Руководитель Центра философских исследований идеологических процессов Института философии РАН
Зачем Герман Греф назвал демократию «страшной вещью»
Герман Греф
фото Евгения Дудина для Forbes
Слова президента Сбербанка об участии народа в управлении вырвали из контекста, но он в любом случае не понимает, о чем говорит
Прогрессивная общественность бурлит по поводу выступления Германа
Грефа на питерском форуме, где он искал выход из кризиса управления
вместе с рядом выдающихся экспертов в этой области. Глава Сбербанка
заявил ошарашенной публике, что участие народа в управлении — «страшная
вещь», что лучшие умы человечества неизбежно приходили к необходимости
держать массы в неведении, поскольку люди, обладающие знанием, не хотят,
чтобы ими манипулировали, а без манипулирования непонятно, как
управлять. Выдранный из контекста (а именно так он гуляет в сетях), этот
спич и в самом деле производит впечатление высокомерного мракобесия,
выраженного с редкостной прямотой, если не сказать вызывающе.
Реакционная общественность, наоборот, обескураженно молчит,
поскольку возражать подобным откровениям – спорить со своим же заветным,
а открыто поддержать страшно, потому что все это из области «тайного
знания для внутреннего пользования» и оглашению среди непосвященных не
подлежит.
Нейтральные наблюдатели выбирают между версиями: то ли это
мгновенное помешательство, то ли Грефу «вкололи наркотик правды» и он,
не приходя в сознание, выложил главную военную тайну режима.
Не отрицая того, что мягкая оценка этого спича выражается добрым
русским словом «пурга», все же полезно найти всю запись секции и
посмотреть, что было до и после Грефа. Проясняет.
Греф – не рядовой участник: он модератор. В этом качестве он
обращается к экспертам с небывало острым вопросом: в чем причина и суть
кризиса существующей модели управления? Эксперты один за другим
произносят благочестивые банальности про то что осовремененный,
модернизированный народ рвется, не вылезая из сетей, участвовать в
управлении, а власть к этому не готова, управленческая «вертикаль»
отстает от растущих запросов сетевой «горизонтали», потому и кризис, но
это решаемо и вообще все к лучшему в этом лучшем из миров. В обойме
остается всего один патрон – Эльвира Набиуллина. Назревает скандал. Если
и она самовыразится в том же духе и на том же уровне, на первой части
секции можно ставить жирный крест: непонятно, зачем сгоняли целый зал
взрослых, почти состоявшихся людей в костюмах и галстуках, издалека и за
деньги.
И вот жертвенный, хотя и искренний Греф отдает себя на заклание.
Он выступает с прямо противоположными тезисами, в эпатирующей лексике,
призывая в свидетели философию буддизма, конфуцианства, даосизма и
каббалы (будто в истории не было других интеллектуальных линий и другого
политического опыта). Он мужественно путает прямую демократию с
представительной (или не знает этих различий). На своем голубом глазу он
отождествляет манипулирование сознанием с управлением и воспевает
иерархическую стратификацию общества, которую, конечно же, обслуживают
все СМИ, включая самые свободные и независимые. Звезды в шоке.
Проблема не в том, что он и в самом деле во все это верит истово и
давно. Проблема в том, что он говорит об этом, открываясь для
контрудара на каждом вздохе и с откровенностью, не подобающей лицу почти
официальному, во всяком случае, режим представляющему и способному его
дискредитировать. Зарубежные гости сидят с вытянутыми лицами. Ремчуков
как-то странно кивает, хотя только что говорил прямо противоположное.
Борода Ослона не выражает ничего, но седеет. В итоге Греф обращается к
Набиуллиной с призывом поддержать свои светлые идеи. Та вежливо не
соглашается, изящно разводит «толпу» и «общество», грамотно объясняет,
как сильно общество продвинулось и насколько от него отстает косная
власть, настоятельно требует нового диалога управленческого класса с
классом креативным. Все очень толково и убедительно. После чего Греф
опять выступает с развернутым спичем, по времени не подобающим
воспитанному модератору. И в этом спиче он вдруг неожиданно ярко и
убедительно развивает… мысли своего бывшего зама. Он даже усиливает
либерально-демократический дискурс и пуще прочих уповает на новые формы
участия населения в управлении стремительными процессами современности.
Чем довершает демонстрацию торжества волатильности в современном мире во
всех ее формах и проявлениях, от финансовых до интеллектуальных.
В результате на пустом месте появляется интрига, возникает сильный
информационный вброс и повод для разговора. Хотя бы вот о чем.
Говоря по-простому, все социально-политические стратификации и
иерархии имеют под собой те или иные метафизические, трансцендентальные
обоснования. Монархии происходят от бога (помазанник), причем от бога, в
которого верят – по всей вертикали господства и подчинения.
Тоталитарные, а во многом и авторитарные режимы базируются на идеологии,
причем на идеологии, в которую тоже верят – и одурманенные массы, и
сами идеологи. Если этого нет (а теперь нет ни того, ни другого), в
позитиве остается одно – формализованная и неукоснительно соблюдаемая
процедура регулярной ротации власти. Остальное – узурпация, основанная
на насилии, полицейском и (или) информационном. Что мы и наблюдаем, не
отходя от телевизора.
Более того, иерархически стратифицированные общества выстраивают
сложные и строгие системы воспитания элит, развивающие кодекс служения,
внушающие моральные запреты, аристократический этос, жесткие, порой
жестокие, иногда экзотические, но все же понятные представления о чести.
Из поколения в поколение, как английский газон. Даже если это ВКП(б) –
КПСС в пору ее относительной идеологической искренности. Если этого нет
(а теперь и этого нет), в позитиве опять остается лишь внешний,
общественный контроль за действиями власти, без которого она тут же
зарывается, становится своекорыстной и мало адекватной. Что мы и
наблюдаем, не выходя из интернета.
Греф искренне боится народа при власти. Но он ровно это и имеет.
Разница лишь в том, что у власти оказывается не народ как таковой, а
несколько далеко не самых лучших «людей из народа», волею слепого случая
вдруг в одночасье сделавшихся «элитой», спасителями страны, до боли нам
знакомым средоточием ума, чести и собственности.
Во многом это проблема формата. На такой скорости такие проблемы не
обсуждаются. Иначе получается блиц шахматными фигурами по шашечным
правилам, где все и так ферзи, но еще и рвутся в дамки за два хода.
Данный текст представляет собой авторский вариант статьи, опубликованной в Forbes, 26.06.2012.
Александр Рубцов