назад
Дискуссии о принципе универсализуемости моральных суждений в аналитической философии 1970–1980-х гг. Тезисы доклада
Доклад представляет собой презентацию итогов произведенного мною анализа дискуссии об универсализуемости, которая имела место в моральной философии в 1970–1980-х гг. Я вижу две основные проблемы, которые привлекли больше внимания, чем другие.
Первая проблема состоит в прояснении связи универсализуемости и обобщения. М.Д. Сингер отстаивал аргумент обобщения, а Р.М. Хэар защищал тезис универсализуемости. Хаэр настаивает на строгой разнице между «обобщением» и «общим» с одной стороны и «универсализацией» и «универсальным» с другой стороны. Противоположностью «общего» является «конкретное», а универсальные суждения не содержат единичных терминов, и потому «универсальное» противоположно «единичному». Сигнер в ответ показывает, что Хэар делает слишком сильные выводы из своего анализа словоупотребления, которое ни в коем случае не является самоочевидным. Так, термин «частный» является антонимом как «универсального», так и «общего».
Если Хаэр допускает, что суждения «Это красное» можно универсализировать до «Все, подобное этому в релевантных аспектах, красное», то почему суждение «Это желаемо» нельзя универсализировать таким же образом? Хэар понимает тест на универсализуемость формально, и ничто не мешает сформулировать такое суждение: «Все, подобному этому в релевантных аспектах, желаемо».
Я рассмотрел защиту Сингера и пришел к выводу, что он был прав, и Хэар ошибался. Следовательно, аргумент обобщения лучше выражает связь универсальности и морали, чем учение Хэара об универсализуемости, а значит всеобщность моральных принципов не противоречит существованию исключений.
Вторая проблема состоит в фундировании применения категорического императива в теории релевантных описаний действий и в точном понимании разницы между максимами и тем, что максимами не является. Я описываю идеи Н. Поттера, О. О’Нил и М. Тиммонса.
Согласно Поттеру, каузальный критерий является лучшим критерием релевантности описания действий. В случае обобщения противоречие возникает между каузальным убеждением, которое предполагается, например, максимой «Лги, если тебе нужны деньги», и результатом универсализации этой максимы до всеобщего закона: первое предполагает, что лгать будет эффективно, а универсализация исключает такую объективность. То есть принятие максимы предполагает, что деятель обладает эмпирическим знанием о том, что предполагаемое действие будет причиной события, которое деятель полагает целью этого действия.
О’Нил предложила теорию несогласованности намерений. Она различает противоречие в мышлении и противоречие в желании. Первая связано с невозможностью мыслить максиму как всеобщий закон, второе — с невозможностью желать, чтобы она стала таковой. Так, максима «Если человек не согласен с тобой, принуждай его к согласию силой» не может быть мыслима как всеобщий закон. Если бы каждый принуждал каждого, кто с ним не согласен, то сам деятель, рассматривающий эту максиму, был бы в согласии с ней принуждаем теми, с кем он не согласен. Тогда деятель был бы и согласен с волей другого (как принуждаемый), и не согласен с ней (как принуждающий). Противоречие в желании связано с принципами рационального намерения. Такое противоречие можно наблюдать в случае максимы своекорыстия. Мы можем непротиворечиво помыслить мир, в котором никто никому не помогает, но в таком мире и нам в случае нужды никто не поможет, а мы, случись несчастье, хотели бы получить помощь.
Проблемой походов, ориентированных на противоречие, является неточное понимание противоречия как такого. Установление противоречия в желании, не опираясь лишь на поиск противоречия, не может быть универсальной дискурсивной процедурой: агент всегда может сказать, что для него, например, приемлем мир, в котором он не ждет помощи. Но и в том, что теоретики подходов, ориентированных на противоречие, видят собственно противоречия, противоречие не всегда наблюдается. Представим себе максиму «наноси другому физические повреждения, если тебе это выгодно». «Выгода» может тут пониматься по-разному. Например, специальным намерением может быть «получить психологическую разрядку». Фраза «наносить повреждения» вовсе не означает, что это делается вопреки воле того, кому эти повреждения наносят: случаи спортивной тренировки и врачебного вмешательства дают достаточно материала для такого вывода. Нет аналитической связи между «нанесением повреждений» и «принуждением». Значит, эту максиму вполне можно универсализировать. Если деятель согласен, что любой человек ради своей выгоды может нанести ему физические повреждения, согласен, что каждый, кому нужна психологическая разрядка, сможет нанести ему телесные повреждения, что ж, пусть будет так. Тут нет противоречия. Это контрпарадигмальный пример для рассмотренных теорий. Следовательно, они не могут быть надежным основанием для прояснения связи между универсальностью и моралью.
Тиммонс защищал каузально-номологическую теорию. Он пытается показать, что универсализировать максиму означает представить ее в качестве естественного закона. Например, в случае максимы «лги, когда тебе это выгодно», каузальным психологическим законом будет выглядеть закон «всякий будет лгать, когда это ему выгодно». Но другие законы социологии и психологии, говорит Тиммонс, сделают так, что действие этого закона станет невозможным: всеобщая ложь во имя наживы сделает каждого подозрительным, и солгать будет невозможно. Однако, исключив намерения, Тиммонс не убрал возможность обнаруживать противоречия. Если «всякий будет лгать, когда это ему выгодно» мыслить как всеобщий психологический каузальный закон, то ничего не мешает ему существовать даже в мире, где лгать невозможно. Просто население этого мира постоянно будет фрустрировано.
Я пришел к выводу, что каузально-номологическая теория не может решить проблему релевантного описания действий, а обобщенный каузальный критерий и теория несогласованности намерений имеют свои ограничения. Из этого я заключил, что указанные подходы не могут быть основанием для прояснения связи между универсальностью и моралью, в отличие от подхода Сингера, которому, следовательно, лучше других удалось прояснить природу феномена универсальности в морали.
Литература
|
|||||
|
 |
|
    |
|
