Идет судебное заседание.
Подсудимый - профессор Фридрих Теллер, доктор Теллер, известнейший в
своей области хирург. Последние двадцать лет занимался в основном
наукой, практикуя лишь периодически. Шесть лет назад Теллер был
номинирован и получил Нобелевскую премию за свою работу в области рака
предстательной железы. Он являлся признанным авторитетом, и только
наиболее именитые его коллеги из академического мира могли получить у
него консультацию.
Суть дела выразил главный обвинитель г-н Браунер: любое
злоупотребление знаниями, авторитетом, должностью, как и вообще любое
злоупотребление, не только аморально, но и порой вредно для
окружающих. Однако, когда своим положением злоупотребляет врач, когда
он умышленно вводит в трагическое заблуждение доверившегося ему
пациента, тогда это становится преступлением. Именно это и делал
обвиняемый, изменяя не только клятве Гиппократа, но и моральному
кодексу.
Главный адвокат говорил о заслугах подсудимого, о его послужном
списке, о мировом признании, которое он получил, и о том ещё, что
право на ошибку имеет каждый. Особенно медик, находящийся под давящим,
перманентным стрессом ответственности. Ошибка Теллера ничтожна в
количественном отношении по сравнению с десятилетиями кропотливой,
жертвенной работы и сотнями, тысячами спасённых пациентов.
Самому же подсудимому выступления обвинителя и защитника были
безразличны. Он сидел, опустив голову, не проявляя к ним никакого
интереса. Лишь иногда лениво обводил взглядом переполненный зал, как
бы удивляясь чему-то. Поначалу д-р Теллер даже отказался от беседы с
адвокатами, а позднее всё же согласившись, в основном молчал,изредка
отвечая "да" или "нет", что значительно затрудняло задачу защиты.
Обвинение вызвало первого свидетеля - Артура Метуренга, пятидесяти
трех лет. Двадцать восемь лет он работал в лаборатории квантовой
физики при Центре космических исследований. Последние семь лет являлся
её научным руководителем, но два года назад ушёл по состоянию
здоровья. Д-ра Теллера знал много лет, неоднократно встречались на
конференциях.
Профессор Метуренг был незаурядным, если не ведущим специалистом в
своей области. За три года до описываемых событий он почувствовал
определенный творческий спад, некую усталость и аморфность. Тогда-то
он и встретил на пароходе во время научного круиза д-ра Теллера и
пожаловался на свой затянувшийся творческий застой. Д-р Теллер сказал,
что не мешает проверить состояние здоровья, что есть исследование,
говорящее, что творческая потенция зависит от внутреннего состояния
организма. И предложил приехать к нему в клинику (клиника Теллера
известна на весь мир и считается одной из лучших).
Через несколько недель Метуренг прошёл обследование. В беседе с ним
Теллер сказал, что анализы не очень хорошие, и он подозревает, что это
рак. Метуренг почувствовал в этот момент шок, неверие, что этого не
может быть, что это не пр него. Ему казалось, что он смотрит фильм или
видит дурной сон. Он провел в клинике ещё двое суток для детального
обследования. В результате д-р Теллер подтвердил самое худшее
предположение - рак. Теллер отметил, что это такая форма болезни,
которая не оставляет шансов: не поможет ни операция, ни другое
лечение. Времени осталось 4-5 месяцев. Но это такая редкая форма
болезни, когда кажется, что ты вполне здоров. Теллер выдал лекарство,
сказав, что оно экспериментальное.
С этого момента жизнь стала для Метуренга пыткой, ожиданием неминуемой
смерти. Он ушел с работы. Стал хуже себя чувствовать, появились
слабость, сонливость, боли в сердце, он впал в депрессию. Ему хотелось
покончить с собой. Ожидание становилось всё тягостнее и невыносимее,
оно стало жизнью, полностью подменив её. Свои страдания в ожидании
смерти он сравнивал с пыткой, когда выводят на расстрел и стреляют
мимо.
Прошло шесть месяцев, а Метуренг всё не умирал. Тогда он позвонил
Теллеру, тот вызвал его в клинику, снова два дня исследовал, а потом
сказал, что либо произошло чудо, которое случается один раз на десять
тысяч, либо помогло лекарство, которое он выдал, т.е. Метуренг
абсолютно здоров, опухоль исчезла.
Но Метуренг так и не смог оправиться от этого потрясения, для него всё
потускнело, не было больше радости. Он надломился.
Вторым свидетелем был Томас Дампл, очень известный в
кинематографической области человек, модный режиссер. Он обратился к
Теллеру за медицинской консультацией, и тот после обследования
установил, что у режиссера рак и жить ему осталось восемь - максимум
девять месяцев. Аналогично случаю с Метуренгом эта форма заболевания
лечению не поддавалась: ни операция, ни химиотерапия, по мнению
Теллера, смысла не имели. Режиссер, впрочем,оказался человеком сильным
и без боя решил не сдаваться. Он стал тщательно следить за диетой,
повышая иммунную систему организма, принимал травы, настойки и
витамины, даже уехал на два месяца на Багамы, чтобы подвергнуться там
курсу альтернативного лечения. Но и с ним, как и с Метуренгом, начали
случаться приступы депрессии, жизнь стала раскалываться в постоянном
ожидании худшего. он сильно сдал за это время, и, когда через год
узнал, что непонятным чудодейственным способом выздоровел, он уже не
мог снимать фильмы, да и вообще вернуться в привычную колею.
Однако Дампл первым усомнился в правильности первоначального диагноза,
а потом в своём божественном излечении и передал дело для
расследования. Впоследствии было установлено, что его случай не был ни
случайностью, ни исключением. Д-р Теллер, используя аналогичную схему,"экспериментировал", как минимум, с одиннадцатью "пациентами".
Следующие три свидетеля рассказали похожие, лишь в нюансах
отличающиеся истории. Один из них был ведущий в мире химик, другой -
всемирно известный писатель, а третий - одаренный музыкант и
композитор, от которого всегда ждали значительных результатов.
Рассказы химика и писателя, так же как и их реакция на смертельный
вердикт д-ра Теллера, напоминали показания предыдущих свидетелей. Оба
они растеряли себя и не смогли восстановиться даже после того, как
Теллер сообщал им, что они выздоровели. А вот композитор выглядел,
говорил и вел себя крайне отлично от предыдущих.
Мстислав Брестлав, почувствовав себя неважно, также позвонил Теллеру,
которого хорошо знал. Тот предложил приехать в клинику и обнаружил у
него неизлечимую, смертельную болезнь, которая, однако, как
предположил доктор, не ухудшит ежедневного самочувствия, и определил
для Брестлава оставшуюся жизнь в размере шести месяцев. Первыми
ощущениями для него были растерянность и опустошение. Но потом всё
сразу отступило: вся повседневность, быт, расхлябанность, которая
присутствовала в его жизни. Брестлав понял, что мы всегда откладываем
главное на завтра, на "потом". А тут вдруг не стало "потом", почти что
не стало "завтра", и от этого исчезла возможность выбора, возможность
планировать на год, на два вперед. Вообще исчезли все привычные мерки,
и поэтому он почувствовал облегчение.
Когда Теллер сказал, что Брестлаву осталось полгода, "потом" разом
исчезло. Остался только он, Брестлав, и то главное, для чего он
существует. Музыка! Дела, заботы, обязанности, престиж, деньги,
знакомые - всё не только перестало быть важным, а вообще исчезло.
Все эти шесь месяцев он работал, сочинял музыку, лучшую из того, что
он когда-либо создал, и, наверное, из того, что он вообще способен
создать. Потому что пресловутое "потом" связано не только со временем,
но и с духовными силами. Обычно боишься растратиться до конца,
эмоционально, умственно, нервно. Хочется оставить резерв на будущее,
не выплескивать себя полностью, потому что страшно оставаться пустым.
А тут, наоборот, надо было исчерпать, опорожнить себя, опустошиться,
чтобы не тяготило, когда подойдет срок. В итоге ему удалось
раскрепоститься,и он написал лучшую свою музыку.
В позе Теллера появилось напряжение, он подался вперед и пристально
смотрел на Брестлава.
Второй день суда повторил предыдущий - выступало шесть человек
свидетелей: четверо ученых, театральный драматург и известный
журналист. Все они говорили о тяжком испытании, через которое прошли и
которое надломило их, каждого, конечно, в разной степени. И только
один, биолог, высказался в том смысле, что для него приговор Теллера
оказался катализатором, который позволил собраться и наконец разрешить
проблему, над которой он бился последние двенадцать лет.
Выражение лица профессора Теллера опять изменилось. Казалось, суд
явился для него избавлением.
Прокурор связал поступки подсудимого с его гипертрофированным чувством
зависти и ненависти к чужому успеху.
В последнем слове подсудимый спокойным, подсчитывающим голосом
произнес, что два из одиннадцати - это мало, он ошибся, хотя
анализировал, отбирал и предполагал, что будут неудачи, но не столько.
Он виноват перед этими девятью и готов понести наказание, какое бы оно
ни было. Именно за то, что ошибся. Два из одиннадцати - мало, хотя
тоже результат.
Присяжные признали г-на Теллера виновным. Судом он был приговорен к
смертной казни, но приговор надлежало привести в исполнение ровно
через год. А до означенного срока содержать г-на Теллера под домашним
арестом с предоставлением ему возможности работать в своей
лаборатории.
(Этот случай взят из романа А.Тосса "Фантазии женщины средних лет")