Важно не только то, что власть делает, а то, чего власть не делает из того, что должна была бы делать
Если всмотреться в комплект резонансных законопроектов последнего времени, каждый раз возникает вопрос: а что, собственно, случилось? Чем эти легислатуры спровоцированы и насколько все эти опасения реальны? Если с актами власти, всячески блокирующими возможности свободного выражения протеста, все понятно, то прочее в эпидемии запретительства порой кажется высосанным из пальца или близко к тому. Что, этот приступ гомофобии вызван столь же взрывной экспансией гомосексуализма, телесной и моральной? Но тогда надо искать причины этой эпидемии и вменять ее в вину нынешнему режиму за создание такого рода объективных условий (известно, что нетрадиционные ориентации пропагандой не передаются, так же как косоглазие или леворукость). Хотя при ближайшем рассмотрении приходится признать, что мы видим эпидемию именно гомофобии, а вовсе не ЛГБТ, и чем дальше, тем больше. То же с оскорблением чувств верующих. Дикая реакция на эпизод в ХХС объяснима политикой и прямой адресностью призыва избавить от… (хотя даже в этом случае оскорбленных поштучно собирали и их обиду накачивали). Однако где тогда и сейчас этот накат святотатственного оскорбляжа, против которого развернута вся эта кампания? Где эти поддержанные властью казачьи патрули, защищающие мораль и святыни? Ведь ясно же — их нет, поскольку защищать не от кого (только не рассказывайте, что это именно кампания чудесным образом превентивно сработала: до сих пор ни один закон и ни одна кампания не избавляли от бандитизма, коррупции и даже простого хулиганства). Тот же вопрос: что, в стране действительно и именно сейчас наблюдается повальная ревизия роли СССР и антигитлеровской коалиции в победе над нацизмом? И это именно в наши дни все стало так серьезно, что за слова впору уже и сажать? Наконец, что такого у нас именно здесь и сейчас произошло с матом, отчего потребовались законы с драконовскими санкциями? По бытовым наблюдениям, мата стало ни больше, ни меньше, а в некоторых средах так и заметно меньше. И где, как и в прочих таких случаях, массовое правоприменение, хотя, например, главный герой центрового прокурорского сериала слово «блин» (известный эвфемизм) произносит ровно через фразу? Объяснений этой эпидемии запретительства несколько. Первое из них — и уже озвученное — это нагнетание запретности как таковой. Важны не отдельные шлагбаумы и заборы, а сама атмосфера огораживания. И психология огороженности. Чтобы давить протест в зародыше, мало политической фортификации по направлениям главного удара — необходимы красные флажки везде, где надо и не надо. Чтобы отбить у человека охоту выступать и высовываться, нужно строить его буквально во всем. В дело идут даже запреты на курение и на парковку в центре — при всей практической понятности этих ограничений. Типичные «дисциплинарные техники», действующие на уровне микрофизики власти. Если когда-нибудь новый Фуко напишет еще один том «Надзирать и наказывать», но уже про Россию XXI века, этот труд будет в том числе и про то, что описано выше. Более того, исследователь увидит здесь даже возрождение практики публичных казней средневековья и эпохи абсолютизма: не случайно теперь даже под простой наезд приставов на НКО власти заранее вызывают бригаду НТВ — как раньше сгоняли толпу на площадь любоваться четвертованием с последующим размозжением головы специальной палицей. И конечно же, смещение мотива кары: сейчас, как и в эпоху монархов, меру наказания соизмеряют не с масштабом самого проступка, а с тем, что в нем видят покушение на саму абсолютную власть, на прерогативы монарха как таковые. Здесь любая мелочь становится оскорблением священного величия, а значит, и самого божества, «помазавшего» власть. А потому карается если не смертью, то, во всяком случае, явно не простым ущербом для кошельков и нравов сограждан. Второе объяснение несколько проще, и связано оно с идеей отвлекающего маневра, дымовой завесы. Все это делается, чтобы отвлечь внимание публики от куда более серьезных законопроектов, да и вообще явлений и процессов. Например, от планов создания мегаструктуры развития Сибири и Дальнего Востока, которая позволит де-факто приватизировать наиболее богатую природными ресурсами часть страны, а там, возможно, и отделить ее от интеллектуальных центров, в случае если они будут фрондировать с риском сноса власти. Отвлекается внимание и от ситуации с целыми сферами жизни страны и общества, такими как экономика, социальная политика, технологическое развитие и проч. Ну и, конечно же, отвлекается взгляд публики от положения с массовой коррупцией, дикими злоупотреблениями как меркантильного свойства, так и политического. Все бросаются обсуждать очередной бред, яровой и озимый, а в это время из поля зрения выпадают куда более значимые события и процессы. В этом есть своя правда. Как отметил один дотошный аналитик, Путин не хочет повторить ошибку Брежнева и его преемников: власть не может позволить себе быть скучной. Занудство застоя достигло апогея в «Лебедином озере» ГКЧП — и уже одно это обрекало режим на более или менее скорую кончину. Нынешняя власть понимает, что лучше быть бредовой, абсурдной, неадекватной и даже смешной, чем просто скучной и вовсе неинтересной. Пока еще хватает хлеба, но даже его дефицит до известной меры покрывается зрелищами. Именно на такой случай власть и занимается духовным окормлением, порой даже сваливаясь в закармливание. И именно на самый плохой вариант развития событий нужны духовные скрепы, более похожие на наручники, если не на кандалы. В эту же обойму ложится и единый учебник истории. С одной стороны, перед Путиным «проблема учебника истории» уже встала и с каждым днем стоит все острее: в каком качестве он останется в памяти потомков, в том числе его собственных, и всей этой активно окормляющейся плеяды. С другой стороны, здесь важно не просто написать этот учебник самому — пока его не написали другие от души и наотмашь. Не менее важно то, что акция с таким учебником представляет собой даже не написание одной книжки, а запрет на все остальные (или как минимум перевод их на полный факультатив). Однако здесь приоткрывается еще одна особенность ситуации. Единый учебник как запрет на прочие, альтернативные книжки — типичный ход, который в теории идеологии называют «прореживанием дискурса». Джеффри Арчер в «Стечении обстоятельств» сказал: «Нередко человека выдает не то, что он делает, а то, чего он не делает». С этой точки зрения не менее важно все то, чего эта власть не делает из того, что она должна была бы делать и даже делать обещала, в том числе в плане законодательства. Мы наблюдаем имитацию небывалой законотворческой активности в основном политического и морализаторского свойства (надо понимать, что в наших условиях даже гонения на табак и на курящих обусловлены не столько соображениями здравоохранения, сколько скрытым морализаторством с привкусом идеологии — типичная сусловщина). Но если отбросить или просто вынести за скобки весь этот идейно-морализаторский угар, то обнажится гигантский, чудовищный провал в законодательном обеспечении всего того, что должно было бы хотя бы приостановить сползание страны к положению сырьевого придатка, которая в этом качестве будет все менее интересна продвинутому миру. А значит, практически ничего не делается, чтобы приостановить сползание к катастрофе, контуры которой становятся все более различимыми и определенными. При чем тут мат, антигитлеровская коалиция и чувства верующих традиционной сексуальной ориентации, когда в стране ничего нельзя произвести, не вступив с представителями власти в неформальные отношения и элементарно не нарушив сразу множество законов и норм? Какое значение имеет вред от табакокурения, когда людям приходится работать в сплошном дыму откатов, взяток и прямого растаскивания бюджетов всех уровней? Какая забота о будущих поколениях, если практически все инвестиции лишь малой частью доходят до дела, да и то делается халтурно даже на самых статусных объектах? При чем тут мораль общества, когда сама власть на каждом шагу демонстрирует полное отсутствие политэкономической совести? Начинать надо не с пропаганды того, что власть делает, а с анализа того, чего она не делает и, судя по всему, делать уже не собирается.
Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН
Публикация основана на статье «Метафизика государства: Что отказалась делать власть» из газеты «Ведомости» от 28.06.2013, №113 (3375).
Источник: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/13617861/chto-otkazalas-delat-vlast
|
