Институт Философии
Российской Академии Наук




  Платонов Р.С. (декабрь 2019)
Главная страница » » тезисы 2019 » Платонов Р.С. (декабрь 2019)

Платонов Р.С. (декабрь 2019)

Моральная универсальность в этике Дж. С. Милля


Тезисы доклада

 

I.

Проблема универсальности в этике утилитаризма тесно связана с антропологией. Анализ антропологических оснований утилитаристкой этики приводит к различению антропологической и моральной универсальности. Утверждение принципа полезности и цели счастья в утилитаризме универсально и в смысле общеадресованности, и в смысле абсолютности, т.е. относится к каждому и не имеет альтернативы или исключения, именно как раскрывающее природу человека. Ключевое понятие «счастье» трактуется и И. Бентамом, и Дж. С. Миллем очень широко [2, с. 42–43; 3, с. 45], по сути выражая предел и полноту возможного развития человеческой природы. Моральная универсальность здесь оказывает своего рода проекцией антропологической установки на поступок индивида: если цель человеческой природы – счастье, то для человека естественно/нормально стремиться к счастью, это стремление адекватно природе. От тавтологии спасает только имплицитная гносеологическая установка – принимать наблюдаемую реальность как абсолютную данность, за которой нет никакой трансценденции, способной задавать ей цель и порядок. Значит, в данном случае не просто повторяется, что если для человека естественно стремиться к счастью, то естественно, что он к нему стремится, а указывается на тип деятельности адекватный, соответствующий реальности. Таким образом, на уровне принципа полезности проявляется лишь антропологическая универсальность, т.е. общность человеческой природы, где принцип полезности раскрывает специфику деятельности как направленной на оптимальное достижение цели (максимизацию полезности) и не имеет еще специфически морального содержания.

 

II.

Для понимания специфики моральной универсальности необходимо обратиться к тому дополнению, которое вводит Милль в метод определения правильного поступка, развивая идеи Бентама [3, с. 183]. Бентам полагает исключительным ориентир на принцип полезности – только он источник понимания индивидом хорошего и плохого [2, с. 25]. При этом он признает сложность таких расчетов, отмечая, что «слабый и ограниченный ум обманывается, принимая в соображение только небольшую часть разных родов добра и зла». Но для него это не стало поводом сомневаться в правильности самого подхода к реализации принципа полезности и он резко заявляет – «если человек плохо считает, в этом виновата не арифметика, а он сам» [2, с. 33]. Милль, полностью разделяя установку о том, что «зависимость счастья от последствий поступков людей выводится из общих условий их жизни и законов человеческой природы», замечает, что Бентама «можно обвинить в том, что он слишком уж полагается на такого рода дедукцию». Согласно Миллю, такие расчеты должны быть дополнены «обобщением конкретного опыта» [3, с. 233].

 

Вершиной, квинтэссенцией такого опыта, согласно Миллю, является Золотое правило нравственности. Именно его он указывает, говоря о сути программы утилитаризма, в качестве «подлинного идеала утилитаристской морали» [3, с. 77]. Особенность этого правила в том, как пишет Р.Г. Апресян, что «суждения и действия, выстраиваемые по его лекалу, принципиально обращаемы, универсализуемы и беспристрастны, но реально и обращаемость, и универсализуемость, и беспристрастность предположительны, воображаемы и лишь постулируются одной стороной». Это в свою очередь требует от человека определенной рациональной компетенции – «идентифицировать себя с другим и сообразовывать с другим свои действия» [1, с. 82]. Каким же образом воображаемость обращаемости, универсализуемости и беспристрастности оказываются реальностью?

 

Ответ дает идея Милля о том, что практики, исторически зарекомендовавшие себя в достижении полезности, оформляются как традиции и выражаются в виде общих правил. По сути, моральная универсальность как феномен – это результат развития видового, а значит всеобщего, опыта, в котором всегда и заранее для всякого индивидуального опыта признан другой, а практика реализации интересов дана в первую очередь во взаимодействии с другим. Она есть и форма репрезентации видового опыта. Все это в целом раскрывает ее как общеадресованность, в которой опыт вида обращен к индивиду. Другими словами, индивидуальный опыт развивается в русле видового опыта, что компенсирует ограниченность первого, несколько его расширяя (плохо считающий индивид и получает подсказку в принятии решений). При этом принцип анализа видового опыта тот же, что и опыта индивидуального – достижение максимальной полезности. Результаты его, соответственно, всегда конкретно-исторические, т.к. максимум может быть достигнут только в совершенном обществе, достигшем полноты, истинности знания о деятельности человека, его природе. В этой ситуации не только нормы и традиции зависят от опыта, но и усмотрение первопринципов.

 

III.

Моральный императив в этом случае не абсолютное требование, а моральная эвристика. Иначе Милль не рассматривал бы поведение современного ему человека в свете идеала самопожертвования ради блага будущих поколений [3, с. 75–77] – наличный видовой опыт не позволяет создать идеальное общество (было бы иначе, если бы он уже транслировал истину) и требует совершенствования. Моральная универсальность раскрывает специфику конституирования опыта – опыт имеет силу только как общий, создающий общее пространство поступка, включающее в себя поступок всякого другого человека. Без чего и личный опыт – только набор случайностей. Именно в обобщении поступка происходит признание человеком другого человека и рождается феномен моральной универсальности. Обратной стороной такого генезиса является невозможность абсолютности этих норм и ценностей в силу неполноты видового опыта, всегда имеющего конкретно-исторический характер, из чего следует, что они подвержены изменениям и, оставаясь ориентирами в деятельности, требуют критического к себе отношения. Проблема моральной универсальности как общеадресованности порожденной общностью опыта оказывается ключевой для понимания метода Милля и его этики в целом.

 

Литература

  1. Апресян Р.Г. Феномен универсальности в этике: формы концептуализации // Вопросы философии. 2016. № 8. С. 79–88.
  2. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. М.: РОССПЭН, 1998.
  3. Милль Дж.С. Утилитаризм. Ростов-на-Дону: Донской издательский дом, 2013.
  4. Brandt R. Some Merits of One Form of Rule Utilitarianism // University of Colorado Studies. Series in Philosophy, 1967. Vol. 3. P. 39–65.
  5. Brink D.O. Mill’s Progressive Principles. Oxford: Clarendon Press. 2013.
  6. Crisp R. Routledge Philosophy Guidebook to Mill on Utilitarianism. London: Routledge, 1997.
  7. Fuchs А. Mill’s Theory of Morally Correct Action // The Blackwell Guide to Mill’s Utilitarianism. Oxford: Blackwell Publishing, 2006. P. 139–158.
  8. Gillig P. J.S. Mill And The Universality Of The “Desire Of Wealth” // Working Papers of BETA 2017. Strasbourg: UDS, 2017. Р. 1–27 (2017–28).
  9. Irwin T. The Development of Ethics. A Historical and Critical Study. Volume III: From Kant to Rawls. Oxford: Oxford University Press, 2009.
  10. Martin R. Mill’s Rule Utilitarianism in Context // John Stuart Mill and the Art of Life. Oxford: Oxford University Press, 2011. P. 21–43.
  11. Mondal A.L. Mill’s Critique of Bentham’s Utilitarianism // International Journal of Philosophy Study (IJPS). Vol. 4. 2016. Р. 13–21.
  12. Turner P.N. Punishment and Discretion in Mill's Utilitarianism // Utilitas. Vol. 27. № 2. 2015. Р. 165–178.
  13. Urmson J.O. The Interpretation of the Moral Philosophy of J. S. Mill // The Philosophical Quarterly. Vol. 3, № 10. 1953. Р. 33–39.