назад
                
Институт Философии
Российской Академии Наук




  Сергей Николаевич Земляной (1949 – 2012)
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор аналитической антропологии » Мемориально-историческая страница » In memoriam. Елена Ознобкина (1959-2010), Сергей Земляной (1949-2012) » Сергей Николаевич Земляной (1949 – 2012)
печатать страницу

Сергей Николаевич Земляной (1949 – 2012)



 

 

Философ, эссеист, переводчик. Окончил философский факультет МГУ (1971) и аспирантуру по кафедре зарубежной философии там же. Кандидат философских наук.

 

С 1973 года сотрудник Института научной информации по общественным наукам. С 1977 года профессиональный журналист. Ведущий научный сотрудник Института русской истории РГГУ. Сотрудник «Политического журнала». С 1999 г. старший научный сотрудник сектора аналитической антропологии Института философии РАН.

 

Автор книги «Штрихи к портрету минувшего века» (2004) и более 300 философских, научных и публицистических статей о Бахтине, Брехте, Гамове, русском консерватизме и либерализме начала прошлого века, а также по проблемам этики и теологии. Участник многих научных конференций, в частности, дней философии в Петербурге (доклад «Мистическое измерение марксизма» (2007). Ответственный редактор сборника «Миграционные процессы и межэтнические отношения в Москве. Проблемы образования и воспитания) (2007).

В 2017 году в издательстве «Канон+» вышла книга избранных статей Сергея Николаевича Земляного «Георг Лукач и западный марксизм», подготовленная сотрудниками сектора аналитической антропологии.

  

 

Книги
 
  •  Земляной С.Н. Георг Лукач и западный марксизм: сб. статей / автор предисловия, сост. В.В. Подорога; отв. редактор А.А. Парамонов; редактор Р.Р. Михайлов-Якуба. – М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2017. 336 с. Книга представляет собой сборник работ Сергея Николаевича Земляного (1949–2012), обращенных к исследованию судьбы левой марксистской мысли в современном мире. В сборник вошли предисловия, написанные С.Н. Земляным к текстам раннего Лукача, переводчиком которых он был, статьи по Адорно, Брехту, Ленину, размышления о морали, политике, этике. Публикуемые работы отличает богатство привлеченного автором материала, точность философских оценок, живой полемический стиль. 
  •  Земляной С.Н. Штрихи к портрету минувшего века. Авторский сборник. М.: Знак, 2004. 600 с.

 
Переводы

  • Лукач Г. Ленин и классовая борьба / автор предисловия, сост., пер. с нем. С.Н. Земляной. М.: Алгоритм, 2008. 448 с.
  • Лукач Г. Душа и формы. Эссе / автор предисловия, пер. с нем. С.Н. Земляной. М.: Логос-Альтера, 2006. 264 с. 
  • Брехт Б. Собрание избранных сочинений. Том 1. Ме-ти. Книга перемен / автор предисловия, пер. с нем. С.Н. Земляной. М.: Логос-Альтера, 2004. 224 с.
  • Лукач Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектике / автор предисловия, пер. с нем. С.Н. Земляной. М.: Логос-Альтера, 2003. 416 с.
 Предисловия-статьи
  • История, сознание, диалектика. Философско-политическая мысль молодого Лукача в контекстах XXI века – Георг Лукач. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектике. Москва, Логос-Альтера, 2003. (стр. 7–65)
  • Человеческий проект Бертольда Брехта – Бертольд Брехт. Собрание избранных произведений. Том 1. Проза Ме-ти. Книга перемен. Москва, Логос-Альтера, 2004. (стр. 15–38)
  • Трагическое видение – эссеистика – философия в духовном опыте молодого Георга Лукача – Георг Лукач. Душа и формы. Логос-Альтера, Москва, 2006. (стр. 7-44) 
 Другие публикации
 
 Воспоминания друзей

Валерий Подорога. О философской юности. Памяти Сергея Николаевича Земляного (предисловие к книге С.Н. Земляного "Георг Лукач и западный марксизм")


Настоящая книга собрана главным образом из предисловий Сергея Николаевича Земляного к работам раннег Д. Лукача, переводчиком которых он был. Конечно, такие предисловия часто выпадают из жанра. В сущности, перед читателем сборник статей, обращенных к исследованию судьбы левой марксистской мысли в современном мире. Нельзя не заметить богатство привлеченного материала, точные философские оценки, живой полемический стиль автора.

Но прежде чем обратиться к краткой характеристике книги, хочу вспомнить о нашей с С.З. философской юности. Вернуться в то время, когда надежды и радость общения, новизна идей и любовь наполняли нашу жизнь. Это невероятно, но мы действительно были молодыми.

Думаю, он поддержал бы этот разговор-воспоминание…

Наша аспирантская юность была счастливым временем интенсивного интеллектуального и дружеского общения. Некоторое время С.З. подрабатывал ночным сторожем одного из госучреждений, которое располагалось в переулке, что за МИДом.  Вечерами мы часто там собирались, и наши дискуссии заканчивались только под утро. Обсуждалось все, что в данный момент времени нам казалось интересным, что привлекало внимание, что читалось и изучалось. Сколько помню С.З., он всегда был левых, лукачевских убеждений, 
и даже в самом начале своей научной карьеры, когда писал диссертацию, посвященную герменевтической философии 
В. Дильтея и Г. Гадамера (тогда почти неизвестных в СССР). Я бы сказал, что он был левым до того, как начал читать Лукача, но левым особым – «левым консерватором». С.З. был одаренным и невероятно работоспособным, открытым к общению и критике молодым человеком, прекрасно знавшим русскую поэзию и литературу. Полемический дар, эрудиция, страсть проявляли себя как только С.З. начинал говорить на темы, близкие его интересам и увлечениям.

 Мы, его друзья, в то время готовились писать диссертационные работы: Михаил Рыклин о К. Леви-Стросе (позднее – переводчик «Золотой ветви» Фрезера), Борис Михайлов о Э. Кассирере, я о Франкфуртской школе (неомарксистская эстетика Т.В. Адорно). Все наши занятия так или иначе пересекались с марксизмом в разных его постидеологических (не «советских» вариантах). В МГУ почти одновременно – семестры 1970–1971 года – начинают читать лекции А.М. Пятигорский, М.К. Мамардашвили и С.С. Аве-ринцев. Однако либеральная политика в университете продолжалась недолго, вскоре последовали, как часто бывало 

в те годы, доносы со стороны коллег, сначала ушел Пятигорский, затем – Мамардашвили, оставались какое-то время лекции Аверинцева (я уже не помню, сколько времени он продолжал читать их в стенах МГУ). Встречались мы и на семинарах Мамардашвили по кафедре зарубежной философии, потом на его лекциях в Институте психологии РАН на Моховой, которые усердно посещали.

После окончания МГУ (красный диплом) и аспирантуры некоторое время С.З. работал в качестве научного сотрудника-консультанта Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН АН СССР). Затем получил приглашение в журнал «Коммунист». По прошествии нескольких успешных лет в нем он переходит на работу в центральный партийный аппарат, входит в группу помощников генераль-
ного секретаря ЦК КПСС Ю. Андропова (затем Черненко). В 1980-е годы мы встречались крайне редко, постепенно теряя друг друга из виду. Надо сказать, что у С.З. не было каких-то ярко выраженных политических или карьерных амбиций. Тем не менее в отличие от нас, его товарищей, которые были настроены на продолжение академической карьеры, он выбрал иной путь – путь в «большую политику». Не сказал бы, что за этим стояло стремление управлять другими людьми. Может быть, его привлекало то, что он мог влиять как-то на решения, принимаемые властью. 
Не сбрасываю со счетов и более честолюбивые интересы молодого человека из провинции. Но это и не платоновская утопия – мудрец при тиране, чья благородная цель – по мере возможности смягчать «советами» правящий режим.

 

Теперь немного о политической и философской позиции С.З.

Иногда политические и философские убеждения становятся игрой, в которую интересно играть, но играют до тех пор, пока есть такая возможность. И даже тогда, когда этой возможности больше нет, все-таки продолжают играть… отыскивая для себя новые сюжеты, новые роли (обновляя старые сцены). Чтобы быть честным перед собой, друзьями и товарищами по работе, надо как можно чаще доказывать свою веру в идеалы «левого марксизма». Это оказалось не так сложно, если работаешь в системе ЦК КПСС и пытаешься демонстрировать свою лояльность. Тем более, если претендуешь на «партийное» обновление марксизма левой идеей 1920–1930-х годов. Намного сложнее, если ты не связан узами служения власти. Сложнее, но легче…

Случай С.З. – скорее первый вариант. Близость к высшей власти отразилась на его личности, его семье и ближайшем окружении.

Что значит эта игра (назовем ее левым марксизмом)? 
В чем она состоит? Как в нее играют? И почему, собственно, игра? Начнем с последнего. Я вовсе не хочу сказать, что такая игра – просто игра. Что-то несерьезное и пустое. Полагаю, что всякий достаточно разумный и образованный гражданин своей страны всегда умнее своих убеждений. Ведь тот, кто принимает на себя роль марксиста или коммуниста, не может не отдавать себе отчет в том, какая ответственность на него налагается, с чем он имеет дело, что от него потребуется. Тот, кто трезво оценивает свои убеждения и не лжет себе, обычно старается избежать идеологической предвзятости, способной исказить его стремление к истине. Можно ли действительно мыслить как марксист, 
позитивист или как экзистенциалист, и даже как сталинист? Полагаю, что нет! Когда политические убеждения все-таки побеждают способность ответственно мыслить, появляются отдельные группки или корпорации марксоведов-ленинцев, пытающихся обновить устаревшие политические позиции и маски марксизма и продолжить игру… Исследовать теорию марксизма и постмарксистские концепции ради истины – 
это одно и, возможно, самое «невинное» занятие; а искать в марксовых архивах, в опыте левореволюционной мысли 1920–1930-х годов прошлого века пути к выходу из того положения, в котором очутилось в постперестроечную эпоху российское общество, – это совсем другое. Несовпадающие стратегии.

 

Понятно, почему часть философской интеллигенции, возможно наиболее талантливая, нашла в гегелевско-марксистских исследованиях элементы свободы творчества. Ведь только Маркс и Гегель тогда были идеологически приняты партийной властью, были «вне подозрений». Все более или менее известные философы 1960–1970-х годов были или гегельянцами или марксистами (М. Лифшиц, А. Зиновьев, Э. Ильенков, М. Мамардашвили, Г. Щедровицкий, В. Библер, Б. Грушин, Ф. Михайлов и др.). Да и мы, молодые философы, штудировали «Капитал» Маркса, ждали появления новых томов Grundrisses, читали в спецхране ИНИОН марксоведческие комментарии Л. Альтюссера, А. Лефевра, Р. Гароди, спорили об идеях Э. Ильенкова (статья «Идеальное» в Философской энциклопедии) и М. Мамардашвили (статья – «Проблемы сознания в работах К. Маркса» в «Вопросах философии»). Но мы так и не стали, как наши старшие товарищи по цеху, гегельянцами.

 

А вот темы, которыми мы увлекались и вокруг которых шел непрерывный спор. Смотрю свои записи от 1972–1973 годов: «Франкфуртская школа и критическая теория общества», «Лукач, Брехт и овеществление», «Отчуждение у Маркса», «Angelus Novus В. Беньямина», «Негативная диалектика Т.В. Адорно», «Фетиш и товарный фетишизм». Помню, что особенно активно с С.З. мы обсуждали тему «Картезианский субъект как денежный владелец» (А. Зон-Реттель). С годами интерес С.З. к Лукачу и Брехту только укреплялся, более того, он стал «специалистом» по Лукачу и другим известным левым фигурам 1920-х годов. Очень хорошо ориентировался 
в традициях западной марксистской мысли, к которой они принадлежали. Ранее ошибочность левого марксизма искали не в теории, а в революционной практике. Сегодня, напротив, стала очевидна слабость и «ошибочность» старой марксистской теории, потерявшей контакт с современной мыслью[1].

 

Политические позиции С.З., как я уже говорил, – так называемый левый марксизм, причем более радикальный, чем «правый», догматический марксизм-ленинизм тогдашней КПСС. Сколько раз мы обсуждали его политические и философские установки, это были жаркие и острые дискуссии. В 1983 году в журнале «Коммунист» появляется статья Ю.В. Андропова, посвященная современному значению Марксовой теории. В ее подготовке к печати активное участие принимал и С.З. – как участник группы помощников при генеральном секретаре ЦК КПСС, – и надо сказать гордился «результатом». Перечитывая недавно эту статью, я был поражен примитивностью и скудостью ее идеологического и политического результата. Но это было характерно для тогдашнего спичрайтерства, когда отдельные группки помощников отвечали за разные участки и направления текста статьи. Доведение до совершенства партийного стиля, идеологически выверенные рассуждения приводили в итоге 
к обеднению текста. Вот на этом фоне почти ничего не говорящего содержания статьи любой словесный оборот, словечко или термин, ранее не встречавшийся в речах и статьях генсека, выглядел чуть ли не откровением и подсказкой. И, конечно, как еще один заметный шаг к развитию марксистско-ленинской теории социализма. Разве это не игра? Когда то, что относилось к «развитию» марксистской теории, становилось политико-идеологическим ритуалом, лишенным всякого революционного пафоса, и главное, отношения к повседневной правде жизни при развитóм социализме.

Распад СССР и утрата веры в идеалы марксизма-ленинизма С.З. объяснял и тем, что догматическая коммунистическая идеология отвергла лукачевские идеи развития марксистской теории[2].

 

*   *   *

Последние годы С.З. преследовала болезнь, которая гнала его на край безумия и отчаяния. Не хочется об этом вспоминать, ибо это последнее время перестало для С.З. быть временем человеческой жизни. Горько сознавать, что С.З. ушел без памяти близких и друзей, – так много осталось недоговорено, недоспорено, недописано. Ни один человек не уходит от нас пустым, очень многое он забирает с собой, как будто ему там это будет нужнее, чем нам, живым.


[1] Недостающая сегодня левой мысли теоретичность компенсируется трудами А. Бадью и С. Жижека, И. Валлерстайна и П. Вирно.

[2] С.З. мечтал создать библиотеку классиков левой марксистской мысли, выпустить ряд книг по левому марксизму (о Лукаче), защитить, наконец-то, докторскую диссертацию в Институте философии РАН.

 

 
Институт Философии
Российской Академии Наук
Copyright © 2007—2025