январь 2000

Александр Рубцов

«Медвежий» угол

В новом году премьеру понадобятся новые подвиги

Итоги недавних выборов в целом подведены, но подлинные причины побед и поражений не всегда лежат на поверхности.

«Новая политическая реальность»

«Яблоко» сшибли не правые, а Путин: при работающей власти девственность «реформаторской оппозиции реформам» не может быть хронической.

С ЛДПР наоборот. Сугубо военный характер успехов власти сделал Жириновского почти пророком: схема «омыть сапоги» – почти плагиат.

ОВРаг технично засыпали по всей России – и накачали его победу в Москве. На самом деле снимать мэра с Москвы никто не собирался. Здесь накопился груз фугасных проблем, которые скоро начнут рваться. Лужкова заперли в столице, как Наполеона, перекрыв ему «отступление наверх». Ренегаты бегут к Путину, чтобы не сгореть в пожаре Москвы и чтобы огонь не перекинулся на их соломенные крыши.

Но зато Путину предстоит мириться с обиженными москвичами. Если главным оппонентом Кремля опять будет Зюганов, они, конечно, проглотят обиду. А нет – так нет…

Правым премьер косвенно помог. Но теперь им надо бороться за места не в Думе, а в путинских структурах и штабах, со «своими».

Сделать Путина просто правым не получится: ему нужна вся Россия. И СПС отдадут «молодежный сектор». Чему они сами помогли своим комсомольским задором. СПС повторил «Новый политический год», только наоборот. Тогда ждали яркой победы, получили мало – и заголосили навзрыд. Сейчас боялись провала, получили больше, чем ждали, – и навзрыд возрадовались.

Пока мало оснований и для интеллектуального диктата правых в будущей кампании. Их возвращение обусловили длинные волны электоральных настроений. В сильный прилив махать веслами и флагами не вредно, но не более того. Если правые идеи и воспряли, то скорее в самих избирателях, нежели в публичной идеологии СПС. А так, если «надо молодых», то почему не молодых коммунистов? Только благодаря пенсионерам из КПРФ в России до сих пор нет «новых левых».

По отношению к самим коммунистам политика властей иезуитски гуманна. Их не трогали, но ОВР сдвигали влево, тесня КПРФ и расчищая место на правом фланге. Что не трудно, поскольку прагматики из ОВР – всего лишь более или менее продвинутая часть бывшей КПСС, союз промышленников с задатками предпринимателей. Это люди, прогрессивные на момент перестройки. Ельцин украл у них карьеру, Зюганов – Партию, но не партбилеты. Это люди реального реванша, на который борцы «За Победу» уже не рассчитывают и которого втайне боятся. Поэтому коммунисты нужны именно в авангарде оппозиции – для правильной альтернативы во втором туре. 

Партия беспартийных

Сам Путин пока теснее всего вяжется с нашим «единственным  медведем», у которого скандально нет политического лица и намека на идеологию. 

Можно видеть здесь беспринципность скороспелого блока, конформизм люмпенизированных масс. Но именно эта конструкция будет главной в апогее новой кампании. Результат определит не идейно-политическая однозначность, а сведение разных, даже враждебных электоратов.

И вдруг выяснилось, что многих вообще минуют водоразделы между правыми и левыми, либералами и консерваторами, западниками и почвенниками. Люди не дерутся из-за ответов – им не нужны сами эти вопросы.

Плохо это или хорошо? Во всяком случае это куда лучше, чем гражданская война в сфере идеологии.

Люди устали жить в стране, в которой все дерутся, но ни у кого ничего не получается; они устали жить в оплеванном государстве. И вот некто ставит четкие, но вместе с тем почти исторические задачи и их эффективно решает, загоняя межпартийную борьбу в политическую резервацию и выдвигая странную «Партию беспартийных». Потенциально это новая политическая мораль и новая идеология. 

Чечня стала для нее идеальным полигоном: маленькая победоносная война – не большие экономические реформы.

Репетицией такого выхода на общий подъем был наш красивый десант на Балканах. Эффектного жеста в глупой позиции хватило, чтобы на разных флангах забормотали о национальном достоинстве, самосознании, даже об Идее.

Премьера в Чечне состоялась почти с аншлагом. Однако по другой причине. Народ, измученный политической борьбой, захотел политической жизни. И война вытеснила борьбу, заменив в этой роли мирную жизнь. Побоище воспринимается почти как созидание, как знамение внутринационального мира. Разрушая села в Чечне, Путин восстанавливает подобие нормальных отношений граждан с властью в России. Это и есть паллиатив собственно государственности – не в геостратегическом, а во внутриполитическом, гражданском смысле слова.

Теперь вопрос в том, сможет ли Путин придумать и осуществить нормальную конверсию этого намека на духоподъемное единство. Тогда он либо станет еще одним «президентом всех россиян», либо канет в Лету, либо и дальше будет подогревать свою популярность в горячих точках, отчего она все равно рано или поздно остынет.

Другое будущее

Выборы в парламент осадили оппозицию. Но до сих пор работал эффект маятника: проголосовав за «правильного» президента, избиратели отыгрывались на думских выборах, «вдруг» избирая дурной парламент. Тут и сострадание к побежденным, и электоральный кураж (Дума ничего не решает – так покажем Кремлю дулю), и беда модных избирательных технологий, дающих эффект сильный, но с коротким последействием и сильной «отдачей» похмельного свойства.

Этот маятник работает и в противофазе. Народ может отомстить за дурман технологий и самодовольство правых победителей. Тем более если путинскому настоящему противопоставят уже не зюгановское прошлое, а другое будущее.

В решающий момент важен не только текущий результат, но и сама динамика популярности, ее вектор. Если к лету Путин будет иметь еще приличный рейтинг, но уже плохую динамику, дело осложнится.

Это только сейчас новый сговор регионалов кажется нереальным. Им ясно показали, что, не посягая на Кремль и «Белый дом», у себя можно творить что угодно. Виляя и вредничая, они только набирают фишки в торговле с центром. Тупая лояльность плохо окупается, зато ненадежность – самый надежный капитал. Этим капиталом можно приторговывать потихоньку, но в какой-то момент можно его сложить и раз поставить на карту. Тем более что в случае проигрыша теряется далеко не все, а то и вовсе ничего.

Собственный интерес удельных вождей неизменен, а теперь к нему добавилась еще и месть. Люди, которых столь откровенно «сделали», этого не прощают. Те, кто сейчас вынужденно липнет к Кремлю, предавая бывших своих, легко могут составить новую коалицию.

Учитывая эту роковую перспективу, Путину надо даже не просто закреплять наметившийся успех, а срочно подводить под него другую базу.

Он восторжествовал в симпатиях масс, явив нечто новое в постсоветской власти – действенность и эффективность. Но пока только «в погонах».

Теперь ему предстоит еще раз стать новым. Причем поэтапно.

Хорошему силовику надо проявить себя полноценным премьером в финансово-экономическом и социальном блоках, во внешней политике. Проблемы безопасности предстоит решать уже не только на уровне целостности России, но и в плане целостности костей простых граждан во дворах и подъездах. К концу зимы предстоит «мочить в сортирах» уже не чужих боевиков, а своих коррупционеров.

К лету необходим уже не ельцинский, а свой кабинет, отобранный в том числе по признакам избираемости в качестве команды кандидата. Возникнут если не конфликты, то напряжения с Кремлем.

Придется выстраивать новую федеральную политику, реконструировать баланс между центром и регионами, окучивать село.

Путину предстоит конвертировать героизм победы и подвига в героику будней, повседневности.

И только решив эти проблемы, он сможет начать восхождение на следующую ступень – показать, что он не просто хороший премьер (каковым можно быть и при другом президенте), а именно полноценный глава государства. Понадобятся новая стратегия, идейное и духовное лидерство, нравственный авторитет и прочая, и прочая. Медвежий угол скрытой идеологии «Единства» предстоит сделать новым окном в Европу.

Все это труднее, чем выкуривать боевиков. Придется в определенном смысле воевать с самим собой, со своим же нынешним триумфальным имиджем. Эффективной конверсии не бывает без сокращения вооружений. Значит, придется расти в самоотрицании.

Сейчас у Путина особая позиция: он – и все остальные. Как когда-то у Ельцина. Даже лучше. Ему никто не говорит: «Вова, ты не прав!» Радикальные оппоненты, если и нападают, то своим жалким блеянием только возвышая его политический пьедестал.

Эту позицию нельзя сохранить, не меняясь, но, меняясь, легко разрушить. И тогда забрезжит самый гнусный диагноз – фальстарт.