Р.Г.Апресян
Народное сопротивление августовскому путчу.
Три смены отстояли. И добыли
себе - свободу, ну а тем - победу.
Но тут, как говорится, или - или.
Андрей Чернов

Об августовском путче проще всего было рассуждать сразу же после него, т.е. осенью 1991 г., когда политические итоги трехдневного противостояния легко воспринимались в словах популярных газетно-журнальных заголовков конца августа - начала сентября: "падение авторитарного режима", "исторический поворот к демократии" "народная ненасильственная революция". Был путч, устроенный группой высших советских руководителей - было разностороннее противодействие ему. Путч провалился, и этот провал воспринимался как выражение полнейшей несостоятельности коммунистического режима. Но революционная эйфория довольно быстро спала. Суровые экономические трудности осени 1991 г., распад СССР, либерализация цен, обернувшаяся разорением простых людей, кривотолки и склоки внутри власти, еще воспринимавшейся людьми как демократической, ожесточенное противостояние двух ее ветвей и мини-гражданская война в центре Москвы на виду у всего мира, - все это заставляет пересмотреть политический смысл и действительные итоги так легко доставшейся победы над путчистами в августе 1991 г. Характерно, что уже во вторую годовщину слова "путч" и "ненасильственное сопротивление" почти никто не упоминал - они были неуместными. Аморфное "августовские события" повсеместно стало удобной заменой их.
Предметом данного очерка являются не "события" тех трех дней в августе 1991 г., не политическая подоплека организации путча и не внутренние пружины разрешения действительного политического - внутривластного конфликта (между традиционной центральной властью и народившейся в результате выборов Съезда народных депутатов РСФСР российскими властными структурами, все более и более претендовавшими на роль центральной власти, что, в частности, выразилось в декларации Съездом суверенности России - в отношении традиционной центральной власти). В очерке, как это видно из его заголовка, будет рассмотрено народное сопротивление путчу. Как ни оценивать последствия августовских событий, нельзя забывать, что народное сопротивление путчу было одним из существеннейших факторов его поражения, и историческое и социокультурное значение самого факта возникновения такого сопротивления в центре СССР трудно переоценить1.
Динамика путча
Итак, в ночь на 19 августа группа высших советских руководителей, образовав Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), отстранила от власти Президента СССР М.Горбачева, находившегося на отдыхе в Форосе, в Крыму, и объявила чрезвычайное положение в стране. Указами ГКЧП были отменены все законодательные акты и решения республиканских и местных органов власти, "не соответствующие Конституции СССР", была запрещена какая-либо политическая деятельность, были приостановлены все печатные издания, считавшиеся оппозиционными, была восстановлена жесткая политическая цензура. В Москву были введены мотострелковые и танковые войска, которые заняли центральные площади и основные магистрали города; движение транспорта в центре было закрыто. Центральный телеграф и телефон (по известной большевистской схеме) были взяты "под охрану", т.е. закрыты, воинскими подразделениями. Под контроль военных и КГБ были взяты Останкинский телецентр и издательства основных газет. Правда, ни московская, ни междугородняя, ни международная телефонная и факсовая связь не была нарушена, работала электронная почта. Хотя были составлены списки на интернирование лидеров демократических сил и потенциальных противников "чрезвычайки", этот план не был приведен в исполнение.
После полудня специальные подразделения приступили к выявлению и подавлению несанкционированных радиостанций. Было принято решение о закрытии демократических изданий. В 16 час. был подписан указ о введении чрезвычайного положения в Москве.
Воздушно-десантная дивизия была направлена к Ленинграду. В прибалтийских республиках армейские подразделения провели ряд демонстративных захватов, в частности, Каунасского телецентра (в довершение январской атаки на Литву) и двух литовских пограничных постов, зданий МВД Латвии и латвийского Народного фронта в Риге, были блокированы ключевые порты.
Предпринимая первые действия по установлению режима чрезвычайного положения, члены ГКЧП, по всей видимости, рассматривали их как главным образом административные и надеялись, что их проведение будет бескровным2. ГКЧП пытался вести себя как полноправная власть, что и должна была продемонстрировать пресс-конференция. Возможно, неявно гэкачеписты воспроизводили схемы (с соответствующими духу времени вариациями) антибериевского 1953 г. или антихрущевского 1964 г. политических переворотов, в которых коллективные действия высших руководителей воспринимались как легитимные именно потому, что это были действия высших руководителей. Возможно, действительно, они были уверены, что передачу президентских полномочий Г.Янаеву будет легко провести через Съезд и тем самым придать перевороту законный характер, что, заняв выжидательную позицию, можно будет спровоцировать российское республиканское руководство на оппозиционные действия и на основе этого обвинить его в "антиконституционности". Однако советско-партийная государственно-административная машина не сработала. Или не заработала. Учитывая, что у гэкачепистов не было четкого и всеохватывающего тактического плана действий3 и что реализация заговора фактически не была организационно-технически проработана, удивляться этому не приходится. Объявив 19 августа о взятии всей полноты власти в стране, члены ГКЧП только и смогли, что обеспечить оккупацию центра Москвы.
Заговорщики не сумели, не проявили достаточно воли или в конце концов просто не решились на задержание Ельцина и других лидеров демократического4 движения, хотя намерения такие у них были5, а вопрос об аресте Ельцина был официально поставлен вечером 20 августа на расширенном заседании ГКЧП и возражений не получил. Это дало возможность российскому руководству и демократически настроенным депутатам ряда региональных центров повернуть течение событий в необходимое им русло. Хотя председатели Верховных Советов таких крупных республик, как Украина и Казахстан, вначале заняли уклончивую позицию, ссылаясь на недостаток информации, никто из республиканских руководителей путч не поддержал, апеллируя к необходимости рассмотрения этих вопросов на чрезвычайных заседаниях парламентов. Большинство исполнительных структур занимали нейтральную или "вялую" позицию по отношению к указаниям ГКЧП. В целом государственный и административный аппарат Союза был организационно и морально-психологически не готов проводить в жизнь какие бы то ни было экстренные меры, требующие высокой исполнительской дисциплины. По сути дела ГКЧП столкнулся с массовым, пусть даже не всегда намеренным и отнюдь не демонстративным, саботажем.
К концу дня членам ГКЧП стало ясно, что взять власть им не удалось. Ситуация в особенности усугубилась обнародованием указа Ельцина, предписывающего всем подразделениям армии, МВД и КГБ, расположенным на территории России, исполнять только распоряжения Президента РСФСР. 20 августа был опубликован ряд постановлений ГКЧП, вводившего меры чрезвычайного характера в информационной, финансовой, торговой сферах. Очевидно, что члены комитета поняли необходимость изменения своей тактики и перехода от хотя и жестких, но политико-административных мер к силовым, военно-политическим мерам. Сменой тактик обозначается граница в двух этапах развития собственно путча.
Однако с тем, чтобы нейтрализовать политическое руководство России и подавить центральный очаг сопротивления, решение о применении силы необходимо было принять. Каков бы ни был действительный статус Янаева в ГКЧП, сделать это мог только он. Но насколько можно судить, он не взял на себя бремя такой ответственности. Операция захвата Белого дома силами армии, КГБ и МВД, получившая название "Гром" была разработана днем 20 августа. Для поддержания этой операции два воздушно-десантных полка были направлены с Украины в Москву. Однако уже во время разработки операции в Министерство обороны прибыл от Белого дома генерал А.Лебедь, заявивший, что атака не обойдется малыми жертвами среди гражданских защитников Белого дома. В самом деле, если в ночь с 19 на 20 августа вокруг Белого дома было несколько тысяч человек (а по иными оценкам и гораздо меньше), то на следующую ночь во внешних заслонах Белого дома находилось около 50 тыс. (по некоторым оценкам больше). По данным КГБ, на площади и внутри Белого дома находилось около 5 тыс. вооруженных защитников6. Проводившие рекогносцировку вокруг Белого дома начальники отделений группы "Альфа" также пришли к выводу, что попытка захвата Белого дома может превратиться в "мясорубку". От штурма отказались и сотрудники группы "Б". Наконец, не стал выдвигаться со своими войсками командующий ВДВ П.Грачев; главнокомандующий ВВС Е.Шапошников призвал маршала Язова вывести из столицы войска. Операция "Гром" была сорвана. Тем самым судьба заговора была решена.
Между тем, политическая оппозиция уже с утра 20 августа перехватила инициативу у заговорщиков. А.Руцкой, И.Силаев и Р.Хасбулатов встретились с Председателем Верховного Совета СССР А.Лукьяновым (который лишь формально не входил в ГЧКП) и имели с ним полуторачасовую беседу, в результате которой Лукьянов фактически отмежевался от ГКЧП7. В это время и Янаев был внутренне готов отступить.
Вначале несколько невнятная позиция ведущих политических лидеров мира 20 августа вполне определилась в отношении к происшедшему в СССР как государственному перевороту. Фактически ГКЧП признали только Ливия, Судан, Ирак, а также Организация Освобождения Палестины. Такое признание было более, чем красноречивым.
21 августа в первом часу на пересечении Садового кольца и Калининского проспекта произошло трагическое столкновение между небольшой колонной бронетехники (то ли осуществлявшей патрулирование, то ли в порядке смены частей выходившей из города), протаранившей в подземном тоннеле баррикаду, и ее защитниками. В ходе этого столкновения погибли три защитника (из них один был застрелен офицером) и несколько было ранено8. Поскольку в осуществление комендантского часа началось патрулирование города войсками, сами члены ГКЧП могли уже его непосредственно не контролировать. Но ответственность за случившееся, безусловно, ложилась на них. Утром этого дня перед началом заседания коллегии министерства обороны Язов заявил по телефону Крючкову, что принимает решение о выводе войск из Москвы9, а сам выходит из игры.
В 13 час. президиум Комитета министров СССР, проходивший под председательством первого заместителя премьер-министра А.Щербакова принял на своем заседании заявление о незаконности ГКЧП. В 14 час. пресс-конференцию провел ЦК КПСС; на ней было зачитано заявление Секретариата о непричастности руководящих органов партии к ГКЧП и недопустимости использования чрезвычайного положения для решения политических проблем10. Тем самым ЦК "сдавал" путчистов, отмежевываясь от своей причастности к перевороту.
Приняв решение срочно лететь на встречу к М.Горбачеву в Форос, члены ГКЧП фактически капитулировали.
Неудавшаяся, да и с самого начала обреченная на провал попытка ГКЧП под видом восстановления порядка в стране вернуть партийно-государственной номенклатуре уже почти выскользнувшую из ее рук власть, в полной мере продемонстрировала исчерпанность властного потенциала КПСС и советского режима.
Если, говоря о народном сопротивлении путчу, предполагать, что речь идет и о факторах поражения ГКЧП, то следует признать, что одной из существенных предпосылок неудачи заговора были сами его члены. Чтобы ни говорили впоследствии о тех, кто составил ГКЧП и его окружение, очевидно, что там собрались не способные к решительным, самостоятельным и продуманным действиям люди. Возможно, среди них были хорошие управляющие и функционеры, но не нашлось ни одного политического руководителя адекватного задуманному. За гигантское дело изменения политического курса огромного государства они взялись вооруженные лишь черновыми заготовками, не имея ни достоверной социально-экономической концепции, ни внятного оперативного плана по захвату власти, ни проекта осуществления заявленных целей (или каких-то других, может быть их собственных тайных целей), ни убедительной идеологической программы, ни, что главное, политической и личной воли к проведению замысла взятия власти. Ничего из задуманного им не удалось осуществить. А то, что удалось, было бессмысленным, неуклюжим, претенциозным, глупым. Номинально у них были все рычаги государственного управления. Однако воспользоваться ими для осуществления своих замыслов они не смогли, и переворот провалился.
Впоследствии и сами гэкачеписты, и противники новой власти в России пытались доказывать, что организацией ГКЧП Конституция СССР не была нарушена. Для этого им приходится затушевывать историю с отстранением Горбачева от поста Президента СССР. Однако Конституция, безусловно, была нарушена тем порядком, который избрали заговорщики для введения режима чрезвычайного положения. Более того, они нарушили "внутренний устав" принятия решений Политбюро ЦК КПСС, они нарушили сложившийся уже к тому времени порядок принятия решений Верховным Советом СССР. Под лозунгами стабилизации экономики, предотвращения голода и борьбы с преступностью ГКЧП предпринял попытку смены политического курса, свертывания политики либерализации, реставрации режима неограниченной власти центрально-номенклатурной олигархии. Таково было существо политических амбиций членов ГКЧП. Именно это позволяет охарактеризовать их действия как попытку государственного переворота. Именно это и вызвало активное сопротивление народа.
Динамика сопротивления
Основные силы сопротивления. Что бы ни декларировали гэкачеписты в своих официальных документах и как бы они ни оправдывали впоследствии свои решения, но путч, как говорилось, был направлен против либерализации советского режима в целом. Не подкрепленный демократическими социально-политическими и правовыми реформами, процесс либерализации сопровождался ростом анархии в обществе, падением уровня производства и уровня жизни. Однако консервативная верхушка правящей олигархии не могла не воспринимать ее именно как предпосылку изменений в области властных отношений и перераспределения власти в пользу народившихся или перегруппировавшихся и обновившихся республиканских политических элит, которые все более претендовали на всю полноту власти (другой вопрос, насколько они были готовы ее взять). Наиболее мощная из этих новых групп власти была представлена в формирующихся органах российской власти. Российские высшие политические руководители первыми и приняли удар заговора.
В то время как члены ГКЧП демонстрировали свою несостоятельность в качестве политических руководителей, их основной противник - обновленные российские государственно-политические структуры (прежде всего Президент, Верховный совет, Правительство РСФСР) - сумели мобилизовать все политические ресурсы и организовать интенсивное сопротивление путчу. Исключительная роль в сопротивлении принадлежала Б.Ельцину, который благодаря своей последовательной и непримиримой оппозиционности партийно-номенклатурной олигархии приобрел имидж несгибаемого борца. В дни путча Ельцин в глазах всего мира стал символом гражданской стойкости и политического сопротивления.
Первой решительной акцией протеста против путча было обращение "К гражданам России" руководителей РСФСР - Президента Б.Ельцина, Премьер-министра И. Силаева и и.о. Председателя Верховного Совета Р. Хасбулатова. Действия ГКЧП, в частности, отстранение от власти законно избранного Президента СССР, были охарактеризованы в Обращении как "правый, реакционный, антиконституционный переворот", ГКЧП объявлялся вне закона; в нем содержался призыв к народу "дать достойный ответ путчистам" и начать "всеобщую бессрочную забастовку". Тем самым заговору была противопоставлена не менее мощная политическая сила, причем ее конституционная и нравственная легитимность ни у кого не вызывала сомнений. Обращение не просто призывало к сопротивлению, оно само было знаком сопротивления, его политическим и психологическим фактором. В течение всего первого дня, 19 августа, именно Обращение было для многих людей светом надежды в тени нависшего над страной призрака реставрации тоталитаризма.
Именно Обращение явилось пружиной самомобилизации буквально тысяч людей, их объединения вокруг российского руководства, направления их активности. Десятки депутатов Российского парламента по телефонам передавали тексты Обращения в свои регионы. Руководящие органы движения "Демократическая Россия" и Христианско-демократической партии, хотя и подготовили собственные воззвания протеста против путча, в первую очередь бросили все свои силы, организационные и технические средства на распространение Обращения российских руководителей. К полудню листовки с Обращением стали появляться на стенах домов, в метро. Распространением Обращения занимались не только политические активисты. С помощью факс-аппаратов Российской товарно-сырьевой биржы, размещенных на Центральной станции связи Министерства путей сообщения, обращение было передано на все биржи страны. Кооператив "Демос", используя свою обширную компьютерную связь, организовал передачу по стране текста обращения и указов Президента и сбор информации о положении дел в различных регионах. Центр по подготовке кадров "ТРЭК" истратил всю имеющуюся у него бумагу чтобы размножить первые официальные документы российского руководства. В Ленинграде фирма "Рубикон" доставила в Мариинский дворец (где располагался Ленсовет) несколько копировальных аппаратов для размножения Обращения. Активисты профсоюза летчиков распространяли обращение по стране. В Ленинграде активисты Свободной демократической партии России выезжали с пачками размноженного Обращения и с листовками своей партии в аэропорт, чтобы через уезжавших передать информацию на периферию. Тираживание Обращения было организовано и на местах - в областных и районных центрах; кое-где средства на тиражирование Обращения собирались автивистами прямо на площадях в ходе митингов.
19 августа было опубликовано и обращение мэра Москвы к гражданам столицы, подписанное исполнявшим обязанности мэра Ю.Лужковым. В этом обращении все решения, принимаемые ГКЧП, который был назван "хунтой", объявлялись незаконными, а москвичи призывались прекратить работу и приступить к бессрочной забастовке до полного отстранения хунты от власти11. Мэрия (расположенная тогда в здании Моссовета) стала одним из политических и организационных центров сопротивления. В кабинете Лужкова разместился депутатский штаб сопротивления ГКЧП в Москве, возглавляемый Ю.Шарыкиным. Отсюда координировалась работа по обеспечению защиты Белого дома материальными и техническими ресурсами.
Мэр Ленинграда А.Собчак убедил командующего Ленинградским военным округом генерала Самсонова не допустить ввода в город войск и отказаться от подчинения постановлениям и приказам ГКЧП. Вечером 19 августа Председатель Ленсовета А.Беляев обратился к военнослужащим округа, работникам МВД и КГБ с призывом не запятнать честь мундира кровью; его призыв поддержала сессия Ленсовета, в котором демократическая фракция была очень сильной. Ленсовет стал центром сопротивления ГКЧП в Ленинграде.
Интересная ситуация сложилась, к примеру, в Рязани. Хотя первый секретарь Рязанского обкома КПСС, председатель облсовета Л.Хитрун одним из первых в стране засвидетельствовал поддержку ГКЧП, председатель Рязанского горсовета В.Рюмин решительно отказался подчиниться областному начальству и выступил по местному телевидению, назвав Хитруна и его пособников преступниками. На созванной 21 августа сессии облсовета Хитрун также не смог собрать большинство голосов для поддержки ГКЧП. Впрочем, через час после окончания сессии поддерживать было некого. Так же в Архангельске президиум горсовета осудил действия ГКЧП, а облсовет попытался создать местный чрезвычайный комитет.
Важным элементом противодействия путчу было личное воздействие на его руководителей. 19 августа кабинет министров в целом поддержал ГКЧП. Однако первые вице-премьеры Щербаков и Догужиев от поддержки уклонились; министр природопользования Воронцов отказался признать ГКЧП, министр культуры Губенко прямо квалифицировал организацию ГКЧП незаконной и вскоре объявил о своей отставке. В Кремле в своих кабинетах продолжали выполнять свои обязанности не поддержавшие ГКЧП члены Совета безопасности Бакатин и Примаков. Насколько можно судить, они держали российских руководителей в курсе относительно того, что происходило в Кремле. 21 августа они собрали пресс-конференцию, на которой выступили против ГКЧП.
Утром 20 августа российское руководство выдвинуло ГКЧП ультиматум, потребовав предоставить возможность встречи с Президентом СССР в присутствии Янаева, организовать международный медицинский консилиум для установления его диагноза, обеспечить возможность Президенту нормально функционировать в случае, если его здоровье это позволяет, отменить ограничения на средства массовой информации, отвести войска в места постоянной дислокации, распустить ГКЧП и т.п. 20 августа, как выше уже говорилось, Лукьянову нанесли визит Руцкой, Силаев и Хасбулатов с требованием немедленно собрать Президиум Верховного Совета и принять решение о противоправности действий ГКЧП.
В этот же день Лукьянова посетили пятнадцать депутатов, представлявших демократическое крыло всесоюзного парламента, которые потребовали признать действия ГКЧП незаконными и немедленно созвать сессию Верховного совета СССР. На пути беззакония встал Комитет Конституционного надзора - единственная структура Верховного Совета, представители которой выступили против ГКЧП. Написанное председателем Комитета А.Алексеевым заявление, поддержанное некоторым его коллегами, было опубликовано ТАСС с поправками, выхолащивающими его смысл; однако предводители путча не могли не знать его действительного содержания.
В ночь на 21 августа с Янаевым связался по телефону Президент Казахстана Н.Назарбаев и настоятельно попросил не применять силу. Одновременно он направил в ЦК КПСС заявление о своем выходе из состава Политбюро и ЦК КПСС.
Политически наиболее активной силой противодействия ГКЧП были народные депутаты всех уровней исполнительной власти. Во многих советах (как правило не выше городского и районного уровней) после прошедших выборов доминировали демократические силы. Местные советы многих городов выступили с заявлением о поддержке российского руководства. Советы стали эффективными координационными и организационными центрами на местах. Именно депутаты Верховного Совета РСФСР и Моссовета, главным образом из оппозиционных советскому режиму движений и партий сыграли особую роль в организации сопротивления путчу и защиты Белого дома.
19 августа Верховный совет Эстонии обратился к народам и правительства с призывом поддержать Россию. Верховный совет Литвы ратифицировал договор с РСФСР. Верховный совет Латвии принял Закон о государственном статусе республики. Президиум Верховного совета Армении объявил ГКЧП незаконным.
Утром 21 августа открылась сессия Верховного совета РСФСР, вынесшая на повестку дня вопрос о политической ситуации в стране, сложившейся в результате государственного переворота. Тем самым было официально подтверждено непризнание законности ГКЧП. Президиум Верховного совета Украины постановил не вводить чрезвычайного положения и не признавать законными постановления ГКЧП. Соответствующие заявления опубликовали президиумы Верховных советов Молдавии, Казахстана и Киргизии.
Патриарх Алексий II выступил с посланием, в котором поставил под сомнение законность новообразованного ГКЧП, заявил о необходимости публичного выступления Горбачева, и выразил надежду, что Верховный Совет СССР даст принципиальную оценку случившемуся, и призвал всех воздержаться от кровопролития. 21 августа, после известия о трагической гибели трех защитников Белого дома, Патриарх в специальном обращении предупредил об отлучении от церкви организаторов, инициаторов и исполнителей гражданской войны. В те дни Церковь смогла действительно приблизиться к людям; тысячи невоцерковленных людей смогли почувствовать гражданскую роль Церкви. Видя священников, о. Глеба (Якунина), пр. Георгия (Ю.Докунина) и других, люди у Белого дома жаждали благословения, уповали на то, что священники смогут удержать от насилия. Все время среди людей у Белого дома был имам Хазрат Хавиз и представители московской мечети. Общая угроза способствовала межконфессиональному единению; различие вероисповеданий отступало на задний план.
Противодействие ГКЧП не всегда носило только политический характер. Например, из Свердловска предложили прислать в Москву местный ОМОН и добровольцев. Помощь предлагалась или предполагалось и из других городов. Например на сессии тульского облсовета обсуждался вопрос о поддержке российского руководства оружием со складов оружейных заводов; из Чечено-Ингушетии предлагали мобилизовать тысячу бойцов и прислать для защиты Белого дома; из Азербайджана предлагал свою помощь начальник вневедомственной охраны; группа спорстменов-борцов готова была вылететь из Грузии. Председатель горсовета Еревана позвонил в Ленсовет и сообщил о готовности выслать в Ленинград в случае необходимости самолет с продовольствием и медикаментами.
Соответствующим образом отреагировали на путч бизнесмены. На Российской товарно-сырьевой бирже (РТСБ)12 торги, едва начавшись, в начале первого были прекращены13. Брокеры РТСБ приняли заявление, в котором однозначно выразили свое отношение к происшедшему как государственному перевороту. На следующий день они создали отдельный отряд самообороны у Белого дома и готовы были вступить в вооруженное сопротивление. Они внесли существенный вклад в организацию продовольственного (к вечеру 20 августа у Белого дома продовольствия было более, чем достаточно) и медицинского обеспечения обороны Белого дома. Демонстративно приостановила торги Московская биржа. Союз частных собственников и другие организации предпринимателей выделили средства на финансирование сопротивления ГКЧП; через представителей Социал-демократической партии деньги были переданы в Белый дом14. Председатель ЦК профсоюза работников малого и среднего бизнеса В.Алафинов организовал доставку трех тысяч противогазов, когда стала известна возможность газовой атаки, и полиэтиленовой пленки для защиты людей от дождя.
Руководители ряда крупных промышленных предприятий Москвы материально и организационно поддержали развертывание обороны Белого дома. Некоторые из них в самые тревожные часы лично находились в Белом доме.
Все эти акции, действия и шаги разрушали то политическое пространство, которое задал своим появлением ГКЧП, препятствовали его легитимизации, и становились фактором мощного психологического давления на членов ГКЧП.
Обнародование Обращения резко обострило ситуацию для путчистов. ГКЧП откликнулся на него Заявлением и развернул пропагандистскую кампанию, призванную обосновать образование "нового советского руководства" и показать его "первые успехи". Сохраняя инициативу в своих руках, российское руководство приняло ряд решений, призванных укрепить его власть, что в тот критический момент значило прежде всего усиление военной и общественной обороны против переворота. В то время, как гэкачеписты стремились усилить военную группировку в столице, перебросив к ней воздушно-десантные силы, - российское руководство через МВД республики вызвало в Москву курсантов и преподавателей из различных школ милиции, расположенных в областных центрах России. ГКЧП специальным постановлением ввел комендантский час в Москве - генерал К.Кобец, назначенный в дни путча министром обороны РСФСР, его отменил и т.д.
В Париж был направлен министр иностранных дел России В.Козырев с миссией информировать международную общественность о происходящих в России событиях и позиции российского руководства и полномочиями создать при необходимости российское правительство в изгнании. Одновременно депутатам Лобову и Красавченко было поручено организовать резервное подпольное правительство, которое должно было разместиться на одном из секретных военных объектов в Свердловской области. В полдень 19 августа Ельцин провел импровизированную пресс-конференцию в Белом доме. Затем пресс-конференции проводились каждый день в 10 и в 17 час. С помощью оборудования, предоставленного НПО "Кросна", через спутниковую связь оперативная информация из Белого дома передавалась зарубежным информационным агентствам. Телефонная связь была установлена с ведущими политиками мира15.
Борьба шла не просто между центрами власти. Борьба шла за общественное мнение. Это было гораздо важнее, учитывая изменившуюся общественную атмосферу под влиянием - проводившейся (пусть и непоследовательно) в годы перестройки политики либерализации. Эту борьбу ГКЧП сразу проиграло. Свою поддержку Президенту России выразили различные общественные организации - Клуб избирателей при АН СССР, московский и новосибирский союзы ученых, Институт экономической политики, Центр экономических и политических исследований, Союз театральных деятелей РСФСР и др. Новокузнецкий рабочий комитет на экстренном заседании горсовета выступил с осуждением ГКЧП, потребовав от городских властей и руководителей предприятий не выполнять его распоряжения16. Российское руководство было поддержано рядом общественных организаций казачества; для защиты Белого дома был сформирован казачий заградотряд. 20 августа с осуждением ГКЧП выступили ЦК ВЛКСМ, Движение демократических реформ, Всеобщая конфедерация профсоюзов СССР и комитеты многих отраслевых профсоюзов, Комитет солдатских матерей, Научно-промышленный союз, Союз объединенных кооперативов, Союз журналистов СССР, Союз кинематографистов СССР и др.17.
Десятки популярнейших деятелей культуры и искусства выразили свою поддержку российскому руководству, придя в Белый дом. Они выступали на митингах. Артисты выступали перед защитниками в Белом доме. Целым событием стал неожиданный приезд из Парижа М.Ростроповича, который посчитал своим гражданским долгом быть в тот трагический момент среди защитников российской демократии.
СМИ. Наивная установка членов ГКЧП на то, что они будут "автоматически" поддержаны всеми структурами власти вначале проявилась и в отношении к средствам массовой информации, в частности ТВ. Программа оставшегося одного канала телевидения, выстроенная как бы в соответствии с происходившей в стране переменой, многими была воспринята как один из первых знаков возвращения старых времен. Действительно, объем значимой и событийной информации был сужен до минимума; все, как новостное, так и прочее пространство телевещания занял официоз. Тональность вещания была навязчиво минорной. Несмотря на рекомендации из ГКЧП дать патриотические программы, на телевидении с самого начала задействовали, по свидетельству заместителя председателя Всесоюзной государственной теле- и радиовещательной компании В.Лазуткина, те "резервные программы, которые были рассчитаны на траурные и трагические события"18. Главный редактор студии информационных программ О.Какучая отменил все развлекательные программы, хотя была рекомендация только видоизменить их. Одежда и интонация дикторов новостей были мрачными.
Программы новостей и, главное, "Время", передавая официальные сообщения, конечно, работали на ГКЧП. Однако специально никто из членов ГКЧП или их сподвижников в первый день телевидение не проконтролировал19; так что во "Времени" удалось дать репортаж С.Медведева о том, что происходит вокруг Белого дома, его блиц-интервью с теми людьми, которые пришли туда продемонстрировать свою поддержку российскому руководству20. В ней была кратко изложена суть Обращения и Указа Президента РСФСР, были даны кадры CNN с Ельциным на танке, информация из Ленинграда, а также первые, осуждавшие попытку переворота, или хотя бы нейтральные отклики ведущих западных политиков. Хотя 20 августа контроль за ТВ усилился (к этому подключился секретарь ЦК КПСС А.Дзасохов), в 15.00 "Новости" дали настолько откровенно оппозиционный ГКЧП материал, что Председателя государственной телекомпании Кравченко предупредили о возможной замене журналистов и дикторов другими людьми. В утренних передачах 21 августа давалось сообщение о гибели трех защитников Белого дома - с призывом одуматься и предотвратить новую кровь.
Наконец, при подготовке к показу пресс-конференции членов ГКЧП редактор программы Е.Поздняк намеренно проигнорировала указание из аппарата Янаева "чисто" смонтировать весь материал, чтобы не было трясущихся рук Янаева и платка в его руках, смеха журналистов в зале. Телевизионный показ пресс-конференции нанес ГКЧП непоправимый моральный урон. Он способствовал тому, чтобы окончательно снять с людей мрачную подавленность, вызванную первыми сообщениями ГКЧП, и сразу же сделал его членов предметом множества задиристых, хотя и не всегда остроумных, насмешек и карикатур.
Ленинградское телевидение предоставило (правда, не без трений) возможность мэру Ленинграда А.Собчаку выступить с энергичным призывом не подчиняться хунте. Текст Обращения передало местное Тюменское областное телевидение. В ряде мест для распространения правдивой информации было задействовано районное кабельное телевидение21. На Камчатке независимая телевизионная студия "ТВК", обычно вещавшая не больше трех часов в сутки, в те дни работала без перерыва, передавая новости из Москвы, из Белого дома22.
Документы российского руководства были переданы по радиостанции "Маяк", первой Всесоюзной программе радио. Ленинградская радиостанция "Балтика" постоянно передавала информацию из Ленсовета, комментировала события в Москве. И как в былые годы, вновь объектом особого внимания людей стали "Свобода" и "Голос Америки".
20 августа в Москве появились экстренные выпуски запрещенных газет - "Российской газеты" (вышло шесть подпольных номеров), "Курантов", "Московского комсомольца", "Московских новостей" "Независимой газеты" и др. - порой набранные, а то и просто отпечатанные на стандартных листах писчей бумаги и размноженные с помощью копировальной техники. "Куранты", располагавшие своим полиграфическим оборудованием, предложили свою помощь другим изданиям. Там, в частности, печатались экстренные выпуски "Московских новостей"23, а также два выпуска газеты "Деморосс". Указы Ельцина опубликовала свердловская молодежная газета "На смену", чебоксарская газета "Очаг" (выпуск которой 21 августа пришлось печатать в другом городе из-за отказа типографии обкома КПСС; этот выпуск распространялся за счет редакции). Газета "Вечерний Челябинск" опубликовала Обращение "К гражданам России", другие указы российского Президента, а также обращение Координационного совета Челябинского отделения "Демократической России".
В те дни возникло особое братство журналистов, которые работали вместе независимо от того, какие издания или агентства они представляли. Символом этого братства стал выпуск "Общей газеты", объединившей материалы журналистов одиннадцати различных изданий.
Гражданское участие. Без сомнения, основой сопротивления стало участие в нем сотен тысяч людей в обеих столицах и по всей стране. Индивидуальные решения отдельных личностей, как бы они ни выражались ("не быть быдлом", "по зову совести") сплелись в мощное гражданское движение, которое в конечном счете и предопределило исход столкновения. Вот как выразил свои чувства один из защитников Белого дома, инженер-электрик Виктор Заплатин: "На баррикады я пришел из принципиальных соображений. Мне надоело, что власть имущие все время держали нас за бессловесную скотину. Решили, что мы все проглотим"24. Один небольшой эпизод тех дней в полной мере раскрывает это настроение. На Московском машиностроительном заводе им. Хруничева, всемирно известном выпускаемой на нем космической техникой, начальник сборочного цеха В.Петрик призвал на оперативном заседании 20 августа поддержать президента Ельцина и объявить символическую двухчасовую забастовку. Не получив поддержки, он объявил индивидуальную забастовку: для него этот шаг был не только протестом против антиконституционного переворота, но еще и знаком обретенности свободы - "окончательной, не прикрытой никаким социализмом"25.
Даже людей политически индифферентных возмутила наглость, с какой новоявленные самозваные вожди нации, ни один из которых не пользовался популярностью в народе, вознамерились изменить положение в стране. Свидетелей и участников тех событий поражало, как много молодежи и студентов было вовлечено в массовое движение протеста против ГКЧП. Никогда прежде не наблюдалось столько молодых людей на частых тогда митингах, организуемых демократическими силами, сколь бы многолюдными они ни были.
Москвичам уже была знакома картина непарадного вывода войск на улицы Москвы. 28 марта 1991 г. под предлогом защиты от беспорядков в столицу были введены войска для предотвращения массового митинга, организованного "Демократической Россией" на Манежной площади. Можно увидеть в том вводе войск генеральную репетицию путча, демонстрацию силы. Но и состоявшиеся митинги на площадях Маяковского и Арбатской продемонстрировали решимость москвичей отстоять демократический выбор страны. В отличие от марта, в августе отчуждение между войсками и горожанами было быстро преодолено. Здесь сыграл роль ряд факторов: а) введение войск было внезапным, массовым и демонстративно политическим (в то время, как в марте ввод войск представлялся как административно-правоохранительная мера), б) очевидной стала грозящая обществу и конкретным людям опасность от ввода войск, в) задачи, поставленные подразделениям, носили неправдоподобный или неоправданный характер. До большинства младших офицеров задания вообще не были доведены26. Некоторые подразделения не были готовы технически и организационно к действиям в городе27.
Люди шли к занявшим позиции военным: некоторые граждане набрасывались на военнослужащих с руганью, стыдили их. Но большинство пытались усовестить их, добиться от них признания, что оружие не будет использовано против своего народа. Солдаты были раздражены. Раздражение усиливалось еще от того, что уходили одни и приходили другие, и все начиналось сначала. Правда, солдат не только пропагандировали, их угощали сигаретами, пирогами и сладостями, жители из близлежащих домов приносили горячий чай, кофе, бутерброды28. Бригада из Евангелической церкви разъезжала по Москве и раздавала солдатам "Новый Завет" (впрочем, нередко книги тут же изымались офицерами).
Одними из первых начали целенаправленное распропагандирование войск депутаты Верховного Совета РСФСР и Моссовета. Как официальные представители российского руководства они имели возможность добиваться общения с офицерами. Когда было необходимо, они оказывались посредниками между военными и особенно возбужденными людьми, предотвращая возможные эксцессы. Специально образованные небольшие группы депутатов выезжали в места постоянного расположения войск в Москве - в училище им. Верховного Совета РСФСР, дивизию им. Дзержинского, спецназ КГБ и т.д. Ночью 21 августа на собрании народных депутатов были сформированы пятерки, которым поручена работа на различных направлениях предполагаемого продвижения войск29.
Это общение мирных граждан с военнослужащими было очень важно. Ведь не только солдаты, но и многие офицеры не знали и не понимали из-за отсутствия достоверной информации, что, собственно говоря, произошло. Реакция военных была разной. Офицеры старались вообще не входить в контакт с населением. Некоторые солдаты бравировали: "какой приказ нам дадут, тот и выполним". Но многие солдаты виновато отмалчивались или прямо заверяли, что и не собираются стрелять по своим30. Типичной в этом отношении была позиция генерала П.Грачева: "Не стрелять в народ"31. В то же время, по предположениям членов штаба обороны в Белом доме, около 50% офицеров московского гарнизона были готовы выполнить любой приказ и только 20-25% могли бы перейти на сторону Ельцина32.
Важным моментом в отношениях с армией была правовая работа по конституционному обеспечению "вывода" военных из-под подчинения ГКЧП. Специальная группа юристов под руководством С.Шахрая подготовила соответствующие указы Президента России. Депутатские агитационные группы распространяли эти указы среди военных. Когда была возможность, разъясняли военным, в чем ГКЧП нарушил Конституцию постатейно33. Тексты этих указов распространялись и по шлемофонной связи.
Митинги. Уже в 9.00 19 августа координационный совет "Демократической России", используя налаженную и отработанную во время предвыборной кампании сеть оповещения, смог собрать митинг у памятника Юрию Долгорокому (на Советской площади). Параллельно велась организация по проведению митинга на Манежной площади, который начался около полудня. Манежная площадь частично была занята войсками и спецподразделением КГБ, и митинг шел у гостиницы "Москва". Чтобы предотвратить конфликты и тем более провокации между митингующими и военными была организована живая цепь, выполнявшая роль буфера, в которую встали многие народные депутаты. Оттуда начиная с 12.45 людей группами и колоннами отправляли к Белому дому. Активисты "Демократической России" (а среди них было много женщин) с трехцветными российскими флажками в руках в одиночку отправлялись оттуда различными маршрутами к Белому дому, призывая людей по пути присоединяться к ним и собираться у Белого дома для защиты Российского парламента и демократии. Митинг на Манежной площади шел чуть ли не весь день 19 августа. 20 августа Манежная площадь была полностью блокирована войсками, и от идеи проведения на ней митинга организаторам пришлось отказаться, тем более что организовать его там уже не было возможности. В полдень начался митинг у Белого дома, на котором присутствовало около 200 тысяч человек. Одновременно около ста тысяч собралось и на Советской площади напротив Моссовета. После небольшого митинга собравшиеся широкой мощной колонной, скандируя: "Долой хунту!", "Когда мы едины, мы не победимы!" и т.п., направились к Белому дому. На митингах выступали Ельцин, Силаев, Хасбулатов, Руцкой, А.Н.Яковлев, Г.Попов, Э.Шеварднадзе, Е.Боннэр, о. Глеб (Якунин), Л.Пономарев, В.Калугин, С.Федоров, К.Боровой, Е.Евтушенко, Г.Хазанов и др. Митинг у Белого дома длился несколько часов. По его окончании началась ускоренная запись в формируемые отряды-сотни самообороны под командованием офицеров для защиты Белого дома. В полдень 21 августа на митинге у Белого дома вновь выступил Ельцин. Во второй половине дня Союз журналистов СССР провел перед зданием КГБ заранее объявленный митинг в защиту гласности.
Митинги прошли в Ленинграде (собравший сотни тысяч человек), Свердловске, Кишиневе, Воркуте, Челябинске, Нижнем Новгороде, Воронеже, Вятке и других городах.
В Москве митинги сопровождались демонстрациями. Днем 19 августа это были большие и малые группы людей, которые продвигались от Манежной площади к Белому дому, ведомые людьми с трехцветными флажками. 20 августа брокеры РСТБ провели митинг на бирже и с огромным (125 на 6 метров) полотнищем трехцветного российского флага в руках двинулись шествием через весь центр, мимо комплекса зданий КГБ, к Белому дому. Над Лубянкой разносилось: "Долой КПСС", "Позор КГБ". Трехцетное полотнище с биржи украсило балкон Белого дома. Вся эта акция имела мощное символическое значение и сама по себе явилась важным моментом идейного и нравственно-психологического противодействия путчу. В ночь на 20 августа над Белым домом подняли аэростат с российским флагом. А утром 21 августа Верховный Совет РСФСР принял закон о новом государственном флаге - трехцветный российский флаг был поднят и над Белым домом.
Следует обратить внимание и на такое обстоятельство, что перекрытие улиц в центре Москвы для движения транспорта позволяло людям разгуливать по проезжей части. 20 августа тягостное настроение подавленности, царившее в первый день путча, было вытеснено легкой эйфорией от проходивших митингов, демонстраций, от раскидывающихся тут и там листовок. Временами атмосфера, возникавшая на площадях по ул. Горького, могла ассоциироваться с праздничными гуляниями. Это раскрепощало людей.
Забастовки. В обращении "К гражданам России" российские руководители выступили с призывом начать бессрочную всеобщую забастовку. Однако этот призыв не нашел прямого отклика у народа. К тому же за него ухватились гэкачеписты, обвиняя Ельцина в обострении обстановки. Так что на следующий день от идеи начала всеобщей забастовки пришлось под благовидным предлогом отказаться.
Впрочем, "Демократическая Россия" пыталась организовать 20 августа забастовки в Москве. В Ленинграде было объявлено о проведении предупредительной забастовки. 19 августа на Кузбассе, в Новокузнецке бастовали три шахты и завод металлоконструкций; утром следующего дня в Киселевске объявили забастовку все шахты. 20 августа забастовали горняки Воркуты; водители троллейбусов в Мурманске, водители автобусов в Нижнем Новгороде. Стачкомы были образованы в Челябинске, и к вечеру 19 августа там вроде бы тоже бастовали два предприятия34. Забастовочные комитеты были созданы в Свердловске (где, по некоторым свидетельствам, 20 августа не работало около трети предприятий35), на всех крупных предприятиях Перми (к вечеру 19 августа там была приостановлена работа нескольких цехов на крупных предприятиях; власти были предупреждены о возможности всеобщей городской забастовки36). В предзабастовочную готовность были приведены и предприятия нефтяной промышленности г.Оса Пермской области. В ночь на 21 августа забастовал Горьковский автозавод37.
Несотрудничество, полное или частичное служебное неподчинение можно было наблюдать на всех уровнях и во всех секторах государственной машины. Наибольшее значение здесь имела позиция военных. Благодаря поддержке командного состава армии в Белом доме была развернута полевая радиостанция, а к исходу вторых суток в распоряжении штаба обороны было несколько радиостанций.
Свою солидарность с российским руководством выразил командир авиационного полка аэродрома "Кубинка" (подтвердив при этом готовность оказать авиационную поддержку в случае штурма Белого дома). По неподтвержденной информации, сторонников Ельцина готова была поддержать Академия химической защиты. Открыто против ГКЧП выступил личный состав Ленинградской военно-морской базы. Многое значило и публичное заявление командующих Тихоокеанского и Балтийского флотов о том, что вверенные им силы несут ответственность исключительно за охрану морских рубежей страны.
Говорили, что на подходе к Ленинграду по Киевскому шоссе некоторые военные заваливали бронемашины в кювет, чтобы не участвовать в позорном деле. 20 августа весь четвертый курс Военно-юридического института в Москве готов был отправиться на защиту Белого дома. В ответ на запрет начальника института покидать территорию института, курсанты вместе с некоторыми преподавателями забаррикадировались в одном из зданий, в котором хранилось свыше двухсот стволов и боеприпасов, и послали одного из курсантов к Белому дому38.
По свидетельству В.Уражцева, арестованного на несколько часов 19 августа и подвергнутого допросу в штабе Воздушно-десантных войск, к концу допроса, который длился с 9.30 до 12.00, поведение офицеров штаба изменилось - перестало быть жестким, можно сказать, стало гуманным. Также и по свидетельству Т.Гдляна, арестованного в первый же день, уже вечером 19 августа офицеры войсковой части, где он содержался под арестом, принесли в камеру приемник, по которому можно было слушать передачи "Голоса Америки" и "Свободы"39.
Удивительную для всех лояльность проявляла милиция, хотя министр внутренних дел Б.Пуго был одним из наиболее активных участников заговора. Сотрудники московского ОМОНа приняли решение о нейтралитете и все время оставались в месте своей постоянной дислокации. Что касается милиции, то, казалось, ее главной заботой, в частности, во время сопровождения колонн демонстрантов и проведения митингов, было предотвращение беспорядка и охрана безопасности граждан. Возможно, здесь сказалась позиция заместителя министра внутренних дел Б.Громова, не согласного с политикой и методами ГКЧП. Именно он пытался всячески нейтрализовать возможные катастрофические последствия действий ГКЧП. В частности он лично связался по телефону с командиром Особой мотострелковой дивизии и попросил его не выдвигаться в центр Москвы, а в случае получения приказа о прибытии в Москву, входить в столицу без оружия и на колесном, а не гусеничном ходу40. На работе органов милиции сказывалось и то, что они получали приказы как от российского руководства, так и от ГКЧП; во избежание неприятностей многие из них старались не выполнять ни тех, ни других. В ряде отделений Москвы участковые получили устное распоряжение срывать со стен домов листки с Обращением, однако фактически оно не выполнялось.
21 августа согласно указанию МВД России на защиту Белого дома выступили вооруженные отряды Орловской, Владимирской, Рязанской школ милиции. Когда орловскому отряду преградил путь заслон УВД Московской области (подчинявшегося ГКЧП), его начальник заявил, что будет пробиваться к Белому дому в любом случае и если понадобиться, с применением оружия; лишь после этого отряду освободили дорогу. Поздно вечером 22 августа к Белому дому прибыла московская бригада внутренних дел.
Ночью 20 августа в Москву прилетело более полутора сотен тяжелых транспортных самолетов. Однако диспетчеры центра полетами "Аэрофлота" отказались управлять в небе военными самолетами. Посадка самолетов и выгрузка десанта были перенесены на аэродром "Кубинка", что задержало операцию.
Министерство связи по требованию представителей КГБ выключило передатчик "Эха Москвы", однако под нажимом разных представителей Моссовета утром 20 августа станцию включили, и в течение суток ее работа поддерживалась при содействии заместителя министра связи России.
В аппарате ГКЧП и рядом с ним были информаторы российского руководства. В одном из интервью, данном в Белом доме сразу после подавления путча А.Яковлев обмолвился о том, что о всех действиях гэкачепистов сразу становилось известно в Белом доме. Информацию о приготовлении к штурму и назначенном часе передал в Белый дом через Лебедя Грачев41; через "афганцев" - Громов; со своей стороны такую же информацию передали в Белый дом и из КГБ42. В результате бойцы "Альфы" узнали о времени начала операции сначала из передачи радионовостей, а потом от своего непосредственного начальника. К.Кобец поддерживал постоянную личную связь с коллегами из Министерства обороны и Генеральным штабом (по-видимому, со своим хорошим другом генералом А.Калининым, назначенным военным комендантом Москвы) и получал необходимую информацию.
При всем при том надо отметить и факты другого рода. В работе технического персонала Белого дома в дни путча обнаруживались такие неувязки и бюрократические проволочки при выполнении распоряжений руководителей Верховного совета, которые наводили на мысль о скрытом саботаже43.
Оборона Белого дома. Гражданское сопротивление путчу началось стихийно. В первые часы люди буквально бросались на перерез бронетехнике и ложились под танки. Затем передвижению бронетехники пытались препятствовать более существенными средствами: где-то в гусеницы вставляли железные прутья, где-то перед вставшими машинами укладывали бетонные блоки. Люди не позволяли машинам маневрировать и делали все, чтобы их блокировать44.
В формировании первичной защиты Белого дома важную роль сыграл вильнюсский опыт 11-13 января 1991 г. Тогда в ответ на угрозу разгона парламента и военно-коммунистической узурпации власти тысячи людей вышли в Вильнюсе на улицы и окружили правительственные здания с тем, чтобы своими телами защитить избранную народом власть, проводившую политику независимости. В ночь на 13 января части воздушно-десантной дивизии при поддержке танковых подразделений совместно с спецгруппой КГБ захватили здание телерадиокомитета и телебашни. Среди гражданского населения были значительные жертвы. Организаторы переворота не смогли довести операцию до конца. Вокруг литовского парламента были возведены бетонные укрепления. Тысячи людей дни и ночи несли вахту общественной обороны, готовые не допустить захвата парламента. И они выстояли.
Пришедшие к Белому дому москвичи хорошо помнили трагический опыт Тбилиси (апреля 1989 г.) и Баку (января 1990 г.), где под саперными лопатками и пулями советских солдат погибли сотни мирных граждан, решившихся заговорить своим голосом. Победа безоружных литовцев над вооруженной армией вдохновляла. Для многих людей непримиримое гражданское противостояние наглой попытке военного изменения политического курса и ситуации в республике стало символом должного отношения к безнаказно-насильственной власти, подсказкой, как противодействовать ей. Мужественная готовность встать на пути грубой военной силы переборола страх быть ею раздавленной.
Конечно, в создании хотя бы минимально эффективной защиты российского парламента не сразу удалось побороть неразбериху и разобщенность, наладить дисциплину в формирующихся группах обороны. Однако организация рождалась в объединении усилий отдельных людей для решения конкретных задач. Для наблюдавшего со стороны за "людскими страстями" актеру происходившее лишь подтверждало отсутствие у народа навыков самоорганизации; а семнадцатилетний парень, участвовавший в возведении баррикад, был "поражен степенью самоорганизации людей"45. На уровне координации самоорганизующихся групп, конечно, потребовались специальные усилия - людей из Белого дома или уполномоченных Белым домом. Поначалу был использован координационный потенциал организаций, возникших и окрепших на волне выборов, главным образом в Верховный Совет РСФСР, они были более готовы к слаженному групповому действию. Особенно выделялись здесь "Демократическая Россия" и "Демократический выбор". Налаживанию дисциплины в рамках организации собственно обороны Белого дома содействовал опыт офицеров, а также военнослужащих запаса, в особенности прошедших через Афганистан, работников КГБ и МВД, вставших на защиту Белого дома. Добровольцев объединили в десятки и сотни; каждому отряду была определена задача, проводился инструктаж. Постоянное объявление тревоги во время второй ночи натренировали людей. Так что в ночь на 22 августа (когда несмотря на фактическую капитуляцию ГКЧП и арест большинства его участников еще допускалась возможность атаки Белого дома) в ответ на объявленную тревогу в 4 часа утра (оказавшуюся последней) люди организовали живое кольцо всего за несколько минут.
По многим свидетельствам известно, что организаторы обороны следили за тем, чтобы вокруг Белого дома не было пьяных. 19 августа в близлежащих магазинах по обыкновению того времени алкоголя практически не было. Однако с началом организации обороны Белого дома в них появилась водка. Когда штаб обороны потребовал закрыть магазины, водку кто-то стал подвозить на машинах. Нельзя исключать, что были провокации (но можно допустить, что кто-то из предприимчивых просто решил нажиться на ситуации). Были замечены "добренькие мужички", пытавшиеся угощать защитников водкой. Впрочем, во многих отрядах у Белого дома люди по собственной инициативе вводили сухой закон, следя за тем, чтобы пьяных не было на баррикадах. Среди молодежи, а также на баррикадах внешней линии обороны выпивших было больше. Не следует при этом забывать, что почти все ночи лил дождь, было необычно для августа холодно, от усталости люди валились с ног; - им надо было как-то поддержать себя, снять немыслимое напряжение.
Около трех часов дня 19 августа на защиту Белого дома прибыло подразделение ОМОНа. В семь часов вечера в оборону включился танковый взвод майора С.Евдокимова. Шесть его танков из десяти встали вокруг Белого дома46.
Утром 20 августа был укомплектован и начал эффективно работать штаб обороны (в составе пятнадцати человек) под командованием генерала К.Кобеца47. Сформированным отрядам самообороны, или "ополчения" была поставлена задача строительства баррикад и завалов на двух рубежах: на внешнем, на удалении 1-1,5 км от Белого дома, было возведено 12 баррикад, на внутреннем, на удалении 700 м - 6 баррикад. В каждый сектор обороны входило 4-10 сотен, которые возглавлялись руководителями зон, подчиненных штабу обороны. Численность ополчения колебалась от 6 до 12 тысяч. Был создан также резерв из 5 групп численностью 20-50 человек каждая, укомплектованных молодыми мужчинами, служившими в десантных войсках, морской пехоте, прошедшими через войну в Афганистане. Со стороны Москвы-реки подходы прикрывались специально прибывшими (при содействии главного диспетчера пароходства и председателя бассейного профсоюза) буксирами, баржами и теплоходами48.
По собственной инициативе некоторые офицеры - члены сотен стали готовить специальные группы для борьбы с танками. Молодые ополченцы с одной из баррикад, перекрывавшей Калининский проспект, захватили военный автомобиль, а также останавливали проезжавшие мимо грузовики и служебные машины, самочинно употребляя их в качестве усиления баррикады. Милиция этому не препятствовала. Действительно существенную роль в возведении баррикад сыграли руководители одного из автокомбинатов столицы, выделивших более 70 тяжелых грузовиков, из которых были организованы подвижные отряды заграждений. Поздним вечером строительство баррикад на пяти направлениях было в целом завершено, и в ожидании атаки штаб отдал распоряжение о закрытии проходов. Был предусмотрен вариант водяной защиты участников обороны в случае газовой атаки, а также проверена и подготовлена система тушения пожаров.
В периоды обострения опасности штурма (а в течение ночи с 20 на 21 августа тревога - обоснованно и необоснованно - объявлялась несколько раз) люди на внутренней линии защиты вокруг Белого дома вставали в цепочку живого кольца, готовые своими телами задержать возможных нападающих.
Трагедия. В начале первого ночи 21 августа баррикада в тоннеле на пересечении Садового кольца и Калининского проспекта была протаранена колонной бронетехники. Защитники баррикады (как и штаб обороны) расценили это как начало штурма Белого дома (тем более, что по полученным сведениям, как говорилось, ожидался штурм) и попытались блокировать в тоннеле часть колонны. При этом двое молодых парней - Дмитрий Усов и Владимир Комарь - погибли. Военные открыли предупредительный огонь - выстрелом в упор был убит Илья Кричевский. В ответ на это был подожжен с помощью бутылок с бензином БМП. Подоспевшие депутаты (М.Арутюнов, А.Дерягин, С.Юшенков и др.) смогли локализовать конфликт, умиротворив толпу и нейтрализовав военных и, тем самым разрядить обстановку, не допустить новые жертвы. Подошедшая несколько позже группа депутатов вынудила или убедила военных передислоцироваться к Белому дому.
Некоторые участники обороны Белого дома указывали впоследствии, что ранним утром 21 августа на защиту Белого дома прибыло еще девять БМП. Однако это была часть именно той колонны БМП, которая после трагедии в тоннеле была фактически захвачена депутатами.
Напряжение резко возросло. Ждали штурма в три часа ночи, затем в четыре. Из Белого дома связывались с Янаевым, Крючковым, требуя не допустить нового кровопролития.
Утром была достигнута договоренность о выводе войск.
Все время путча ливший дождь к трем часам прекратился. Над Москвой неожиданно засияла радуга.
К вечеру из столицы были выведены все 45 танковских частей и другие войска. По договоренности мэрии с Язовым остались лишь подразделения инженерных войск - для разбора баррикад .
Заговор ГКЧП потерпел фиаско. Массовое сопротивление народа сыграло в этом решающую роль.
Августовские события еще имели продолжение 22 и 23 августа. Но это было развитие уже другого, перспективно оказавшегося более значимым, исторического сюжета.
Уроки сопротивления
Ненасилие - сила. В сопротивлении путчу отчетливо прослеживаются две тенденции - мирная и вооруженная. Обе тенденции обнаружили себя как на уровне собственно общественной обороны, так и на уровне властного противодействия. Причем на уровне гражданского сопротивления ненасилие носило во многом принципиальный характер: как говорил один из участников сопротивления, "надо было только путем ненасильственного противостояния остановить навязанный нам вал ненависти. И это чувство было главным, объединяющим людей, собравшихся у Белого дома. Только так можно почувствовать себя человеком свободы" . Со стороны же российских правительственных структур использование ненасильственных методов защиты носило прагматический, вынужденный характер: на вооруженное сопротивление не хватало средств, о чем прямо свидетельствовал генерал К.Кобец .
Если оборона вокруг Белого дома организовывалась в основном как ненасильственная, а точнее, как невооруженная, то внутри Белого дома она была полностью военизированной. Это естественно, так как к ненасильственной обороне никто готов не был и руководили обороной кадровые военные. В Белом доме шло наращивание вооружения: если 19 августа там было только 120 стволов, то к вечеру 20 августа количество стволов было доведено до 600, включая гранатометы. У находившихся во внешней обороне могло быть раза в два-три больше единиц стрелкового оружия; к этому следует добавить и газовые пистолеты . При анализе возможностей обороны даже рассматривался вариант (предложенный генеральным директором "Мосфильма") использовать двести единиц приданной киностудии бронетехники. Утром 21-ого планировалось доставить к Белому дому мощные пожарные брандсбойты. Помимо штатной службы безопасности в Белом доме несли дежурство пришедшие туда "афганцы", десантники, милиционеры, бойцы из частного охранного бюро "Алекс", молодежно-правового объединения "Колокол" и др. При этом строго имелось в виду прибегнуть к оружию лишь в случае штурма.
На другой день после победы над путчем, когда фактически удалось воздержаться от применения оружия, победная эйфория оказалась соединенной с пафосом философии ненасилия. Гражданский характер противодействия путчу является фактом. Ненасильственный характер этого противодействия имел свои границы. По следам путча ненасильственный элемент сопротивления был, как и многое другое в тех августовских событиях, мифологизирован.
Фактически ненасилие проявилось в решимости безоружных людей противостоять путчу, в их демонстративном бесстрашии перед силой государственной машины.
Здесь следует учесть два существенных обстоятельства. Во-первых, большинство людей реально не было психологически готово практически оказать ненасильственное сопротивление. В тех критических условиях не было ни времени, ни сил подготовиться. В этом состояло существенное отличие общественной обороны Белого дома от январского противостояния армейскому вторжению в Вильнюсе, где в целом при такой же диспозиции ненасильственная компонента сопротивления была более активной, последовательной, организованной (что было возможно благодаря высокому патриотическому духу собравшихся вокруг литовского парламента людей: они распевали народные песни, предавались коллективной молитве, Костел проводил регулярные службы, кто-то объявил политическую голодовку). Вокруг Белого дома при всем физическом и психическом напряжении витала атмосфера тусовки.
Во-вторых, оборона фактически осталась ненасильственной, поскольку сами путчисты не прибегли к вооруженным средствам борьбы с российским руководством и поддержавшим его народом. Стоило им отдать приказ о начале штурма Белого дома, как военные отряды, находившиеся в Белом доме, открыли бы ответный огонь, а потенциально они могли быть поддержаны и рядом воинских подразделений, выразивших готовность выступить на их стороне. Это помимо того, что в некоторых сегментах гражданского сопротивления оборона имела явную тенденцию к военизации, физически ограниченную лишь отсутствием оружия. "Сейчас говорят, что все защитники были паиньки и собирались останавливать войска добрым словом. Мы же приготовили бутылки с бензином, а мат у нас всегда с собой" , - вспоминал о тех днях двадцатичетырехлетний студент.
Характерна смена задач на оборону отрядам. В начале ночи на 20 августа предполагалось, что первые линии обороны должны были задержать атакующих, а вторые, ополченцы которых были оснащены палками, - остановить их. Но в середине ночи инструкция сменилась: было рекомендовано выбросить палки, в случае перестрелки защитники должны были лечь на землю, а в случае атаки на удары не отвечать и стоять плотными рядами. Отряду у 6-ого подъезда также объяснили, как защищаться от дубинок, подставляя под них палки. Но в то же время просили не демонстрировать агрессивности, прятать палки за спину . В целом офицеры штаба обороны Белого дома, "инструктируя защитников баррикад, настаивали на демонстрации морального превосходства" . Эта инициатива шла от Белого дома, от депутатов, в частности от Г.Бурбулиса, обратившегося ко всем защитникам перед Белым домам с призывом не бросаться под танки и пропускать технику: "Мы должны победить морально!" . В то же время, непродуманные призывы в духе принципов ненасильственной обороны могли подрывать моральный дух защитников: так, когда уже было ясно, что на баррикадах заготовлена масса бутылок с бензином и зажигательной смесью, по репродуктору из Белого дома заявили о полученных сведениях, что среди защитников много провокаторов, и у них зажигательные бутылки; каждый с зажигательной бутылкой объявлялся провокатором. Требования не выкрикивать оскорбления в адрес атакующих и не чинить препятствия продвижению техники воспринимались защитниками баррикад как насмешка, и мало кто придавал им серьезное значение.
За всеми проследить, у каждого отнять палку или железяку было, конечно, невозможно. Скульптор А.Соколов всю ночь ходил вокруг Белого дома с арматурой в руках; на чей-то вопрос: "Ну и что ты будешь с ней делать?" - ответил: "Хотя замахнуться успею свободным человеком". Многими, очень многими сама возможность защитить свое гражданское достоинство любыми средствами воспринималась как выражение свободы.
Между тем, сами по себе идеи ненасилия уже были к тому времени достаточно известны. Проблемы ненасильственного разрешения конфликтов, в частности политических конфликтов, конфликтов между властью и народом, обсуждались в прессе и публицистике в рамках как переосмысления прошлой советской истории, так и в порядке обсуждения трагических событий (в Алма-Ате, Сумгаите, Тбилиси, Баку, Вильнюсе) времен собственно перестройки. Так, даже после трагического столкновения ночью 21 августа, унесшего три жизни, в напряженнейшем ожидании штурма оставшийся безымянным командир одного из участков обороны, инструктируя, настоятельно требовал: "Пропускать технику, если она пройдет, уговаривать солдат не применять силу против мирного населения, не оскорблять, не кидать палок, камней. Никаких бутылок с бензином, только гражданское неповиновение и словесные убеждения поддержать законную власть" . Именно после столкновения было принято решение изъять у защитников внешнего кольца обороны все бутылки с зажигательной смесью и холодное оружие. В дни путча листовки с перечнем методов ненасильственной борьбы были вывешены на одной из стен Белого дома активистами центра гуманитарной инициативы "Голубка".
Вечером 20 августа на дальних баррикадах создавались "цепочки матерей" - с тем, чтобы первыми встретить солдат и танки "словами добра". Одну из них координировала историк, председатель Российского общества мира Р.Илюхина, которая всячески пыталась придать сопротивлению принципиально ненасильственный характер хотя бы на том небольшом участке (на Кутузовском проспекте у гостинцы "Украина"), на котором она находилась . Перед последней баррикадой на Калининском проспекте цепочка женщин стояла с плакатом: "Солдаты, не стреляйте в своих матерей"; в случае атаки на них первых должны были бы натолкнуться атакующие. Ночью 21 августа Р.Илюхина написала заявление Российского общества мира "Нет - насилию" .
По прошествии длительного времени после Августа кто-то из бывших гэкачепистов в одном из интервью насмешливо указывал на то, что защитники Белого дома составляли мизерное количество по сравнению с населением Москвы, не говоря уже о Союзе в целом . Если подходить с военной меркой необходимых сил для предстоящей операции или с политической меркой проведения референдума по некоторой проблеме - да, людей в процентном отношении было немного. Несущественно мало для действенной обороны, и может быть лишь достаточно для незначительного препятствования атаке здания Белого дома специалистами. Но есть и другая, гражданская, мерка - в августе 1968 г. на Красную площадь пришло 8 человек выразить свой протест против вторжения армий Варшавского договора в Чехословакию. В августе 1991 г. только записавшихся в отряды обороны Белого дома было с десяток тысяч. А сколько еще никуда не записывались, сколько приходили к Белому дому только для того, чтобы выразить свою солидарность. Вместе с тем, в те дни нигде не было зафиксировано или хотя бы засвидетельствовано ни одного митинга, пикета или публичного жеста в поддержку ГКЧП со стороны рядовых граждан . Эффективность ненасильственных акций во многом определяется массовостью их проведения. Но их символическое значение не менее важно, чем прагматическая действенность.
Факторы провала путча. Помимо отмеченных выше причин поражения ГКЧП, заключавшихся в нем самом, следует указать еще на одно обстоятельство. Путч, во многом спровоцированный конфликтом внутри власти, обострил и другие, более глубокие политические противоречия. С самого начала августовское противостояние приняло "вертикальный" характер, а столкновение политик и политиков трансформировалось в противостояние власти и народа. Упрощенная трактовка августовских событий сводит все к расколу власти, к "разборке" старой и новой номенклатуры и, стало быть, разрешение конфликта - к сговору между ними. Таким образом игнорируется реальное массовое включение неорганизованных, спонтанно действующих индивидов (только становящихся гражданами и организовывавшихся в процессе сопротивления) в макрополитическое событие. Августовский конфликт драматизировался тем, что власть изначально заявила о себе бряцанием оружием и намерением реставрации, народ же утверждался в демонстративном отказе от насилия и требованием свободы и демократии.
Исход путча был во многом предопределен активным сопротивлением ему. В этом сопротивлении отчетливо прослеживаются два вектора: это - (а) верхушечное, властное сопротивление, в котором развивались тенденции, наметившиеся уже в предшествующем противоборстве новых государственно-политических структур России и Союзного центра - сопротивление, в котором, одновременно, обеспечивались позиции для последующих активных шагов в этом противоборстве, и (б) низовое, народное сопротивление, в котором отразились искреннее возмущение людей наглостью и глупостью гэкчепистов, нежелание вновь оказаться заложником тоталитарного государства, стремление к нормальной, свободной и честной жизни. Люди, вставшие в "живое кольцо", не представляли, случись в первый день путча атака, серьезного препятствия для атакующих, но проявленная решимость гражданского сопротивления сама по себе стоила многого. Это именно два вектора, временами совпадавшие, а в конечном счете, конечно же, распавшиеся. Совпадение определялось сопротивлением путчу; - распадение определилось различием доминирующих мотивов, реализовавшихся в ходе сопротивления. Соответственно, когда путч был подавлен, низы ринулись низвергать символы коммунистического режима, верхи же принялись за обустройство и расширение собственной власти. Последнее проходило под знаком свержения всевластия КПСС и утверждения демократии. И как таковой этот процесс прошел достаточно гладко, без новых столкновений и протестов. Но это не значит, что и внутренне безболезненно, в правовом отношении безукоризненно. В тенденции к декабрьским решениям в Беловежской Пуще это было утверждением российских органов власти не только как суверенных, но и как приоритетных.
Три дня августовского путча речь шла о восстановлении свергнутого ГКЧП порядка, но в результате победы над ГКЧП в СССР произошло изменение расклада политических сил в пользу новых российской и других республиканских элит, чем они и не преминули воспользоваться. Как в окуджавской песенке, "пряников сладких всегда не хватает для всех", так и плодами той победы, достигнутой в ходе отчаянного противостояния, сумели воспользоваться немногие. Народное сопротивление путчу придало победе ореол ненасилия, демократизма, торжества духовности, сердечной искренности. Режим, установленный в России в результате победы над ГКЧП, не выдерживает по этому счету критики. Но если судить об августовских событиях ретроспективно - лишь имея в виду характер происшедших социально-политических перемен, то есть опасность утратить вовсе тот исключительный социальный и духовный опыт, который дало тысячам людей то единение в борьбе.
Сопротивление путчу явилось важным нравственным событием - по крайней мере в жизни тех людей, которые включились в него. В те дни политика стала делом простых людей. Она не просто выплеснулась на улицы. Она индивидуализировалась (и для высших руководителей). Десятилетиями люди приучались к мысли: "от меня ничего не зависит". Родившееся в те тревожные дни и ночи у Белого дома чувство приобщенности, сопричастности происходящему позволило многим понять, что и от них что-то зависит. И в этом плане слова одного из участников обороны Белого дома: "Эти три дня прекрасны" , - в полной мере раскрывают эмоциональное и духовное состояние людей, прошедших через нелегкий опыт Августа 1991 г.

Примечания
1 Очерк написан главным образом на материале воспоминаний самих участников сопротивления (в первую очередь опубликованных в почти "самиздатовском" сборнике "Живое кольцо" (М., 1992), а переизданных год спустя: В августе 91-го: Россия глазами очевидцев / Сост. В.Маслюков, К.Труевцев. М.: СПб: Лимбус-Пресс, 1993), газетных и журнальных публикаций (в первую очередь августа-октября 1991 г.) личных наблюдений автором некоторых событий тех дней.
2 Впрочем, уже 18 августа КГБ привело в боевую готовность спецподразделение (N 35690), которое было размещено ранним утром 19 августа в Доме культуры им. Дзержинского и было готово при необходимости взять под контроль здание Верховного Совета России (См. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. М.: Изд-во "Огонек", ОГИЗ, 1992. С. 124).
3 См. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 102. См. также (?) Рабочая трибуна, 1994, 20 августа.
4 Строго говоря, "демократическим" было принято называть это движение, которое по существу радикально выступало против существовавшего советского режима. Позитивная идейная программа этого оппозиционного движения была расплывчата, а его реальный политический спектр - достаточно широк; что не преминуло обнаружить себя вскоре после прихода лидеров этого движения к власти.
5 Известно о существовании списка примерно 70 человек, подлежащих аресту в первые же дни путча. Для содержания арестованных была подготовлена казарма в воинской части воздушно-десантных войск в поселке Медвежьи озера недалеко от Москвы (См. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 110).
6 Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 172.
7 Об этом свидетельствует и реакция Лукьянова на просьбу Л.Кравченко 20 августа выступить на ТВ. Свой отказ он мотивировал не только тем, что нет времени, но и тем - и это весьма показательно, - что "к этой истории никакого отношения не имеет" (См. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 160).
8 В другом месте случайной жертвой военных стал чешский фотокорреспондент, получивший ранение в голову. На следующий день он вылетел в Прагу, и этот факт прошел незамеченным
9 Некоторые наблюдатели указывали на то, что уже ночью, после трагического столкновения, из Москвы стали выводится части Таманской и Кантемировской дивизий. По-видимому, это не вполне соответствует действительному положению дел. Эти части выводились, но к Москве одновременно направлялись новые колонные бронетехники и автомашин с солдатами. Так что, очевидно, производилась смена состава. Вопрос о выводе войск самими членами ГКЧП ночью еще не ставился.
10 Заявление это было, конечно, лицемерным. Секретной шифротелеграммой N36/III, разосланной Секретариатом ЦК КПСС утром 19 августа, первым секретарям ЦК компартий союзных республик, рескомов, крайкомов, обкомов партии предписывалось принять меры по участию коммунистов в содействии ГКЧП. Предполагалось проведение пленума ЦК КПСС. (См. Лужков Ю.М. 72 часа агонии. Август 1991-го. Начало и конец коммунистического путча в России. М.: Магистериум, 1991. С. 3). На экстренное совещание собрал хозяйственников Москвы первый секретарь Московского горкома КПСС; на многих крупных предприятиях прошли "производственные" совещания, инициированные партийными органами и призванные поддержать ГКЧП.
11 Лужков Ю.М. 72 часа агонии. Август 1991-го. Начало и конец коммунистического путча в России. С. 17.
12 Характерно, что председатель РСТБ К.Н.Боровой узнал о происшедшем в 4 утра от начальника соответствующей службы биржы.
13 Следует отметить, что в целом показатели деловой активности в стране 19-21 августа существенно не изменились.
14 В. Щекочихин // В августе 91-го. С. 102. [Здесь и далее (в нарушение принятого порядка библиографического описания) не выделенная курсивом при ссылке или цитировании фамилия обозначает автора воспоминаний (высказывания, оценки) далее через две косые черты указывается издание]
15 Duffy M. Let's Stay in Touch // Time, 1991, September 2. P. 36.
16 Н.Медянцев // В августе 91-го. С. 81.
17 В августе 91-го. С. 90.
18 В августе 91-го. С. 19.
19 Офицер КГБ, приставленный к Лазуткину, не стал вмешиваться в содержание программы "Время", хотя вроде бы хорошо понимал, что было подготовлено к показу.
20 Вместе с тем, телевидение, конечно, оставалось государевым. Показывая людей, собирающихся вокруг Белого дома и воздвигавших баррикады, "Время" назвала их "экстремистами". На следующий день в официальных сообщениях люди вокруг Белого дома были представлены как возбужденные алкоголем и наркотическими средствами. То, что сами телевизионные дикторы пытались представить как сдержанность тона или даже выражаемое интонацией голоса внутренее осужение происходящего, многими телезрителями воспринималось как жесткость и суровость, выражавшие существо политики ГКЧП. (После поражения путчистов все дикторы были надолго отстранены от работы в эфире, и у самой программы новостей сменили название и стиль).
21 В.Белов // В августе 91-го. С. 84.
22 С.Засухин // Григорьев С.М. Истина момента. М.: Республика, 1992. С. 181.
23 Экстренный выпуск "Московских новостей" от 21 августа был опечатан в Таллинне.
24 В.Заплатин // В августе 91-го. С. 46.
25 Мороз О. Бунт в стане ВПК // Литературная газета, 1991, 1 января. С. 10.
26 Один из танкистов из колонны танков, первой подошедшей к Белому дому, утверждал, что им было сказано, что они идут на подготовку к празднику. Другим были даны задания охраны объектов в связи с готовящимся подписанием Союзного договора. Даже подразделению "Альфа" вначале было приказано обеспечетиь дополнительную охрану Президенту РСФСР и даставить его для подписания Союзного договора (смысл в таком камуфляже пропал после официального объявления о создании ГКЧП).
27 По свидетельству очевидца, у командира одного из танковых подразделений Таманской дивизии в районе Киевского вокзала не было карты, и он пытался найти план города в киосках печати (Н.Матюшкин // В августе 91-го. С. 53). (Три с половиной года спустя российские танкисты будут входить с боями в Грозный с картами 1953 г. выпуска...).
28 Это тем более важно отметить, что ситуация с продовольствием летом 1991 г. уже была очень плохая.
29 В.Лукашин // В августе 91-го. С. 133.
30 Мральный дух солдат падал на глазах не только под влиянием пропаганды граждан; их пребывание в столице практически не было обеспечено в бытовом отношении: питание, как это водится, задерживалось, не были организованы туалеты (пребывание такого количества войск в столице могло иметь крайне отрицательные последствия санитарного характера, и в ГКЧП это понимали).
31 Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 175. Генерал-майор Грачев получил известность в январе 1991 г., после сделанного в Литве заявления, что подчиненные ему ВДВ не должны участвовать в политических процессах в Прибалтике. Впрочем, 3 октября 1993 г. его позиция оказалась иной...
32 А.Цыганюк // В августе 91-го. С. 108. По свидетельству командира взвода бригады специального назначения КГБ капитана О.Невзорова, около 80% личного состава его роты были готовы выйти на защиту Белого дома (См. Григорьев С.М. Истина момента. С. 26). По некоторым оценкам, более 50% управлений и комитетов КГБ так или иначе противодействовали ГКЧП или по крайней мере не поддержала его (С.В.Степашин // Григорьев С.М. Истина момента. С. 123)
33 Б.Немцов // Григорьев С.М. Истина момента. С. 195.
34 А.Маркелов // В августе 91-го. С. 83.
35 Л.Емельянов // В августе 91-го. С. 163.
36 В.Шеметюк // В августе 91-го. С. 85.
37 В августе 91-го. С. 89. К сожалению, автор не располагает данными о требованиях, которые выдвигали бастующие, и обстоятельствах начала забастовок. Можно допустить, что в ряде случаев трудовые коллективы уже находились в предзабастовочном состоянии, и путч сыграл лишь роль катализатора для их объявления и придания им политического значения.
38 В августе 91-го. С. 211.
39 В августе 91-го. С. 23, 24. На это же указывает Н.Проселков, председатель радикального демократического движения, арестованный 19 августа (Россия, 1991, N 34. С.1).
40 Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 174.
41 Там же. С. 175.
42 Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. С. 169-170. Офицеры КГБ предупредили и г.Попова и Ю.Лужковы о готовящемся в ночь с 20 на 21 августа аресте (Лужков Ю.М. 72 часа агонии. Август 1991-го. Начало и конец коммунистического путча в России. С. 40).
43 См. С.Филатов // Григорьев С.М. Истина момента. С. 50.
44 Некоторые представители иностранных фирм, проживавшие на Кутузовском проспекте выставили свои машины на середину проезжей части, как бы перекрывая ее, но в действительности лишь демонстрируя свое отношение к путчу. Также сотрудники американского посольства перекрыли личными и служебными автомобилями прилегающие к посольству улицы и переулки с целью воспрепятствовать прохождению бронетехники.
45 См. В августе 91-го. С. 52, 53.
46 Около 10 вечера к Белому дому подошла колонна бронетехники ВДВ, под командованием А.Лебедя с тем, чтобы взять здание Верховного совета РСФСР "под охрану". Хотя БМД встали в ряд на площади за Белым домом, многими пришедшая колонна была воспринята как перешедшая на сторону защитников Белого дома, тем более, что сам Лебедь был проведен в Белый дом. (Само по себе такое впечатление тоже было важно для поднятия морального духа ополченцев. Однако утром 20 августа, когда на заседании ГКЧП было принято решение о штурме, эта колонна покинула расположение Белого дома, что продемонстрировало еще раз, что "взять под охрану" это не то же самое, что встать на зищиту).
47 Спонтанность организации и не всегда достаточная координация действий различных структур Верховного Совета привели к тому, что в Белом доме действовало фактически несколько штабов - при Ельцине, при Руцком, при Хасбулатове, при Бурбулисе; что, разумеется, не способствовало повышению эффективности сопротивления.
48 К.Кобец // В августе 91-го. С. 104-106.


Вернуться к оглавлению