назад
Универсальность как свойство моральных явлений Тезисы доклада
В своей статье 2016 г. «Феномен универсальности в этике: формы концептуализации» Рубен Апресян предпринял попытку продемонстрировать неоднородность проявлений универсальности в морали. Моя задача состоит в том, чтобы показать, что эта неоднородность не исключает глубокой системной взаимосвязи этих проявлений. Если использовать термин из статьи Р.А., обсуждаемая неоднородность не доходит до «реальной разнородности». Опорой моего рассуждения являются некоторые характеристики универсальности, выделенные Ричардом Хэаром, но не его частная метаэтическая и нормативная концепция универсального прескриптивизма. Важной исходной посылкой данного исследования служит определенное понимание нормативного содержания морали. В качестве моральных я рассматриваю те ценности и требования, которые ориентируют деятеля на содействие благу другого – отдельного другого человека или совокупности других людей, затронутых действием.
I В рамках теории морали Хэара универсальность выступает в качестве характеристики двух явлений: а) нормативных принципов и б) отдельных суждений (суждений, которые являются основой поступка, или суждений, которые содержат оценку, не включенную в процесс принятия решений). Универсальность принципов и универсализуемость суждений тесно связаны межу собой. Моральные принципы фиксируют универсальные свойства подлежащих оценке и требующих практического отклика ситуаций, в то время как моральные суждения, представляя собой случаи ситуативного применения моральных принципов, от этих универсальных свойств отталкиваются. Верным будет и обратное утверждение: автор суждений, претендующих на универсализуемость, вынужден искать универсальные принципы, позволяющие их обосновать. В центре хэаровского понимания универсальности находится понятие универсального свойства действия или ситуации действия. Свойство является универсальным, когда его описание не включает указаний на конкретных индивидов или конкретные место и время совершения действия. Моральные принципы содержат универсальные описания и поэтому распространяются на ряд идентичных в определенном отношении ситуаций. В таких ситуациях требуется совершать одинаковые действия и выносить одинаковые суждения. Переход на язык морали, то есть использование таких понятий как «несправедливый», «жестокий», «бесчеловечный», «подлый» и т.д. или их антонимов, влечет за собой ряд последствий, которые проще всего показать на фоне стандартных для любой морально значимой ситуации ролевых позиций: деятель – реципиент последствий действия – внешний наблюдатель. Что подразумевает деятель, характеризуя какое-то свое действие в моральных терминах, то есть рассматривая его как проявление милосердия и справедливости либо связанных с ними более конкретных ценностных понятий? 1. В отношении других деятелей, имеющих те же универсальные свойства, что и он, и находящихся в ситуациях, идентичных данной: «Эти деятели должны совершить то же самое, что и я». 2. В отношении самого себя в иных ситуациях, идентичных данной: «Я должен совершить то же самое, что и сейчас, несмотря на возможные изменения в моем психическом состоянии». 3. В отношении реципиентов в иных ситуациях, идентичных данной: «Я должен совершить то же самое, что и сейчас, несмотря на смену затронутых моим действием людей». 4. В отношении внешних наблюдателей в данной и в иных, идентичных ей ситуациях – «Они должны одобрить совершенное мной действие, а в противном случае – достойны осуждения». Соответственно, мы видим, что универсальный принцип предполагает его общеадресованность (п.1-2), беспристрастность (п. 3), признание всеми разумными и добросовестными деятелями (п. 4). Перечисленные свойства универсального принципа отображаются на уровне частных моральных суждений. Данная схема в некоторых важных точках расходится с «топологией» моральной универсальности, предложенной Р.А., в которой общеадресованность и беспристрастность разнесены по разным ярусам морального опыта.
II Одним из центральных вопросов теории морали является вопрос о нормативном значении или нормативных следствиях универсальности моральных принципов. Самым радикальным выводом в этом отношении является вывод о том, что нормативное содержание морали непосредственно вытекает из такой универсальности. Именно это пытался доказать Хэар, считавший, что независимая от прагматики значимость блага другого человека является результатом соединения категорической требовательности и универсальности принципов (прескриптивности и универсализуемости суждений). Мне представляется, что это не так и что нормативные следствия универсальности гораздо скромнее. Удобной стартовой точкой для подтверждения этого тезиса является предложенная Джоном Мэки модель трех стадий универсализации, каждая из которых порождает все больший и больший объем нормативных ограничений. Первая требует простого игнорирования тех различий между индивидами, которые не зафиксированы в виде универсального описания в том принципе, который признает, выносящий суждение человек. Вторая позволяет рассматривать в качестве универсального только тот принцип, который деятель мог бы принять, мысленно поменявшись местами с реципиентом в отношении его «психических и физических свойств, располагаемых ресурсов и социального статуса». Третья доводит тест на обратимость позиций до полного отожествления с другим, в том числе, в области «вкусов, предпочтений, идеалов и ценностей». Именно в этом случае все нормативное содержание морали является функцией от универсальности ее принципов. По моему мнению, мысленная смена мест, действительно вытекает из универсальности моральных явлений и играет существенную роль в моральном опыте, но в случае доведения до полного отождествления с другим превращается в тупиковую процедуру. Соответственно, реальные нормативные следствия универсальности формируются не на третьей, а на второй стадии универсализации. И состоят они не в том, что моральный деятель признает внутреннюю, непрагматическую ценность блага любого другого человека, а в том, что он считает своим долгом, используя тест воображаемой смены мест, дополнительно проверять обоснованность тех требований (принципов), исполнение которых ему выгодно или не влечет для него негативных последствий.
III Те же самые нормативные следствия вытекают и из другого свойства моральных явлений, которое может быть сформулировано с использованием понятия «общность». В категориях этической теории Хэара под общностью понимается больший или меньший охват принципом деятелей и реципиентов (для примера, «не убивай» (более общий принцип), «не убивай, если только ты не участвуешь в справедливой войне» (менее общий) или «не убивай» (более общий принцип), «не убивай невиновных» (менее общий)). По моему мнению, для обозначения одного из свойств морали было бы уместно использовать формулировку «презумпция в пользу принципов высокой степени общности». Принципы, имеющие высокую степень общности, вызывают у обладателей морального сознания больше доверия в сравнении со всеми прочими принципами. В то же время снижение общности принципа, появление дополнительных частных правил, исключающих кого-то из числа адресатов принципа или из числа защищаемых принципом реципиентов, вызывают подозрение и требуют специального убедительного обоснования. Причина в том, что моральное сознание пытается создать фильтры по отношению к нормативным формулировкам, которые являются «псевдоуниверсальными», т.е. к попыткам замаскировать с помощью описаний имплицитные указания на индивидов и их частные интересы. Вместе с тем, наличие принципиальной возможности морально обосновать и те требования, которые имеют не самую высокую степень общности, делает нормативную систему морали достаточно гибкой для того, чтобы эффективно решать ее сверхзадачу – содействовать благу другого – в реальных условиях коммуникативной практики и общественной жизни. То, что высокая степень общности принципов выступает в качестве всего лишь презумпции, позволяет избежать эксцессов морального ригоризма и абсолютизма.
Литература
|
|||||
|
 |
|
    |
|
