12 января 2012 года Повестка для ПутинаПротест уже заставил себя слушать, но еще не решил, что сказать. После митингов и Нового года надо на трезвую голову ваять повестку дня и перемен ГоризонтПока протест скорее ситуативный (украли выборы), моральный (оскорбление интеллекта, чести и вкуса), личностный (злость, раскаленная до ненорматива). Не хватает масштаба. Режим ответит «выше», в идеологии: про самость и силу спасенной страны, которую Страшный Хомяк хочет лишить будущего. Захват темы и горизонта начался на опережение: власть лучше улицы понимает, что конфликт выведет в стратегию. Речь о судьбе страны: между шансом и катастрофой. С этого надо начинать. Новых идей не будет: все сказано. Нужна расстановка акцентов и компрессия смысла. Страна попала в историческую ловушку: она засела на нефтяной игле, сама не производит, знания и мозги задаром гонит за рубеж, что делает ее зависимой и обрекает на срыв; дележ сырьевой ренты – основа режима, менять или реформировать модель он не будет и не даст; конец «стабильности» ближе, чем кажется, но капкан захлопнется еще раньше, если не уже (есть точки невозврата). Такая повестка накрывает любые разногласия. И она понятнее, чем кажется: обывателю достаточно поводить клювом по магазинным полкам и по своей квартире и поискать современность отечественного производства. А потом вспомнить, что все это не ленд-лиз, а куплено за нефтяные деньги, которых завтра не станет, вместе с пенсиями, зарплатами, фондами, ресурсами для распила и пр. И тогда из господ пассивных наблюдателей в протест уйдут господа пенсионеры, бюджетники, предприниматели, рабочие, силовики, творцы, интеллектуалы, а также осмотрительные воры и жулики. Однако страна и здесь удивила. Раньше времени ее взорвало нечто нематериальное и неисчислимое: цену человеческого достоинства уронили раньше цены на нефть. Еще до обвала ресурсной экономики просел ресурсный социум, превращающий в сырье идеи, знания, мозги, сам народ. Верхи слишком всех хотели, а низы уже устали быть расходным материалом политтехнологий и манипуляций, сырой массой нагнетания любви к летающим ныряльщикам и юзерам. Странности рекламы лидера лишь приблизили взлом базового отношения к людям как к бесполезным ископаемым. Все испортил перебор. В стране, живущей от недр, а не талантом и трудом, люди всегда не главное, но у нас их сделали еще и седлом тандема, доской под рокировку, подтанцовкой при ЦИК. Распределительная экономика всегда ведет в государство распределения, но у нас раздачу прав на собственность, бизнес, творение и труд решили делать и вовсе «с руки». В политике режим увенчала раздача партийности, лидерства, эфира, голосов, влияния, свободы и несвободы (политической и физической). Все знали, что это тупик, но готовились блуждать. Сценарий сломала традиция. В России культ совести и духа всегда мешал радостям жизни. Коммунисты довели идейный аскетизм до абсурда, и это превратило первый глоток свободы в праздник шопинга и жора. Но люди наелись быстрее, чем ожидали политологи и политики. Режим просел не на ценах, а на ценностях, не на экономике, а на отношениях и морали. Это еще не выход из ловушки, но сигнал. Вопрос: конвертируется ли этот звонок со свистом в отказ от тупиковой модели? Власть перехватывает тему песней о новой индустриализации (позорный плагиат у оппонентов: так не воруют даже в политике). Кража не впрок, поскольку поперты слова без смысла. Нужна реиндустриализация, то есть демонтаж режима, который не дает производить. А так все кончится новым Сколково, только «промышленным». Если начнется… Деприватизация распределенияУже сейчас нет гарантий, что страна вырвется из колеи. Но есть гарантия, что не вырвется, если не разрубить сросток власти и бизнеса. Речь не только о прямой коррупции, но о любом обогащении с использованием власти, влияния в политике, регулирования и контроля, бизнеса на барьерах, «легального» рэкета. Пока власть остается лучшим местом сколачивания состояний, паразитарную модель будут оберегать даже при полном понимании ее обреченности и губительности для всех. Не случайно пытаются перехватить уже и эту тему – показательной отставкой энергетиков и смутной угрозой следствий. Выходит тоже коряво. Действия фальшивы: все знают, кем система полировалась и что власть не вчера о ней узнала. «Яркая» инициатива выглядит неприлично запоздалой, а ее «жесткость» – опереточной. Это лишь вредит режиму, попавшемуся именно на повальной нечестности. Действия выглядят точечными и бессистемными: все то же ручное управление, как раз и питающее произвол в экономике. Эти «длинные» руки далеко не дотянутся, да и там лишь пошалят. Для опоры власти (клиентелы) это тоже плохой сигнал: «начал сдавать». Сколь бы символическими ни были первые жертвы, они рушат коалицию власти и «бизнеса», намекая на готовность ради самосохранения сдавать и дальше. Когда из такой стены вынимают несколько кирпичей, остальные начинают думать, куда бежать и не сдать ли самого каменщика. Наконец, все эти «увольнения» по-прежнему из репертуара политических постановок, в то время как публика уже наотрез отказалась играть в театр. Ей уже не важно, куда заныривает лидер, в море или в энергетический холдинг, и с чем он оттуда всплывает, с амфорами или со связкой вдруг найденных стяжателей. Все знают, что для дела не надо было ехать на край земли и там позировать, лично руководя вскрытием порока. Народ смешат еще одной «Калиной», хотя именно такие перлы на дурачка как раз и озлобили людей еще до рокировки и подтасовок. В стратегии протеста задача похоронить этот сросток власти и «бизнеса» должна быть поставлена: – как судьбоносная, дающая или обрубающая сам шанс на выход из колеи, прямо ведущей в катастрофу (пока это скорее вопрос «справедливости»: жаль украденного); – как политическая и публичная, требующая безоговорочных признаний, четких обязательств и независимого контроля; – как оперативная, решаемая прямо в ходе кампании, в выяснении отношений между протестом и властью (или в переговорах). Тема консенсуса: презумпция невиновности на публичных деятелей не распространяется: обоснованные подозрения озвучиваются, а реприза «идите в суд» переадресуется политикам – пусть сами подают иски за клевету и диффамацию. Нужен режим, при котором не власть будет решать эту стратегическую задачу, под выборы бросая обществу кости субъектов отпущения, а само общество будет инстанцией расследования. Вдруг его больше заинтересуют «Газпром», «Роснефть», ЮКОС... Национализация государстваНельзя вырезать сросток власти и денег, не искоренив приватизацию государства каждым из вновь оказавшихся на вершине. Речь об использовании государственной власти в частных политических целях, для обеспечения рейтинга и победы начальства. Насколько здесь все запущено, видно уже по тому, как легко у нас проглатывают ситуацию, когда победившая группировка тут же превращает органы власти в свои политические штабы. Всех всколыхнула угроза снять губернаторов, не обеспечивших результат ЕР. Но почему-то не изумляет тот факт, что государственная структура, коей является подразделение администрации президента РФ – управление внутренней политики - в полную силу работает на частные политические группировки, на личность. Сурков это делал, не пряча амбиций демиурга, но пытаясь меньше следить. Теперь стране по-русски и с юной прямотой объявили, что стратегическая задача управления – победа в первом туре. Людям в голову не приходит хотя бы законспирировать использование администрации президента России в качестве личного штаба гражданина Путина. То же с требованием отпуска на время кампании. Смысл нормы: исключить использование должности в политических целях и ведение кампании в рабочее время. Когда ЦИК начинает хитрить с «замещением должностей», это выглядит тупой уловкой, лишний раз подрывающей легитимность всего. В итоге премьер будет все так же летать по стране на государственном борту и керосине, раздавать подарки регионам, заводам и детям, открывать объекты, которые без него открылись бы проще и спокойнее. Не говоря уже о купировании бедствий личным участием – никому не нужным, мешающим спецам и опасным для окружающих. Задачу деприватизации государства также необходимо поднять до стратегии, до общей темы выхода из тупика. Это одна логическая цепь: 1) приватизация государства узурпирует власть при сколь угодно прозрачных урнах и вездесущих камерах; 2) она позволяет и дальше не отделять власть от денег; 3) такой режим всегда будет лелеять перераспределение доходов от сырьевого экспорта, а не производство и модерн. Так с привычной политической шалости начинается путь к историческому провалу. Эту задачу также необходимо ставить, тут же и решать – не после выборов, а как условие легитимности выборов. Демонополизация вещанияВ идее похоронить цензуру тоже не хватает и стратегии, и сиюминутной конкретики, хотя режим держится на телевизоре, остальное – производные. Власть узурпирована через контроль над ТВ. Снять контроль – через месяц не будет ни рейтинга, ни лидера, ни режима. Чуров побреется в монахи, танкистов в Тагиле изобьют свои же. Эти выборы, суды, кражи, насилие, провокации, мифы, демагогия, подкуп избирателей, издевательства над законом и правом – все это возможно только с таким телевизором. С ним нереальны любые реформы: политическая, судебная... И наоборот: при нормальном ТВ не было бы ни PR-проекта «Путин» с самоубийственной саморекламой, ни рокировки, ни такого фальсификата на выборах, таких политических и судебных репрессий. Сам Путин тоже был бы другим и сейчас не страдал бы на тандеме, который трудно остановить так, чтобы сойти живым, свободным и при своих. Перехват идеи тоже начали с упреждением – и тоже топорно. Фальшь «общественного телевидения» очевидна, но нужна понятная и быстрая альтернатива. Самое простое: включить расконвоирование ТВ в первые требования переговорного пакета. Власть должна под этим подписаться (как под нормами отделения власти от денег и госслужбы от политики, начинающими действовать прямо в ходе кампании и имеющими обратную силу). Или не подписаться, что тоже результат – и какой! Возражения, что это уже есть в законах, не принимаются: увидите, как лидеры будут давиться буквами, если даже решатся выговорить слова о снятии цензуры и допуске протеста в телевизор. У нас все прагматики, значения разговоров и слов не понимают – потому и политика такая. Далее надо, наоборот, спуститься на землю и затребовать то, что власть не может не выполнить, не теряя лица и легитимности. Надо пробить дыру в плотине цензуры: тогда можно с новой силой оспаривать и саму плотину, и легитимность всего, что она прикрывает. Нужна именно своя дыра: если протест с дозированной честностью будут показывать те же лица, сути и результата это не изменит. Конечно, важно, чтобы герои пробивали старые форматы, но важнее, чтобы им было куда уйти, хлопнув дверью, и там оттянуться в полный рост. Хватит Парфенову листать советское прошлое: «намедни» по-русски значит вчера, а вчера еще даже не кончилось. Несколько таких форматов за месяц раскроят политический ландшафт не хуже митингов. Утверждение отрицанияРазговоры о программном вакууме протеста копируют штамп: один негатив, нет общего проекта. Забудьте. Проекты никогда всех не объединяли – только сторонников. Именно они предмет раздора, линии баррикад. Проект бывает один на всех, только когда он убивает другие проекты, вместе с носителями. Куда большая интегративная мощь у отрицаний. Великие идеологии и мировые религии начинаются с великих отрицаний и систем запретов. Не убий! Не укради! Не возжелай! – для кого-то тут нет «позитива»? И если пока есть, против чего дружить, этот путь надо пройти до конца – разойтись будут другие поводы и другие времена. А сейчас лезть поверх всех со своим «позитивом» значит предавать общее отрицание. На запретах держатся не только моральные императивы, но и само право. Грамотные законы пишут не как у нас (делай то-то), а через негатив: если не..., то... Не выполнил – от штрафа до пожизненного. Без этого – не нормы, а недобрые пожелания. Так же пишут политические требования, проекты компромисса, консенсуса. Стороны договариваются о запрете на... Далее детально излагают состав преступления этих запретов и санкции. Дата, подпись. Например: если не начнутся полные и публичные расследования сколачивания состояний при власти... если и впредь будет задействован ресурс государства в частной избирательной кампании... если политическая альтернатива не получит своих каналов... Тогда – заранее оговоренный и согласованный отказ в легитимности, позор, импичмент и принудительная связь с главной революционеркой. Или пусть власть предлагает компромисс. Мы покажем митинги, но пока сами решим, в каком объеме и ракурсе. Мы будем аккуратнее, но пусть пока Володин в Кремле поработает на Путина, а органы попортят кровь оппозиции. Мы обеспечим камеры, но немного волшебства в ЦИК оставим. Взамен – признание легитимности 4 марта. Мы же не в Америке, где честно избранного президента съели с потрохами за одну только непромышленную прослушку конкурентов. Это будет зрелище! Хотя, конечно, очень важно снять Чурова и зарегистрировать «Парнас» с Лимоновым.
Александр Рубцов Автор – руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН.
Источник: http://www.novayagazeta.ru/politics/50395.html Краткая версия статьи: Между шансом и катастрофой // Новая газета, № 2 (1850) 13.01.2012.
|