Институт Философии
Российской Академии Наук




  Якушев Л.В. (ноябрь 2018)
Главная страница » » тезисы 2018 » Якушев Л.В. (ноябрь 2018)

Якушев Л.В. (ноябрь 2018)

Универсальность морали и обоснование прав человека


Тезисы доклада

 

Концепция прав человека – важная точка пересечения нормативной этики с юридической практикой. Одним из центральных свойств прав человека является их универсальный характер: каждый представитель человечества обладает определенными правами независимо от того, гражданином какого государства он является, где он проживает и к какой культуре принадлежит. Несмотря на то, что права человека опираются на такие моральные ценности, которые являются общими для разных культур и религий, их всеобщее признание, или признание их универсальности, сталкивается с рядом трудностей. Идея прав человека является продуктом западной (европейской) цивилизации и часто используется не столько для защиты интересов и потребностей индивидов, сколько с целью расширения зоны политического влияния западных государств или вмешательства в процесс принятия политических решений в государствах, находящихся за пределами западного культурного ареала. Это вызывает недоверие как к самому концепту «права человека», так и к связанным с ним международным институтам. Подчас такое недоверие приобретает очень интенсивные и даже агрессивные формы. В этой связи особенно важной оказывается проблема дискурсивного обоснования прав человека в межкультурном контексте. В современной этической теории доминируют четыре подхода к ее разрешению: интуитивизм, конструктивизм, коммуникативизм и коммунитаризм.  В них по-разному представлены процедурно-конструктивистская и диалогическая методологии.

 

Сторонники первого, интуитивистского, подхода считают конструктивистские процедуры и элементы диалогического взаимодействия излишними, поскольку фундаментальные моральные принципы являются для них самоочевидными. Однако кажущиеся очевидными оценки существенно расходятся у разных людей даже в пределах одного и того же культурного сообщества.   Это подталкивает к выводу, что возможности интуитивистской модели в деле обоснования универсального статуса прав человека довольно ограниченны. Не исключено, что свойственные всем людям моральные интуиции все же существуют. Однако  они имеют характер своего рода каркаса, который наполняется специфическим культурным материалом, сформированным в том или ином сообществе в течение  длительного промежутка времени. И права человека не тождественны этому каркасу. Кроме того, как утверждают современные нейробиологи, свойственные всем людям моральные интуиции связаны с эмоциональной стороной человеческой психики, а не с рационально-дискурсивными способностями человека. А это значит, что очевидность в ценностно-нормативных вопросах далека рациональной очевидности.

 

Конструктивистский подход учитывает недостатки интуитивизма и апеллирует к заложенной в каждом человеке способности к выбору, опирающемуся на практическое рассуждение. Любой разумный индивид, по их мнению, не может не признать нормы, вытекающие из практического применения разума в наиболее благоприятных для него условиях. Одним из наиболее влиятельных вариантов конструктивизма является тот, для которого конструктивистская процедура связана с гипотетическим всеобщим согласием. Однако, к сожалению, гипотетическое согласие воображаемых субъектов не гарантирует согласия субъектов реальных, что создает серьезные препятствия для обоснования универсальности прав человека. Реальные индивиды обретают свою идентичность не в гипотетическом диалоге разумных существ, а в социальной среде, сформированной особенностями конкретных общественных институтов и культурных групп. Безусловно, в конструктивистских процедурах можно видеть всего лишь герменевтику ценностного сознания отдельных культурных сообществ (как это сделал поздний Дж.Ролз). Тем самым снимается вопрос о том, почему реальные индивиды будут считаться с результатами гипотетической процедуры. Но возникает другая проблема: полученные на основе этой процедуры принципы теряют свою универсальность.

 

Препятствия, ставшие непреодолимыми для конструктивистов, пытаются преодолеть сторонники двух других подходов. Коммуникативисты полагают, что обоснованными являются лишь те морально-правовые нормы, которые получили одобрение со стороны участников реального дискурса. На этом фоне исчезает вопрос о том, будут ли результаты процедуры выведения норм значимы для тех, кто попадает под их действие. Реальный характер соглашения позволяет утверждать, что будут. Однако проблема в том, что это обстоятельство касается только тех людей и групп, которые посчитали необходимым вступить в коммуникацию по поводу норм совместного существования на условиях, провозглашенных коммуникативной этикой. Будет ли участие в такой коммуникации приемлемым для представителей всех или большинства культурных традиций, формирующих ценностное мировоззрение наших современников? Сама по себе коммуникативистская модель не дает ответа на этот вопрос и не создает прочных оснований для положительного ответа на него.

 

Коммунитаристы пытаются сделать именно это. Они хотят обнаружить условия  достижения консенсуса в отношении прав человека, учитывая позицию не отдельно взятых индивидуальных субъектов, а культурных сообществ. В основе процесса сближения позиций лежат 1) целенаправленный поиск общих нормативных черт в различных культурных традициях, 2) надежда на возможность частичного переопределения коллективных культурных идентичностей в ходе диалога. Данный подход сталкивается с тем же препятствием, что и предыдущие. И индивидам, и группам, основанным на общей идентичности, очень трудно признать, что ценностные установки «других», отличающиеся от их собственных установок, имеют равный с ними статус или хотя бы должны обсуждаться в качестве равных претендентов на одобрение со стороны всех разумных людей. Это блокирует диалог и делает сближение позиций по вопросу об общих нормативных основаниях проблематичным. Конечно, в истории имеются отдельные положительные примеры уважения к ценностям и нормам других культур при сохранении собственных, примеры взаимного обогащения разных традиций в области морали и права, однако превратить эти примеры в глобальную тенденцию, формирующую универсальный консенсус, вряд ли получится в ближайшем будущем.

 

Литература

 

  1. Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Кант И. Сочинения в 4-х томах на немецком и русском языках. Т. 3 / Ред. Н. Мотрошилова, Б. Тушлинг. М.: Московский философский фонд, 1997. С. 39–275.
  2. Прокофьев А.В. «Не упускай из виду интуиций…» (теоретические проблематизации интуитивных моральных суждений в современной этике) // Философский журнал. 2016. № 1(9). С. 146–163.
  3. Ролз Д. Теория справедливости. М.: Издательство ЛКИ, 2010. 536 с.
  4. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб: Наука, 2001. 380 с.
  5. Barry B. A Treatise on Social Justice. Vol. 2. Oxford: Clarendon Press, 1995. 315 p.
  6. Benhabib S. The Rights of Others: Aliens, Residents, and Citizens. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. 251 p.
  7. Etzioni A. The Normativity of Human Rights Is Self-Evident // Human Rights Quarterly. 2010. Vol. 32. № 1. P. 187–197.
  8. Gewirth A. Reason and Morality. Chicago: The University of Chicago Press, 1978. 393 p.
  9. Haidt J. The Emotional Dog and Its Rational Tail: A Social Intuitionist Approach to Moral Judgment // Psychological Review. 2001. Vol. 108. № 4. P. 814–834.
  10. O’Neill O. Constructivism in Rawls and Kant // The Cambridge Companion to Rawls / Ed. by S.R. Freeman. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. P. 347–367.
  11. Rawls J. Political Liberalism. New York: Columbia University Press, 1996. 464 p.
  12. Scanlon T.M. What We Owe to Each Other. Cambridge: Harvard University Press, 1998. 420 p.
  13. Taylor C. Conditions of an Unforced Consensus on Human Rights // The East Asian Challenge for Human Rights / Ed. by J. R. Bauer, D. А. Bell. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 124–144.
  14. Waldron J. Is Dignity the Foundation of Human Rights? // Philosophical Foundations of Human Rights / Ed. by R. Cruft, S.M. Liao, M. Rienzo. Oxford: Oxford University Press, 2015. P. 117–137.