Внешние формы упорядочения материала, применяемые при составлении словарей и энциклопедий и предназначенные исключительно для упрощения поисков нужного термина, скрывают за собой более глубокие основания, которые обеспечивают действительное единство, целостность и завершенность компендиума соответствующей отрасли знания. Словарь всегда концептуален, даже если его концепция и не декларирована составителями. Различия между словарями, имеющими общую тему и назначение, обусловлены обычно несходством их концепций, что непосредственно проявляется в большем или меньшем несовпадении словников. Как показывает опыт, радикальные расхождения между словниками современных этических словарей отражают различия в самих исходных представлениях о морали и этике. Впрочем, и терминологическая идентичность тех или иных словарных статей не обязательно сопровождается их содержательной общностью, ибо одни и те же отвлеченные понятия или эмпирические реалии интерпретируются большей частью по-разному, что опять-таки связано с различием исходных концепций, т.е. ценностных (идеологических) и философско-теоретических установок и принципов.
Разворачивая работу по систематизации этического знания (предполагаемую подготовку словаря или словарно-типового издания) авторы проекта исходят из того, что свод этических знаний должен быть свободен от идеологической предвзятости в трактовке как самого феномена морали, так и этических доктрин и должен представлять возможно более объективную картину развития этики.
1. Непосредственной целью систематизации этического знания является наведение порядка в огромном и разнородном «этическом хозяйстве», где отсутствует единство не только в ответах на некоторые фундаментальные вопросы, но и в самой постановке этих вопросов и даже в понимании объекта этики («что такое мораль») и ее предмета («что такое этика, чем она занимается»). Помимо внутридисциплинарной потребности в самоорганизации, надобность в упорядочении этического знания диктуется также «внешним» требованием сделать его пригодным для систематического изложения в учебниках, словарях, энциклопедиях.
Задача систематизации этического знания решается не этикой, а метаэтикой. Метаэтика, в широком смысле слова, – это область теоретических исследований, объектом которых является этика (а не мораль). Если в рамках этики формируются разные этические концепции (то есть определенные интерпретации, образы морали), то метаэтика вырабатывает концепции этики (то есть определенные интерпретации самой этики). Метаэтика, опираясь на те или иные метафизические, эпистемологические, аксиологические, социологические, психологические, логико-лингвистические представления и теории, отвечает на вопросы: что такое этика, каков ее предмет, объект, структура, проблематика, категории, функции и пр.; какие подходы, школы, концепции существуют в этике, каковы основания их деления и классификации. Конечно, жесткой границы между метаэтикой и этикой нет, – как и между этикой и моралью; однако указанное разграничение можно принять в качестве рабочей гипотезы, имея в виду ее последующее уточнение.
2. Возможны два подхода к систематизации этического знания, или вообще этики, – в зависимости от того, что понимать под этикой если
принять, что этика есть особая целостная, развивающаяся дисциплина, то ее систематизация будет представлять собою построение развернутой структурно-функциональной модели этики с указанием ее предмета, метода, проблематики и т.д. В этой идеализированной модели не отражаются реальные поиски, споры, альтернативные решения и прочее. Если же понятие этики охватывает всю историческую совокупность разнородных взглядов, концепций, направлений, школ, традиционно относимых к этой сфере, то задача ее систематизации сводится к упорядочению, классификации данного множества на основе некоторых единых критериев, позволяющих сравнить, соотнести между собой элементы этого множества.
Нетрудно увидеть, что оба указанных подхода (то есть построение идеальной системы этики и упорядочение реального этического «материала») взаимосвязаны. Идеальная модель не конструируется произвольно, она есть результат анализа и обобщения этической эмпирии. С другой стороны, упорядочение разных «точек зрения» и «позиций», изложение их на общезначимом (а не их собственном) языке, включение их в единую классификацию возможны лишь при условии, что уже разработана эталонная, критериальная модель этики. Поэтому создание, например, энциклопедического словаря по этике предполагает, что у составителя имеется концепция этики, идеальная система, позволяющая последовательно и непротиворечиво упорядочить непоследовательный и пртиворечивый конгломерат этических концепций
3. Существуют ли в современной метаэтической литературе модели этики, концептуальные схемы, задающие критерии для систематизации всего
«этического знания»? Таких моделей много. По существу, любой этический словарь или учебник явно или (что бывает чаще) неявно ориентирован на некий образец «этики вообще», служащий отправной точкой для конкретных построений. Откуда берутся эти образцы? Обычно они складываются стихийно, выкристаллизовываются из традиции. В последние десятилетия, в связи с конструированием метаэтики как особой области исследований, идеальные модели этики стали разрабатываться целенаправленно и использоваться для классификации этических учений и концепций.
Можно отметить два типичных дефекта имеющихся идеальных моделей этики и, соответственно, классификаций, построенных на их основе. Для традиционных (или тяготеющих к традиции) моделей характерна эклектичность, отсутствие внутренней стройности, соподчинения частей. Этическая проблематика предстает здесь как длинный перечень более или менее самостоятельных, рядоположенных вопросов, ответы на которые служат критериями для разграничения разных этических концепций (метафизической и натуралистической, автономной и гетерономной, эмпирической и интуитивистской, абсолютистской и релятивистской, детерминистской и волюнтаристской и пр.). Для многих современных моделей этики характерна, напротив, «чрезмерная» стройность, покупаемая ценой крайнего упрощения, обеднения реальной этической проблематики. (Например, универсальным разграничительным критерием в этике может выступать формационно-классовая принадлежность того или иного учения, или же его эпистемологическая позиция, или способ определения добра и т.д.).
Оптимальная модель этики должна сочетать внутреннюю согласованность, системность с полнотой охвата этической «эмпирии». Конечно, может оказаться, что такая модель неосуществима в силу принципиальной разнородности, логической несоизмеримости элементов самой этой эмпирии. В таком случае – во избежание эклектизма – весь исторический массив этического знания, возможно, придется делить на несколько самостоятельных областей и для каждой из них строить собственную идеальную модель. В современной метаэтике, вообще говоря, подобные идеи высказываются, однако они не нашли еще адекватной реализации. Всякая новая попытка систематизировать этическое знание, претендующая на преодоление недостатков имеющихся образцов этого научного жанра, должна, по-видимому, идти в русле указанных идей и ориентироваться на построение оптимальной модели этики.
4. Первым шагом на пути к такой модели должно быть определение границ того «объекта», который подлежит систематизации, – то есть «этики вообще». (Употребляемое нами выражение «этическое знание» нельзя рассматривать как исходное, поскольку оно фактически опирается на некоторые – отнюдь не бесспорные – методологические посылки, согласно которым любое положение этики является «Знанием», а сама этическая деятельность есть особого рода «познание»). Очертить границы «этики вообще» в первом приближении можно таким образом: этика – это то, чем традиционно занимаются этики, то есть то, что принято называть этикой в контексте европейской (или европоцентристской) культуры. Это определение относится к категории остенсивных, оно просто указывает тот «эмпирический объект», теоретическую модель которого еще предстоит построить. Только после постройки такой модели выяснится, действительно ли является этикой все то, чем «занимаются этики».
Не исключено, что не вся исходная эмпирия покроется теорией, кое-что из традиционно причисляемого к этике окажется за ее пределами (поскольку критерий принадлежности к этике в конечном счете дает именно теория). Однако без остенсивного определения не обойтись, ибо, не обозначив границы этики как эмпирического объекта, мы теряем всякие ориентиры при обсуждении и выборе альтернативных теоретических определений этики, открываем простор для произвольных дефиниций. Дать «правильное» теоретическое определение – значит указать те необходимые и достаточные признаки, которые придают целостность традиционной этической эмпирии, объединяют ее разнородные элементы. Эту эмпирию нельзя рассматривать как случайное нагромождение разных духовных феноменов, которое теоретик (метаэтик) стремится внешним образом упорядочить: объединяющие признаки содержатся в ней самой, они имплицитно присутствуют, интуитивно подразумеваются, и задача исследователя-систематизатора – выявить, эксплицировать и (если это необходимо по определенным методологическим соображениям) скорректировать, уточнить их. Указать самые общие признаки – значит дать просто дефиницию термина «этика»; последовательная же детализация этих признаков, сверяемая на каждом шагу с реальным «эмпирическим объектом», должна привести к построению развернутой идеальной модели этики, которая может послужить основанием для систематизации всего эмпирического множества этических концепций, подходов и прочее.
5. Какова же самая общая дефиниция этики?
Возьмем в качестве «гипотезы» широко распространенное определение: «этика есть наука о морали». Если соотнести эту дефиницию с указанным выше «эмпирическим объектом», то мы увидим, что большинство традиционных этических построений не подпадают под нее, поскольку, во-первых, многие из них не принадлежат пауке (в современном смысле слова) либо вследствие нестрогости понятий, либо из-за нормативно-поучительной формы, а, во-вторых, имеют своим предметом не мораль в собственном, специфическом се понимании, а нечто более общее и размытое, включающее в себя мораль только в качестве элемента и аспекта: благо, счастье, душевные качества, нравы, обычаи и т.д. Поэтому, приняв данное определение, мы будем вынуждены лишить этического статуса большую часть традиционно относимых к этике понятий, концепций и прочес. Следовательно, это определение нельзя считать адекватным: слишком велико его несовпадение со своим «эмпирическим объектом», оно лишь частично с ним пересекается. В качестве исходного пункта для построения идеальной модели этики следует принять более общее определение.
Можно предложить другую гипотетическую дефиницию: этика – это сфера рассуждений «на темы» морали. Насколько оно соответствует тому, чем реально «занимались» и «занимаются» этики? Если понимать мораль в традиционном расширительном смысле (то есть отнести к ней достаточно широкий набор ценностных ориентации и способов поведения), то она действительно является непременной «темой» всех учений и концепций, называемых этическими. Несмотря на этимологическую однотипность терминов «этика» и «мораль», европейская культурная традиция закрепила за этикой особый признак,не обязательный для морали вообще: рациональность, рассудительность. Вот этот «рассудительный», рационально-понятийный слой самого морального сознания и был еще в античности отдифференцирован от «остальной» морали и назван этикой. Этика в этой интерпретации есть часть морального сознания, его рефлексия, – то есть «моральное рассуждение».
Однако даже поверхностный анализ традиционной этики показывает, что она отнюдь не сводится к совокупности «моральных рассуждений». Действительно, в любой этической концепции присутствуют и «мораль», и «рассуждение», но соединение их выступает не только как (а) моральное рассуждение, но и как (б) рассуждение о морали. Если в первом случае рациональная деятельность совершается «внутри» морального сознания, то есть соответствующее этическое построение имеет статус моралистики, то во втором случае рациональная деятельность направлена на мораль как «внешний» предмет, то есть этическое построение имеет когнитивный (познавательный, научный) статус.
Определение этики как «сферы рассуждений на темы морали» действительно применимо практически ко всему множеству текстов, традиционно причисляемых к этическим; следовательно, данное определение выражает в явном виде те признаки, которые составляют имплицитный смысл слова «этика» в сложившемся его употреблении. Однако эта дефиниция способна охватить все то, чем «занимаются этики», лишь в силу указанной размытости определяющих понятий: «мораль» и «рассуждение». Анализ этих понятий, выделение в них разных смыслов неизбежно ведет к распаду кажущейся целостности традиционной этики, она предстает как эклектическое соединение принципиально разнородных духовных образований со своими особыми функциями и логическими структурами. Тем не менее в специальной литературе до сих пор преобладает трактовка этики как некоей органической целостности. Функции этики как такого рода целостной системы нередко раскрываются через перечисление: получается, что «одна и та же» этика и «учит жить», и «обосновывает мораль», и «описывает мораль», и «объясняет мораль»...
Этика и в самом деле выполняет эти функции, но этика не как органическое, а как «аддитивное» целое, как совокупность разных видов духовной деятельности. При этом граница между моралистикой и наукой о морали проходит не между разными этическими концепциями, а внутри них. Нельзя, например, сказать, что гедонистическая этика – это жизнеучение (или моралистика), а этика Канта – это наука о морали; оба этих элемента сочетаются и в той, и в другой концепции. Но даже совмещение этих видов деятельности одним лицом не говорит об их собственном внутреннем единстве: если какой-то мыслитель является и ученым, и моралистом, то это еще не значит, будто наука и моралистика как таковые составляют вместе органическое целое.
6. Систематизация всего содержания традиционной этики предполагает преодоление свойственного ей синкретизма и, следовательно, построение такой модели этики, в которой разведены ее традиционно смешиваемые элементы. Последующая систематизация должна идти уже в пределах каждой из этих составляющих – через выявление их специфического понятийного аппарата, проблематики, метода, функций.
Самое основательное, принципиальное деление всего массива традиционной этики – это разграничение и ней ценностных (нормативно-оценочных) и когнитивных элементов. Хотя такое деление стало возможным в явном виде лишь в XX веке, фактически оно существовало в этике всегда, только не подвергалось рефлексии. Опрокинув разграничения ценностного и когнитивного на историю этики, мы можем заметить, что она представляет собой историю двух разных (хотя и взаимодействующих, переплетающихся) «дисциплин»: рациональной моралистики и науки о морали. Поскольку обе они пребывают в пределах той сферы духовной деятельности, к которой прочно привязано имя этики, уместно сохранить за ними это название, дополнив его маркирующими терминами: нормативная этика и теоретическая этика. Эти словосочетания не новы, они часто употребляются в современной этике и метаэтике, однако не для обозначения разных дисциплин, а, как правило, в особом проблемном контексте. Так, в англоязычной метаэтике несколько десятилетий обсуждался вопрос: «может ли этика (этика вообще, в традиционном понимании) быть научной теорией?» При этом подразумевается, что нормативность является неотъемлемым, сущностным свойством этики вообще, так что под вопрос ставится возможность нормативной этики быть одновременно и теоретической этикой. Одни исследователи признают подобную совместимость, другие отрицают, полагая, что этика только нормативна, научное же знание о морали – это вообще предмет не этики, а других дисциплин. Нам представляется, что, в согласии с традицией, познание морали не следует выносить вообще за пределы этики, однако надо учитывать специфику этого вида деятельности, отнеся его проблематику к особой этической дисциплине – теоретической этике.
Таким образом, надо исходить из фактического существования двух «этик» -- нормативной и теоретической. Каждой из них должна соответствовать своя модель: абстрактная система понятий, проблем, структур, функций. Наложив эти две идеальные модели на весь исторический конгломерат этических взглядов, концепций, школ и т.д., мы получим новую, отличную от прежних, избавленную от эклектизма классификацию этих взглядов, концепций и прочее.
7. Какова (в общих чертах) модель нормативной этики, то есть чем она занимается, каковы ее функции, понятия, какие проблемы она ставит, на каких методологических предпосылках строится? Нормативная этика – это моральная рефлексия, рационализированное моральное сознание. Рационализация, в чем бы она ни выражалась, не имеет здесь самостоятельного значения, она всегда подчинена нормативности. Нормативная этика – и это ее определяющий признак – всегда что-то «оценивает» (с моральных – в широком смысле слова – позиций) или что-то «предписывает» (в том же моральном смысле), – причем эти оценки и предписания совершаются как в явной форме, так и (очень часто) имплицитно. В этом последнем случае она выглядит вполне научно, как объективно-бесстрастное рассуждение о морали, и только тщательный анализ может показать скрытую нормативность таких рассуждений, (например, философ классифицирует добродетели, выполняя, казалось бы, научно-систематизаторскую задачу, однако само отнесение каких-либо человеческих качеств к «добродетелям» уже говорит о применении ценностных критериев, предшествующих данной классификации; само слово «добродетель» является оценочным).
Нормативная этика выполняет определенные функции: а) прокламирование некоторых «жизненных» («моральных») ценностей и защита (обоснование) их, б) рационально-понятийное оформление и кодификация норм поведения и нравственных качеств человека, в) формирование нравственных убеждений, перевод внешнего (социального) императива во внутренний (личностный) импульс.
Проблематика нормативной этики охватывает такие вопросы, как: а) что именно является «хорошим» (добрым, должным, ведущим к счастью и т.д.)? б) какие именно ценностные ориентиры являются предпочтительными? в) в чем и как обосновать определенные ценностные ориентиры? г) как себя вести в ситуациях определенного типа? И т.д.
В структуру (состав) нормативной этики входят: а) набор (или система) определенных ценностных положений (принципов, норм, оценок), б) набор (или система) доводов, аргументов в защиту данных ценностных положений, в) философская (или религиозная, или научная) картина мира и человека как основание для такого рода аргументации.
К понятиям нормативной этики относятся: «добро», «зло», «долг», «справедливость», «любовь», «ненависть», «ложь», «лицемерие», «смысл жизни» и т.д. – в их нормативно-оценочной функции.
8. Какова модель теоретической этики?
Теоретическая этика есть комплекс взглядов, идей, знаний, исследовательских подходов, объектом которых является мораль. В отличие от нормативной этики, теоретическая этика не есть «внутренняя», моральная рефлексия; мораль выступает для нее как «внешний» предмет, как объект познания. Познание (рационально-понятийное и эмпирическое) имеет здесь самостоятельное значение; нормативность не является «чертой» этого познания и его результатов (то есть знаний), она сама (вместе с моралью в целом) является объектом познания.
К функциям теоретической этики относятся: описание морального феномена и объяснение его и выработка знаний, которые могут быть использованы для целенаправленного формирования нравственных ориентации людей (через теорию нравственного воспитания и др.).
Проблематика теоретической этики охватывает такие вопросы, как специфика, происхождение, структура, функции, понятия морали, се эпистемологические, психические, логические механизмы, содержание принципов и норм морали в их социально-исторических модификациях и т.д.
В структуру (состав) теоретической этики входят: а) эмпирические описания реальных нравов, обычаев, нормативных кодексов, б) метафизические и научные концепции, объясняющие мораль, в) методологические принципы, определяющие направление и ход теоретико-этического исследования (принципы социального, биологического, психического детерминизма, индетерминизма, когнитивизма, антикогнитивизма и пр.).
К понятиям теоретической этики относятся такие, как: «мораль», «нравы», «нравственность»; «норма», «императив», «оценка»; «свободная воля», «детерминизм»; «авторитет»; «логический довод»; «врожденное» и «благоприобретенное» и т.д. Также: «добро», «зло», «долг», «справедливость», «любовь», «ненависть» и пр. в их номинальной функции (то есть как вербальное обозначение соответствующих ценностных позиций, чувств и пр.).
9. Применив эти две модели – нормативно-этическую и теоретико-этическую – к «эмпирии» этических концепций прошлого, мы получим два относительно самостоятельных классификационных ряда. Так, нормативно-этические концепции можно классифицировать в соответствии с тем, какой именно способ обоснования морали они применяют, а теоретико-этические – в соответствии с принятым ими способом объяснения. При этом известные, узаконенные традицией направления и школы в этике окажутся расчлененными, вписанными частично в нормативно-этическую, а частично – в теоретико-этическую классификацию.
Например, этический натурализм в нормативно-этическом контексте – это определенная жизненная (ценностная) позиция, обоснованная через «естественные» ценности или «естественную» картину мира; в теоретико-этическом контексте натурализм – это способ объяснения морали через «естественные» причины (в этом случае натуралистическая концепция не имеет нормативной направленности).
Точно так же противостояние автономной и гетерономной этики может иметь две разные интерпретации. В качестве нормативной концепции автономная этика – это ценностная позиция, исходящая из необосновываемости, самодостаточности морали; в качестве же теоретической концепции автономная этика – это точка зрения, согласно которой мораль необъяснима через что-то другое (то есть через внеморальные причины). Можно быть сторонником автономной этики в ее нормативном аспекте (то есть полагать, что нравственные принципы не нуждаются в обосновании) и в то же время отвергать теоретический вариант автономной этики (то есть признавать, например, социальную или биологическую детерминированность морали).
Применение двух моделей – нормативной и теоретической – к эмпирико-историчсскому материалу требует дифференциации и уточнения также многих традиционных для этики понятий. Дефиниция одного и того же слова может быть и нормативной, и теоретической. Нормативная дефиниция выражает (явно или неявно) некоторую ценностную позицию, поскольку либо само определяемое слово, либо определяющие слова употреблены в нормативно-оценочном смысле. В теоретической же дефиниции раскрывается информативный смысл слова (при необходимости – с его этимологией и историческими модификациями); при этом, если дефинируется ценностное понятие, то оно само рассматривается теоретиком как объект исследования, и дефиниция включает в себя не только изложение заключенного в нем содержания, но и указание на выполняемые им функции (в том числе нормативную функцию). Научный словарь по этике должен содержать только теоретические дефиниции, хотя, как показывает исследовательский опыт, различие нормативных и теоретических определений бывает трудно увидеть из-за их формального сходства. Нормативные же понятия могут рассматриваться здесь только как выражение ценностных позиций, подлежащих теоретическому анализу, но не как понятия (и ценностные позиции) составителя.
Если исходить из структурирования этики на теоретическую и нормативную, то в качестве начального шага соответственно можно выделить и основные рубрики в содержании словаря.
Наряду с ними большой блок может составить историко-философская тематика. В последние десятилетия значительное развитие получили прикладные исследования, некоторые направления которых только номинально можно отнести к этике, поскольку они являются типично междисциплинарными. Принимая во внимание исключительную популярность этико-прикладных разработок, их результаты должны быть представлены в словаре во всей полноте.
Таким образом, рубрикация словаря задается следующими пятью блоками:
1. История моральной философии. Основные направления и школы этической мысли.
Один из ключевых вопросов при систематизации этического знания касается отражения в нем историко-мыслительного разнообразия морально-философских, этических и моралистических учений и идей. Здесь необходим учет нескольких параметров: а) историческая эволюция этического знания (в античности, средневековье, в эпоху Возрождения и Реформации, Новое и Новейшее время), б) его теоретически-доктринальная и в) нормативно-этическая оформленность.
Хотя работа и строится по алфавитно-словарному признаку, некоторые методологически не проясненные вопросы, касающиеся того, к какому периоду относится такой-то мыслитель или такое учение, могут встать довольно остро. В особенности это касается мыслителей, чье творчество падает на переходные эпохи. К какому периоду отнести, например, классический утилитаризм, эволюционизм, марксизм, Г.Сиджвика или В.С.Соловьева, хронологически привязанных ко второй половине и даже к концу девятнадцатого века, но идейно и теоретически относящихся, кажется, к классически-новоевропейской философии?
Специально нуждается в обдумывании и обсуждении вопрос о выделении статей, посвященных развитию и состоянию моральной философии в отдельных странах.
Может представиться целесообразным вместо персоналий дать в словаре статьи, посвященные школам и направлениям в моральной философии, таким, как, к примеру, неокантианство, философия жизни, фрейдизм и неофрейдизм, прагматизм, лингвистический анализ, неотомизм, неопротестантизм, феноменология, экзистенциализм, персонализм и т.д. Хотя если строго придерживаться этого, в словаре могут не найти места многие историко-философские учения, причем значительные, которые не конституировались в какие-либо «измы». В какую рубрику попадет Бруно? Своеобразие его морального учения не исчерпывается отнесенностью к неоплатонизму. По каким рубрикам развести таких мыслителей, как Бэкон или Гете, Ортега, Тейяр или Швейцер, Шестов или Розанов? Во всяком случае в построенном таким образом издании непременно потребуется именной указатель.
Основные направления этической мысли могут быть подобраны по этико-нормативному и конфессионально-нормативному признакам.
К этому же блоку должны быть отнесены религиозные моральные доктрины: индуизм, буддизм, синтоизм, зороастризм, иудаизм, христианство (с разбивкой на ветхозаветную и новозаветную этику, православие, католичество, протестантизм, «малые» христианские церкви), ислам, бахаизм, экуменизм, новые религии.
2. К блоку теоретической этики относятся:
а) метаэтические и собственно морально-философские темы, касающиеся характера этики как специфического теоретического знания, условий возникновения морали и ее существования в истории, специфики феномена морали, обоснования морали (в частности, в разнообразии известных подходов к этому: теологическое, реалистическое, социологическое и т.п. обоснования морали). Эти темы отражены в понятиях: «добро и зло», «должное и сущее», «абсолютное и относительное», «общее и особенное», «долг», «совесть», «свобода» и т.д.;
б) социально-философские темы, касающиеся характера морального регулирования поведения и взаимосвязи морали с другими формами духов
ной жизни. Эти темы отражены в понятиях: «норма», «оценка», «санкция», «наказание» и т.д. Но эти понятия, безусловно, не являются собственно этическими, и их включение в словарь по этике должно быть аргументировано отдельной работой по фокусированию их специфического морально-философского содержания. Эти темы отражены также в понятиях собственно этических: «добро и зло», «правильное и неправильное», «долг», «обязанность», «справедливость», «стыд», «страх», «грех», «вина», «смирение». Сюда же можно отнести некоторые устойчивые нормативные формулы морального сознания, типа золотого правила нравственности и заповеди любви:
а) эпистемологические и аксиологические темы, касающиеся характера морального знания и опыта, особенностей языка морали и моральных суждений, такие как: добро и истина, добро и красота.
3. Мораль и нравы.
Хотя сложилось так, что описание морали, а точнее, нравов, фактически выделилось из философского знания и проводится в рамках культур-антропологических исследований, в словарь по этике необходимо включить ряд статей описательно-эмпирического содержания, такие как: нравы первобытного, архаического общества, племенные нравы и обычаи, мораль и правы древнего общества (включая, насколько это возможно, допотопные цивилизации), феодального общества, сельскохозяйственной общины, городской общины, различных сословий (аристократии, рыцарства, монашества, купеческих и ремесленных гильдий и т.д.), эпохи первоначального накопления капитала и ранних буржуазных революций, протестантская этика.
Особая группа тем о связи морали и нравов с различным общественно-политическим устройством: либерально-демократическим, авторитарным, тоталитарным; обществом «реального социализма», обществом периода модернизации, в частности, в странах «третьего мира».
Изменение нравов в результате сексуальной революции, а также распространения и институционализации молодежной культуры, также подпадает под эту рубрику.
4. В блоке нормативной этики анализируется ценностно-императивное содержание морали, сопоставляются различные нравственные программы (принципы, аргументация, нормативные формулы, поведенческие ориентации и т.п.). К этому блоку относятся:
а) «объективизированные» формы нравственного сознания – кодексы, социально-этические утопии, повеления, «крылатые» выражения;
б) нормативно-этические системы (такие основные, как гедонизм, утилитаризм, перфекционизм, альтруизм);
в) добродетели и пороки;
г) нравственные принципы (индивидуализм и коллективизм, патернализм и материализм и т.п.).
5. На пересечении предыдущих блоков разворачивается тематика, которая в литературе иногда обозначается как «социальная этика» и «индивидуальная этика». (В философии В.С.Соловьева это деление концептуально
в иных понятиях: «объективная» и «субъективная» нравственность).
«Социальная этика» отражает особенности обнаружения или функционирования морали в обществе. Сюда относятся, например: а) моральные аспекты автономии, отчуждения, политики, права, экономики; б) власти, бюрократии, собственности, труда, уголовного наказания, международных отношений и т.п. Обнаруживается также особая связь «социальной этики» с: в) проблемами войны и мира (справедливые и несправедливые войны, пацифизм, служба в армии), насилия и ненасилия, этнических отношений, г) филантропии, педагогики и воспитания, проституции и порнографии, этикета и т.п.
6. В рубрике индивидуальная этика представлены темы, связанные с
личностными проявлениями морали, или личностной определенностью
морали: а) добродетели и пороки, моральный характер; б) обязанности
человека, свобода и ответственность; в) жизнь и смерть, предназначение
человека; г) благоговение, отношение к высшему, к абсолюту; д) нравственное формирование личности, нравственное совершенствование; опыты и практика нравственного совершенствования: этика и аскетика, аскетическая нравственность; с) нравственные проблемы общения (доверие, благодеяние, благодарность, дружба, любовь).
Сюда же можно отнести «новые» темы специфических проявлений нравственности, к примеру, обусловленные полом (мужская и женская мораль) или возрастом.
7. Отдельная рубрика охватывает тему соотношения морали с иными формами духовного опыта как в объективном, так и в субъективном его
выражении – с религией, мистикой, художественным творчеством.
8. Наконец, крупный блок составляет прикладная этика, внутренняя
рубрикация которой задается теми отраслями профессиональной или предметно опосредствованной деятельности, которые требуют радикальной спецификации устоявшихся и традиционных нравственных принципов, либо же в которых сами обстоятельства деятельности являются столь неординарными, искушения – неявными, что нарушение этих принципов может оказаться спонтанным и самими агентами деятельности не воспринимаются как таковые. Это: а) биомедицинская этика; б) экологическая этика; в) этика предпринимательства (бизнеса); г) учительская этика; д) журналистская этика; е) судебная этика.
При разработке тезауруса этического словаря сравнение различных словников представляет не только творческий, но и конструктивный интерес. Так, для сопоставления были отобраны словники советского, польского, немецкого, французского, английского изданий под названием «этика» или «моральная философия».
Все анализируемые словники содержат понятия, призванные описать мораль, совокупность представлений и теоретических знаний о ней. Между тем, область пересечения пяти сводов понятий удивительно узка и ограничивается лишь семью терминами: «вина», «долг», «зло», «норма(ы)», «справедливость», «христианство», «честь». Основная причина значительного несовпадения терминов данных словников состоит в различии этико-философских традиций размышления о морали, теоретических интерпретаций морали, представлений о ее границах и круге решаемых ею проблем, а также о ее назначении и роли в жизни людей.
Глубина данного различия с очевидностью проявляется в том, что даже ключевые термины «мораль», «этика» входят не во все рассматриваемые словники (термин «мораль» включен в польский, отечественный и немецкий словники, «этика» – в польский, немецкий, отечественный и британский). Включение или невключение терминов, фиксирующих непосредственное предметное пространство словарей, думается, отчасти обусловлено самим явно или неявно принимаемым образом морали.
Анализ терминов советского словника показывает, что в его основе лежит представление о морали как о целостном, своеобразном явлении, он ориентирует на выделение морали из всех других сфер жизни, на исследование ее сущности (ни один из исследуемых словников не содержит термина «критерий нравственности»). Соотношение же морали с другими сферами жизни и моральные проблемы, возникающие в этих сферах, здесь описываются в понятиях «мораль и политика», «мораль и искусство», «мораль и религия», «мораль и социальное управление», «мораль и право» (последнее входит и в польский словник). Польский словник обрисовывает сходный с отечественным образ морали. Неслучайно два эти словника содержат наибольшее количество общих понятий (среди них такие, которые фиксируют своеобразие морали, своеобразие средств ее осмысления, чисто моральные аспекты внеморальных и параморальных явлений). Можно отметить, что с особой тщательностью в польском словнике прописаны проблемы специфически этической методологии (в таких статьях, как «дедукционизм в этике», «индифферентизм в этике», «операционализм в этике», «описание в этике» и т.д.).
В немецком, французском и английском словниках образ морали не отличается такой же «чистотой» и «незамутненностью», как в отечественном и польском. Кроме того значительное место здесь отводится понятиям современной прикладной этики. Каждый из этих трех словников имеет свои особенности.
Во французском – большое внимание придается анализу культурно-исторических эпох. Мораль здесь дана в социо-культурном прочтении. На это указывают в частности такие (нерядоположенные) статьи, как «античность», «Египет», «Индия», «Китай», «Мессопотамия», «патристика», «средневековье» и др. Помимо этого, в словник оказались включенными и такие статьи, как «литература», «литературные жанры».
Особенность немецкого словника проявляется в ориентированности главным образом на понятия нравственно-политической, исторической практики и этического осмысления ее, в чуть меньшей степени в немецком словнике отражены понятия, ставшие актуальными в последнее время в сфере прикладных исследований. Это такие термины, не вошедшие в другие словники, как «всемирная история», «дискриминация», «естественное право», «манипуляция», «порядок», «регулирование рождаемости», «чрезвычайная ситуация».
Английский словник по охвату современных моральных проблем является, пожалуй, самым уникальным из рассматриваемых словников. Его особенность состоит в том, что здесь фактически отсутствует целостный образ морали. Мораль описывается через конкретные моральные проблемы, возникающие в разнообразных сферах жизни. Скажем, помимо того, что этот словник вообще не содержит понятия «мораль», в нем невозможна и такая постановка вопроса, как «мораль и право», «мораль и политика» и т.п. Взаимоотношение, например, морали и политики раскрывается во множестве понятий. Если взять такой аспект данной проблемы, как война и мир, то он описывается в статьях под следующими заглавиями: «воинская повинность, призыв участвовать в войне», «военные преступления», «мир», «справедливые войны», «насилие», «ядерное сдерживание» и др. Основная задача этики в интерпретации авторов английского словника состоит в прояснении способов решения самых разных проблем, с которыми человек любого социального положения, любого замятия или профессии может столкнуться и повседневной жизни. Этим можно объяснить не только наличие в словнике целого множества понятий прикладной этики, но и понятий из теории рационального выбора. Философская этика в английском словнике трактуется достаточно широко. По мнению составителей, ее основное значение заключается в осмыслении теоретических аспектов прикладной этики.
Конечно, нельзя сказать, что в отечественном или польском словниках отсутствуют понятия, обозначающие прикладные этические вопросы или социокультурное измерение морали, а во французском, британском или немецком отсутствуют понятия философской этики и т.д. Совершенно справедливо авторы немецкого словника заявили о своем широком, в духе Аристотеля, взгляде на этику и на мораль, что выразилось во включении в словник, помимо названных, и антропологических, религиозно-философских, прикладных вопросов, которые рассматриваются в свете руководящей идеи гуманной и справедливой жизни. Все словники содержат нормативные вопросы, понятия теоретической этики, основные нравственные понятия, а также понятия, обозначающие этические позиции и направления всей истории этики. В одних словниках данные позиции и направления представлены именами их основателей или наиболее значительных приверженцев, в других – названием данного направления или позиции. Однако при анализе подбора всех этих понятий, способов их формулировок, а также количественного соотношения понятий, фиксирующих разные сюжеты, описанные тенденции проявляются достаточно четко.
Другое явное различие словников раскрывается в описании в них моральных качеств и современных нравов. Понятно, что выбор последних (а косвенно и первых) обусловлен конкретным социокультурным контекстом. Например, отечественный словник содержит такие понятия, не включенные в другие своды понятий, как «алкоголизм», «грубость», «единство слова и дела», «идейность», «пережитки», «проституция», «почин» и др. В то же время ни в одном из рассматриваемых словников так подробно, как в английском, не представлены нравственные аспекты области сексуальных отношений (они исследуются в статьях «гетеросексуальность», «гомосексуальность», «порнография», «сексизм», «эротизм» и др.).
Хотя рассмотренные различия и сходства имеющихся в наличии словников не исчерпывающи, они позволяют понять, что структура и состав словника обусловлены определенным парадигмальным представлением морали, с одной стороны, и социокультурным контекстом этической рефлексии, с другой.
Институт философии РАН