Институт Философии
Российской Академии Наук




Расширенный поиск »
  Этика: Энциклопедический словарь

А  Б  В  Г  Д  Ж  З  И  К  Л  М
Н  О  П  Р  С  Т  У  Х  Э  Ю  Я

Сектор этики
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Отдел аксиологии и философской антропологии » Сектор этики

Этика: Энциклопедический словарь


Добро – в широком смысле слова, как благо, означает, во-первых, ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту, во-вторых, сам этот стандарт. В живой речи слово "Д." употребляется для обозначения самых разных благ. В словаре В.Даля "Д." определяется сначала как характеристика материальных благ и свойство "добрый" также относится прежде всего к вещи, скоту и потом только к человеку, как характеристика человека "добрый" сначала разъясняется как деловое качество, а потом – как моральное. Так же и соответствующие слова в греческом (to agathon) и латинском языках (bonum) восходят к словам, обозначающим силу, мужество. В историческом развитии ценностного сознания, в истории моральной философии и моралистики, несмотря на сохранение лексического единства, происходит понимание смысловых различий в употреблении слова "Д.". В зависимости от принимаемого стандарта Д. в истории философии и культуры трактовалось как удовольствие (гедонизм), польза (утилитаризм), счастье (эвдемонизм), соответствующее обстоятельствам (прагматизм), общепринятое, целесообразное и т.д., иными словами как то, что соответствует непосредственным (житейским) потребностям, интересам и ожиданиям человека как индивида или члена сообщества. Разнообразие содержательно-ценностных истолкований Д. может, будучи осознанным, обусловливать релятивизм в моральных суждениях и решениях, а в этике – вести в трактовке понятия Д. к выводу о его субъективности или символической природе.

С развитием морального сознания и этики вырабатывается более строгое понятие собственно морального Д.: во-первых, Д. осознается как особого рода ценность, не касающаяся природных или стихийных событий и явлений: Д. (как и зло) характеризует действия, совершенные свободно, ради них самих, а не ради чего-то постороннего. Во-вторых, Д. знаменует не просто свободные, но сознательно соотнесенные с высшими ценностями, в конечном счете с идеалом, поступки. С этим связано позитивное нормативно-ценностное содержание Д.: оно заключается в преодолении обособленности, разобщенности и отчуждения между людьми, утверждению взаимопонимания, морального равенства и гуманности в отношениях между людьми (см. Золотое правило, Категорический императив, Милосердие); оно характеризует действия человека с точки зрения его духовного возвышения и нравственного совершенствования (см. Совершенство). Т.о., Д. связывается с духовным миром самого человека: как бы ни определялся источник Д., оно творится человеком как личностью, т.е. ответственно. Понятие Д., ассоциированное с благами, Кант считал "эмпирическим", а безусловное Д. – "понятием разума". Сведение понятия Д. к отдельным положительным качествам, сопровождающим события и явления, которые люди воспринимают как Д., Дж.Мур считал натуралистической ошибкой. Последняя, как показал Р.Хэар, заключается в том, что в определении конкретных событий, явлений и характеров как "добрых" (good) и "хороших" (good) смешиваются их дескриптивные и прескриптивные (или нормативные) характеристики.

Различие между натуралистическим (в муровском понимании этого слова) и этическим пониманием Д. соответствует различению Д. в относительном и абсолютном смысле. При одном понимании "доброе" – это хорошее, т.е. приятное, полезное, важное, а значит ценное ради чего-то другого. Здесь возможны два плана рассмотрения Д. : (а) как характеристики, соотнесенной с некой потребностью или интересом человека (родового или частного); так, ксенофонтовский Сократ говорит об относительности понятия "хорошее" (как и "прекрасное"): воспринимаемое как хорошее всегда является таковым в отношении и чьей-то точки зрения (Mem. III, 8, 1-4). При этом, однако, предполагалось, что хотя нельзя сказать, какие конкретно предметы определенно хороши, можно сказать, что значит быть хорошим, что значит "хорошее" как таковое. (б) Софисты же прямо высказывали взгляды об относительности и, стало быть, искусственности и надуманности представлений, с которыми принято ассоциировать понятие "Д.". Такое же понимание высказывал Д. Ф.Ницше (последовательно развивший в этом вопросе традицию, идущую через М.Штирнера от Б.Мандевиля). Для него Д. всего лишь добропорядочно по причине жизненной слабости его носителей; зло же - энергично, целеустремленно, аристократично (см. "К генеалогии морали"). В проповеди Д. действительно может скрываться всего лишь поверхностная добропорядочность; такая проповедь таит в себе возможность как морализаторства, так и апологии здравого смысла, благоразумия или мещанства. При другом понимании "доброе" есть выражение Д. как такового, т.е. ценного самого по себе, не обусловленного внеморальными качествами. В феноменологической теории ценностей эта идея выражена в положении о том, что предметом этики являются не суждения о Д., исторически и культурно вариативные, а то, чем Д. является само по себе (М.Шелер).

Хотя по императивно-ценностному содержанию Д. как будто соразмерно злу, их онтологический статус может трактоваться различно. Согласно одной, менее распространенной, точке зрения, Д. и зло являются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном единоборстве (Манихейство). Согласно другой т.зр., действительным абсолютным мировым началом является божественное Д. как Благо, или абсолютное Бытие, или Бог, а зло – результат ошибочных или порочных решений человека, свободного в своем выборе. В отношении к Бытию зло есть ничто. Т.о., Д., будучи относительным в противопоставленности злу, абсолютно в исполненности совершенства; зло – всегда относительно. Этим объясняется тот историко-мыслительный факт, что в ряде философско-этических концепций (напр., Августина, В.С.Соловьева или Мура) Д. рассматривалось как высшее и безусловное моральное понятие. Согласно третьей т.зр., противоположность Д. и зла опосредствована чем-то иным – Богом (Л.А.Шестов), "высшей ценностью" (Н.А.Бердяев) – в чем и заключено абсолютное начало морали, и тем самым утверждается, что онтологически и аксиологически Д. не является конечным понятием. Можно синтетически уточнить, что понятие Д. действительно употребляется в двояком "приложении", и тогда трудности Мура (см. "Принципы этики"), связанные с определением Д., могут быть разрешены при учете различия Д. как абсолютного и простого понятия и Д. как понятия, соотнесенного в системе этических понятий с другими. В той мере, в какой Д. понимается как абсолютное, всеединое Добро, источник зла усматривается в самом человеке: в его первородной греховности (Августин, Бердяев), в естественном для него изначальном эгоизме (Т.Гоббс, Г.Зиммель) в его неспособности противостоять соблазнам и привнести в свою жизнь усилие обращенности к совершенству (Б.Спиноза, Соловьев). В выяснении природы Д. было бы тщетно искать именно его бытийственную основу. Природа Д. не онтологична, а аксиологична. Объяснение происхождения Д. не может служить его обоснованием; поэтому логика собственно ценностного рассуждения может быть одинаковой как у того, кто убежден, что базовые ценности даются человеку в откровении, так и у того, кто считает, что ценности имеют "земное" – социальное и антропологическое происхождение.

Проблема статуса Д. имеет не только аксиологический, но и структурно-нравственный аспект – в особенности в отношении с долгом. Суть этико-теоретической антитезы Д. и долга заключается в вопросе о приоритете в морали ценностного или императивного начала. В ее решении в истории философии прослеживаются две тенденции: согласно одной, которую условно можно назвать "этикой блага" или утилитаризмом в широком смысле слова, понятие Д. является основополагающим в морали; согласно другой, которую условно можно назвать "этикой долга" или кантианством в широком смысле слова, определяющим является понятие должного. При втором подходе характер Д. оказывается абсолютным лишь в аксиологическом и содержательном отношении, но относительным в функциональном отношении. Так, напр., по Канту, поступок, сообразный, предопределенной законом волей, есть "сам по себе доброе"; однако максима воли, определяющим основанием которой является закон, есть высшее условие всего доброго ("Критика практического разума", I, II). В этом контексте представление о Д. самом по себе отчасти лишается смысла, на что обратил внимание Гегель: в той мере, в какой содержание Д. определяется законами и нравами государства, "Д. ради Д." не может быть. Впрочем, в рамках самого морального сознания ценностные и императивные суждения взаимо-оборачиваемы: поскольку моральные требования императивно значимы не сами по себе, а в отношении несовершенной человеческой воли, должное обусловлено Д. как ценностью; и, наоборот, действительное Д. возможно как добродетель, т.е. как практическое и деятельное исполнение человеком долга.

Уже в древности была глубоко осмыслена идея непреодолимой связности Д. и зла; она проходит через всю историю философии и конкретизируется в ряде этических положений: во-первых, Д. и зло содержательно, диалектически взаимоопределенны и познаются в антитетическом единстве, одно через другое. Однако, во-вторых, формальное перенесение диалектики Д. и зла на индивидуальную нравственную практику чревато искушением человека. "Испробования" (даже только в мысленном плане) зла без строгого, пусть и идеального, понятия Д. могут гораздо скорее обернуться пороком, нежели действительным познанием Д.; опыт зла может быть плодотворным лишь как условие пробуждения духовной силы сопротивления злу. В-третьих, понимания зла недостаточно без готовности сопротивляться ему; но противостояние злу само по себе не ведет к Д. (Ср. Римл. 7:21). В-четвертых, Д. и зло функционально взаимообусловлены: Д. нормативно значимо в противоположности злу и практически утверждается в отвержении зла; иными словами, действительное Д. – это деяние Д., т.е. добродетель как практическое и деятельное исполнение человеком вменяемых ему моралью требований.

Однако будучи "сбалансированными" на уровне понятий, Д. и зло предоставляют неравные основания для оценки соответствующих действий. Одно дело вершить Д. или зло и другое – позволять злу твориться (другими людьми, стечением обстоятельств, и т.д.). И хотя при выборе между большим и меньшим благом следует выбирать большее, а между большим и меньшим злом - меньшее, с моральной точки зрения, вред зла значительнее, нежели благо Д. Недопущение несправедливости, с моральной точки зрения, существеннее, чем творение милосердия: зло несправедливости – более разрушительно для сообществ, чем Д. милосердия – созидательно.

 

Р.Г.Апресян

 

Интернет-версия, Оригинал опубликован: Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 113-115 .

 

Литература:

  • Апресян Р.Г. Добро // Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001.
  • Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 37-54, 85-87, 100-103, 241-252.
  • Дробницкий О.Г. Понятие морали: Историко-критический очерк. М.: Наука, 1974. С. 349-353.
  • Кант И. Критика практического разума // Кант И. Соч. в 6 т. Т.4 (1). М.: Мысль, 1965. С. 380-391.
  • Карсавин Л.П. Добро и зло // Карсавин Л.П. Малые сочинения. СПб.: Алетейя, 1994. С. 250-284.
  • Мур Дж.Э. Принципы этики. М.: Прогресс, 1983.
  • Соловьев В.С. Оправдание добра // Соловьев В.С. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988.
  • Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей // Шелер М. Избр.произв. М.: Гнозис, 1994. С. 259-338.
  • Gotshalk D.W. Patterns of Good and Evil: A Value Ananlysis. Urbana: The University of Illinois Press, 1963.
  • Hare R. The Language of Morals. [Part II. 'Good']. Oxford: Clarendon Press, 1952.

Интернет-ресурсы:

***