Институт Философии
Российской Академии Наук




  С.И. Бажов. Есть ли особые принципы у исследователя истории философии?
Главная страница » События » Архив событий » 2012 » Конференция «История философии: вызовы XXI века» » Statements » II. История философии в контексте гуманитарного знания » С.И. Бажов. Есть ли особые принципы у исследователя истории философии?

С.И. Бажов. Есть ли особые принципы у исследователя истории философии?

Проведение Институтом философии РАН авторитетного научного форума - международной конференции, посвящённой вопросам методологии историко-философского исследования – хорошая возможность для историков философии обсудить не только привычный набор методологических и содержательных дисциплинарных проблем, но и вопросы более широкого порядка: это и сомнения в научном статусе дисциплины история философия, и проблема соотношения знания философского и историко-философского, в том числе и тезис об истории философии как истинной философии и др.

Соответственно могут быть намечены две группы вопросов. С обсуждения второй группы более общих и принципиальных вопросов и целесообразно начать разговор, который, возможно, позволит наметить принципиальные подходы к правильному решению этих вопросов, а далее уже можно уделить внимание проблемам первой группы.

Говоря о сомнениях в научном статусе дисциплины история философии, в первую очередь отметим, что философам не чуждо понимание продуктивности сомнения, если последнее методически выверено и ведёт к получению нового знания. Однако в рассматриваемом случае, очевидно, речь идёт о сомнениях иного рода, здесь фактически утверждается, что дисциплина история философии не является научной дисциплиной, т.е. не соответствует критериям дисциплинарного научного знания.

Возможно, одним из оснований такого скептического взгляда на дисциплину историю философии являются сомнения в научном статусе философии. В самом деле, существует широко известная проблема статуса философского знания – чем является философия – наукой, искусством, мифологией и т.д. И в том случае, когда отрицается научный статус философии, характеристику целого могут переносить и на одну из философских дисциплин.

Однако если сомнения по поводу научного статуса философии оправданы теми чертами сущностного своеобразия философского знания, которые делают философию лишь частично похожей на стандартное дисциплинарное научное знание, то иначе обстоит дело с сомнениями в научности дисциплины истории философии.

Проясняя ситуацию, сравним объектно-дисциплинарную связку «философия – история философии» с соотношением языка и языковедения, искусства и искусствознания, литературы и литературоведения и т.п. Даже если философия не просто не вполне наука, а, к примеру, рационализированное мировоззрение (кстати говоря, вопрос о соотношении знания научного и мировоззренческого – важный, интересный и, как представляется, недостаточно разработанный, но рассматривать его здесь по существу нет возможности), или даже совсем не наука, а, предположим род литературы, все эти характеристики философии, включая и последнюю, нисколько не влияют на научный статус дисциплины истории философии, подобно тому, как не научность языка, литературы или искусства в целом нисколько не умаляет научности языковедения, литератруроведения или искусствознания.

Не зря среди историков философии бытует мнение, что понимание сущности философии – это, быть может, вопрос дискуссионный, но в отношении понимания дисциплинарного статуса истории философии царит полная ясность и определённость. И часть специалистов с философским образованием для своих профессиональных занятий избирают именно историю философии как определённо научную дисциплину.

От аргументов по аналогии можно обратиться к рассмотрению соответствия характеристик историко-философского знания критериям научного дисциплинарного знания, в ходе которого несложно будет показать, что в историко-философских исследованиях в принципе выполняются все конституитивные принципы научного дисциплинарного знания, такие как предметность, проблемность, обоснованность, непротиворечивость, верифицируемость и опровержимость, интерсубъективная проверяемость, системность и др. в силу чего история философии в составе комплекса философских наук, наряду с теорией познания, логикой, этикой, эстетикой, философской антропологией и др., входит в гуманитарный цикл современного научного знания.

Правда, тут возникает вопрос о соотношении упомянутого комплекса философских наук и философии: не превратилось ли традиционное философское системотворчество в специализированные исследования в рамках упомянутого комплекса наук и т.д.?

Разумеется, здесь нет возможности рассматривать этот вопрос в полном объёме, но необходимо осветить соотношение философии (общефилософской рефлексии) и истории философии помимо упомянутого уже объектно-дисциплинарного его аспекта.

Следует сразу же обратить внимание на различие парадигмальных форм рефлексии философской (общефилософской) и историко-философской. Если первая представляет собой рационализированное мировоззрение, которое, как особая философская разновидность мировоззренческой рефлексии не совпадает с логикой построения научного знания и представляет собой рефлексию о целом бытия, то история философии, воплощающая в себе парадигмальную форму научного (научно-философского) дисциплинарного знания с точки зрения отдельного исследователя есть аналитическое описание фрагмента историко-философского процесса с учётом специализации исследователя.

Дивергенция этих парадигмальных форм обуславливает риск утраты историком философии внутренней связи с общефилософским (философско-мировоззренческим) дискурсом, замещения внутренней вовлечённости в философский дискурс «внешним» объектно-исследовательским к нему отношением, что соответственно сказывается на глубине понимания историком философии объекта исследования.

Поэтому для историка философии особенно важна общефилософская эрудиция, что позволит избежать если не возникновения, то, по крайней мере, широкого распространения парадокса, когда историк философии не вполне понимает объект своих исследований, что особенно актуально в свете концепций философского дискурса, аналогичных учению М.К. Мамардашвили, утверждавшего вслед за Р. Декартом и Э. Гуссерлем, что философия может постигаться только в опыте личного усилия, разумения и риска её «возобновления», «производства» философствующим, строящим своё мировоззрение, философско-мировоззренческую систематику. В противном случае историк философии будет выступать в роли, исследователя фактов, без достаточного опыта собственной философской рефлексии.

Впрочем, не следует нигилистически относиться к такого рода исследованию, ибо именно в ходе историко-философских, источниковедческих, архивных, биографических, библиографических, филологических, историко-культурных и прочих изысканий обнаруживаются новые источники, новые биографические и др. данные.

Таким образом, оснований сомневаться в научности дисциплины истории философии не больше, чем оснований для сомнений в научности гуманитарных наук, т.е. в сущности, для скепсиса в отношении научной значимости истории философии нет никаких особых оснований.

Более значимыми представляются либо внутридисциплинарные историко-философские проблемы как методологические, так и содержательные, либо проблемы, относящиеся к профессиональному самоопределению специалиста в области философии, избирающего стезю философии, либо истории философии.

Принципиальная важность последнего разделения объясняется тем, что специализированная частно-научная историко-философская рефлексия не есть традиционный философский дискурс, ориентированный на построение определённой философской системы (систематики), соответственно, при определённых условиях профессионал в области философии может оказаться перед выбором, какую же специализацию предпочесть. Но, повторяю, это проблема индивидуальной ориентации, никак не связанная с вопросом о научном статусе дисциплины история философии.

И последнее. Иногда в среде историков философии можно услышать мнение, что история философии и есть истинная философия. Признаться, мнение это странное и малопонятное, т.к. в нём выражается неправомерная претензия историков философии на общефилософскую роль, ибо совершенно неясно как дисциплинарно специализированный, т.е. частнонаучный историко-философский дискурс может собой заменить философскую систематику.

Избегая чрезмерных претензий, следует признать, что история философии наряду с другими философскими дисциплинами играет свою важную и незаменимую роль, в общей системе философского знания, в которой, как уже отмечалось выделяются два уровня: 1) частно-дисциплинарный научно-философский – комплекс философских наук и 2) общефилософский – построение философско-мировоззренческих систем (систематик) для которого дисциплины первого уровня служат полезным материалом.