Здравствуйте, уважаемые коллеги. Хотелось бы увидеть ваши рекомендации по поводу предложенного кейса. В комментариях - мои предположения, не исключаю, что спорные. Также хотелось бы обсудить формулировки вопросов задания.
Комментарии: Рассматриваемая ситуация возникла в региональном российском университете. Она представляет собой ряд ценностных конфликтов между: административными и образовательными задачами вуза, принципами справедливости и эффективности определенного конкурсного механизма отбора абитуриентов, открытости университетского сообщества для регионального социума и суверенности вуза в принятии решений (принятия студентов в вуз по результатам региональной олимпиады при условии утвержденных ректоратом положений и их огласки в СМИ, доверия администрации к студенческим интеллектуальным ресурсам и формализация инициатив (кто имеет право писать олимпиадные задания для школьников, возможно ли их не рецензировать). Рекомендуется использовать в теме «Этика образования» в общем курсе этики.
Описание ситуации: В одном из региональных российских классических университетов с достаточно развитой системой воспитательной работы существует традиция участия студенческого актива в молодежных организациях неполитического характера. Наиболее известной в России и многочисленной является интеллектуально-развивающая молодежная организация, состоящая на 80% из студентов этого университета. Помимо участия в различного рода интеллектуальных чемпионатов (ЧГК, «Брейн-ринг», «Своя игра») актив этой организации взял на себя обязательства по организации и проведению гуманитарной олимпиады для школьников республики. Инициатива не предполагала материального вознаграждения организаторов.
Порядок проведения олимпиады представляет собой несколько отборочных туров по районам республики, полуфинал и финал. Всего три направления – география, литература, история. В апелляционную комиссию приглашаются доценты соответствующих факультетов. Задания готовят студенты старших курсов и аспиранты. Участниками становятся не меньше 300 человек ежегодно. Объективность результатов олимпиады неоднократно подтверждалась (ее победители участвовали в грантах, выигрывали стажировки за границей, всероссийские олимпиады и т.д.).
По Положениям олимпиады (утвержденным, с одной стороны, Комитетом по делам молодежи республики, с другой – ректоратом университета), школьники, занявшие первое, второе и третье места, поступают в университет на исторический, филологический и географический факультеты без экзаменов. Олимпиада проводится уже в течение 5 лет, и каждый год положения должны утверждаться заново. Зачастую победители уезжают в столичные вузы, и фактически по результатам олимпиады студентами данного вуза становятся 1-2 человека (иногда – ни одного). В последний год ректорат утвердил только одного победителя для поступления без экзаменов, что отчасти снижает и ценность самой олимпиады как для участников, так и для организаторов: получается, что усилия, затраченные на ее подготовку, написание заданий, поездки в районы оправданы только в качестве состязания, которое не имеет выхода на более высокий уровень, каким было поступление в университет. Дополнительной проблемой стал отказ декана одного из факультетов принимать студентов по результатам этой олимпиады (два других не возражали). Причиной отказа стали «недостаточно качественные задания, которые пишутся студентами», а также «необъективность ее результатов». Примеры «некачественности» приведены не были. Но для декана важно «соблюдение всех формальностей, сопутствующих приему в высшую школу».
Руководитель организации, доцент этого университета, предложил отдавать готовые задания на редактирование и рецензирование преподавателям факультета. Это предложение тоже не получило поддержки, поскольку ни оплачивать эту работу, ни искать добровольцев для ее выполнения декан «не имел возможности». Таким образом, сложилась патовая ситуация: представители организации не видят смысла в дальнейшем проведении олимпиады, которая практически не получает официального признания вуза, школьники не получают возможности поступления в вуз. Представители администрации вуза также не проявляют заинтересованности в ее продолжении и развитии (оставаясь неудовлетворенными качеством знаний абитуриентов и механизмами отбора студентов).
Последствиями отказа от республиканской гуманитарной олимпиады оказались:
1. Сокращение внешних стимулов совершенствования гуманитарных знаний школьников;
2. Разочарование студентов-организаторов, уверенность в формализме администрации вуза и косности системы, нежелание проявлять еще какую-либо инициативу;
3. Сокращение возможностей поступления в вуз талантливых школьников из районов республики;
4. Ослабление связи между школами и вузом.
Дополнительная информация:
Выдержки из Правил внутреннего распорядка вуза:
37. Профессорско-преподавательский состав, научные работники Университета обязаны:
- обеспечивать высокую эффективность учебно-воспитательного и научного процессов, развивать у студентов самостоятельность, инициативу, нравственность, творческие способности, руководить научно-исследовательской работой обучающихся;
- осуществлять воспитание студентов, слушателей, как в процессе обучения, так и при проведении иных воспитательных, культурно-массовых и иных мероприятий, предусмотренных планами органов управления образованием, планами Университета и его обособленных структурных подразделений- выполнять учебную и методическую работу, организовывать и контролировать самостоятельную работу обучающихся;
- уважать личное достоинство будущих специалистов, проявлять заботу об их культурном и физическом развитии, постоянно повышать уровень и качество получаемых обучающимися профессиональных знаний;
41. Обучающиеся в Университете (студенты, слушатели) имеют право:
- участвовать в обсуждении и решении важнейших вопросов деятельности Университета, в том числе через общественные организации и органы управления Университетом;
- обжаловать приказы и распоряжения администрации Университета в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;
42. Обучающиеся в Университета обязаны:
- постоянно стремится к повышению общей культуры, нравственности и физическому совершенствованию;
- нетерпимо относится к недостаткам в учебно-воспитательном процессе и быту, занимать активную жизненную позицию;
Задание:
1. Перечислите этические проблемы, которые вы видите в данной ситуации.
2. Каких ценностей придерживаются участники конфликта?
3. Что, на Ваш взгляд, является основным предметом кейса?
4. Предложите альтернативные варианты решения проблемы. Соотнесите цели каждой из сторон и средства, к которым они могли бы прибегнуть для оптимального решения. Каким должно быть оптимальное разрешение ситуации?
Е.В.Тихонова
I. Методические рекомендации для преподавателей.
Нарратив для ситуационного анализа взят из романа Дж.Фаулза «Волхв». Данная ситуация может рассматриваться в общем курсе «Этики» для студентов как гуманитарных, так и технических специальностей. Ситуационный анализ осуществляется в рамках темы «Насилие и ненасилие» раздела «Прикладная этика».
1.1 Особенности восприятия темы «Насилие и ненасилие» в студенческой аудитории.
Опыт проведения дискуссий в студенческих группах по различным аспектам проблемы насилия и ненасилия позволяет сделать следующие заключения:
1.2 Учитывая указанные особенности, целью ситуационного анализа является рассмотрение моральных оснований применения насилия и отказа от насилия, выявление оптимального морально оправданного решения.
Задачи:
Список рекомендуемой литературы адресован преподавателям (полностью). Студентам необходимо ознакомиться со следующими произведениями из списка: 3, 8, 10, 14.
1.3. Рекомендуемая литература:
1.4 Методика проведения занятия с использованием метода ситуационного анализа. Семинарскому занятию должна предшествовать лекция по теме «Насилие и ненасилие». Подготовка к занятию со стороны студентов заключается в прочтении указанных произведений.
1) Индивидуальная письменная работа. Цель – оценка применения знаний по теме «Насилие и ненасилие» к конкретной ситуации и навыков критического мышления.
В начале занятия каждый студент получает раздаточные материалы: нарратив для ситуационного анализа, вопросы к тексту, задающие структуру, критерии оценки работы. Преимущество письменной работы – возможность оценки знаний каждого студента. Длительность занятия – 1ч.20мин.
Критерии оценки (по 10-ти балльной шкале):
Недостатки письменной работы: отсутствие обмена мнениями, стимулирующего критическое мышление, позволяющего расширить представления о противоположных позициях; формальность оценки, не задающей перспективы развития для студентов.
2) Структурированная дискуссия. Цель – развитие и оценка навыка обсуждения этических проблем; практика использования теоретических знаний в конкретной ситуации.
Группа делится на подгруппы по 4-6 человек. Раздаточные материалы (те же, что и в первом случае) участники получают индивидуально. На работу в подгруппах дается 40 минут. Первые 10 мин. занятия участники индивидуально знакомятся с текстом ситуации и вопросами задания и, по возможности, отвечают. Следующие 20 мин. - проведение мозгового штурма внутри подгрупп по каждому вопросу (обсуждение возможных вариантов и моральных оснований для аргументации, поиск оптимального решения). Оставшиеся 10 мин. уделяется фиксации позиции группы и определению выступающих. Вторая часть дискуссии – презентация и обсуждение результатов работы подгрупп. В задачи преподавателя входит ведение дискуссии (уточняющие вопросы, стимулирование активности работы группы), подведение итогов – основные выводы, оценка участников. При отсутствии версии ненасильственного разрешения ситуации данный вариант должен быть представлен преподавателем.
Вариант оценки: критерии те же, что и в первом случае. Максимальный балл ставится всей подгруппе, внутри которой он делится выступающим (условным руководителем в подгруппе) пропорционально вкладу участников. Дополнительные баллы (по усмотрению преподавателя) могут получить студенты, представляющие позицию подгруппы, отвечающие на дополнительные вопросы и задающие вопросы.
II. Теоретическое введение.
Рассматривая предложенную ситуацию, целесообразно использовать определение насилия, предложенное А.А. Гусейновым: «Насилие – не вообще принуждение, не вообще ущерб жизни и собственности, а такое принуждение и такой ущерб, которые осуществляются вопреки воле того или тех, против кого они направлены. Насилие есть узурпация свободной воли. Оно есть посягательство на свободу человеческой воли». Данное определение отражает проблему, достаточно остро представленную в ситуации: узурпация свободной воли и принуждение к другому насилию, замаскированному под необходимый и ответственный за чужие жизни поступок. При рассмотрении ситуации неизбежна апелляция к таким категориям этики, как моральный выбор, свобода, ответственность, долг, совесть, вина, посредством которых объясняется поступок главного героя.
В описанных Фаулзом событиях можно обнаружить общее «моральное обоснование» для совершения насильственных действий:
III. Нарратив для ситуационного анализа (отрывок из романа Дж.Фаулза «Волхв).
Действия происходят на греческом острове Фраксос во время немецкой оккупации в 1942г. Главный герой – Конхис – назначен новым деревенским старостой. Немецкий комендант острова – Антон Клюбер – оказался вполне лояльным к местному населению. За "укрепление морального духа" на острове отвечал полковник СС по фамилии Виммель. Его стиль был прост. Имелся такой "прейскурант": за каждого раненого немца казнили десятерых местных; за убитого – двадцатерых.
Повествование ведется от лица Конхиса.
Инцидент: «Утром четверо немецких солдат – а всего их было двенадцать – улучили свободную минуту и отправились купаться. Видно, они совсем потеряли бдительность, ибо - верх разгильдяйства! – полезли в воду все вместе. ..Вдруг из-за деревьев выступили трое незнакомцев. Один – с автоматом. Немцы были обречены. На вилле командир отделения услыхал выстрелы, радировал Антону и спустился на пляж. Он обнаружил там трех мертвецов; четвертый прожил еще немного и рассказал, что случилось.
К тому моменту все мы успели узнать о "прейскуранте" Виммеля. От нас требовалось восемьдесят смертников...В полночь меня разбудили топот и стук в ворота. Это был Антон. Получен приказ. По своей инициативе ничего не предпринимать. Утром прибудут Виммель и "вороны". Меня арестовать немедленно. К рассвету собрать всех деревенских мужчин от четырнадцати до семидесяти пяти.
Настало утро. Мне принесли кофе, дали умыться. А в половине одиннадцатого вывели на улицу. Там уже ожидали остальные заложники. Их не кормили и не поили, поговорить с ними не позволили. Виммель заговорил. Коллаборационист начал переводить.
"Сейчас вы увидите, что бывает с теми... с теми, кто наносит ущерб Германии... и с теми, кто не мешает наносить ей ущерб... по утвержденному вчера вечером приговору верховного военного трибунала... трое были казнены... еще двое будут преданы казни сейчас..."
"Вслед за тем... восемьдесят заложников... взятых согласно оккупационным законам... в качестве возмездия за жестокое убийство... четырех военнослужащих вермахта... – снова пауза, – также будут казнены".
Когда толмач перевел последнюю фразу, толпа разом выдохнула, словно каждого ударили в живот. Многие женщины, некоторые мужчины повалились на колени, заклиная стоящих на балконе.
Меня оторвали от каменной кладки и повели вслед за заложниками. Солдаты –австрийцы – перекрывали каждый выход из гавани и осаживали сельчан.
1часть: Мне скомандовали остановиться меж немцами и заложниками, ярдах в двадцати от Виммеля. .. Полковник приближался ко мне.
"Я предложил этим крестьянам следующее, – начал он. Я внимательно оглядел его. Ни нервозности, ни возбуждения; полный самоконтроль. – Я подарю им жизнь. Отправлю в арбайтлагерь. При одном условии. Что вы как деревенский староста у них на глазах приведете в исполнение приговор над теми двумя убийцами".
"Я не палач", – ответил я.
Сельчане разразились неистовыми воплями.
Он взглянул на часы: "Тридцать секунд на размышление".
Конечно, размышлять в подобных обстоятельствах невозможно. Вся логика мгновенно улетучилась. Учтите это. В дальнейших своих действиях я не руководствовался рассудком. Я был за гранью рассудочного.
"У меня нет выбора", – сказал я.
Он подошел к правофланговому первой шеренги. Снял с его плеча автомат, нарочитым движением проверил, заряжен ли он, вернулся, протянул его мне – обеими руками. Как честно заработанный приз. Заложники загомонили, принялись креститься. Но быстро стихли. Полковник не сводил с меня глаз. Мне вдруг пришло в голову, что я могу выстрелить в него. Но в этом случае поголовное истребление островитян было бы неизбежно.
Я направился к решетке ворот. Понятно, чего ему надо. Эпизод будет широко освещен в газетах, контролируемых немецкой администрацией. О насилии над моей волей умолчат, выставят меня в качестве грека, который верно усвоил, что такое германский порядок. Урок другим старостам. Пример для всей замордованной Греции. Но эти восемьдесят - что ж я, обреку их на смерть?
До партизан оставалось футов пятнадцать. Почему-то я не смотрел на их лица, пока шел. Но настал миг взглянуть и на пленных. Младший не подавал признаков жизни. Голова его свесилась на грудь. Они сотворили какую-то мерзость – я не рассмотрел подробно – с его руками: все пальцы в крови. Но он был жив. Я слышал, как он стонет. Бормочет бессвязно. Полуобморок.
Я навел дуло и, не целясь, спустил курок.
Задание к первой части:
1) Моральный выбор и насилие.
2) Моральные дилеммы. Дайте характеристику моральным дилеммам, перед которыми оказался Конхис.
3) Авторское решение.
4) Моделирование решения.
2 часть: Никакого эффекта. Просто щелчок. Я снова нажал. И снова – безобидный щелчок. Посмотрел на полковника, помахал автоматом: не хочет! Зной обессилил меня. Тошнота. Но забытье не приходит.
"В чем дело?" – спросил он.
"Автомат не стреляет".
"Это шмайссер. Безотказная штука".
"Я три раза пытался".
"Не стреляет потому, что не заряжен. Доверять боевое оружие штатским строго воспрещается".
Я уставился на него, потом на автомат: силился понять. Заложники молчали.
"Как же я их убью?" – спросил я упавшим голосом.
Усмехнулся; губы тонкие, как острие сабли. И сказал: "Я жду".
Теперь я понял. Мне предлагалось забить их прикладом.
Я понял многое. Истинную сущность Виммеля, его истинные цели. А потом пришло сознание того, что он безумен, а, следовательно, не виноват, как невинны все безумцы, даже самые жестокие из них. Он был потаенным капризом природы, абсурдной крайностью, что обрела душу и плоть. Не потому ли в его облике было нечто неотразимое - черты темного божества? Его окутывали нечеловеческие токи. А в настоящей пагубе, в настоящем зверстве повинны были остальные немцы, вполне вменяемые лейтенанты, капралы, рядовые, что молча внимали нашему разговору.
Я пошел прямо на него. Охранники решили, что я собираюсь напасть, и вскинули оружие. Но он что-то сказал им, не двигаясь с места. Я остановился шагах в шести. Мы смотрели друг другу в глаза.
"Именем европейской культуры заклинаю вас прекратить это варварство".
"А я приказываю продолжать экзекуцию".
И, не отводя взгляда, добавил: "Если откажетесь выполнять, вас самого немедля казнят".
Я побрел по пыльной площади к воротам. Остановился перед приговоренными. Хотел было объяснить тому из них, в ком еще брезжил разум, что у меня нет выбора, что я вынужден совершить над ним нечто немыслимое. Но удачный миг был безвозвратно упущен. Может, из-за того, что вблизи я понял, что они сделали с его ртом. Не просто разбили сапогом или дубинкой, но - выжгли. Я вспомнил солдата с железным прутом, электрический огнь. Они проникли сквозь преграду зубов и вытравили язык, выжгли каленым металлом до самого корня. Слово, что он выкрикивал, должно быть, вывело-таки их из себя. За эти незабвенные мгновения, за пять самых быстрых в моей жизни секунд, я разгадал этого повстанца. Понял его лучше, чем он сам себя понимал. И он помог мне в этом. Из последних сил повернул лицо навстречу и произнес слово, которое уже не мог произнести. Не речь – горловой клекот, пятисложный спазм. Но это было, вне всякого сомнения, то самое слово, его последнее слово. Оно пропитывало его взгляд, его существо, все существо без остатка. О чем твердил распятый Христос?
Почему Ты меня оставил? А этот человек повторял нечто менее трогательное, менее жалостное, а значит, и менее человечное, но гораздо более значимое. Он обращался ко мне из пределов чуждого мира. В том, где находился я, жизнь не имела цены. Она ценилась слишком высоко и потому была бесценной. В том, где обитал он, лишь одна вещь обладала сопоставимой ценой. Элефтерия – свобода. Она была твердыней, сутью –выше рассудка, выше логики, выше культуры, выше истории. Она не являлась богом, ибо в земном знании бог не проявлен. Но бытие непознаваемого божества она подтверждала. Она дарила вам безусловное право на отреченье. На свободный выбор. Она – или то, что принимало ее обличье - осеняла и бесноватого Виммеля, и ничтожных немецких и австрийских вояк. Ею обнимались все проявленья свободы – от самых худших до самых лучших. Она отвергала нравственность, но рождена была скрытой сутью вещей; она все допускала, все дозволяла, кроме одного только – кроме каких бы то ни было запретов.
Тогда я впервые осознал свое духовное родство с этой страной. Чтобы постичь все, что я постиг, понадобились считанные секунды, а может, и этого не понадобилось. Я понял: из всех, кто собрался на школьной площадке, мне единственному дано выбирать свободно; весть и щит этой свободы сильнее здравого смысла, инстинкта самосохранения, сильнее моей собственной смерти, сильнее гибели восьмидесяти заложников. С той поры эти восемьдесят снова и снова приходят в мои сны, обвиняя. Заметьте, я был убежден, что умру с ними вместе. Рассудок твердит мне: ты совершил ошибку. Но все мое существо удостоверяет: ты был прав.
…Я простоял там, наверно, секунд пятнадцать – точнее сказать не могу, время в подобных обстоятельствах ничего не значит, – затем отшвырнул автомат и шагнул вплотную к вожаку партизан. Ощутил взгляд полковника и выкрикнул и ему, и обреченному, близкому теперь собрату то единственное слово, которое только и мог произнести.
Израненный, я потерял сознание и долго провалялся в беспамятстве. Кажется, при моем падении заложники принялись кричать. Это-то меня, похоже, и спасло. Отвлекло внимание стрелявших. Видимо, им приказали развернуться и открыть огонь по заложникам. Как я узнал потом, через полчаса сельчан допустили на площадку оплакать своих мертвецов, и они наткнулись на меня, лежащего в луже крови у ног повстанцев.
Задание ко 2-й части:
1) «Опосредованное» и «непосредственное» насилие.
2) Достижение свободы: цель и средства
3) Итоговое авторское решение.
IV. Анализ первой части ситуации.
Почему Конхис решил, что выбора у него нет?
Главный герой оказывается одновременно объектом и субъектом насилия. Ему поставлено условие: убийство человека (партизана) либо, в случае отказа, уничтожение восьмидесяти мирных жителей включая самого Конхиса. Очевидно также, что партизан обречен на смерть и будет расстрелян независимо от выбора Конхиса (исполнителем может стать любой немецкий солдат или представитель местного населения из числа заложников). По словам Конхиса, у него нет выбора: принимая во внимание отсутствие времени на размышление и эмоциональный стресс в расчет принимается количественный аргумент – количество погибших (1) и спасенных (80) благодаря его согласию на убийство. Итак, количественное соотношение – это «рациональное» основание. Рациональное в кавычках, поскольку нет никаких гарантий, что на этом насилие закончится и нацистами не будет выдумана новая экзекуция. Эмоциональным аргументом являются присутствующие при этом заложники, активно реагирующие на происходящее («Сельчане разразились неистовыми воплями» и т.п.). Учитывая это давление, Конхису представляется возможным единственное решение: убийство партизана взамен на освобождение заложников. Он оказывается в положении средства убийства (по сути, отождествляется с данным ему оружием), а не выбирающего субъекта.
Можно ли говорить о наличии морального выбора главного героя? В чем, на Ваш взгляд, заключается его моральный выбор?
Выбор Конхиса может заключаться в следующем: во-первых, выбор между сотрудничеством с нацистами (во всех смыслах и формах) и принципиальным отказом от сотрудничества «со злом»; во-вторых, выбор между собственной жизнью, жизнью заложников и жизнью партизана; в-третьих, принятие стороны партизан и отказ от навязанной ответственности за жизнь заложников.
Моральные дилеммы:
Свобода выбора – Необходимость
Вопрос о существовании свободного выбора Конхиса неоднозначен: с одной стороны, его вынуждают к совершению убийства взамен сохранения собственной жизни и жизни заложников. Поскольку он не является основополагающей причиной своих действий, нельзя утверждать, что он свободен. С другой стороны, выбор у него все же есть: совершать требуемые действия, либо отказаться от любого сотрудничества, и наличие этого выбора его отличает от остальных жителей острова, которые изначально не имеют возможности выбирать.
Ответственность за жизнь других – ответственность за собственный поступок.
Возникает вопрос разграничения дилемм, которые навязаны в данном случае Конхису, и реально существующих дилемм. Формально заложники поставлены перед фактом зависимости их жизни от решения Конхиса, и принимают это решение буквально. Вероятно, в сложившейся ситуации (паника, психологическое и физическое подавление) иное восприятие психологически затруднено. Но возможно ли в принципе в этом случае брать на себя ответственность за заложников? Официальный статус Конхиса – староста – делает его ответственным за сельчан, их благополучие и жизнь (по Г.Йонасу, «контракторная» ответственность). Контракторная ответственность возлагается на субъекта добровольно, без психологического и физического принуждения. В данном случае не имеют значения мотивы Конхиса при принятии этой сомнительной в условиях оккупации должности, главное, что это было его добровольным решением. Другой вопрос, сохраняется ли ответственность в условиях, не регламентируемых ни нормами права, ни морали, когда субъекта принуждают к преступлению. Невозможно принять ответственность за жизнь людей, которая в действительности от тебя не зависит. Итоговое решение принимает не Конхис, а Виммель, смоделировавший ситуацию таким образом, чтобы нанести максимальный не только физический, но и моральный ущерб Конхису, вызывая чувство вины, возводя в ранг предателя не зависимо от совершенного выбора.
Ценность жизни одного человека – ценность жизни многих людей
Рассуждение о количественном соотношении человеческих жизней возможен в рамках утилитаристской этики. Вроде бы очевидно, что выбор должно осуществить в пользу большего количества спасенных жизней. Однако, является ли выбор «меньшего зла» моральным оправданием совершенного убийства? И возможно ли в данном конкретном случае «меньшее зло»? Мы не можем утверждать, что цепочка насилия прервется на одном убийстве; расстрел заложников в случае отказа Конхиса является таким же гипотетическим действием, как и сохранение им жизни. Невозможно доверять порочной изначально системе в лице Виммеля, как невозможно предугадать заранее его действия, не поддающиеся здравому смыслу. Таким образом, убивая человека, Конхис действует не в интересах заложников, а в интересах безумной системы, и количественное сопоставление не имеет смысла ни в рамках логики, ни этики.
Аргументы к решению, принятому Конхисом. Принятое Конхисом первоначальное решение было импульсивно, как он сам это определил, «за гранью рассудочного». Он совершил то, что ожидали от него обе стороны: и Виммель, и 80 заложников. Оправдать ожидания, спасти хотя бы кого-нибудь, ценой жизни и без него обреченного на гибель человека – таким может быть объяснение поступка Конхиса
Является ли его поступок одобряемым с моральной точки зрения? С позиции гуманистической морали убийство не имеет морального оправдания. Даже если причиной совершения насилия Конхисом является насилие, примененное к нему самому, то, исходя из определения морали как «ценности человеческой жизни и взаимности человеческих отношений» (А.А. Гусейнов), убийство другого человека не может иметь статус морально одобряемого или нейтрального поступка.
Совершая насилие (ради спасения людей) Конхис является средством, используемым в интересах нацистов, и сам это понимает: «Эпизод будет широко освещен в газетах, контролируемых немецкой администрацией. О насилии над моей волей умолчат, выставят меня в качестве грека, который верно усвоил, что такое германский порядок. Урок другим старостам. Пример для всей замордованной Греции». Средством становится и партизан, убить которого вынуждают Конхиса. В качестве средства манипуляции поступком Конхиса расцениваются заложники. Таким образом, все участники ситуации используются как средство для совершения насильственных действий, что, опять же, делает невозможным оценку ситуацию с позиции морали.
Изложите возможные варианты решения ситуации. Возможными представляются 3 варианта развития событий: первый, избранный главным героем в первой части ситуации, заключается в выполнении требуемых действий в надежде, что обещание спасти жизнь заложникам будет выполнено. Второй – отказ от совершения убийства, последствия которого не очевидны. Есть еще более абсурдный вариант – принять сторону партизан и «заслужить» их уважение, выстрелив в Виммеля, олицетворяющего зло, порочность всей нацистской системы.
Изложите моральные принципы, лежащие в основе подбора фактов в вашем перечне.
В основе первого варианта решения могут быть положены принцип ответственности за жизнь заложников, во втором случае – принцип ненасилия, в третьем – принцип свободы.
Сформулируйте и обоснуйте собственное решение. Оптимальным вариантом решения в данной ситуации представляется второй, ненасильственный путь, поскольку, во-первых, очерчивает реальные в этом случае границы ответственности – за собственную жизнь, что позволяет сохранить целостность личности и самоуважение в ситуации подавления воли; во-вторых, реализовать свободу выбора, в-третьих, отказавшись сотрудничать со злом, прекратить одиозный эксперимент превращения человека в орудие убийства.
V. Анализ второй части ситуации.
Существует ли разница для моральной оценки насильственного поступка, с помощью каких средств он совершается? Для моральной оценки убийства нет разницы, с помощью каких средств оно совершается. Не зависимо от того, пуля или приклад автомата, результат не меняется. Разница существует в психологическом восприятии, точнее, психологическом и физическом отторжении насилия, совершенного «первобытным» образом, подчеркивающем особую жестокость насильственного поступка.
Чем мотивирован отказ Конхиса от убийства без применения оружия? Для Конхиса предлагаемый вариант убийства был продолжением предшествующих пыток, примененных к партизану. И совершение убийства поставило бы его в один ряд с нацистами. Причем не в глазах партизана (для которого он и так был предателем), а своих собственных, что оказалось невозможным. Во время войны, когда убийство становится явлением обыденным, выстрел в человека под предлогом благой цели также не является из ряда выходящим происшествием. Автомат дает возможность максимально дистанцироваться от жертвы, не видеть глаза, и не чувствовать чужое страдание. В случае с партизаном это было бы прекращением физического страдания, своеобразная эвтаназия. Убийство без посредства огнестрельного оружия не позволяет дистанцироваться, человек вовлечен в процесс убийства полностью.
Является ли морально оправданным достижение свободы (в данном случае, действия партизан, добивающихся свободы от оккупантов), не взирая на количество человеческих жертв? Свобода для партизан стала единственной абсолютной ценностью, все остальное было подчинено интересам свободы. Такой тип мышления детерминирован социальными обстоятельствами: освободительное движение ставит только одну цель – освобождение от оккупантов, – которая имплицитно включает заботу о будущих поколениях и сохранение целостности страны, с которыми не сопоставимы сохранение своей жизни или жизни своих товарищей. Это понимание свободы очень точно отразил Конхис: «Она отвергала нравственность, но рождена была скрытой сутью вещей; она все допускала, все дозволяла, кроме одного только – кроме каких бы то ни было запретов». Это понимание свободы и ее реализация объединяла обе враждующие стороны, нацистов и партизан: нет никаких запретов для достижения цели, которой каждая из сторон придавала нравственный смысл, пытаясь говорить от имени добра. Реализация свободы в данном случае имеет более точное обозначение – произвол, поскольку не предполагает никаких ограничений. Нравственный же смысл свободы – способствовать становлению человеческой жизни, а не разрушению, уничтожению ее.
Может ли человек, по отношению к которому применяется насилие, считать себя свободным? И партизаны, и Конхис, несмотря на примененное к ним насилие, тем не менее, осознавали свою свободу: свободу мысли и убеждений. Вопрос необходимости внешнего выражения этой свободы неоднозначен: на кону собственная жизнь. С другой стороны, без внешнего выражения (выкрик партизана «элефтерия» и принятие стороны партизан Конхисом) было бы сложно оценить, сохранилось ли представление о собственной свободе у участников ситуации.
Чем объясняется окончательное решение Конхиса? Согласны ли Вы с предложенным решением? Итоговый поступок Конхиса так же, как и в первой части ситуации, был в большей степени импульсивен, нежели рационален: «Рассудок твердит мне: ты совершил ошибку. Но все мое существо удостоверяет: ты был прав». Основанием для этого выбора стали физические страдания партизан, от которых на близком расстоянии невозможно было абстрагироваться, ощущение предательства собственной страны в случае совершения экзекуции, осознание себя в качестве свободно выбирающей личности. Тем не менее, это единственная возможность прекратить моральное и психологическое уничтожение личности, превращенное Виммелем в зрелище. Выбор Конхиса, становиться ли орудием насилия и зла, либо отказаться от подобного сотрудничества, был совершен в пользу отказа. В том, что не была нарушена нравственная норма «не убий», невозможно обвинить человека даже в подобной ситуации.