№ 99 от 8 сентября 2010 г. Ветер несвежих переменНадо однажды разобраться с адресатом большого политического спектакля
Завтра будет завтраКто-то из великих рассказывал, что однажды чуть не с рассветом застал Веру Пашенную сидящей на ступеньках Малого. Прима объяснила: вы знаете, это такой театр — того и гляди ролью обойдут. Обсуждая сценарий раннего старта предвыборной кампании, эксперты и обыватели исходят из презумпции безоговорочной привлекательности самой это роли — президента РФ с 2012 г. и далее. Что неочевидно. Через два-три года возможна такая картина без масла: нулевой (в идеале) внешнеторговый баланс, хорошо дефицитный бюджет, рецессия и новый спад, провалы запушенных крайне затратных знаковых проектов (маленькая война как спасение от Олимпиады), обвал техногенных катастроф из-за вконец изношенных фондов, проблемы с соцобязательствами, причем даже не от перегретых ожиданий, а просто, например, с выплатой пенсий. Спросите Кудрина. И все это — в «среднем» прогнозе, без фанатизма. Скоро МЭР займется и совсем мрачными сценариями. После остроумной критики Счетной палаты замминистра и главный футуролог ведомства А. Клепач заявил: кризис научил нас (их. — А. Р.), что надо просчитывать и крайние варианты. Управленческий официоз приближается к пониманию того, о чем аналитики извне твердят давно. Страна это не компания, пусть даже очень большая; стратегическое планирование национального масштаба (КДР) обязано учитывать даже самые маловероятные, но предельные сценарии. Это вовсе другая логика — неприемлемого ущерба. Если ее освоить, то быть прогностическим замом у министра Набиуллиной станет интереснее, а президентом РФ — расхочется. Условия сохранения претензий на эту многострадальную в перспективе должность не столь однозначны. Это может быть: 1) непонимание масштаба рисков — остроты ситуации и вариантов развития событий (в том числе вследствие трусости штатных прогнозистов, дурного оптимизма «экспертов» и слепой веры в свою же пропаганду); 2) безысходность заложника, решимость отчаяния, невозможность «соскочить с велосипеда» даже при желании (по причине ошибок капитализации, несданных дел, данных авансов, страха перед надвигающейся расплатой); 3) непомерное политическое мужество, спортивный задор (ввязаться, а там…), граничащие с ограниченностью и безответственностью, для неофитов — с глупостью. Если понимать перспективу, возможен вариант еще одного местоблюстителя, субъекта отпущения. Вроде Сергея Кириенко в 1998 году. Президент на заклание — роль жертвенная и по-своему аристократичная. На нее даже есть графья — Нарышкины, Шуваловы… Но это с потерей темпа. Или найдется мужчина, который будет не принимать удар на себя, а отводить его от страны. Это труднее, но лучше. Теоретически это может быть и Медведев, но тогда ему придется все же рвать пуповину, сбрасывая груз ответственности за пагубную расслабленность «нулевых».
Пиар и право: счет из будущегоОбсуждая намечаемые итоги правления, чаще ограничиваются экономикой, политикой, социальным блоком. Однако новое поколение с не меньшим жаром будет обсуждать и оценивать уровень и этику пиара, качество театра. Уже обсуждает. Людям это важно: здесь они ловят отношение к себе. Чем выше нелюбовь к народу, тем ниже поцелуи прихлебателей, транслируемые на всю страну. Люди могут не все знать про активы, счета и недвижимость, но в подноготной вываливаемого на них пиара они разбираются лучше, чем думают политики и технологи. И умеют считать деньги, которые власть забивает в технологии самолюбования.
Полеты в ТВ и наявуРанее отмечалось, что весь этот спектакль предполагает надсалатное восприятие, его нельзя анализировать. Точнее, можно, но лучше не надо. Рассмотрим это на примере тушения лесных пожаров с воздуха в премьер-классе. Яркая картинка, сильный образ. Однако народ, в меру восхитившись этим зрелищем, начинает коварно въедаться в суть. Было ли это реальное управление летальным аппаратом или же имитация? Если было, то кто пустил к штурвалу непрофессионала? И кто придумал пустить? Ведь тут премьер рисковал не только своей драгоценной жизнью, а значит, и будущим страны, но также государственным имуществом, а заодно жизнями обслуги и свиты. И съемочной группы, но это уже так. Или человек к полету готовился — от тренажеров до учебных маневров? Но тогда сколько дефицитного времени было оторвано от ручного управления государством! Или все же не готовился, но освоил влёт. В детстве я изучал азы идеологической работы по журналу «Корея». Маленький Ким Чен Ир приехал на Большой Завод и между делом починил Самый Сложный Станок, с чем не справились Лучшие Инженеры Страны. У нас что: взлет российского чучхе? Хорошо бы, а то получается, что ради кино целую машину с лучшими асами оторвали от реального тушения пожаров, как раз когда Москва задыхалась в дыму.
Актеры и роли. Ручное управление как политическое амплуаВ смыслообразах тандем разъехался. Пароли Д. Медведева — «модернизация» и «инновации»; у В. Путина — «стабилизация» и «ручное управление». Он сам так захотел. Или не сразу сообразил, какую характерную роль ему отвели технологи с узковатым политическим, идеологическим и вовсе не историческим горизонтом. Теперь в любом раскладе его приход на третий-четвертый срок будет воcпринят миром (нашим и внешним) как бетонирование того, что есть, — как бы к этому «что есть» ни относиться. Или надо перехватывать тему модернизации, но тогда в деле, поскольку в этом перепеть Медведева уже не получится. Однако выходить на дело лучше до выборов, а значит, надо отказываться от ручного управления, что не получается и противоречит. И вообще: что это за образ? Вот встала машина — заклинило тормоза, ушла искра, нет бензина. И мы, даже не разбираясь в причинах, начинаем толкать ее руками, сзади. Убрать с переезда — понятно, но и все! А так РФ выходит на мировую гонку, в которой конкуренты выступают на иномарках и «формулах», а мы на продукции отечественного автопрома, на экипажах, которые даже уже и не самодвижущиеся. И так мы будем их толкать до финиша, причитая о том, что конкурентоспособность — наша новая национальная идея? Это нельзя списать на административную узколобость: В. Путин начинал с запуска ряда системных реформ, с попыток дерегулирования. О том, что ручное управление — эффект разболтанности и недееспособности системы, теперь не болтает только ленивый. Главный только и делает, что пытается спрямить, что накосячила его же нестоячая «вертикаль». Но для нашей темы важнее другое: ручное управление как главный сюжет политического театра. Картер был умный человек, но плохой президент: во всё лез сам. Рейган был не так умен, однако ему хватило ума отрихтовать систему, дать дело умным и не соваться, куда не след. У нас тоже не дураки. Но если заработает Система — что показывать по телевизору? Уже отмечалась роль «дипломатии подарков». Но в стратегии дарения электорату (не говоря о тактике подкупа) надо различать слабых и сильных. Слабых еще можно купить кадрами кормления с руки — и то ощетиниваются: почему им, а не нам, почему высочайшие дары не доходят, растворяясь в извилинах «вертикали»? Пытаться подкупить сильных кормлением с руки, хотя бы и институциональными подачками, — неосмотрительно. На то они и сильные. Не заглотят. А неравноудаленные и вовсе насупятся. Можно «с руки» отменить одну сертификацию (вместо сотен), можно пообещать согласовывать решения с бизнесом (не впервые). Но это как угощать килькой людей, которых воротит от икры. В итоге это воспринимают как надо: мы вас должны еще больше полюбить за то, что вы на миллиметр ослабляете вашу же удавку? Спасибо, аист…
Воспитание чувств-сОкормление «с руки», если и проходит, воспитывает в народе не те качества: подобострастие, нахлебничество и прихлебательство, блатные жизненные стратегии. Надо однажды разобраться с адресатом большого политического спектакля. Занимая позицию «возможно, мы с народом ошибаемся», нельзя быть лидером нации. Базовый идеологический принцип: «Вождь не ошибается!» — хотя бы и вместе с народом. Лидер — тот, кто впереди. Хватит того, что хотя бы один из наездников тандема гуляет в Сети. Значит, оба знают, что интернет-сообщество неприлично и непечатно ржет над фильмой о путешествии из Петербурга в Читу.
Театр в театре (внутренний пиар)Каждый понимающий работу политтехнологий знает о роли внутреннего пиара: людям надо внушить, что клиент хороший, но важнее внушить клиенту, что у вас это вышло. Для этого надо отрезать клиента от информации о реальной эффективности ваших усилий. Как это сделать, когда ваш клиент уже насквозь опутан Всемирной паутиной, — непонятно. Это отдельное искусство. Например, можно объяснить клиенту, что завышение рейтингов — неотъемлемая компонента эффективной политики. Трюк в том, что клиенту так спокойнее, хотя он и знает (должен знать), что статистика ложная. Можно внушить пациенту, что ржание и мат в Сети ничего не решают: неподключенное быдло все съест, а его большинство. Но «сарафанное радио» куда более вездесуще, чем думает власть, и даже более проникновенно, чем Сеть. Интернет в России был всегда — только что не электрический. И вам приятно, что вас сделали посмешищем, — хотя бы в глазах вменяемой части публики? Наконец, лидерам все же лучше придерживаться традиционной ориентации — на элиту (в хорошем смысле этого слова). Тогда это слово (эти слова — «лидеры» и «элиты») хоть как-то оправдывается. И главное: если ваш пиар построен не на туфте, а на деле, и не вызывает рвоты у приличных людей, значит, вы делаете правильные шаги. И наоборот. А пока в стране заправляет поп-менеджмент, идеологическая попса, это вредно всем, даже если поддающихся, по данным фокус-групп и опросов, большинство.
История с биографиейТеперь философия любит рассматривать все подряд как текст, как корпус текстов. Каждые вещь и действие — это еще и знак, сообщение. Сообщения распространяются и воспроизводятся в социальном пространстве и в политическом времени. А то и в историческом. Ситуация в стране не рядовая, пора включать счетчик Большого Времени — часы Истории. Хотя бы и на правой руке. Вступая во что-то, тем более в не совсем ароматную постановку, важно понимать, к кому мы с этим обращаемся, кому и что говорим. И когда. Сказанное каждым политическим жестом не стирается, но продолжает звучать во времени. Даже если сегодня это проскочило, завтра засудят насмерть. Хуже того — засмеют. Тоже насмерть. Политика — это то же письмо. Показываясь по телевизору в изящных аттитюдах, вы думаете, что всего-то пишете записку электорату от такого-то числа такого-то месяца, а на деле вы пишете свою большую политическую биографию. Вы думаете, что пишете свою политическую биографию, а на деле вы пишете политическую историю страны и свою роль в ней. Говорят, это дороже денег, сиюминутной власти и даже самоудовлетворения через имидж. Продолжение, увы, следует.
Александр Рубцов специально для «Новой»
Автор — руководитель Центра исследования идеологических процессов, Институт философии РАН.
|
В прошлом номере «Новой» была опубликована первая часть новой статьи Александра Рубцова