Совесть – способность человека, критически оценивая свои поступки, мысли, желания, осознавать и переживать свое несоответствие должному как собственное несовершенство. С культурно-исторической т.зр., идея и понятие С. складываются в процессе осмысления различных механизмов самоконтроля. В отличие от страха (перед авторитетом, наказанием) и стыда (в котором также отражается осознание человеком своего несоответствия некоторым принятым нормам), С. воспринимается автономной – не ориентированной на самосохранение и благополучие индивида, на принятые групповые нормы, ожидания окружающих или мнение авторитета. В качестве нравственного регулятива С. возвышается над разного рода благоразумными или конъюнктурными само-предостережениями и ориентирует на исполнение совершенства и выражает ответственность человека перед самим собой как субъектом высших и общезначимых (а также абсолютных и универсальных) ценностей и требований. С. исторически корениться в стыде и родственно ему; однако уже ранние попытки осознания опыта, который впоследствии получит название «совестного», свидетельствуют о стремлении дифференцировать сам стыд и выделить как нечто особенное «стыд перед самим собой». Это нашло одно из первых из известных нам выражений в наставлении Демокрита (Стобей, IV, 5, 46). Так же и Сократ, требуя от каждого не скрывать, а «выставлять на свет» совершенную несправедливость и, не жалеть красноречия, для того, чтобы «обвинить прежде всего самого себя» («Горгий», 480с-d), представляет как бы экстериоризированный вариант того контрольного механизма, который получит название С. В древнегреческой мифологии эту функцию выполняли Эринии; в «Оресте» Еврипида она была осмыслена как «сознание совершенного ужаса» (Or . 396). Соответствующее греч. слово, syneidēsis (< syn – cо + eidon – узнать, уразуметь), восходит к глаголу suneidēnai, использовавшегося, в частности, в классической драме в выражениях, указывавших на ответственность человека перед самим собой за совершенные им нечестивые поступки. Так же и латинское слово conscientia (представляющее собой своеобразную кальку с греч.) употреблялось для обозначения не только сознания вообще, но и сознания или воспоминания о совершенных дурных поступках или сознания, оценивающего собственные поступки как достойные или недостойные. У поздних стоиков и Цицерона (особенно в «Тускуланских беседах») предметом С. человека является чистота его собственной добродетели. Согласно традиции христианского учения, С. как «Божия сила» и глубочайшая сущность человека раскрывается в полной мере благодаря откровению Христа. В христианстве С. трактуется как показатель нравственной обязанности (Рим. 2:15) – в первую очередь, обязанности перед Богом (1 Петр. 2:19). Вместе с тем, ап. Павел говорит о С. как ценностном сознании вообще и тем самым признает, что у придерживающихся разной веры и С. различна (1 Кор. 8:7,10), а потому С. нуждается в христианском очищении (Евр. 9:14), достигаемом благодаря вере и любви. В христианскую эпоху С. осмысляется как внутренний нравственный закон, «глас Божий»; муки С. воспринимаются как выражение внутреннего разлада, а сам по себе внутренний разлад оценивается как несомненный признак совестливости (Августин). В средневековой литературе углубление анализа феномена С. было опосредствовано появлением особого термина – «synderesis» и формулирования дополнительного по отношению к традиционному лат. «conscientia» понятия. Этот термин впервые встречается в комментариях Св. Иеронима на Священное Писание (а именно, видения Иезекиля), в котором он указывал на необходимость добавления к трем платоновским частям души (разумной, яростной и вожделеющей) еще одной, а именно той, которая заставляет человека чувствовать свою вину и мучиться от совершенного греха. В схоластической философии посредством этого понятия обозначается повелевающая сила души, внутреннее знание принципов, которое, в отличие от «закона разума» (lex rationis), внушено человеку Богом. С.-synderesis трактовалась как: (а) способность (или привычка) суждения о правильности действий с т.зр. «изначальной правильности», чувство которой сохранено в душе человека несмотря на грехопадение, и (б) способность воли к совершению правильных действий, в то время, как С.-conscientia это – способность человека оценивать конкретные поступки как добрые (хорошие) или злые (плохие). При этом гносеологический статус этих способностей трактовался различно. Например, Фома Аквинский рассматривал и synderesis, и conscientia как интеллектуальные способности души, но synderesis это – своего рода практический разум, благодаря которому раскрывается правильность и неправильность действий (подобно тому, как в теоретическом познании из принятых аксиом делаются частные суждения). Св.Бонавентура различал conscientia и synderesis как способности суждения и воления: Бог заложил в человеческой природе двойное правило: одно – для правильного суждения (и это стандарт для conscientia), другое – для правильного воления (и это – стандарт для synderesis). С.-synderesis призвана удерживать человека от зла и направлять его к добру, благодаря ей универсальный практический закон применяется к конкретным действиям. Наиболее пространный анализ этого различия был предпринят Дунсом Скоттом, который в полемике с Бонавентурой предположил, что и synderesis, и conscientia относятся к практическому разуму; при этом первая ответственна за определение оснований практических суждений, последняя же – за их выводы. Эта полемика выявила различные функции С., шире, морального сознания: осознание ценностей как общих оснований поведения и оценка конкретных действий в которых принятые ценности утверждаются или попираются, т.е. соотнесение конкретных действий с ценностями. Различие между conscientia и synderesis отчасти сохранилось у ранних протестантских теоретиков-моралистов. В косвенной форме оно отразилось в раннепросветительских дискуссиях о роли разума и чувства в морали. Во многих новоевропейских учениях С. представляется как познавательно-моральная сила (разум, интуиция, чувство), как фундаментальная способность человека высказывать оценочные суждения, осознавать себя как морально ответственное существо, намеренно определенное в отношении добра. У Канта С. обозначает практический разум в смысле средневекового понятия synderesis. Развитие этой линии в анализе феномена С. естественно вело в рамках новоевропейского философствования к формированию более широкого понятия морального сознания (во многих языках слово «С.» родственно и созвучно словам, обозначающим «сознание», «знание»), выделению его познавательных, императивных и оценочных функций. Наряду с этим предпринимаются попытки спецификации собственно понятия «С.». В наиболее общем плане С. трактуется как «внутренний голос»; различия касаются понимания источника этого «голоса», который воспринимается как не зависимый от «я» человека или как голос его сокровенного «я», или как «другое я». С этим сопряжены различные теоретические установки относительно природы С., которые установки не исключают полностью друг друга. В первой – акцентируется внимание на механизмах исторического и индивидуального развития С.; на ранних стадиях становления личности, а также у коммунитарно ориентированной и экстравертной личности С. проявляется как «голос» значимого окружения (референтной группы), как повеление некоего авторитета и соответственно обнаруживается в страхе перед возможным неодобрением, осуждением, наказанием, а также стыде за свое действительное или мнимое несоответствие ожиданиям значимых других. С этими различиями сопряжены расхождения в понимании содержания С. и той роли, которую она играет в нравственной жизни человека. С. может трактоваться негативно и позитивн о. Как негативная С. предстает укоряющей и предостерегающей, даже устрашающе-предостерегающей (Ницше), критичной по отношению к прошлому, судящей (Кант). Однако и в своей негативности С. может трактоваться иначе: в наиболее общем, метафизическом, плане голос С. самим фактом своего призыва свидетельствует человеку о неподлинности, неаутентичности его существования, «не-по-себе его бытия». – Как позитивная С., в отличие от расхожих представлений о ней, предстает еще и зовущей, побуждающей к заботе (см. Забота о себе) и «решимости» (Хайдеггер). Усмотрением же С. в качестве голоса Бога предопределено понимание ее как призыва к совершенству; соответственно совестность осознается человеком как воля к совершенству и является основным проявлением внутреннего освобождения личности. Перфекционистская доминанта С. в индивидуальном нравственном опыте обнаруживается в таком нравственном само-озадачивании человека, при котором он оказывается определенным именно в отношении нравственно лучшего. Неспособность человека ориентировать себя на совершенное и духовно высшее может вести к искажению или разрушению «совестного акта» путем: (а) его вытеснения или сведения к само-ограничению, (б) тривиализации С. – наполнения ее повседневным, рутинным содержанием, (в) интеллектуализации С. – подмены ее критериями здравого смысла и житейского опыта. (И.А.Ильин). Выражения «спокойная С.» или «чистая С.» в обычной речи обозначают осознание человеком исполненности своих обязательств или реализации всех своих возможностей в данной конкретной ситуации. Выражение «свобода С.» обозначает право человека на независимость внутренней духовной жизни и возможность самому определять свои убеждения. В узком и более распространенном смысле «свобода С.» означает свободу вероисповедания и организованного отправления культа. В собственно этическом смысле слова С. не может быть иной, как свободной, совестный акт есть проявление внутреннего освобождения личности а свобода в последовательном своем выражении – ничем иным как жизнью по С.
Р.Г.Апресян Интернет-версия, Оригинал опубликован: Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 449-451.
Литература:
|
|||||
|
 |
|