Наталья Соколова

Я решила не совершенствовать свои кейсы, поскольку те ситуации, которые мне кажутся значимыми и интересными, могут другим таковыми не показаться. Поэтому не отрабатывая пока кейс, я решила вынести эти ситуации на обсуждение в принципе – посмотрите, годятся или нет…
Обе ситуации реальные. Первая из описанных ситуаций произошла в США, о ней мне рассказала социолог Д., участвовавшая в ее обсуждении в социологическом сообществе. Вторая ситуация произошла этой весной на художественной выставке в Москве.
Кейс 1.
Этот кейс, я думаю, может быть применен в общем курсе – в (под)темах курса этики «Долг и совесть», «Моральный поступок», «Профессиональная этика», а также в курсе «Профессиональная этика», который читается студентам-социологам. Ситуация произошла в США, где уже в течение 25-30 лет социологи, использующие в своей работе качественные методы, подписывают специальные формы, которые обязывают их жестко анонимизировать полученную информацию (т.е. не разглашать ее; этот термин используют социологи-полевики) с тем, чтобы это не навредило информанту. Это важнейшее требование профессиональной этики, но насколько мне известно, правовой силы(в плане наказания) это требование не имеет(в будущем детали могу уточнить).
Обсуждение этого кейса важно для меня лично, поскольку я работаю с социологами, и на занятиях часто приходится подобные вещи обсуждать. Кроме этого, мне кажется важным обсуждение этого кейса для привлечения наших российских социологов к обсуждению проблем профессиональной этики. Процедуры, подобные описанной (подписные формы), у нас не отработаны. Я столкнулась с тем, что особенно много проблем этического характера возникает при использовании метода включенного наблюдения. Никаких обязательств российские социологи не принимают, а в профессиональном сообществе подобные проблемы решаются легко, через отнесение к повседневному опыту. Часто социологи просто отмахиваются от решения этических проблем.
Описание ситуации.
Группа исследователей проводит свое исследование в нескольких тюрьмах. Их информанты - заключенные женщины. Социологами для исследования был использован метод полуформализованного интервью. Социолог беседует с информантом, вопросы интервью жестко не задаются. Задача исследователя - максимально расположить к себе информанта. Общение с ходе таких бесед достаточно сложное, часто и социологи, и информанты с трудом дистанцируются и от ситуации, и друг от друга, возникают довольно доверительные отношения. Кстати, социологи считают, что использовать такие методы могут далеко не все, что «качественником» надо родиться. Это умение сродни таланту.
Одна из исследовательниц, беседуя с информанткой, сделала вывод не только о ее склонности к суициду, но и о том, та уже готова совершить попытку самоубийства. Исследовательница, в прошлом психолог, посчитала, что ее наблюдения достаточно точны, и сочла необходимым сообщить об этом тюремной администрации.
Как и все участвовавшие в исследовании, социолог подписывала форму о неразглашении информации(эти формы как-то точно называются, я потом уточню). Таким образом, она нарушила принятые на себя обязательства. Мотивы, которыми она руководствовалась, по ее словам, следующие: женщина должна жить, с ней следует более внимательно работать психологу, нужны специальные меры по реабилитации и т.д; кроме того, по ее словам, она не смогла бы спокойно жить, если бы заключенная ушла из жизни. Социолог не смогла завершить свое исследование, поскольку ей пришлось уйти из исследовательской группы. Долгое время она не могла работать как исследователь. Большинство коллег отрицательно отнеслись к ее поступку. Эта ситуация специально обсуждалась на обной из конференций, около 300 участников конференции осудили действия исследовательницы.
Приведенный кейс я обсуждала с некоторыми нашими социологами. Интересно, что их оценка данной ситуации резко отличалась от оценки американских социологов
Кейс 2.
Этот кейс мне кажется интересным в связи с темой, которой мы уже касались на нашем форуме в связи с обсуждением статьи О.Седаковой. Тогда, как мне кажется, тема повисла в воздухе – в том смысле, что мы от нее ушли. Тема вечная, но и ответ(или ответы) о том, как решается вопрос о профессиональной этике художника, мне не ясен. В этой сфере и профессиональных кодексов почти нет, не случайно, конечно. Чаще всего те, кто говорит от лица художников, настаивают на праве художника на свободное самовыражение. Мне, признаться, такая позиция понятна и близка. Но случаи, подобные описанному ниже, наводят на размышление. Накладываются ведь ограничения на рекламу(а эти ограничения сильно сдерживают креативные порывы рекламистов), но в области художественного творчества это как-то не обсуждается…
Рубен Грантович писал, что в искусстве, как и в любой другой сфере человеческой деятельности, должен действовать принцип «Не навреди». Но как этот принцип действует в искусстве? Чем измеряется это «не навреди»?
Итак, описание ситуации.
Эта история произошла на выставке современного искусства в Москве. Одна из художниц представила зрителям свой перформанс «Осторожно, проституция!» Не вдаваясь в детали, поясню, что перформанс – это жанр акционистского искусства, в котором акцент переносится с результата арт-деятельности на ее процесс, где произведение искусства рождается на глазах у зрителя, которые могут сами стать и соавторами, и материалом для произведения и т.д. В перформансе участвовало несколько искусстваведов, один очень известный правозащитник (что меня вдвойне, втройне! смутило), зрители.
Художница демонстрировала слайд-шоу, комментируя его и приглашая присутствующих к обсуждению темы. Через какое-то время на экране появились сайты протитуток, обьявления об услугах с телефонами. Художница остановилась на обьявлении, в котором говорилось об услугах во время «мероприятий» и «совещаний». Набрав указанный номер телефона, она заказала проститутку, договорившись о цене и продолжительности оказания услуг. Был назван адрес музея, указано место, где собрались зрители. Присутствовавшие зрители поначалу восприняли это как игру, предусмотренную сценарием. Однако через некоторое время служащий привел в зал девушку, которая, как оказалось, действительно приехала для оказания услуг. Оставлю в стороне вопрос о том, почему ее не смутила вывеска на здании, публика и т.д.
Итак, девушка прибыла для оказания услуг.
Художница усадила ее перед публикой и стала ее спрашивать, как она «докатилась до такой жизни». Раздались первые недоуменные реплики из зала, однако сидевшие перед залом художница, критики, правозащитник убеждали, что надо продолжать разговор, что это всего-навсего часть перформанса, а этот художественный жанр предусматривает «живое участие».
Художница пояснила, что замысел перформанса у нее возник во время выставки в Цюрихе, где было что-то похожее. В Цюрихе наша «героиня» однажды оказалась вблизи квартала проституток, где ее приняли за русскую проститутку. Уже там, в Цюрихе, она опробовала свои собственные способы борьбы с проституцией. Она «сняла» двух клиентов, пригласив их в номер. После того, как они заплатила, она обьявила, что она не проститутка и свои деньги они могут получить, придя на выставку. Клиенты на выставку не пришли.
По мнению художницы, раз государство не может справиться с проституцией, она может бороться с ней по-своему – «художественными средствами». Уже в присутствии прибывшей девушки художница с восторгом рассказывала о своих приятелях, которые снимали проституток в загородном доме, отнимали документы(в случае, если это удавалось) и заставляли работать с целью показать девушкам, «как тяжело достаются деньги».
Художница пригласила всех продолжить перформанс. Слайд-шоу было повторено уже в присутствии девушки. В зале началась перепалка. Одна из зрительниц потребовала заплатить девушке обещанные деньги и отпустить ее. По ее мнению, подобная акция недопустима. Художница заявила, что это по правилам жанра, кроме того, она – свободный художник и имеет право на свободное самовыражение. Что же касается прав девушки, то о них, по мнению художницы, нет смысла говорить, поскольку та «поставила себя вне морали и по профессии готова ко всему».
Приглашенная проститутка во время «перформанса» сначала сидела, ничего не понимая, потом напряженно вслушивалась в разговор. Она не протестовала, но после выступления зрительницы, выступившей против подобной акции, она обратилась к художнице со словами «Так меня никогда не опускали…»

Пока все.
Друзья, посмотрите этот материал в принципе. Если интересно, буду отрабатывать вопросы, пояснения и т.д. Жду комментариев. Всем успехов в разработке кейсов!

Наталья Соколова

Вчера я посмотрела передачу с Малаховым, решила, что из этого можно сделать кейс.
Ольга Артемьева писала (смотри «Площадку модератора»), что надо стараться привязывать наши кейсы к темам курса. Да, конечно. Но есть смысл кое-что уточнить. Мне не очень понятно, какова будет структура будущего пособия. Если оно задумывается (по структуре) как набор кейсов по темам курса, то у меня возникают большие сомнения. Какую программу мы выберем в качестве «идеальной»? Есть великолепные программы по этике, но есть и кейсы, которые не очень вписываются в эти программы, или, во всяком случае, их невозможно разложить по полочкам, однозначно приписать их к каким-то разделам(темам) программы. Может быть, нужны разные кейсы, в том числе и те, которые побуждают нас обсуждать проблемы, еще не занявшие своего законного места в программах?
Два кейса, которые я вынесла на форум раньше, уже имеют некоторую апробацию. В студенческой аудитории их обсуждение состоялось, студенты очень бурно их обсуждали, это главное. Первый кейс – как будто бы касается профессиональной этики социолога, однако я предложила его в рамках обсуждения темы «Долг и совесть», обсуждение состоялось. Так что все очень гибко.
Все-таки стратегию подготовки кейсов и сборника в целом (если он получится)нужно продолжать обсуждать, чтобы не двигаться интутивно, ну и конечно, чтобы не наступить на горло собственной песне. Это я про то, что со своими кейсами я уже подружилась, сроднилаь, мне жаль от них отказываться, даже если они не вписываются в программу. Ведь этическая проблематика имеет место?
Вчера я смотрела «Пусть говорят» с Малаховым. Сегодня предлагаю вам заготовку для кейса по этой передаче – именно заготовку, так как основная работа впереди. К тому же не уверена, что это подойдет.

Кейс 3. Самоубийство пенсионера С.
Описание ситуации.
Передача посвящена событию, которое произошло недавно в Екатеринбурге. Пенсионер С., протестующий против несправедливого, по его мнению, решения суда о подселении в коммунальную квартиру, в которой он проживал с женой и сыном, облил себя керосином, поджег себя и выбросился из окна с девятого этажа.
Семья С. проживала в коммунальной квартире более 20 лет. Вся ее площадь – всего 41 кв.метр. Когда несколько лет назад соседи С. выехали из квартиры, он посчитал, что его семья может претендовать на всю жилплощадь. Когда в коммуналку подселили другую семью, он начал судиться с новыми соседями, но безуспешно. В течение многих лет он судился с разными соседями(которые постоянно менялись), но безрезультатно. О своем решении уйти из жизни через самосожжение в знак протеста он обьявил за несколько месяцев до своей смерти. Приехавшие к С. журналисты подготовили сюжет для местного телевидения, но он прошел незамеченным. О своем решении С. предупредил также прокурора и судебного пристава, но те не прореагировали, мотивировав это тем, что есть судебное решение, его надо выполнять. Члены семьи – жена и взрослый сын пытались воздействовать на С., но он замыкался, отказывался обсуждать вопрос, оставался непреклонным в своем решении. Пристав приходил в С. около 10 раз, С. не пускал его в квартиру и, со слов пристава, был очень агрессивен.
В момент самоубуйства С. за ним наблюдали соседи, собравшиеся внизу, работники милиции. Журналисты снимали происходившее на камеру.
В ходе обсуждения этого события на передаче, было обозначено несколько проблем, которые можно предложить для обсуждения студентам. Попробую выделить эти проблемы.
1. Мораль и право, проблема отношения к закону. Точки зрения:
а) С. совершил подвиг, бросив вызов системе.
б) Закон есть закон, его надо выполнять. Правовой нигилизм губит страну, не дает нам возможности построить цивилизованное общество. Рефреном передачи стал вопрос Малахова: должен или не должен гражданин России выполнять решения суда?
в) Закон «дурацкий», к тому же кругом обман, мы видим, что по закону спрашивают с одних, другие(это ни для кого не секрет), легко увиливают от закона. Безнравственна система, безнравственны ее законы. Нужно ли выполнять такие законы? Эту точку зрения активнее всех отстаивал(а) одна дама, кричавшая об «униженных и оскорбленных». Важная деталь: дама - депутат(тка) Гос. Думы, участвующий(щая) в законотворчестве и т.д.(пишут так, потому что просто написать «депутатка» рука не может; вот она, гендерная маркировка языка…).
2. Исполнение служебных обязанностей и нравственность(дискуссия о приставе). Точки зрения:
а) Пристав поступил безнравствененно и бесчеловечено. «Он «загнал» человека»; «Закон законом, а нравственность «превыше всего»; «Он должен был поступить «по-человечески»; «Все законы соблюдены, а где сердце?»
б) в рамках судебного производства в действиях судебного пристава нарушений не было, он выполнял служебные обязанности, а значит, поступил нравственно.
Важно: на передаче приводили статистику о случаях нападения на приставов(спускали собак, резали лицо, нападали вблизи дома и тд.); зарплата пристава – около 3,5 тыс., текучка кадров и др.
в) Нравственной оценке действия пристава не подлежат. Удобно «списать» все на пристава. За ним – бюрократы, их и надо оценивать. Из выступления психиатра: не каждый может занимать должность пристава, нужна психологическая подготовка. В данной конкретной ситуации, по мнению психиатра, пристав был профессионально не готов, но в этом не его вина.
г) Нравственной оценке действия пристава подлежат, он не выполнил свои служебные обязанности в соответствии с инструкцией: если человек заявляет о возможном самоубийстве ( а С., напомню, написал прокурору), то он подлежит принудительному лечению. Меры не были приняты, кто тогда виноват: судебный пристав или прокурор, ?
3. Жизненные ценности и отношение к самоубийству. Точки зрения:
а) С. совершил подвиг, бросив вызов системе. Не многие способны на такое. Вообще в культуре(об этом все время напоминал приглашенный психиатр) самосожжение довольно распространено.
б) ценность жилья(пресловутые квадратные метры) важнее жизни. С. отчаявшийся человек, но он совершил безнравственный поступок( особенно на этом настаивал православный священник).
4. Семья, человеческие отношения. Точки зрения:
а). Семья не поддержала С., бесчувственные, жестокие люди, которые, видя, что человек готов к самоубийству, не сделали всего возможного для его спасения. Вся ответственность за случившееся – на жене и сыне С., нечего говорить о законе. Об этом агрессивно кричали женщины(в основном пожилого возраста, с такой силой, что некоторое время Малахов не мог вести передачу), обличая сидящую в трауре и чуть не плачущую перед ними жену С .
б). Спасти можно тех, кто хочет спастись. Близкие сделали то, что возможно. Важно замечание сестры С.: брат – не герой, он просто понимал, что после случившегося его забрали бы в психушку. Семья не виновата.
в). С. не должен был этого делать, он не думал о семье. Горе, которое он принес близким, оказалось для него менее значимым, чем его «принципы».
Эта тема была продолжена на передаче обсуждением другого случая; в ней участвовала женщина, которая, остаивая свое право на дополнительные метры в коммуналке, каждый раз, когда приходил судебный пристав, выставляла кордон из детей.
5. Журналистская этика. Точки зрения:
а) журналисты не должны были снимать само событие смерти на камеру. Их не интересовала судьба С., они охотились за «жареным».
б). Нет другого способа привлечь внимание к проблеме, журналисты действовали верно, они – «борцы за нравственность».
в) Журналисты – и не «борцы», и не безнравственные люди, они профессионалы, выполняющие свой долг, они просто информируют людей о случившемся; нельзя их деятельность оценивать в нравственный категориях.
Замечание: на передаче показывали сюжет о С., но сам факт смерти показан не был, по словам Малахова, из этических соображений.
6. «Закон и «Настоящий мужик».
Этот гендерный аспект проблемы совсем не вписывается в типовую программу, но я бы включила и этот пункт. В аудитории программы «Пусть говорят» звучало: С.- настоящий мужик, поступил так, как считал нужным, наплевав на законы.
Эта тема в последнее время в СМИ звучит все чаще; полинная мужественность стала определяться через способность к поступку, при этом поступок часто - это пре-ступление через закон. Это интересно и можно, мне кажется, использовать при обсуждении феминистской этики заботы, в которой противопоставлены феминные ценности(любовь, забота) ценностям маскулинным нормы, закона.
В обсужении дела Виталия Колоева это тоже прозвучало. Из интервью с актером Андреем Соколовым( напомню, что он- исполнитель главных ролей в фильмах «Линия жизни», «Адвокат», лауреат престижной адвокатской премии –Золотой медали Ф.Н.Плевако): «Любое преступление, а тем более такое страшное, можно оценить с двух позиций- с позиции закона и позиции эмоциональной. В деле Калоева эмоциональная сторона выходит на первый план: он пережил страшную трагедию, нет человека, который бы ее не понял и не посочувствовал. А потом Калоев поступил как настоящий мужчина»(Итоги, 2005, 31 октября).
Все на сегодня. Можно из этого всего сделать кейс? Что вы думаете об этом? Не молчите! Наталья.

Ольга Артемьева

Наташа, приветствую Вас и радуюсь форумной встрече!
Сначала общие соображения по поводу структуры сборника и пр. Я думаю, что конечно нужно ориентироваться на программу общего курса по этике, необязательно идеальную, но на типовую. Таковы условия. Мы готовим кейсы для общего курса и должны вписываться в типовую программу. То есть мы должны ориентироваться на те темы, которые скорее всего будут в типовой программе по этике и было бы хорошо, если бы мы могли охватить как можно больше тем. Я так себе и представляю структуру сборника – она будет релевантна тематике общего курса, кроме того, будет включать разделы по прикладной и профессиональной этике.

Я совершенно согласна с Вами в том, что есть кейсы, которые «невозможно разложить по полочкам, однозначно приписать их к каким-то разделам (темам) программы». Более того, я думаю, что с большинством кейсов такую процедуру проделать невозможно, но ведь этого и не требуется. Понятно, что один и тот же кейс может быть рассмотрен как в рамках одной темы для анализа одной или нескольких проблем, так и в рамках разных тем, все зависит от того, как преподаватель проблематизирует кейс. Тематизация и проблематизация ситуации, на мой взгляд делает обычное описание ситуации кейсом. Ситуация – это пассивный материал, с которым работает преподаватель по своему усмотрению для решения своих преподавательских задач. Понятно, что в ходе обсуждения кейса со студентами, можно выйти и на другие проблемы, и на другие темы и т.д., это творческий процесс и результат может оказаться совсем не тем, которого ждет преподаватель. Но как бы там ни было, изначально преподаватель выступает активной стороной, это проявляется в том, в частности, что он приносит в студенческую аудиторию не просто ситуацию, а именно кейс – то есть ситуацию тематизированную и проблематизированную. Вы пишете, что первая описанная Вами ситуация как будто бы относится к теме «профессиональная этика социолога», а Вы успешно рассмотрели ее в теме «Долг и совесть». Но, в моем представлении, сама по себе ситуация не относится ни к какой теме. Относящейся к какой бы то ни было теме ее делает преподаватель, разумеется, исходя из тех возможностей, которые предоставляет эта ситуация. Ваш опыт это как раз подтвердил.

Еще мне не совсем понятно, что значит, есть кейсы, которые не вписываются в темы и проблемы общего курса? Разве предлагая те кейсы, которые Вы уже анализировали со студентами, Вы предлагали их не в рамках вполне определенной темы, хотя он может быть рассмотрен к тому же в рамках другой(их)?

Мне кажется, что нужно различать тематизацию и проблематизацию. В рамках темы могут возникать разные, в том числе и совершенно неожиданные проблематизации, благодаря которым в этой теме открываются новые ракурсы. И как мне кажется, такие проблематизации – большая удача преподавателя. Исходя из этого, я и предлагала, сначала определиться с темой, в которую вписывается ситуация, а затем сделать второй шаг – определиться с проблемой, которую преподаватель будет рассматривать в рамках темы, используя данную ситуацию, и тем самым продвигаться от поиска и описания ситуаций к созданию кейсов.

И последнее. Я думаю, что назначение нашего сборника, отчасти состоит в том, что мы предлагаем готовый для употребления продукт, то есть именно «разложенные по полочкам», «однозначно приписанные» к конкретной теме кейсы и методические к ним пояснения, так что преподаватель мог бы пользоваться нашими кейсами именно как уже готовым материалом. К тому же назначение нашего сборника могло бы состоять еще и в том, что преподаватель мог бы наблюдать лабораторию создания кейсов, а потому не просто пользоваться готовыми кейсами, но и самостоятельно разрабатывать собственные. И здесь мы могли бы показать, в частности, как одна и та же ситуация может использоваться для анализа различных тем и проблем. Но это надо еще обдумать. Что скажете?

Наталья Соколова

Ольга, спасибо, что откликнулись.
Спасибо за пояснения. Но очень жаль, что по самим кейсам никто не дал никаких комментариев. Первые два я разместила на форуме уже месяц назад.
Может быть, взять предложенный кем-то из нас кейс, удачный, подходящий, на взгляд тьюторов, да и "довести его до ума"? Стало бы более понятно, как это можно(и нужно) сделать.
Всего доброго!

Ольга Артемьева

Наташа, мне кажется, что первый материал для кейса очень хороший, и нужно идти дальше и делать из этой ситуации кейс, тем более, что Вы уже обсуждали эту ситуацию со студентами. Что же касается второй ситуации, то здесь у меня сомнения. Сомнения относятся к возможности проблематизации сюжета. О чем идет речь в данном сюжете? Какая здесь проблема? Я не вижу здесь проблемы профессиональной этики художника. Идет ли здесь речь о том, что художник должен ограничивать свое самовыражение моральными рамками? И вообще идет ли здесь речь о самовыражении художника? У меня создалось впечатление, что художница не столько самовыражалась, сколько решала взятую на себя «моральную» задачу – освободить мир от проституток доступными ее пониманию средствами. Если попытаться каким-то образом рассмотреть эту ситуацию в контексте размышлений Ольги Седаковой, то ситуация, как мне кажется, подтверждает ту мысль Ольги, что как только художник берет на себя роль морального учителя, и усматривает в моральном наставничестве не просто главную, но непосредственную свою цель (миссию), он попросту перестает быть художником, то, что он делает – искусством, а мораль в его уроках перестает быть моралью и превращаются в плетку, от которой мрут. И описанная ситуация является красноречивым тому подтверждением. Мне кажется также (я исхожу лишь из сюжета), что для «героини» ее профессия является чем-то вторичным, она хочет, судя по ее словам, выполнить то, с чем не справляется государство; она с тем же успехом могла бы быть милиционером или учительницей – кем угодно. Сама тема искусства, художника в сюжете оказывается на далекой периферии, как я думаю. Однако сюжет конечно очень интересный и яркий и хотелось бы его использовать. Наташа, что Вы думаете?

Третью ситуацию я смогла пока лишь бегло просмотреть и пока мне нечего сказать – подууумаю.

И совсем о другом. Наташа, я тоже удивляюсь тому, что у нас такая «активность» на форуме. Я взываю и взываю, но пока без результата…

Взываю опять: отзовитесь! И очень прошу не только предлагать свои сюжеты, но и заглядывать на площадки коллег и участвовать в обсуждении!

Наталья Соколова

Сегодня я выношу на форум только материал для кейса, «доведу до ума» позже. Но уж очень меня поразил этот проект- «Afterlife Telegrams». А может быть, об этом все знают? Этот случай я обсудила со своими студентами-психологами. Результат меня несколько озадачил, во всяком случае некоторые оценки и точки зрения были для меня неожиданными. Спешу поделиться с вами.
Материал для кейса 4.
Afterlife Telegrams
Американский Web-предприниматель Пол Кинселла из американского города Новые Афины (в Иллинойсе) предложил необычную сетевую услугу: отправка сообщения на «тот свет». Воспользоваться этой услугой может каждый. Для этого сначала надо выбрать умершего, которому необходимо отослать сообщение. Условие - умерший должен покинуть этот свет не менее месяца назад. Затем нужно посетить сайт Afterlife Telegrams (www.afterlifetelegrams.com) и оставьте текст послания (не менее пяти слов). Тариф на отправку телеграммы -- $5 за слово.
Для участия в проекте подбирается смертельно больной человек, которому осталось жить меньше года; ему велят заучить сообщение наизусть. Покинув этот мир, «гонец» или «почтальон», «курьер» (messenger в терминологии Кинселлы) разыщет адресата и передаст посланную телеграмму. Все "почтальоны" участвуют в проекте добровольно, они совершеннолетние и психически здоровы. Отправитель получает письменное обещание "почтальона" сделать все возможное для исполнения договора, а также (по желанию) - отдельную страничку-некролог в память о покойном друге на сайте «Afterlife Telegrams».
Никаких гарантий успешной доставки телеграммы Кинселла не дает: "Никто не знает, что происходит с человеком, когда он умирает. Поэтому наши клиенты платят не за доставку текста, а за попытку доставки". Он предупреждает, что телеграмма может не дойти до адресата: он может уже давно быть реинкарнированным назад на землю; в загробной жизни может царить такой «бардак», что найти кого-то окажется невозможным; в загробной жизни могут быть запрещены подобные махинации; курьер и адресат могут оказаться в разных местах: один, скажем, в аду, а другой в раю; загробной жизни, наконец, может просто не существовать. Служба гарантирует только две вещи: то, что посыльный запомнит содержание телеграммы – «почтальона» периодически экзаменуют, чтобы удостовериться, не забыл ли он сообщение, и то, что он пообещал сделать для доставки всё возможное. Кроме того, служба уверяет, что врач поставил «почтальону» соответствующий диагноз, так что посыльный непременно скончается в течение года. Если же вдруг смертник пойдёт на поправку, то деньги клиенту возвратятся с условием, что его сообщение будет доставлено бесплатно, когда больной отойдёт-таки в мир иной.
По словам Кинселлы, служба «Afterlife Telegrams» не зарабатывает деньги на своих услугах. До смерти посыльного средства хранятся в сейфе службы, а потом, согласно завещанию покойного, либо идут на оплату медицинских счетов, либо передаются родственникам, либо жертвуются на благотворительность. Так первый человек, согласившийся стать посыльным, решил пожертвовать деньги Американской ассоциации диабетиков.
«Afterlife Telegrams» просит пришедших на сайт воспользоваться поисковиком спонсора — тогда с каждого уникального посетителя служба получит по 10 центов, что должно покрыть плату за хостинг и другие затраты.
Чтобы привлечь клиентов, AfterlifeTelegrams обещает каждому заказавшему "попытку доставки" телеграммы три бонуса.
Кинселла утверждает, что у него нет намерений наживаться на человеческом горе, он утверждают, что скорее всего, если кто-то и нуждается вподобных письмах на «тот свет», то это мы, живые.

Ольга Артемьева

Наташа, действительно интересная ситуация. Хотелось бы узнать, по какой теме-проблеме Вы ее обсуждали со студентами, каким образом и что было неожиданным для Вас? Если у Вас уже есть опыт обсуждения этой ситуации, поделитесь, пожалуйста, с нами.

Наталья Соколова

Мне все же не хотелось бы отказываться от второго моего кейса «Суд над проституткой». Оля, я не могу согласиться с тем, что это не имеет отношения к этике художника, а просто дама сама борется с тем, с чем не может справиться государство. Разница здесь в том, что помимо общих возможных аргументов в пользу своих действий, которые могут привести подобные люди, художница ссылалась на особое право художника на самовыражение. Тема интересна и усугубляется, как мне кажется, тем, что в современном искусстве выходящее за пределы этически ( в привычном отношении) дозволенного выступает как художественная провокация, эстетически оправдывается (например, эстетика «нулевых»). Я уже писала о своем интересе к этой теме и потребности ее обсудить хоть с кем-то в разговоре о статье Ольги Седаковой, жаль, что не получилось…
Вспомним реакцию на карикатуры датских журналистов с изображением Мухаммеда. Журналисты отстаивали свое право на свободу слова, но все же большинство участников дискуссии призывало( и призывает) к свободе слова в рамках уважения к религиозным ценностям. Мне же вспомнилось «дело» о выставке «Осторожно, религия!». Исключим то, что было после выставки - эту провокацию ни один нормальный человек не одобрит, но ведь сама выставка тоже была воспринята верующими, как оскорбление их религиозных чувств. А реакция общественности (по поводу такой реакции на выставку верующих) была ведь совсем другая. Было, как вы помните, подписано письмо, главная идея которого - право художника на свободное самовыражение (прошу не бросать в меня камень за то, что я тут в чем-то усомнилась. У меня уже была ситуация, когда одного моего вопроса по поводу этой выставки было достаточно, чтобы меня записали в лагерь ретроградов. Поэтому на всякий случай делаю реверанс, что, согласитесь, странно, в бурных дебатах о свободе слова и самовыражения). Но ведь это подобная ситуация, только в первой действует «исламский фактор», что небезопасно. Почему оценки (этические в том числе) так ситуативны?

Ольга Дорохова

Мне захотелось высказаться в поддержку данной ситуации, судя по всему еще не кейса. Вариантов путей обсуждения проблем достаточно. Например, первое, что бросается в глаза - это проблема понятия "морали", может ли человек в принципе оказаться вне морали? На мой взгляд, не может, т.к. где есть социальность, там обязательно есть моральность. Значит, проститутка действует в рамках морали и имеет право на то, чтобы в ней видели человека, а не средство для своего перфоманса. Тут, конечно, же сразу можно вспомнить категорический императив Канта.
Потом, проблема ценности человеческой личности. Зависит ли эта ценность от социального статуса... По мнению художницы, зависит и очень сильно. Таким же образом она могла бы бороться с бомжами на улице. Конечно, она привлекает внимание общественности, обнажает проблему, но можно ли людей использовать как материал.
Интересно этот материал рассмотреть с точки зрения различных этических школ. Канта я уже упомянула. Концепция разумного эгоизма на мой взгляд могла бы морально оправдать художницу, хотя... надо это обдумать потщательнее...
Извините за некоторую сумбурность.