Превращение какой-либо частной идеологии в государственную — такое же преступление против Конституции, как третий президентский срок Сводки с идеологического фронта все тревожнее. Сначала власть резко повело от экономики, стабильности и инноваций к духовным скрепам, идентичности и патриотизму — теперь вузы пугают «ответственными за идеологическую работу» и хотят отменить статью Конституции, запрещающую огосударствление идеологии. Все правильно: идеология — не только система идей, но и система институтов. Утверждая, что Конституция сама по себе уже идеология, просто раскавычивают научные тексты об этом, о мифах деидеологизации и проч. Полностью извести идеологию не выходит, даже логически. Как в «Рудине»: утверждение об отсутствии убеждений либо само есть убеждение, либо ложно. Элиминировать «идеологию» (теоретические высказывания) не получилось даже в позитивной науке. Кроме того, помимо привычной для нас явной, есть еще идеология латентная и теневая, растворенная в текстах, кажущихся не идеологическими. Жданов хвастал, что ему хватит задачника по арифметике. Наше ТВ идеологично насквозь и вне прямой дидактики: если реконструировать скрытые смыслы, мало не покажется. Однако все это требует не отмены статьи Конституции, а, наоборот, ее «распаковки» — аутентичного комментария с оргвыводами, не разгула штатной идеологической работы, а запрета на нее как на занятие антиконституционное, да и зряшное (идейно окормлять страну в приступах аппаратной самодеятельности в первую очередь кидаются служащие с претензиями). Приют графоманов. Идеология — духовная фракция власти. В монархиях, теократиях, идеократиях и проч. идейный монополизм прямо связан с монополией на власть и политику. Остальное либо маргинально, либо запрещено. Если же государство учреждено запретом на приватизацию власти («Мы, народ…»), то и какой-либо частной идеологии как государственной не может быть по определению. Здесь свободная конкуренция идей — такой же конституирующий принцип, как в политике и экономике: приватизация идеологии равна узурпации власти или злостному нарушению антимонопольного законодательства. Идеологическое нельзя изъять из Конституции, но только в одном смысле: на уровне метаязыка, в идеологических высказываниях об идеологии (как в суждении о суждениях). Идеология духовной свободы исчерпывается запретом на приватизацию идеологического, усиленным запретом пропаганды тоталитарных идей фашизоидного типа. Все. Превращение какой-либо частной идеологии в государственную — такое же преступление против Конституции, как третий президентский срок. Ведь не стали же, при всем желании! Советы поправить статью про идеологию в Конституции — того же сорта. Замена рынка идей их централизованным распределением — духовный аналог плановой экономики — упирается в фатальную проблему: почему выбрана именно эта конструкция, а не другая? Здесь идейный диктат зависает вне поля легитимности, как и попытка установления власти единоличной и квазидинастической (в череде назначаемых преемников). Под это не подвести ни традицию, ни трансцендентное помазание, ни харизму. Выбирать и менять власть мы обречены лишь потому, что остальное здесь возможно только обманом и силой, которые всегда кончаются раньше, чем надо. То же с идеями: если они не от бога или «научной философии», остается их свободная циркуляция и обмен на рынке. Правда, нам тут же предъявят готовый набор идей и ценностей «вне конкуренции»: нравственные устои, самобытность, патриотизм… Так их и отбирали, но это находки для начинающих. Дальше одни минные поля. С какими провалами морали должна в первую очередь разобраться наша власть: с однополыми браками там — или же с бюджетным воровством, лживостью государственных СМИ и лицемерием политики здесь? Как только речь заходит о нашем нравственном превосходстве, всегда все портит какой-нибудь Володя Рыжков, который в присутствии Романо Проди униженно просит за парня, полтора года сидящего без вины и суда и не отпущенного на похороны матери. Какая самобытность в том, что качество отечественной науки оценивают по заимствованным у Запада библиометрическим индексам, использование которых в развитых странах… запрещено законом? Кто здесь патриот: критик режима, ничего с этого не имеющий, кроме проблем и рисков, — или любитель Родины на содержании, который первый сбежит и предаст? Реформа РАН обернулась созданием административного монстра на 1100 штатных единиц, призванного управлять тем, что управлялось само, включая позиции, которыми никто, кроме самих ученых, управлять не может и не вправе. Тем же обернутся идеологическая работа и патриотическое воспитание: распилом кресел и денег. Если власти есть что сказать нового и ценного, никто и сейчас не мешает. Если же сказать нечего, вместо нормальной идейной жизни все обернется даже не идеологической работой, а идеологической борьбой — подавлением инакомыслия. Как и в экономике, арифметика которой построена не на прибавлении и умножении, а на делении и отнимании. И наконец, самый неприятный вопрос: с чего вдруг? Наши люди так морально пали и так возненавидели Родину, что именно в конце 2013 г. на борьбу с этой бедой пришлось бросить все силы государства, только и сохранившего устои? Или же власть, переставая справляться с жизнью, пытается укрыться в идеологии, консолидируя остатки общества через эмоции и коммунальное сознание? Что такое «государство идеологии», мы помним — оно было еще при жизни нынешних поколений. И все помнят, как и чем оно кончило. У нового государства шансов держаться на скрепах идеологии на порядок меньше, чем у того, старого.
Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН
Публикация основана на статье «Метафизика власти: Идеология и государство» из газеты «Ведомости» от 29.11.2013, №222 (3484).
Источник: www.vedomosti.ru/newsline/news/19394451/ideologiya-i-gosudarstvo
|
