Абсолютизм и релятивизм. Под А. (лат. absolutus – безусловный) понимают утверждение о существовании только одного источника нравственных норм, значимость которых признается универсальной и ничем не ограниченной. Под Р. (relativus – относительный) – утверждение принципиальной ограниченности всякого источника нравственной нормативности, и, соответственно, условности и относительности (релятивности) любых обусловленных им нравственных норм, значимых лишь для узкого круга лиц. Р. вовсе не непременно связан с признанием относительности истины, ограниченности познавательных сил человека и каким-либо скепсисом в этом отношении: достаточно отрицания единого закона добра для всех субъектов моральной нормы. Как моральный А., так и моральный Р. не касаются проблемы познавательности истины. Характерен в этом отношении случай И.Канта, бывшего в эпистемологии агностиком, и в то же время отстаивавшего в этике вариант А. Так что А. и Р. – не научно-познавательные доктрины, но морально-волевые установки, род моральной веры. А., не считая допускаемый им моральный кодекс единственной истиной, довольствуется признанием его единственности, которая в свою очередь опирается на признание его источника единственным подлинно достойным нормативного законодательства. Рационалистический, сентименталистический и натуралистический А. противостоят друг другу, а все вместе – христианскому теизму как особой форме А.; между тем ареной этого противостояния служит уже не этика, а антропология и метафизика. Можно говорить о разновидностях Р. по тому основанию, которое побуждает его сторонников ограничивать значимость нормативных кодексов морали: так, история знает этнографический (Ксенофан, К.А.Гельвеций), психологический (софисты, Б.Спиноза, аналитическая философия), социологический (К.Маркс, Э.Дюркгейм) Р. В споре с ним А. утверждает независимость источника норм от всех этих различий и соответственно равенство всех состояний, сословий, народов и страстей перед законом верховной инстанции. По характеру этой инстанции можно различить религиозный и секулярный А., а в пределах последнего выделить вышеотмеченные варианты антропологических позиций. Религиозный А. в морали свойствен для подавляющего большинства теистических религиозных учений и прежде всего для нравственной доктрины христианства. Согласно учению последнего (явно выраженному уже у апостола Павла), в христиански просвещенном человечестве снимаются различия племен и их законов, сословий и их нравов, и нравственной основой общежития признается единственное учение Христа и его Церкви. Мерилом нравов и нравственных начал является откровенный Богом закон жизни человека и общежития. Изначально противостоявший государственному А. языческой римской империи, христианский этос с признанием христианства официальной религией принял превращенную форму христианско-политического А., в котором собственно религиозный пафос А. ослабел и оказался в зависимости от посторонних религии и морали интересов. Впрочем, это нужно признать своего рода закономерностью истории духа: преобладание в духовной жизни некоего народа ценностей определенной области (политических, экономических, религиозных или иных), возникшее традиционно или созданное преднамеренно с политической целью, ведет обыкновенно к размыванию абсолютных критериев в иных областях духовной жизни, к господству в отношении к ним той или иной формы Р. Возникая в космополитическом государстве, римская религиозность усваивала вместе с богами завоеванных стран индифферентное отношение к каждому из частных богов в отдельности; напротив, религиозный культ кесаря предопределил упадок традиционного жречества. Кесарь, а с ним и государство были общеримской ценностью, местные же культы оставались частным делом их приверженцев, что неизбежно воспитывало в римлянине индифферентизм к религии вообще, позволяло признать ее этнографической особенностью части римских граждан, признать религиозный плюрализм. Можно утверждать поэтому, что нравственно-ценностный и религиозный плюрализм, установка на признание за каждым "права" исповедовать по своему избранию те или иные моральные ценности, едва ли совместим с признанием моральных абсолютов и всегда сопряжен с установкой имморального Р. В т.н. "плюралистическом" обществе моральные и религиозные ценности не имеют того влияния на частную и общественную жизнь, которое необходимо предполагается всякой абсолютной этикой, и потому в таком обществе моральный, как и религиозный А. есть форма выживания нравственно сознательной личности и общности в теряющем нравственное достояние социуме. Такова мораль стоицизма в древнем Риме, таков этицизм либерально-демократических обществ XIX-XX вв. Нравственный же Р. является в такие эпохи формой апологии духовного распада. У Р., впрочем, есть два исхода: отрицательная моральная идея, тотальный критицизм и ценностный нигилизм, – или натуралистическая моральная программа, антропология или социология в качестве морального кодекса. Ни один последовательный релятивист и нигилист, во избежание самопротиворечивой позиции универсального морального скепсиса, не оставляет себя без всякой вообще (сколь угодно условно значимой) нормативной моральной идеи; впрочем, значимость этой идеи он все же признает, для известных условий, в дальнейшем обосновании не нуждающейся и постольку оказывается сам апологетом некой скрытой формы А. К такому же итогу приходит Р., когда, сравнивая различные "условные" кодексы поведения, он находит в них нечто общее и родственное, и принимает это общее за универсально-значимое, общечеловеческую ценность, отказывая в статусе таковой ценности кодексу в целом. За такой идеей т.н. "общечеловеческой ценности" стоит тогда непосредственно известная философия человека, а признание такой универсальной антропологии при любом словесном оформлении ее под "плюрализм" неизбежно вовлекает "релятивиста" в извечный спор моделей абсолютной этики. Поэтому последовательный ценностный Р. возможен еще менее, чем теоретический, ибо требует нигилизма в теории и ненормированного, логически-беспорядочного поведения в практике. Р. в нравственной области характерен тем, что своим понятием морали равно объемлет все многообразие форм нравственной жизни, и остается Р. до тех пор, пока не находит в них общего содержания, признавая условным основание значимости формирующей их ценности. Необходимый коррелят морального Р. есть поэтому индифферентизм моральной ценности и, как его основание, индифферентизм религиозный. Моральная ценность именно утрачивает власть над волей, в оправдание чему утверждается "плюрализм" ценностей, сначала как юридическая (свобода совести), а затем и как теоретическая установка (все моральные кодексы значимы как таковые). Аксиологическим следствием такой установки будет признание совокупности нормативных систем абсолютных ценностей, своего рода пантеон взаимодополняющихся абсолютов. В релятивистском по истоку "плюралистическом" сознании господствует стандарт морали уважения (к чужой абсолютности или к чужому абсолюту), стандарт абсолютной, политеистической терпимости, который сменяет стандартный для этического А. императив преданности высшей ценности и любви к законодательному началу царства ценностей. Для плюралистического сознания невозможно само понятие о непосредственности нравственного отношения, а потому непосредственность становится затруднена, если вообще возможна, и в живущем по кодексу такого сознания обществе. Неизбежно предполагаемая всяким А. единая "субстанция нравственности" в таком сознании разлагается. Понятие о "должном" заменяется понятием "приличного" и "принятого".
А.К. Судаков Интернет-версия, оригинал опубликован: Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 9-10.
Литература:
Интернет-ресурсы:
|
|||||
|
 |
|