительно отсекла крайности монтанистов и других сект, требовавших от христианина безгрешности, полного бескорыстия. Она проявила реализм, понимание человеческой природы и тем самым распахнула двери широким массам; последние же неизбежно, по словам Ренана, «понижали нравственную температуру до уровня возможности» (Ренан Эрнест. Марк Аврелий и конец античного мира. СПб, 1991, с.133). Теперь у церкви «была и средняя мораль, пригодная для всех и не приводившая непременно к концу мира, как мораль умерщвляющих плоть» (там же); «простому верующему необходимо неоднократно быть допущенным к покаянию. Поэтому было признано, что можно быть членом церкви, не будучи ни героем, ни аскетом, и что для этого достаточно повиноваться своему епископу. Святые возопиют, борьбе личной святости и иерархии конца не будет; но средние люди одолеют; можно будет грешить, не переставая быть христианином» (там же, с. 134; курсив мой – Д.Д.).

Дело в том, что наряду с непреодолимой мощью эгоистического начала в природе человека, в ней столь же неистребимо альтруистическое начало – добродетельные намерения и действия, взаимопомощь, дружба, верность, самоотверженность. Альтруистическое начало так же заложено в нас биологической эволюцией, оно служило непременным условием выживания человека. Это глубоко раскрыто выдающимся отечественным генетиком Владимиром Павловичем Эфроимсоном в его знаменитой работе «Родословная альтруизма». Вопрос в том, каково соотношение альтруизма и эгоизма в человеческой природе, как оно проявляется на уровне отдельных личностей и на уровне всего человечества.

 

Сверхчеловек: Ф. Ницше и В. Соловьев

Когда ставится вопрос о совершенствовании, возвышении человека, то пробным камнем сразу выступает феномен «массового человека». Этот феномен стал предметом пристального внимания во второй половине Х1Х века, когда в Западной Европе на общественную арену уверенно вышел человек массы в результате развития рыночных отношений, демократических форм общественной жизни, образования, прессы, коммуникаций. Массовый человек наиболее ярко обнажает негативные стороны природы человека.

И здесь прежде всего надо вспомнить Фридриха Ницше с его идеей «сверхчеловека». Она вырастает у него из острейшей критики массового человека, его низменных побуждений и привычек, его примитивных верований и самообмана, лживой морали, ничтожества и бессмысленности повседневного существования, его самодовольства и его досады на самого себя, его самовосхваления и самоуничижения. Человек есть «нечто неудавшееся». «Мы устали от человека». «Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя». Презрение и ненависть к человеку – «стрелы тоски по другому берегу». «Человек есть нечто, что должно превзойти». Мы – на пути к сверхчеловеку (Ницше Ф. Сочинения в двух томах. М., 1990. Т.2, с. 10 – 11) .

Вначале Ницше мыслил этот путь как чисто эволюционный. «Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека? Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека – посмешищем или мучительным позором» (Там же, с. 8). В дальнейшем Ницше несколько изменяет свою позицию. Человек был и остается венцом биологического развития. Дело в трансформации его духа, которая начинается с «часа великого презрения» к самому себе. Промежуточным этапом на пути к сверхчеловеку являются «высшие люди», которые пережили «час великого презрения», порвали связи с идеалами современного общества. Это «более духовные люди эпохи» (266), стремящиеся преодолеть «дух тяжести», убивающий в человеке жажду жизни. Они обладают особой жизненной силой, упорством в борьбе с собой, верой в возможность и необходимость самосовершенствования. Они пробивают дорогу к сверхчеловеку, неуклонно возвышают свою личность и достигнут великой цели.

Как видим, проект сверхчеловека, провозглашенный Ницше, весьма абстрактен, не содержит каких либо новых реальных методов преобразования человека. А потому и не создает серьезных надежд на его действительное исполнение. Тем не менее, идея сверхчеловека вызвала большой резонанс в западной культуре и получила весьма широкий отклик в России. Она оказалась созвучной настроениям многих российских интеллектуалов, переживавших в конце Х1Х – начале ХХ века острый приступ недовольства, разочарования человеком и человечеством, страстно желавших улучшить, возвысить человека и его жизнь. Философские и литературные журналы того времени были полны размышлениями, дискуссиями, «учениями» и прожектами касательно сверхчеловека и сверхчеловечества, «высшего типа человека», «Богочеловека».

Ницше часто сопоставляют с Владимиром Соловьевым, который также провозглашал идею сверхчеловека, но на религиозной основе, в отличие от безбожника Ницше. Лейтмотивом учения В. Соловьева о сверхчеловеке является преодоление смерти, достижение личного бессмертия. Для Ницше же личное бессмертие – «величайшая ложь христианства», «самое презренное из всех неисполнимых обещаний». Однако у них все же много общего в осознании неблагополучия человеческой жизни, в понимании задач возвышения, преображения человека. Согласно В. Соловьеву, людям по их природе свойственно стремление к идеалу сверхчеловека и, следовательно, к бессмертию. Но пустая, бессмысленная жизнь недостойна бессмертия, от личности требуется духовный труд самовозвышения, настойчивого развития божественного начала в своей душе, преодоление эгоизма и самомнения. Это путь восхождения к бессмертию, т.е. сверхчеловеку, а им является только Богочеловек.

Интересно, что вначале В. Соловьев, как и Ницше, говорил о необходимости преображения биологической организации как условия преодоления смерти. Такое преображение должно якобы привести к возникновению нового, андрогинного человеческого типа, представляющего единство, синтез мужского и женского начала. Тем самым достигается целостность, идеальная полнота человека, что открывает путь в царство Божие. Но в более поздних работах В. Соловьев отрицает необходимость биологической реорганизации. Ведь она тоже создана Богом и не нуждается в изменении для восхождения к Богочеловечеству. Божественное начало заложено в каждой человеческой душе и постольку, как настаивает В. Соловьев, всякий человек есть уже Богочеловек. Здесь заметна некоторая неувязка между потенциальным и ставшим Богочеловеком. Тем более, что, согласно В. Соловьеву, человек только на основе своих сил и стремлений не может стать сверхчеловеком, т.е. Богочеловеком. Тут нужна сила и воля Бога. Иначе ничего не получится, как бы ни старался человек, как бы ни возвышал и не совершенствовал себя. Выходит, что в конечном итоге всё зависит от воли Бога. (А сверхчеловек Ницше объявляется Антихристом).

Проект В. Соловьева мыслится как некий исторический процесс восхождения человека к Богу и нисхождения Бога к человеку. Но он тоже крайне абстрактен и к тому же противоречив, не содержит, на мой взгляд, ничего принципиально нового по сравнению с тем, о чем многократно говорилось уже в религиозной философии и теологической литературе.

Да, в природе человека заложено стремление к лучшему, высшему, к идеалу, но нет достаточных оснований объявлять его божественным началом, ибо оно может проявляться слишком разнообразно, в том числе и в дьявольском исполнении. Здесь часто желаемое выдается за действительное, а благие намерения приводят к противоположным результатам. И требуется выяснение: что именно есть «лучшее», «высшее», в чем конкретный смысл «идеала», к чему он ведет. У разных людей, у разных народов, в разные эпохи содержание этих понятий сильно расходится. И почему только лучшим свойствам природы человека приписывается божественный характер. А худшим? Разве Создатель не является ответственным за свое создание?

Но мы не будем углубляться во все эти перипетии. Две тысячи лет христианство наставляет, вразумляет, воспитывает человека, «приближает» его к царству Божию. И каковы результаты? Попытаемся поэтому оставаться на почве исторического опыта и научных подходов к объяснению природы человека и формирования личности.

 

Личность и общество: биосоциальные проблемы

Положительные и негативные свойства природы человека требуют рассмотрения в двух планах: 1) как присущие множеству людей (всем людям); здесь они берутся в общем виде и 2) как присущие данной отдельной личности; тут они индивидуализируются с учетом их характера и степени проявлениия, их взаимовлияний. Разумеется, эти планы тесно связаны. Совершенствование общества немыслимо без совершенствования личности, но и обратная зависимость очевидна.

Чем обусловлена повторяемость из века в век у разных народов примерно одних и тех же человеческих типов и форм социальной организации? За обозримый период истории человеческая природа практически не изменилась. Так позволяют думать обширные материалы о людях Древнего Египта и Месопотамии, древнегреческие и древнеримские источники, в которых столь ярко обрисованы люди того времени с их интересами, делами, заботами, страстями, поступками. Читая «Характеры» Теофраста, поражаешься удивительному сходству: прошло почти две с половиной тысячи лет, но люди не изменилось – все те же человеческие типы и те же формы поведения. Подтверждения этому мы находим у Платона, Тацита и Августина, у выдающихся философов, психологов, историков различных эпох и народов. Эту повторяемость нельзя объяснить, не обращаясь к биологической организации человека, обусловливающей его глубинные психические свойства. Они сложились в ходе биологической эволюции и антропогенеза и потому столь устойчивы.

Главное в проблеме совершенствования человека – изменение негативных свойств его природы (прежде всего неуемного потребительства, агрессивности к себе подобным и к самому себе). Необходим максимально реалистический подход, глубокое научное исследование причин необыкновенной прочности, стойкости этих негативных свойств, более основательное понимание «устройства» ценностно-смысловых и деятельно-волевых структур психики, связанных с этими негативными свойствами, механизмов их укорененности в бессознательной сфере.

До сих пор наши всевозможные духовные наставники обещают возвышение человека путем религиозного воспитания, просвещения масс, уверяют, что человека можно отучить, образумить, что большинство из нас способно побороть в себе ненасытного потребителя и эгоиста. Но как быть с миллиардами людей, которые живут во власти своих инстинктов, потребностей и влечений? И как быть с теми, кто выступает в роли воспитателей масс, проповедников морали, также живущих удовлетворением своих потребностей и влечений, готовых научить кого угодно, только не самих себя?

Преобразование человека равносильно преобразованию общества. Все известные нам основные социальные структуры и функции обусловлены именно природой человека, что ярко проявляется в таком социальном институте как государство с его функциями упорядочения и принуждения. История человечества представляет неоглядное множество и разнообразие событий, но весьма скудный набор форм организации социальной жизни (видов государственного устройства, способов достижения политических целей и т.д.). Нас интересует здесь именно то общее, что воспроизводилось во все века у разных народов. И мы видим отчетливые структурные и функциональные инварианты, причем не только на уровне видов государственного устройства (личная власть – царя, короля и т.п., олигархия, демократия, их вариации, сочетания) и межгосударственных, международных отношений (войны, союзы и т. д.), но и в области тактики правления, типичных политических игр, конфликтов, методов сбалансирования интересов и устранения противников в борьбе за власть (например, квазидемократические институты, прикрывавшие неограниченную личную власть – Римский Сенат при цезарях, Верховный Совет СССР и т.п.; такой метод расправы с политическими противниками как объявление их «врагами народа» при Тиберии, Робеспьере, Сталине и т.д. и т.п.). Подобные инварианты как раз и обусловлены свойствами, выражающими природу человека. Разным людям эти свойства присущи в разной степени, но они неизменно коренятся в недрах нашей психики и носят не только негативный, но и позитивный характер.

Исторический опыт позволяет считать, что именно уникальность генетических свойств индивида, их вариации в существенной мере обусловливают облик личности. Отсюда, конечно, не следует, что речь идет о какой-то однозначной зависимости. Она вероятностна, ее степень корректируется условиями и влияниями социальной среды, воспитанием, положением человека в обществе. Однако учет этой зависимости весьма важен, особенно при выяснении альтруистического и эгоистического в структуре сознания данной личности.

Такой ракурс исследования является весьма существенным, например, для историка, особенно в тех случаях, когда личность обладает неограниченной властью. Мы видим это у Светония в его «Жизни двенадцати цезарей» (М., 1965) , где он всегда специально останавливается на тех свойствах властителя, которые полагаются им врожденными, данными «от природы». Вот, что пишет он о Нероне: «Наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения, но уже тогда всем было ясно, что пороки эти – от природы, а не от возраста» (с. 158). Вопиющий аморализм Нерона – один из худших исторических примеров бесчеловечности.

Галерея римских цезарей создает уникальный материал для понимания человеческой природы, ибо последняя отчетливо проявляется именно в условиях беспредельной личной власти и вседозволенности. Из всех цезарей (их было около полутора сотен), правивших Римом 519 лет (правда, многие из них – не более года, а то и месяца), мы встречаем человек десять, сохранявших высокие нравственные качества. Двое же из них – поистине образцы подлинной человечности, удостоверившие всей своей жизнью, что высокие моральные ценности, вопреки всему, действительно существуют, что альтруистические побуждения представляют силу, способную торжествовать над эгоизмом и страстями. Это Антонин Пий и Марк Аврелий.

О первом из них античный историк Юлий Капитолин пишет, что он «был мягким, щедрым, не посягал на чужое; при всем этом у него было хорошее чувство меры и отсутствие всякого тщеславия. Он был от природы очень милосердным и во время своего правления не совершил ни одного жестокого поступка». Подробную характеристику исключительных человеческих качеств Антонина Пия дает усыновленный им и ставший после него императором Марк Аврелий (См.: Марк Аврелий. Размышления. СПб , 2003, с. 60-61).

С детства усвоивший принципы стоической философии, Марк Аврелий стремился неукоснительно следовать им. Но это еще далеко не определяло его нравственный облик. Вот что говорит о нем тонкий знаток того времени Эрнест Ренан: «Последствием этой строгой философии могла бы быть холодность и жестокость. Но именно тут проявляется во всем блеске редкая природная доброта Марка Аврелия. Он строг только к себе. Плодом такого напряжения души является безграничное доброжелательство. Всю жизнь он старался воздавать добром за зло» (Ренан Эрнест. Марк Аврелий и конец античного мира, с. 15 – курсив мой – Д.Д.). И далее Ренан высказывает важную мысль, что высокие альтруистические качества человека в такой редкой концентрации не связаны обязательно с какой-либо религией, философией, этическим учением, что они имеют более глубокие корни: «Марк Аврелий был благочестивейший из людей не потому, что он был язычник, а потому, что он был совершеннейшим человеком. Он был прославлением человеческой природы, а не какой-либо определенной религии. Какие бы ни предстояли в будущем религиозные и философские перевороты, его величие нимало не пострадает, потому что оно всецело основано на том, что никогда не погибнет, – на превосходстве сердца» (там же, с. 17 – курсив мой - Д.Д.).

Образ Марка Аврелия и его жизнь дают обильную пищу для размышлений об альтруизме и эгоизме, о природе человека. Ведь и Нерон в юношеские годы изучил стоическую философию под руководством Сенеки, который много лет был его наставником. Но все его усилия пошли прахом. Люди совершают альтруистические поступки, но очень немногие способны постоянно поддерживать готовность к добродеянию вопреки своим потребностям и интересам. Что питало силы Марка Аврелия, что поддерживало энергию этого безгранично доброго сердца? Несомненно, что одним из необходимых условий здесь была счастливая комбинация доставшихся ему генетических задатков. Они в такой же мере обусловливают выдающуюся степень добросердечия, как и гениальные способности (см.: Эфроимсон В.П. Гениальность и генетика. М., «Русский мир», 1998). И потому такие люди столь же редки, как и гениальные поэты. Наверное, можно говорить не только о гениальных поэтах, писателях, ученых, но и о гениях доброты, обладающих исключительными альтруистическими способностями.

Известны зависимости такого рода и в противоположных случаях – патологического эгоизма, бессовестности, бесстыдства, влекущих тягчайшие преступные действия. В последние годы пресса часто сообщала о разного рода маньяках. В отношении их судебно-медицинская экспертиза и специальные исследования позволяют обнаружить в ряде случаев определенные генетические аномалии.

Когда речь идет о психике, грань между нормой и патологией бывает нередко размытой. Однако мы знаем, что немалое число тех, чья психика не выходит за пределы нормы, демонстрируют крайние степени эгоизма, безразличия, бесчувственности к нуждам и страданиям другого человека. Поневоле приходят на ум известные опыты с крысами. Когда одну крысу бьют током, и она визжит от боли, то часть крыс, находящихся рядом, отказываются от пищи. Другая же часть ест, не обращая внимания; но если их подвергли аналогичной процедуре, то они тоже перестают есть. Однако немалая часть крыс жрёт себе спокойно при любых обстоятельствах. Эти различия, как показали исследователи, являются генетически обусловленными в определенных пропорциях.

У людей мы видим широкий разброс конкретных соотношений между их альтруистическими и эгоистическими склонностями, способностями, действиями.

Личность является продуктом трех видов детерминаций: 1) генетических факторов, 2) внешних воздействий (физических, биологических и социальных; последние, в особенности воспитание, имеют, конечно, первостепенное значение) и, наконец, что часто оставляют в тени, 3) самодетерминации (самополагания, самовоспитания, свободного волеизъявления). Эти три вида детерминаций являются относительно автономными, они, разумеется, связаны, но не сводимы друг к другу. Хорошо известны моральные уроды, гнусные подонки, получившие великолепное образование, жившие в прекрасных условиях, имевшие превосходных воспитателей; и наоборот: люди, жившие в тяжелейших социальных условиях, необразованные, добывавшие свой хлеб тяжким трудом, но сохранившие чуткую совесть, доброту, благородство. Особую роль в формировании личности играет самовоспитание, самополагание, развитие воли. Размышляя об эгоизме и альтруизме, об их нередко причудливых сочетаниях в одной и той же личности, мы должны учитывать все три вида детерминаций. Это важно иметь в виду и при попытках оценивать баланс альтруистических и эгоистических проявлений и в поступках отдельного человека и в жизни человеческих сообществ. 

 

Нравственный прогресс??

Совершенствование человека означает достижение нравственного прогресса. Возможно ли это? Допустимо ли говорить о нравственном прогрессе в развитии цивилизации?

Большинство мыслителей, обсуждавших эти вопросы, решительно отрицали наличие нравственного прогресса. Такие заключения основывались, конечно, на сопоставлении нравственного состояния общества различных эпох и народов. Но кто и как оценивал нравственное состояние общества в данный период? Обычно такую миссию выполняли философы, поэты, писатели, историки своего времени на основе наблюдений, размышлений, собственного жизненного опыта, анализа массовых событий, учета мнений современников. Неблагополучное состояние нравов в обществе определяется распространением аморальных явлений среди очень большого числа людей, и особенно в верхах, что позволяет говорить о типичных негативных явлениях, о доминирующих чертах поведения и склонностях аморального характера. В ряде отношений оценки такого рода приблизительны, слишком субъективны, касаются иногда лишь высших слоев общества.

Критика нравов – излюбленное занятие не только крупных мыслителей, выдающихся поэтов, но и обывателей. У тех, кто оставлял нам письменные свидетельства о нравах своего времени нередко сильно выражены личные антипатии, комплексы, повышающие критический тонус, и даже явные компенсации собственных эгоистических устремлений (крайний эгоизм у другого ненавистен для крайнего эгоиста). Но других источников у нас нет. Мы вынуждены опираться на эти свидетельства, стараясь отдавать предпочтение тем авторам, которые зарекомендовали себя как люди порядочные и стремившиеся к объективности.

Начнем с Плиния-младшего, жившего около двух тысяч лет тому назад (я буду цитировать «Письма Плиния младшего» (М., 1983), указывая соответствующие страницы для тех, кто хотел бы посмотреть эти места). Вот как он характеризует современников. Они – искательные и лживые (с. 61), больше всего ценят богатство (с.15), берегут свое и небрежны с чужим (с.70), они – поклонники успеха, а не справедливости (с.90), рабы минутного, на них нельзя положиться, они неблагодарны и добра не помнят (с.44), им приятно очернить ближнего (с. 9 – 10). А вот отзывы Плиния о судах, адвокатах и сенаторах. В этой среде уже давно вошло в обычай наживаться любыми нечистыми способами и торговать совестью (с. 92). В Сенате при разборе дел трудно рассчитывать на торжество справедливости. Сенаторы – это распущенная толпа, у которой нет уважения ни к себе, ни к месту, где они заседают (с.58 – 59); они не постыдятся подвести под наказание мелкого воришку, чтобы этим выгородить крупные фигуры настоящих преступников (с. 49). Какие ассоциации возникают у вас, читатель?! И еще одно место из Плиния, которое как будто про сегодняшний день: «Людей охватила такая страсть к наживе, что, по-видимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им» (с. 173). Не менее яркие характеристики римского общества эпохи цезарей мы находим во множестве у Саллюстия, Тацита, Светония, Сенеки, Цицерона и у самого Юлия Цезаря в его «Записках» о галльской войне».

Теперь перенесемся на тысячу лет. И обратимся на этот раз к поэтическим формам оценки нравственного состояния общества.

 

 Ложь и злоба миром правят.

 Совесть душат, правду травят,

 мертв закон, убита честь,

 непотребных дел не счесть.

 Заперты, закрыты двери

 Доброте, любви и вере.

 Мудрость учит в наши дни:

 укради и обмани!

 Друг в беде бросает друга,

 на супруга врет супруга,

 и торгует братом брат.

 Вот какой царит разврат!

 Что за времечко такое!

 Ни порядка, ни покоя,

 и господень сын у нас

 вновь распят, – в который раз!

 

Это написал в средине 12 века знаменитый поэт своего времени Примас Гуго Орлеанский, оказавший большое влияние на творчество вагантов. Может быть, он слишком эмоционален и сгущает краски? Но вот еще одно стихотворение, созданное в то же время другим выдающимся поэтом Вальтером Шатильонским, который был одним из самых образованных людей своего времени, изучал право в Болонье, преподавал в монастырской школе в Шатильоне, состоял на службе при дворе Генриха II, выполнял поручения французского короля в Англии, т.е. обладал широким жизненным материалом и кругозором для размышлений и обобщений:

 

 Загубили веру,

 умерла надежда.

 Делает карьеру

 Жулик и невежда.

 Знай, убогий странник:

 Каждый настоятель –

 чей-нибудь племянник

 или же приятель!

 Зря себя тревожишь!

 В мире вероломства

 Выдвинуться можешь

 только по знакомству.

 В честном человеке

 Гнев созрел великий:

 иль дана навеки

 власть презренной клике?

 Миром правит хитрость!

 Мир вражды и кражи!

 Мир, где сам антихрист

 у Христа на страже!

 

И, наконец, трудно удержаться от того, чтобы не привести еще несколько строк из стихотворения поэта-ваганта, имя которого осталось неизвестным; оно написано им более 800 лет тому назад:

 

 Тех, с кого он получает,

 он особо отличает:

 сунешь в лапу – вверх пойдешь,

 а не сунешь – пропадешь!

 Все на свете продается,

 Всяк разврату предается.

 Стать святым желает вор?

 Сунь – и кончен разговор!

 Ошалевши от богатства,

 Симон хапает аббатства

 и дружкам своим – смотри! –

 Раздает монастыри.

 

Как знакомо! У поэтов-вагантов есть много в этом отношении любопытного, можно было бы их цитировать дальше. Но переместимся еще лет на 300 – 400 вперед. Здесь мы встречаем Макиавелли с его «Историей Флоренции», Монтеня, а несколько позднее Ларошфуко, которые рисуют нам примерно ту же картину состояния общественной нравственности. Нетрудно привести аналогичные и весьма красочные свидетельства из XYIII века с их рефреном «человек человеку – волк». И, как говорится, далее – везде: Шопенгауэр, Ницше, классическая русская литература и т.д. Развитие европейской цивилизации припудривает низменное, эгоистическое в облике обывателя и представителей элиты, создает новые «интеллигентные» способы маскировки лжи, лицемерия, бесстыдства, учит соблюдению внешней пристойности, умению «хранить и в подлости оттенок благородства». Но вряд ли европейская цивилизация даже в лучшие свои периоды дает повод говорить о нравственном прогрессе.

Революции и войны ХХ века, небывалые по своим масштабам в истории человечества, Хиросима и Нагасаки, гитлеровские и сталинские концентрационные лагеря, геноцид целых народов, период холодной войны под угрозой атомной бомбы и самоуничтожения человечества – все это ставит точку в рассуждениях о нравственном прогрессе. Наше время не добавляет здесь ничего нового, скорее усугубляет пессимистический настрой.

 

Произошел ли нравственный регресс?

Нравственного прогресса не было и нет! Но остается вопрос: происходит ли нравственный регресс?Немалое число философов, писателей, журналистов с готовностью отвечают на него утвердительно. На мой взгляд, однако, заключения такого рода выглядят необоснованными. Рассмотрим это подробнее.

Для того, чтобы утверждать наличие нравственного регресса необходимы доказательства, что в предыдущие эпохи нравственный уровень общества был выше. Есть ли такие доказательства? На каком основании делают вывод о том, что сейчас дело обстоит хуже, чем раньше?

Обычно с этой целью ссылаются на вопиющие массовые факты аморализма и рост преступности, т.е. используют чисто фактическую аргументацию.      Никаких критериев сопоставления с прошлым не используется, нет речи, конечно, и о какой-либо статистике. Телевидение и пресса систематически нагнетают «чернуху», спекулируя на инстинктах массового субъекта, чтобы повысить рейтинг. Пишущая и вещающая братия особенно любит смаковать нравственный негатив, руководствуясь не только рейтингом, но и своими внутренними, часто неосознанными побуждениями, не подозревая, что выдает свой собственный низкий моральный уровень. Всё это способствует поддержанию правдоподобия выводов о нравственном регрессе.

Между тем такие способы аргументации и представления нам действительности средствами массовой информации лишь обыгрывают извечное восклицание «О, времена, о, нравы!». Густота фактов аморализма и преступности была и в другие века. Сейчас людей на Земле гораздо больше, и, значит, гораздо больше таких фактов. Они бьют в глаза, добродетель же скромна, малозаметна. Масса «малых» и «средних» (если так можно выразиться) добродетельных поступков всегда была достаточно велика. И в наши дни она, скорее всего, не меньшая. Разве каждый из нас не сталкивается с ними повседневно? Но каким способом можно их учитывать в противовес низменному эгоизму, безнравственности? Я не говорю уже о добродетельных поступках высокого ранга, требующих самоотверженности и самопожертвования. Ведь они тоже присутствуют в нашей сегодняшней жизни.

Достаточных оснований для вывода о моральном регрессе нет!

Но если мы склонны отрицать нравственный регресс и отрицаем нравственный прогресс, то это должно означать, что уровень общественной нравственности остается примерно одним и тем же, он колеблется в разные времена и у разных народов вокруг некоторой средней величины, принципиально не изменяется. Такой вывод согласуется с неизменностью человеческой природы в обозримый период существования цивилизации.

Остается один пункт, который заставляет задуматься: сравнение нравственности в общинах первобытного типа и в цивилизованных сообществах. Если иметь в виду соблюдение простых норм морали (а они являются общечеловеческой основой всякой морали), то такое сравнение будет явно не пользу цивилизованных сообществ. Привыкшие к двуличию, их представители не раз отмечали, например, открытость, честность, верность слову, правдивость, преданность в дружбе, храбрость американских индейцев. Большой интерес представляет в этом плане изучение образа жизни папуасов, проведенное Н.Н. Миклухо-Маклаем. Он ставит их в нравственном отношении выше основной массы цивилизованных людей, подчеркивает развращающее влияние на них «благ цивилизации». Известны многочисленные исследования образа жизни племен, пребывавших на низком уровне развития, которые подтверждают подобные выводы. Тут надо вспомнить Ж.Ж. Руссо, который одним из первых пытался обосновывать негативное влияние цивилизации на нравственность. Сторонники такой позиции считают, что природа человека исходно «хорошая», но она была испорчена цивилизацией, положившей конец «золотому веку» человечества.

Подобный тезис, однако, не вполне ясен. Нравственность первобытного человека в силу узкого и почти не изменяющегося круга потребностей, видов деятельности и общения носила тоже весьма ограниченный характер. Ограниченный в том смысле, что она включала сравнительно небольшой набор жизненно необходимых альтруистических качеств, закрепленных в инстинктах и обычаях и хорошо сбалансированных с эгоистическими устремлениями. У Миклухо-Маклая есть на этот счет замечательные примеры, когда казалось бы самые острые конфликты, связанные с ревностью, изменой жены, имевшие вначале бурный характер, вскоре легко разрешались на благо общины путем компромисса. Однако он отмечал и случаи возобладания эгоистического начала, когда, например, двое папуасов из соседней деревни сговорились убить его, чтобы поживиться его вещами – так что идеализировать нравственность членов общины не приходится. Кроме того, сами общины такого типа весьма разнообразны по своим альтруистическим и эгоистическим характеристикам. Некоторые из них были не столь миролюбивы и дружелюбны, как те, среди которых жил Миклухо-Маклай, отличались воинственностью, жестокостью, крайним «эгоизмом» по отношению к соседям и даже практиковали каннибализм. Так что с признанием нравственного регресса даже в указанном выше узком плане, как видим, не всё однозначно.

И все же в первобытных общинах мы наблюдаем в основном тот оптимальный тип баланса эгоистических и альтруистических побуждений и действий, который был необходим для совместной борьбы за выживание. В этом смысле природа первобытного человека была «хорошая». Для того образа жизни! В тех условиях! Но с той поры, поскольку антропогенез уже завершился, она существенно не изменилась, а лишь развертывала свои потенции в новых условиях, умножая ассортимент эгоистических и альтруистических устремлений и варьируя формы их баланса.

После того, как утвердилась частная собственность, произошло социальное расслоение общины, возросло имущественное неравенство, возникла властная элита, эгоистическое начало обрело мощную энергетику и не могло уже уравновешиваться альтруистическими регулятивами поведения индивидов (как это было в первобытной общине), что вело к острым разрушительным конфликтам. Поэтому наряду альтруистическими возникли политические, правовые и экономические средства регуляции, игравшие ведущую роль в поддержании в обществе указанного баланса. Вся история земной цивилизации протекала в форме государственного устройства, выполнявшего функции принуждения, согласования интересов, поддержания определенной меры стабильности социальной жизни, т.е., в конечном итоге, того же баланса эгоистических и альтруистических устремлений и действий.

Этот баланс надо рассматривать в двух планах. В первом случае идет речь об индивидуальном и массовом субъекте, т. е. о всей популяции, составляющий данный этнос, народ, всех жителей данной страны. Если смотреть под этим углом, то, как уже отмечалось, характер указанного баланса в разные эпохи и у разных народов существенно не изменялся. Однако понимание социальной самоорганизации предполагает рассмотрение не только индивидуального, коллективного, массового, но и институционального субъекта, который требует особого внимания. Это вызвано тем, что институциональные субъекты – политические, юридические, экономические, разнообразные общественные организации, наконец, государство и церковь – способны в высокой степени концентрировать ценностные и волевые устремления, а так же материальные средства и создавать кумулятивный эффект в формировании целей и осуществлении массовых действий. В первобытных общинах фактически не было институциональных субъектов. Они возникли с зарождением цивилизации; и в процессе ее развития приобретали все большую численность, разнообразие и силу. Деятельность институциональных субъектов определяется соответствующими программами, основными задачами; и хотя они состоят из индивидов и преследуют интересы определенных групп и лиц, их структура, органы и виды деятельности являются в значительной мере независимыми от конкретных индивидов, которые, в принципе, взаимозаменяемы.

Однако, институциональные субъекты, подобно индивидуальным и коллективным, неизбежно сочетают в себе эгоистические и альтруистические действия – в разных пропорциях и формах. Одно дело – благотворительный фонд, преследующий сугубо альтруистические цели, другое – крупная пиар-компания. Но и у первого тоже есть конкурентные отношения с разными организациями и собственные узкие интересы, а вторая, не слишком обремененная моральными обязательствами, может совершать реальные (а не прокламируемые) альтруистические действия, если они совпадают с ее интересами и желательны для ее клиентов.

Чрезвычайное разнообразие институциональных субъектов в современном обществе являет собой такое же разнообразие сочетаний присущих им альтруистических и эгоистических устремлений. Понятно, что социальное развитие и нравственная атмосфера в обществе определяется главными, ведущими, наиболее мощными по структуре и функциям, по своему политическому, производственному и финансовому статусу организациями. Это, прежде всего государство со своим многомиллионным чиновничьим аппаратом и силовыми структурами, политические партии, религиозные институты, крупнейшие производственные и финансовые объединения, учреждения науки и искусства и, конечно же, институциональные субъекты, управляющие средствами массовых коммуникаций.

Функции социальных институтов, их деятельность регламентируются довольно жесткими правилами. Но ведь все эти функции выполняются людьми. И нам известны случаи, когда рушится дом и гибнут его жители из-за того, что когда-то в строительной организации, возводившей его, один рабочий в силу своей бессовестности и безответственности плохо сварил панели. А как обстоят дела в государственном аппарате с его коррумпированными чиновниками? Наверное, если бы в нем было больше совестливых, честных людей, мы бы уже решили многие наболевшие проблемы. А наша милиция, а суды, другие органы правопорядка? Я не говорю уже о крайнем эгоизме владельцев крупных корпораций, которые за несколько лет «сколотили» миллиардные капиталы и продолжают любыми способами их удваивать и учетверять. Все это опять-таки свидетельствует о том, что нравственное состояние общества зависит в конечном итоге именно от добродетельности индивидов.

Что касается экономических институциональных субъектов, то в их деятельности (и у нас, и везде), как правило, доминирует чистый эгоизм, что способствует росту эгоизации других социальных субъектов. В этот процесс вносят «весомый вклад» средства массовой информации, разжигающие потребительские аппетиты и эгоистические инстинкты. Надо сказать и о том, что лидеры и активные деятели институциональных субъектов, прежде всего экономических и политических – люди с повышенной энергетикой самоутверждения, направленного на достижение успеха – успеха во что бы то ни стало. Они могут в той или иной мере отклонять действия институционального субъекта в сторону своих личных интересов, что так же способно повышать эгоистический тонус общества. Несомненно, за последние десятилетия в развитых странах наблюдается заметный рост эгоистических тенденций. Но это всё же не дает оснований для однозначного вывода о нравственном регрессе, так как подобные негативные явления были и раньше, только меньшего масштаба.

Возьмем теперь эти вопросы в более широком плане. Допустим, наше или другое государство действует по отношению к своим гражданам из альтруистических побуждений (что, конечно, во многом сомнительно). Но по отношению к другим государствам оно, вне всякого сомнения, действует как закоренелый эгоист (в лучшем случае по канонам «разумного эгоизма»). И этого не отменяют никакие «дружбы», «союзы» и «партнерства». Оно всеми способами защищает свои «национальные интересы». Это общепринято, хотя нередко прикрывается столь же общепринятой альтруистической демагогией.

Главная же проблема сегодня в том, что общественное развитие поставило нас лицом к лицу с самым опасным видом эгоизма, коренящимся в человеческой природе – эгоизмом всех государств, всего человечества по отношению к живой природе и природе вообще. Об этом столько написано и сказано, что трудно что-либо добавить. Однако пока нет ни малейших признаков замедления быстро нарастающего экологического кризиса. Если экологический кризис будет и дальше углубляться нынешними темпами, то следует ждать мощных катаклизмов, способных охватывать большие регионы, приобретать глобальный характер. И подобно тому, как в экстремальной ситуации (пожаров, катастроф и т.п.) у большинства людей берет верх инстинкт самосохранения и лишь немногие проявляют самоотверженность, в условиях таких катаклизмов хрупкий баланс эгоистических и альтруистических начал может необратимо нарушиться. И вот тогда нравственный регресс явит свое действительное, ужасающее лицо.

 

Еще раз о «массовом человеке»

Чтобы преодолеть экологический кризис и решать другие глобальные проблемы современности, нужно изменить массовое сознание, по крайней мере, некоторые его свойства. Нужно изменить «массового человека». Вездесущий «массовый человек» своеволен, самоуверен, с усмешкой взирает на своих воспитателей, он набрал такую силу, что обитает уже в каждом из нас. Культура во все большей степени становится культурой массового человека; власть, пресса, телевидение заискивают перед ним, Интернет стал его вотчиной. Еще Ницше писал о деятелях культуры своего времени: «Теперь век масс: они ползают на брюхе перед всем массовым» (Ницше Ф. Сочинения в двух томах. М. , 1990. Т.2, с. 360).

Но с тех пор «массовый человек» существенно изменился. В 1930 году вышла книга Х. Ортеги-и-Гассета «Восстание масс», в которой он подробно анализировал феномен «массового человека». По его словам, массового человека нельзя отождествлять с низшими слоями общества, с полуграмотной, забитой массой, это – не представитель сословия, класса, а определенный тип человека, распространенный среди всех сословий, в том числе среди интеллигенции и аристократии. Он характеризуется определенными интеллектуальными, мотивационными и нравственными чертами. Их перечень примерно следующий. Массовому человеку присущ «безудержный рост жизненных вожделений», он весьма корыстен и «полон забот о самом себе – о своих развлечениях, о своей одежде», он не особенно стеснен высокими нормами нравственности, не умеет подчинять им свои желания, удовольствия, делает то, что хочется, «не стараясь себя исправить и улучшить». Он весьма активен – «навязывает всему обществу свою волю и свои вкусы», «лезет во всё, навязывая свое пошлое мнение» («вульгарные мещанские души…смело заявляют свое право на вульгарность»), «никого не признает старшим и высшим» (я думаю, кроме высших чинов, особенно тех, от кого зависит). Он – человек «готовых мнений», привержен культу силы, не терпит тех, кто не похож на него, вытесняет их из своей личной, деловой, служебной среды.

Массовому человеку Ортега-и-Гассет противопоставляет людей более высокого типа, «избранное меньшинство», которое так же встречается среди всех сословий: и среди аристократов и среди пролетариев. Их отличительные черты – приверженность нравственному долгу, ответственность, стремление к высшим смыслам, благородство. ««Избранный» – вовсе не «важный», т.е. тот, кто считает себя выше остальных, а человек, который к себе самому требовательней, чем к другим». «Отличительная черта благородства – не права, не привилегии, а обязанности, требования к самому себе».

Конечно, приводимые Ортега-и-Гасетом признаки и различения этих двух типов людей, вряд ли способны выдержать строгий анализ. В действительности всё обстоит сложнее, не столь одномерно. Но в первом приближении его оценки вполне приемлемы. Правда, за почти 80 лет, прошедшие после выхода «Восстания масс», массовый человек приобрел новые черты. Сильно возросла его информированность, образованность, энергия самоутверждения, он стал чуть ли не главной фигурой во всех высших сферах общественной жизни. Резко повысилась его внутренняя дифференциация: массовый человек теперь и дворник, и мелкий торговец, и профессор, и олигарх, и политический лидер, и, конечно же, писатель. Трудно согласиться с Ортегой-и-Гассетом, когда он определяет массового человека как среднего, заурядного, который не ощущает в себе какого-либо особого дара и отличия от всех и нисколько этим не огорчен. Современный массовый человек амбициозен, полон эгоистического чувства своей исключительности, конкурентной завистливости, готовности отличиться от всех. Многие представители этого типа обладают несомненным природным даром, добились успеха, страстно хотят быть самыми лучшими, самыми богатыми, самыми известными, поражают нас своим потребительским аппетитом, своими автомобилями, дворцами, яхтами, роскошью. Пресса, телевидение, Интернет – орудия и олицетворения массового человека, его психология пропитала все слои общества, наша интеллектуальная элита в подавляющем большинстве своем плоть от плоти массового человека либо его хитроумная прислужница – иначе не станешь популярным, не заработаешь приличных денег. Массовый человек торжествует в культуре, политике, экономике, он заказывает музыку.

И все же есть, были и будут «избранные». Лихачев, Сахаров, Ростропович, многие не столь именитые и вовсе неизвестные люди из разных слоев общества, сохраняющие вопреки всему чуткую совесть, благородство, высоту помыслов, душевную щедрость, доброжелательность, бескорыстную готовность служения народу, человечеству. И есть множество частично «избранных», тех, кто старается вырваться из объятий массового человека, отходит от него, и тех, кто приближается к нему, сочетает в себе то и другое – мирно, привычно или укоряет за это и даже ненавидит себя.

Довольно трудно нарисовать портрет массового человека в его нынешнем российском виде. Это и простые труженики, многие миллионы, добывающие в поте лица хлеб насущный, едва сводящие концы с концами, и труженики бизнеса, состоятельные в малой и в большой степени, и тысячи тысяч чиновников разного ранга, но это также и наша, как ее называют, интеллектуальная элита – сонм журналистов, писателей, артистов, священников, политиков и т.д. Последние имеют свои особенности. В большинстве своем они «выдвиженцы» массового человека, несут на себе его гербовую печать, хорошо знают, что ему надо, искусно потакают его инстинктам, вкусам, прихотям. Они главные производители современной культуры. Еще Ортега-и-Гассет отмечал «господствующее положение, которое духовный плебс занял сейчас в общественной жизни». Что бы он сказал в наши дни? Нынешние творцы массовой культуры не просто возделывают свою ниву, они стремятся принизить великое в культурном достоянии России, созданное гениями, брюзжат и ёрничают по их адресу, мнят себя самих гениями и находят понимание у своей обширной аудитории. Способная, энергичная, скоропишущая, алчная посредственность, обладающая коммуникативным даром, занимает ныне высшие места в культуре. Вот свежий пример социологического опроса населения. Из него мы узнали, что лучший певец у нас – Дима Билан. На вопрос, кто является сейчас в России самым крупным писателем, подавляющее большинство ответило: Дарья Донцова. Не Солженицын, например, а Дарья Донцова! И сама она нисколько не сомневается в этом. Критерий у нее один – тираж. В интервью «Неделе», где были опубликованы результаты указанного опроса, она с неподражаемым высокомерием заявляет, что благодаря приносимой ею прибыли, издательство выпускает никому не нужные «всякие такие маленькие книжки всяких там Ахматовых». И ведь никто не возразил, не поставил ее на место.

Как совершенствовать такого массового человека, если сам он этого не может и не хочет? Естественно, он не лишен альтруистических качеств. И у него, конечно, большой спрос на здоровье, благополучие семьи, счастье и удачу, на гарантию от всяких напастей. Все это ему предлагают купить разные коммерческие структуры и отдельные лица. Среди них на первом месте специалисты по оккультным услугам. В России практикует примерно 400 тысяч магов, колдунов, шаманов, экстрасенсов, всевозможных знахарей, прорицателей, астрологов (данные, правда, семилетней давности; сейчас их стало немного меньше из-за сильной конкуренции и появления множества фирм, «Центров», «Школ», «Институтов» и, конечно же, «Академий» черной и белой магии). Понятно, что число их клиентов исчисляется многими миллионами. Это – огромный рынок, на котором оборачиваются миллиарды долларов. Есть на что покупать прессу, телевидение, «продвинутых интеллектуалов». Можно было бы привести большое число имен титулованных артистов, писателей, журналистов и даже некоторых докторов наук, которые поддерживают оккультные практики по убеждению или же стремясь выставить свою исключительность, некую приобщенность к высшим силам. Пресса пестрит рекламой гарантированных приворотов и отворотов, мгновенного снятия порчи, «венца безбрачия», вам за один сеанс магии обеспечат высокую потенцию, «наказание обидчиков», «вживление фортуны на линию судьбы», «переклад удачи и богатства по фото», излечение от любых болезней и т.д. Россия – страна чудес. Но и на Западе все это есть в изобилии, хотя и не в таких масштабах. Чрезвычайная распространенность оккультных услуг – показатель состояния массового сознания. В нем неискоренимо упование на мудрого всемогущего наставника, управителя, спасителя – ему надо молиться или заплатить, и он все исправит, улучшит, отрегулирует (усовершенствует). Вот и вроде бы респектабельная газета «Известия» каждый день публикует астрологические гороскопы, а раз в неделю – так на целую страницу. Ради психологического интереса я иногда их читаю. Штатный астролог «Известий» тужится, изобретает наставления, ведь надо каждый день наставлять двенадцать раз, и каждому знаку – свое. Какая дешёвая банальщина! (не удержусь от примера: «Рак. Если вы чувствуете, что осипли, а звонкий голос сменился хрипением, то самое время устроить выходной для своих голосовых связок. Переход на шепот и замена длинных речей на короткие реплики помогут избежать ухудшения ситуации и посещение лор-врача» – номер газеты от 29.07. 2008). Главного редактора спрашивают: зачем вам это? Неудобно ведь, такая газета. Он отвечает: для тиража. Интерес массового человека всегда берет верх над достоинством, истиной, нравственной ответственностью и даже над элементарным здравым смыслом.

Если мы вернемся к приведенному выше перечню свойств массового человека, которые представлены Ортегой-и-Гассетом, то увидим, что он в целом был прав. Знаменитый испанский философ говорил еще о «замкнутости массовой души». Она стиснута эгоизмом, горизонтом практических интересов. Эта же «стиснутость» характерна для мысли «продвинутых интеллектуалов», которые мельтешат на телевизионных экранах, соревнуясь в «продвинутости», в «праведности» и критике, в цветистых оборотах и «приколах», стремясь во что бы то ни стало утолить свои пышущие амбиции, но обязательно, любой ценой потрафить массе, понравиться ей, а это значит – добиться успеха. У нас демократия, если ты получил большинство голосов, ты победитель и светоч мысли, ты прав, так как массовый человек, «народ» всегда прав. Мнение массы оказывается главным критерием реальности.

Наша культура в ее массовом обличьи все более утрачивает объективные критерии реальности, заменяя их правильным исполнением роли. В общественной жизни доминирует игровая имитация, всюду сплошные маски, «ужимки и прыжки». Не потому ли самая интересная, притягательная, самая популярная персона – артист. В журналах, газетах, на телевидении непомерно большое, чуть ли не центральное место отведено артистам, подробностям их жизни, их детям, дачам, любимой еде, их собакам и кошкам, отдыху на заморских курортах, и, конечно же, их романам – всему, на что падка масса. Для нее они – соль земли. Безукоризненное лицедейство, правильное исполнение роли – как актерами, так и зрителями – есть то, что принимается массовым человеком за настоящую реальность. Этому всемерно содействуют средства массовых коммуникакций.

Вы спросите, для чего я подробно остановился на теме массового человека, долго говорил о многих хорошо известных вещах? Для того, чтобы подчеркнуть масштаб проблемы! Именно массовый человек – главный объект совершенствования. Как подступиться к этой проблеме? Как умерить эгоизм, потребительский азарт, агрессивность массового человека? Да, надо повысить его благосостояние, улучшать систему образования, воспитания, законодательство, изменить деятельность средств массовых коммуникаций, идущих на поводу у самых низменных массовых пристрастий и «рейтинга». С этими и другими прописными истинами, повторяемыми изо дня в день, не поспоришь. Но очевидно, что нужны и другие, более действенные средства. Какие? На этот вопрос пока никто не может дать однозначного ответа. Но это не значит, что таких средств нет и что надо сидеть, сложа руки. К этому вопросу мы вернемся чуть ниже.

 

Самопознание и самосовершенствование

Преобразование человека требует гораздо более высокой степени самопознания. Подлинное самопознание – не просто отображение себя, но творческий фактор, оно преобразует ценностно-смысловую структуру сознания, формирует новые цели деятельности, служит генератором воли, духовной энергии. Как часто мы оправдываем древнеримскую поговорку: «Вижу лучшее и одобряю, но следую худшему». Нам не хватает воли, настойчивости, мы соскальзываем на более низкий ценностный уровень, испытывая угрызения совести, стремясь вытеснить факт поражения, но убеждаясь в невозможности избавиться от угнездившегося в глубине нашего Я чувства собственной несостоятельности.

В чем же суть этого типичного разлада между знанием высшей ценности, ее принятием в качестве важнейшей цели и неспособностью ее реализовать? Это – один из главных вопросов самопознания. С ним связано стремление заглянуть в, так сказать, постоянно действующие в человеческой душе источники слабости духа, скепсиса, утонченного морального релятивизма, повсеместных, почти общепринятых явлений нашей жизни, выражаемых афоризмом: мораль падает на все более удобные постели.

Познание себя существенно отличается от познания явлений внешнего мира, на его пути стоят дополнительные препятствия и прежде всего защитные механизмы самообмана. Об этих трудностях самопознания писал Карл Юнг. Он отмечал, что суждения о собственной личности весьма неясны. Эти субъективные помрачения суждения о себе вызваны характерной для каждого типа личности компенсацией, которая биологически целесообразна, так как способствует удержанию душевного равновесия. Самообман есть средство поддержания своей идентичности и самоценности, его механизмы глубоко укоренены в бессознательной сфере. Фрейд был отчасти прав, когда говорил, что наше Я не является хозяином в собственном доме, ибо в нем действительно много мрачных мест и закоулков, не поддающихся осознанию; именно в них таятся иррациональные побуждения, властно вырывающиеся наружу вопреки нашей воле, среди них – то темное вожделеющее начало, о котором Платон писал, что оно внедрилось в душу и «своей неразумной силой многое переворачивает вверх дном». Или у Достоевского: «меня ужаснула великая праздная сила, нарочито ушедшая в мерзость». Как часто человек демонстрирует нам чудеса амбивалентности и фрагментарности! (Казалось бы такое никогда не может совмещаться, сосуществовать в одном человеке, но оно – увы!– совмещается, сосуществует).

Реалистическое понимание природы человека должно учитывать эту его парадоксальность, проявляющуюся как на уровне отдельной личности, так и на уровне народа, массы. Самопознание есть не только познание личностью самой себя, но и познание другой личности, познание народа и человечества. Поэтому самопознание предполагает исследование как индивидуального, так и общественного сознания (коллективного, национального, массового, институционального), выяснение предрассудков, символов веры, различных проявлений социальной мифологии.

Самопознание как всякое познание всегда стоит не только перед проблемой (т.е. знанием о незнании чего-то определенного), но перед незнанием о незнании. Эта ситуация определяется ретроспективно. Двести лет тому назад мы не только ничего не знали о существовании электрона или о том, что возрастание солнечной активности служит причиной роста смертности среди страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями, но и не знали, не подозревали, что мы этого не знаем. И были в этом отношении спокойны. Я называю эту ситуацию незнания о незнания допроблемной или стадией спокойствия духа – у нас нет вопроса, это неизвестное нам неизвестно и нас не беспокоит. Сейчас мы тоже не подозреваем о том многом, что действует на нас, о том сокровенном, что живет, длится, обретает новые формы, отмирает, рассевается в прах именно сейчас, рядом со мной и во мне. Я не ведаю этого, не чувствую, и оно для меня не существует. Но как же оно не существует для меня, если оно происходит и во мне самом? Я могу не знать, что несу в своем теле 100000 километров сосудистых русел, могу не знать и не знаю, что же именно совершается в миллиардах нейронов моего мозга, когда я мыслю и страдаю. Это вряд ли повлияет на мой нравственный выбор. Но как быть в тех случаях, когда я не знаю, что являюсь творцом зла и моя совесть спокойна. Желая утвердить добро, прилагая все силы для достижения благой цели, человек приходит иногда к такому результату, который перечеркивает нравственный смысл его жизни, повергает его в ужас и отчаяние. Но если я не способен знать последствий своих действий, то как я могу нести за них ответственность? Таковы проблемы и парадоксы самопознания. Их основания также коренятся в человеческой природе.

Философы и поэты давно обратили внимание на вопиющий разрыв между познанием внешних явлений и самопознанием, на острый дефицит самопознания. «Я знаю все, но только не себя». Эта крылатая фраза Франсуа Вийона крайне актуально звучит и сегодня. Дело, однако, не только в познании, но и в практической деятельности, обусловленной характером познания. Здесь тоже мы видим колоссальный разрыв: преобразование внешнего мира несопоставимо с самопреобразованием человека. На протяжении всей истории земной цивилизация гигантская энергия познания и деятельности была направлена именно во внешний мир и лишь ничтожная ее часть – на самопознание и самопреобразование. Я называю это фундаментальной асимметрией в познавательной и преобразующей деятельности человека. Безудержная экспансия во внешний мир – причина экологического кризиса, а вместе с ним и других глобальных проблем земной цивилизации.

Между тем уже элементарный анализ показывает необходимую зависимость познания и преобразования внешнего мира (его целей, способов и результатов) от самопознания. Слабость последнего влечет неподлинные цели познания и преобразования внешнего мира, сужает диапазон творческих возможностей, ведет к нарастания негативных последствий деятельности, ибо уж слишком часто человек не ведает что творит, а если ведает, что творит зло, то не может остановиться, побороть свои эгоистические устремления и свое слабоволие. Эта роковая асимметрия имеет глубокие и мощные биологические корни.

Психика животных возникла в результате сотен миллионов лет биологической эволюции, она весьма детализовано, многопланово и оперативно отображает его внешнюю среду и лишь суммарно и в фрагментарных проявлениях отображает его внутреннюю среду, внутреннюю деятельность организма. Это и понятно. Внешняя среда нестабильна, чревата неожиданными изменениями, грозящими гибелью, требует немедленного адекватного отображения, быстрой реакции. Внутренняя же среда относительно стабильна, управление ею на клеточном, органном и межорганном уровнях тщательно отработано в течении сотен миллионов лет эволюции, совершается как бы автоматически, надежно скоординировано с характером внешних действий. Соответственно, психическая активность животного, его действия целиком устремлены во внешний мир, и эта активность лишь в крайне малой степени обращена во внутрь. Таким образом, психика животного обнаруживает явную асимметрию. И, это для него нормально ввиду того, что его потребности постоянны, четко определены генетической программой, а тем самым довольно жестко заданы объекты его среды, цели и способы действий.

Человек с его сознанием, хотя и представляет качественно новый уровень развития психики, сохраняет ее фундаментальные биологические свойства. Сознание изначально несет в себе указанную асимметрию и резко углубляет ее. Об этом говорит вся история человечества. Бросаются в глаза мизерные результаты самопознания и самопреобразования по сравнению с познанием и преобразованием внешнего мира. Человек, обладая сознанием, продолжает действовать как животное.

Но если животное, располагая слабым и стабильным энергетическим потенциалом, ограниченным его биохимическими процессами, не нарушало, а, наоборот, поддерживало экологический баланс, то человек, развивший благодаря своему разуму производительно-технологическую деятельность, достиг такой энергетической мощи, которая разрушает земную экологическую систему, и он не может остановиться в этой своей самоубийственной деятельности. Тут кроется явный парадокс: глубинное биологическое начало человеческой природы влечет к уничтожению всей земной биологической самоорганизации, к самоуничтожению. Напрашивается мрачная аналогия между отношением человеческого общества к системе земной жизни, с одной стороны, и отношением раковой опухоли к человеческому организму, – с другой. Раковая опухоль – новообразование, состоящее из чрезвычайно быстро развивающихся и размножающихся клеток, которые потребляют энергию и вещество из окружающей их среды нормальных клеток и тем самым разрушают ее; это ведет к гибели организма, а вместе с ним погибает и сама опухоль (самоубийца!).

Таков один из самых тревожных аспектов природы человека, связанный с фундаментальной асимметрией в его познавательной и практической деятельности. Следствием этой фундаментальной асимметрии была и остается колоссальная трата жизненной энергии на неподлинные цели, темнота смысложизненных ориентиров человечества, нарастание абсурда в личной и общественной жизни, разрыв между знанием и волей, всепроникающая склонность к самообману, как способу поддержания своей идентичности и самоценности. (Нигде человек не достигает таких творческих высот, как в изощренном самообмане!). И, конечно, эта асимметрия служит неиссякаемым источником эгоистических побуждений и действий.

Возможно ли вообще преодолеть указанную фундаментальную асимметрию, оставаясь биологическим существом? Способен ли человек ограничить свою безудержную экспансию во внешний мир? Хватит ли у него силы духа и достаточных средств, чтобы обуздать заложенную в нем могучую биологическую интенцию?

Позволю себе вначале высказать несколько общих соображений. Прогноз фатального исхода, о котором столь часто мы слышим, является поспешным продуктом невротического сознания. Он означает полную утрату веры в разум, в творческие возможности человека, т.е. полную утрату человеческого достоинства. Сейчас, когда мы оказались в ситуации жесткой альтернативы, в ситуации борьбы за выживание – прямого действия этого бескомпромиссного биологического закона, – можно ожидать резкой интенсификации усилий в самопознании и самопреобразовании, в решении экологической проблемы.

Нас должно обнадеживать, что на протяжении своей долгой истории живые существа проявляли чудеса адаптации и приспособляемости, генерировали новые ресурсы жизнестойкости и выживали в неимоверно трудных условиях. А мы ведь тоже живые существа, имеющие, однако, неизмеримо более широкий творческий диапазон и гораздо более разнообразные средства приспособления, чем животные. Биологической системе присуща фундаментальная способность напряжения сил в экстремальных условиях, их концентрирования в конкретном узком канале реализации цели, что отчетливо видно у животных с развитой психикой в минуты, когда их жизнь подвергается опасности. У человека такое целенаправленное возрастание активности выступает в форме твердой веры в достижение жизненно важной цели и укрепления воли, которые питают творческую изобретательность. В этом плане нужно говорить о творчестве веры и воли.

Исторический опыт многократно демонстрировал, что именно вера и воля, сила духа, творческая находка были решающими факторами победы, достижения желанной цели в казалось бы безнадежных ситуациях. (Как много фактического материала на этот счет дает Великая Отечественная война! И в какой малой степени он используется психологами и теми, кто пытается исследовать феномен силы духа, психического и нравственного напряжения!).

Поэтому нам нужно прежде всего, во что бы то ни стало, несмотря ни на что крепить нашу веру и волю – залог человеческого достоинства и жизненной силы, решительно противостоять нигилизму, скепсису и унынию, той эйфории «деструктивности» и «катастрофизма», которую нагнетает ныне и подпитывает заметная часть интеллектуальной элиты. В противоречивой природе человека наряду с негативными свойствами и даже посредством них существует непреложная устремленность к утверждению жизни и противодействию смерти. Этот глубинный источник творчества еще способен сказать свое слово.

Я понимаю, что приведенные выше суждения слишком абстрактны. Но повторять их сейчас исключительно важно. Если мы утратим веру и волю, благую творческую энергию, то тогда земная цивилизация обречена. Проблемы, вставшие перед ней, носят судьбоносный характер, способы их решения далеки от ясного понимания. Но, я думаю, что многие из нас твердо верят, что решение возможно. Эта вера и мужество духа – необходимые условия того, чтобы поддерживать оптимистическую перспективу и найти выход. Тем более, что в последние десятилетия достигнуты заметные прорывы в самопознании, а именно: в познании биологической природы человека.

Для той степени совершенствования человека, которую требует решение экологической и других глобальных проблем, необходимы достаточные средства. Они могут быть созданы и создаются лишь на пути и в результате научного и технологического развития. Да, мы слышали множество разговоров, что от науки все беды нашей цивилизации, что она не способна решать человеческие проблемы. А что вы можете предложить взамен?! 

 

NBIC

Так сокращенно обозначают в западной литературе четыре мегатехнологии, от которых зависят судьбы нашей цивилизации. Это – нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивные технологии, которые тесно взаимодействуют и оплодотворяют друг друга, создавая небывалые, поистине грандиозные возможности преобразования природы, общества и человека. Рамки статьи не позволяют подробно раскрыть эту тему. Поэтому я ограничусь лишь некоторыми общими моментами и несколькими примерами.

Нанотехнологии открывают новые горизонты познания и конструирования явлений микромира. Созданы микроскопы, позволяющие видеть отдельные молекулы и их компоненты, и не только видеть, но планомерно оперировать ими, конструировать новые микроструктуры (точнее, наноструктуры) из отдельных атомов, строить молекулярные машины и нанороботы. Недавно впервые образована искусственным путем молекула ДНК. Завершаются работы по созданию живой клетки. Расшифрованы геномы двух выдающихся генетиков, с их согласия, – Джеймса Уотсона (одного из первооткрывателей кода ДНК) и Крейга Вентера. Это позволяет найти гены, ответственные за множество индивидуальных особенностей человека, включая его психические свойства. Знаменитая программа «Геном человека» практически выполнена, со временем будут установлены функции всех 30 тысяч генов, содержащихся в геноме человека и появится возможность выяснить «генетическую формулу» каждого индивида. Открываются принципиально новые перспективы биотехнологий, творческого конструирования на биохимическом уровне. Мы вступаем в биоинженерный этап развития земной цивилизации. Уже сейчас генная инженерия и клеточная инженерия достигли значительных успехов, в частности, в области коррекции генома путем изъятия из него отдельных генов, которые вызывают наследственные заболевания. Ярким примером этого служит метод изъятия мутантного гена р53, который вызывает один из видов раковой опухоли. С помощью такого рода методов можно предотвратить 45 наследственных заболеваний. Существуют многочисленные другие выдающиеся результаты биоинженерного проектирования и конструирования, о которых здесь нет возможности говорить; их развитие способно качественно изменить облик нашей цивилизации, так как они содержат реальные средства преобразования природы человека.

Разумеется, вмешательство на генетическом уровне таит колоссальные риски. Но ведь всякое большое дело - это большой риск. Биоинженерное развитие неодолимо. Убожество заклинаний тех, кто его хотел бы остановить, очевидно. Несомненно, вопросы риска должны стоять на первом плане с целью контроля и снижения его меры, создания страховочных и компенсирующих средств, как это делалось всегда. Необходимо разумное законодательное регулирование этой деятельности, запретить же ее невозможно.

Развитие биотехнологий теснейшим образом связано не только с нанотехнологиями, без которых оперирование на уровне биомолекул и отдельных генов было бы немыслимо, но и с развитием информационных и когнитивных технологий. Бурное развитие информационных технологий проникло всего за несколько десятилетий во все поры социальной жизни, создало, без преувеличения, новый тип человеческого общества. И это развитие продолжает ускоряться. На повестке дня квантовые компьютеры и ДНК-компьютеры, создание «мыслящих» роботов, заменяющих человека в самых сложных видах деятельности и молекулярных роботов, которые будут выполнять оздоровительные действия внутри организма. Набирает темпы все более широкое внедрение в организм датчиков, регуляторов, электронных систем, выполняющих функции отдельных органов и способных с помощью специальных программ контролировать и оптимизировать функции организма вплоть до отдельной клетки, более того – корректировать психологические свойства личности, так как вполне мыслимы программы, исключающие некоторые поступки (подобно тому, как они запрещаются нашими ментальными структурами, выработанными воспитанием, но не всегда действенными). Я не говорю уже о принципиально новых возможностях образования, обучения, общения, о перспективах замещения вещественного потребления информационным. Эти и многие другие захватывающие перспективы, вполне реальные и не столь отдаленные, описаны в серьезной научной литературе. Они имеют самое непосредственное отношение к проблеме совершенствования человека. Их реализация будет означать вместе с тем совершенствование общества, отмирание и переустройство многих его типических структур и функций, вплоть, например, до постепенного упразднения бюрократии.

Несколько слов о радикальных проектах преобразования человека, которые живо обсуждаются в последнее время. Речь идет о трансгуманоидах, о процессах симбиоза человека и робота, о постепенном замещении всех человеческих органов искусственными, в результате чего человек покинет свое бренное тело, не будет нуждаться в пище и воздухе, опасаться радиации и сможет обрести бессмертие. Сюда же относится проект «бессмертного электронного человека», заявленный нашим бывшим соотечественником, профессором А. Болонкиным, крупным специалистом в области информационных технологий, проживающим ныне в США. Эти и подобные им проекты (современные варианты идеи «сверхчеловека»!!) исходят из необходимости преодоления человеком своей биологической организации, поскольку, как полагают их авторы, жизнь на Земле обречена в силу неизбежной экологической катастрофы. Обоснования таких проектов преобразования человека, несмотря на ряд вполне допустимых теоретических посылок, во многом несостоятельны, содержат «обещания», имеющие налет фантастики или реально невыполнимые в ближайшие десятилетия. Земная же цивилизация в цейтноте, можно не успеть. В проектах такого рода категорически неприемлема, крайне опасна стратегическая установка на невозможность преодоления экологического кризиса, на замену биологической цивилизации электронной. Жизнь есть высшая, непререкаемая ценность! Все силы человечества должны быть направлены на ее сохранение. Информационные технологии имеют исключительно большой преобразовательный потенциал, но в их оценке важно различать реальные и абстрактные возможности.

Что касается когнитивных технологий, связанных с исследованиями мозга и психики, то их достижения пока менее впечатляющи. Однако они уже успели себя зарекомендовать в качестве продуктивных средств решения проблем биоинформатики, инженерной психологии и различных видов практической деятельности. Вслед за расшифровкой генома человека мы стоим на пороге расшифровки мозговых нейродинамических кодов психических явлений. Это может вооружить новыми сильными средствами преобразования человека, но вместе с тем способно привести к изменению фундаментальных основ межличностных коммуникаций, к нарушению принципа относительной «закрытости» субъективного мира личности. Появится возможность небывалого контроля над другим человеком, «раскрытия» сокровенных мыслей, желаний, намерений личности помимо ее воли. Вполне вероятно, что некоторые останутся «закрытыми». Кто именно, на каком основании и зачем будет «открывать» остальных?

Говоря о развитии четырех мегатехнологий, которые всё более глубоко взаимопроникают и взаимооплодотворяют друг друга, создавая мощнейшие средства преобразования человека и общества, я весьма далек от восторженной эйфории, отдаю себе ясный отчет в масштабе порождаемых проблем и в том, что без их разрешения или нейтрализации невозможно подлинное совершенствование человека и общества. Более того, если мы не сумеем осторожно, предусмотрительно, благонамеренно, во всеоружии тщательной научной экспертизы использовать эти мощнейшие средства, то нашей цивилизации может быть нанесен непоправимый, гибельный ущерб. Здесь необходима трезвая, основательная позиция, поддерживающая в то же время мужество духа и противостоящая паническим настроениям. Ведь исторический опыт свидетельствует, что всякое достижение (производственное, научное, техническое), поднимавшее цивилизацию на новую ступень, всегда создавало новые грозные проблемы такого же масштаба (например, открытие внутриядерной энергии и создание атомной бомбы). Тут нет ничего особенного: решив одну проблему, мы должны быть готовы решать вызванные этим новые, еще более сложные проблемы. То же мы имеем и на уровне личности. Наше существование всегда, от начала и до конца проблемно. Это прописные истины, опирающиеся на исторический опыт.

 

Что дальше?

Ясно, что наличие средств само по себе недостаточно для решения проблемы. Для этого необходимы многочисленные условия. Бегло описанные выше мощные средства преобразования человека и общества нуждаются в существенном развитии, они разрознены, не концентрируются какими либо крупными структурами в целях планомерного решения экологической и других глобальных проблем (в конечном итоге, в целях планомерного преобразования человека!). Не созрели многие политические, экономические, социальные условия, чтобы недвусмысленно поставить эту стратегическую задачу и приступить к соответствующим действиям, чтобы объединить в этом отношения усилия ведущих стран мира, таких как США, Россия, страны Западной Европы, Китай, Индия, Япония. Пока их эгоистические интересы слишком преобладают над глобальными интересами земной цивилизации. Более того, мы наблюдаем тенденцию углубления внутренних конфликтов в мировом сообществе. Перспективы их смягчения пока крайне смутны, несмотря на развивающиеся процессы глобализации, которые сейчас охватывают в основном информационную сферу, а в остальном выражают по преимуществу эгоистические интересы транснациональных корпораций. Но из всего этого не следует, что мы должны безвольно ждать, когда сами по себе созреют необходимые условия. Сами по себе они могут вообще не созреть. Все делается отдельными людьми, группами людей, создающими соответствующие структуры, которые объединяют, концентрируют усилия, преодолевают препятствия на пути решении определенной крупномасштабной задачи, начиная с малого. Другого не бывает. (Опять я вынужден повторять общие места, так как убежден, что в нынешней ситуации это очень важно. Высокомерие по отношению к столь простым истинам – известная форма оправдания гражданского безволия, «пофигизма», дряблости духа под маской «высокомыслия»).

Поэтому для всех, кто убежден в крайней необходимости активно противостоять нарастанию гибельных процессов в земной цивилизации, верящих в реальную возможность их преодоления, наступило время сплочения и организации. Одной из неотложных задач сейчас является создание интеллектуальных центров, способных стратегически осмыслить пути тех преобразований человека и общества, которые остро назрели в результате экологического кризиса и связанных с ним глобальных проблем. На эту тему написано очень много, но пока отсутствует глубокий, ответственный, систематический анализ, позволяющий выработать теоретически обоснованную оценку наиболее узких мест и наиболее опасных звеньев проблемы, определить реальные средства и условия достижения позитивных сдвигов, создать программу реалистических шагов на пути ее решения, программу, которая могла бы служить основой для критического обсуждения и совершенствования и стала бы руководством к действию. Эту работу надо выполнить для нового поколения, для ближайшего будущего, которое теперь наступает слишком быстро, «незаметно». Такого рода центр может быть создан на общественных началах, рассчитывая на поддержку государства (я имею в виду пока наших соотечественников; у России, конечно, внутренних проблем, как говорится, выше крыши, а у кого их нет; но поскольку роль России в мировых процессах высока и будет, несомненно, возрастать, есть надежда, хотя и слабая, что наше нынешнее правительство найдет возможность уделить этому некоторое внимание и скромные средства). Подобные центры, несомненно, будут созданы во всех развитых странах. Нечто похожее давно уже существует в неразвитых формах. Но вряд ли можно говорить о каких-либо действительно значительных в теоретическом плане и, главное, практически целенаправленных результатах их деятельности.

Преобразования человека и общества, безусловно, должны мыслиться как постепенный и длительный процесс, предполагающий несколько этапов. Согласно расчетам выдающегося ученого Н. Моисеева, если все и дальше пойдет, как теперь, нам осталось около 100 лет. Время примерно для трех поколений людей зрелого возраста; срок в общем-то немалый, но при условии, что продолжится стремительное развитие NBIC и плодотворное использование его результатов во всех сферах социума, что будет возможность сосредоточиться на решении главной проблемы в условиях более или менее терпимой обстановке в мире. Но последнее, к сожалению, маловероятно. В ближайшее десятилетие следует ожидать резкого обострения борьбы за энергетические ресурсы, за воду и другие источники жизни. Уже сейчас первостепенной задачей является обуздание мирового терроризма, тех экстремистских сил, которые грозят ввергнуть человечество во мрак варварства и религиозного фанатизма. Думаю, на этом первом этапе неизбежны масштабные катаклизмы и использование силовых методов борьбы, вплоть до крайних. Региональные катаклизмы примут глобальные очертания, экологической системе будет нанесен дальнейший ущерб, к этому добавится доходчивая для каждого проблема воздуха. На западный, да и на восточный мир ощутимо повеет холодом небытия. Это, скорее всего, остудит закоренелый эгоистический пыл самых мощных держав, прояснит безотлагательную потребность объединения главных усилий в целях выживания. Надо полагать, что в этом России будет принадлежать первостепенная роль в силу ее колоссальной территории и громадных природных ресурсов.

Разумеется, возможны другие, более мрачные сценарии. Однако все же высока вероятность, – мы должны в это верить и всемерно содействовать этому, – что народы самых крупных стран, олицетворяющих земную цивилизацию, как в ее западных, так и в восточных формах культуры, смогут в достаточной степени объединиться, чтобы сосредоточить усилия для выхода из глобальных тупиков. Как бы там ни было, у человечества еще достаточно высок альтруистический потенциал и инстинкт самосохранения. Оно располагает быстро возрастающими научно-технологическими и иными ресурсами самопреобразования, которые комплексно охватывают генетические, функционально-физиологические и психологические регистры. Развитие NBIC, направляемое интенсивными гуманитарными исследованиями и контролируемое социальной экспертизой, способно, вызвать такие глобальные социально-экономические, структурные, организационные и ментальные преобразования, которые, по крайне мере, к концу века могут сформировать новый тип цивилизации. В ней будут преодолены или эффективно блокироваться агрессивные интенции и потребительские вожделения в их нынешней форме.

Что касается последних, то они означают ненасытное присвоение индивидом все возрастающего количества вещества и энергии в виде продуктов производства и природных явлений – глубинную причину экологического кризиса. Однако для нормальной жизнедеятельности индивида достаточно весьма скромное потребление вещества и энергии. Вместе с тем всякая потребность индивида (неважно – в куске хлеба или в бриллиантовом колье) и ее удовлетворение информационно опосредованы. Информация же инвариантна по отношению к вещественным и энергетическим свойствам несущего ее сигнала, т.е. одна и та же информация может быть воплощена и передана самыми разными по своим физическим свойствам сигналами. Несущий самую ценную информацию сигнал может быть совершенно ничтожным по своей массе и энергии. Отсюда возможность колоссальной экономии вещества и энергии, потребляемой из внешней среды, путем замещения вещественных объектов информационными (виртуальными) в чрезвычайно большой сфере потребления, возможность изменения значимости самого акта потребления, его экзистенциального смысла. Реализация такой возможности (наблюдаемая в ряде случаев и сейчас) будет ведущей в новой цивилизации, способной создавать неизвестные нам ныне экзистенциальные смыслы и ценности, сохраняя те традиционные высшие смыслы и ценности, которые утверждались всей историей человечества.

Здесь нет места для того, чтобы подробнее описывать наличные и ближайшие возможности преобразования человека и общества, это требует специального анализа и обсуждения. Многие вопросы, безусловно, остаются дискуссионными и лежащими за пределами нашего сегодняшнего знания и миропонимания – будущее, как уже отмечалось, всегда ставит нас не только в проблемную, но и в допроблемную позицию, изобилует такими поворотами, которые нельзя предвидеть. Тем не менее, прогноз возможен и необходим, он определяет цели. А в еще большей мере необходима борьба за желаемое будущее. Я верю, что совершенствование человека и общества – реальная задача, что для этого у нас есть и будут нарастать действенные средства, что многие люди готовы посвятить себя этой великой цели (и их будет всё больше), что возможно создание крупных структур, способных объединить талантливых ученых и мыслителей, аккумулировать достаточные средства для решения этой задачи. Я отдаю себе полный отчет в ограниченности моего ума и духовного горизонта, поэтому у меня нет особых претензий. Но то же самое я думаю и о своих оппонентах. Я уважаю и очень ценю деловых, квалифицированных оппонентов, готов принять их обоснованные аргументы. Главное же состоит в том, что нынешнее состояние земной цивилизации, судьба наших детей и внуков, властно обязывают нас не просто беспокоиться, говорить, писать, но действовать.