назад
Философский журнал. 2017. Т. 10. № 4 В НОМЕРЕ МОРАЛЬ, ПОЛИТИКА, ОБЩЕСТВО Революция и судьбы философии И.К. Пантин. Октябрьская революция – драматический путь к современности. Нынешние споры в России об историческом значении Октябрьской революции связаны, по мнению автора, не с открытием кардинально новых фактов, касающихся этой эпохи, а с борьбой разных культурно-политических направлений по поводу включения Октября в Современность. Распространенная сегодня в нашей литературе либерально-прогрессистская оценка Октябрьской революции основывается на заданности западноевропейского пути развития для всех стран, которая объявляется само собой разумеющимся «историческим законом». Поэтому непохожесть, несовпадение с этим путем, отклонение от этого шаблона поступательности квалифицируются как выпадение из цивилизационного процесса, как результат вмешательства «неисторических» сил. Разумеется, для такой концепции исторического развития не существует ситуаций, когда массы становятся субъектами, т. е. существами, способными к «самозаконодательству», рвущими с логикой старого порядка. Причем это происходит не по свободной воле как таковой, а по принуждению обстоятельств, диктующих революционные действия. По мнению автора, такой подход к истории является в наше время предпочтительным и объясняет с научных позиций такое событие, как Октябрьская революция. Автор статьи считает, что исторической задачей Октября был не социализм как таковой, а создание условий, при которых новые экономические силы могли бы развиваться по образцу передовых стран. Автор полагает, что истолкование прошлого не может сводиться только к отысканию ошибок и преступлений тогдашних исторических деятелей. Оно должно быть объяснением сложившегося в определенную эпоху хода дел. В этом смысле в статье анализируется ленинская концепция НЭПа и план Ленина преобразовать крестьянство через добровольную кооперацию деревни и города. Сталинская форсированная индустриализация и «социалистическая» коллективизация деревни были осуществлены не путем руководства (согласования интересов целого с устремлениями разных социальных групп), а с помощью диктатуры партии-государства, включавшей огромный объем насилия. Лозунг строительства социализма преследовал скорее цель мобилизации масс для скорейшей индустриализации страны, не считаясь с жертвами и потерями. В определенном смысле, с точки зрения автора, Октябрьскую революцию и постоктябрьское развитие можно поставить в один исторический ряд с прошлыми модернизациями в России (Петр I и Александр II). Ключевые слова: революция, альтернатива, диктатура, партия, якобинство, субъектность, исторический процесс, самодержавие DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-5-20
А.В. Рубцов. Революция как хронополитика и этос Рассматриваются два полюса отношения к революции: культ и амнезия, миф-основание государства и источник травмы. Анализируется противоречивое отношение к революции в современной России – как к событию 1917 года и как к политическому явлению в целом. На фоне новейшей истории политически и географически близких переворотов показано отношение к революции как к максимальной угрозе. Модерн (Новое время) рассматривается одновременно и как революция, и как «эпоха революций». Анализируется свойственный Модерну фундаментальный конфликт между идеями Нового и Порядка, дуализм модернизации и тоталитаризации, свободы и технологичной диктатуры. Особое внимание уделено судьбе понятия и феномена революции в контексте постмодерна с его отношением к истории как к «исчезающему денотату». Революция трактуется как одно из ключевых понятий хронополитики, политики скорости. Показана историчность понятия «современности», возникающего лишь с расслоением времени на больших скоростях, с конфликтом отставаний и забеганий. Антропологически феномен революции рассмотрен в контексте патопсихологии политического нарциссизма. Ключевые слова: революция, хронополитика, политика скорости, современность, модерн, постмодерн, новое, порядок, свобода, тоталитаризм, политический нарциссизм DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-21-40
В статье рассматривается эволюция общественно-политических взглядов крупнейшего русского философа XX в. Семена Людвиговича Франка (1877–1950). В юности Франк был увлечен радикальным социализмом в его марксистском варианте, и лишь уроки революции 1905–1907 гг. заставили его (как и многих других молодых интеллектуалов его поколения (Бердяев, Булгаков, Струве, Изгоев, Кистяковский и др.)) перейти от марксизма и позитивизма к умеренному христианскому либерализму, а затем к либеральному консерватизму. Результатом этой эволюции стало членство Франка в Конституционно-демократической партии и участие в сборнике «Вехи». В статье подробно анализируются ключевые политико-философские работы С.Л. Франка, направленные на философское развенчание идеологии русской революционной интеллигенции: «Философские предпосылки деспотизма» (1907), «веховская» статья «Этика нигилизма» (1909), статья «De profundis» (из одноименного сборника «Из глубины», 1918), а также эмигрантская работа «По ту сторону правого и левого» (1930). Ключевые слова: русская философия, Семен Людвигович Франк, революция, интеллигенция, радикализм, либеральный консерватизм, эмиграция DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-41-58
В настоящей публикации вниманию читателя предлагается расшифровка и перевод ранее не введенного в научный оборот конспекта, сделанного С.Л. Франком на немецком языке при подготовке его лекции «Маркс и Пугачев» («MarxundPugatschow»), который хранится в Бахметьевском архиве (Нью-Йорк, США). Данная лекция была прочитана Франком 15 ноября 1927 г. в стенах Русского научного института в Берлине. Во вступительной статье определяется место данного архивного материала в социально-философском наследии русского философа 20-х гг. прошлого столетия. Устанавливается структурная близость различных уже опубликованных текстов Франка и конспекта его лекции «Маркс и Пугачев». Анализируется использование философом таких имен-символов, как Маркс, Пугачев и Ленин. Так, кроме уже применявшегося Франком понятия «пугачевщина», посредством которого обозначался бессмысленный и беспощадный «русский бунт», имя-символ Пугачев указывает в архивном тексте также и на участников русского революционного движения – крестьян и солдат (казаков), представляющих собой «опосредующую» силу русской революции. Кроме того, Франк смотрит на Пугачева как на действительную историческую личность, воплотившую в себе уже в конце XVIII в. существенные черты русской революционности. В схожем символическом и конкретно-историческом смысле Франком была представлена и фигура Ленина – «объединителя Маркса и Пугачева». Во вступительной статье также обозначаются возможные основания, исходя из которых Франк, начиная со второй половины 20-х гг. прошлого столетия, уделяет в своих немецкоязычных публикациях и выступлениях большое внимание революционной тематике. Ключевые слова: архивное наследие Франка, русская философия в эмиграции, русская революция, Пугачев, Маркс, Ленин DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-59-71
ЛОГИКА И ФИЛОСОФИЯ А.В. Смирнов. О формализации умозаключения в процессуальной логике. Часть I Цель статьи – показать, что процедура «соизмерения» (к̣ийа̄с), теоретически разработанная в исламской юриспруденции, является процедурой строгого доказательства, а не суждением по аналогии, как принято считать в европейской науке. В первой части статьи рассмотрены основные вехи развития учения о к̣ийа̄с в науке «основ фикха» (’ус̣ӯл ал‑фик̣х). Показано, что исламская мысль в целом и фикх в частности были хорошо знакомы с греческим силлогизмом, а такие авторитетные фигуры, как Ибн Х̣азм и ал‑Г̣аза̄лӣ, настойчиво предлагали ввести греческий силлогизм в арсенал доказательств факиха. Факихи в целом, однако, предпочли развить собственную теорию доказательства. Этот факт, до сих пор не объясненный европейской наукой, требует истолкования, поскольку не может быть результатом ни незнания факихов, ни их нежелания использовать греческую теорию доказательства. Предложена гипотеза об эпистемной природе различия греческого силлогизма и фикхового к̣ийа̄са, которая будет разработана во второй части статьи. Ключевые слова: кийас (кияс), фикх, субстанциальная логика, процессуальная логика, эпистема, доказательство DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-72-92
ПОИСКИ НОВОГО ЯЗЫКА В ФИЛОСОФИИ Н.Н. Сосна. «Лица в облаках», агенты социальных сетей В статье рассматриваются некоторые типы функционирования сетей и их технологические, социально-политические и биологические аспекты. В условиях распространения комплексного представления о сети как смешении биотехнологического и социального, или об одинаковой операбельности сетей на биотехнологическом и социально-политическом уровнях, формулируется проблема элементов сети, которые выделяются в ней, несмотря на распространенное в литературе положение о неконтролируемости течения данных, нерасчленимости сетевого потока и т. д. Сополагая идеи Б. Латура о сети, претендующей на равномерное включение человека и нечеловеческих (квази)объектов и выстраиваемой для объяснения процессов переводов и подмен, и выводы технологически ориентированных теоретиков медиа об элементарных составляющих сети, автор утверждает необходимость анализа топологических точек пересечения различных предметных областей для более точного описания сети. Ключевые слова: медиа, агентность, социальная сеть, индивидуация DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-93-103
М.Д. Мирошниченко. Трансцендентализм и архи-ископаемое: возможна ли феноменология «не-данного»? В статье рассматривается проблема архи-ископаемого как ключевого элемента критики трансцендентальной философии, в частности феноменологии в качестве разновидности «корреляционизма» в спекулятивно-материалистическом проекте К. Мейясу. Предлагается реконструкция позиции Мейясу как антитрансцендентализма, развивающегося на основе принципа фактуальности и фактора контингентности. Проект Мейясу сопоставляется с одной из недавних версий натурализма, которая согласуется с ним по вопросу контингентности и естественно-исторической обусловленности соотношения разума и природы. Затем рассматривается попытка возрождения трансцендентализма в проекте «эпигенетической рациональности» К. Малабу, противопоставляемой спекулятивной философии Мейясу. Трансцендентальное сохраняется благодаря понятию эпигенезиса, впервые упомянутого в § 27 «Критики чистого разума» Канта и развитого в связи с вопросом о телеологии живого. Это раскрывает разуму его собственную контингентность, не упраздняя неизменности архитектоники трансцендентальной субъективности. Осмысленная речь об архи-ископаемом возможна в контексте феноменологии и реализуется в наброске феноменологии «не-данного» в серии процедур приведения не-данного к данности. Тематизация вопроса об архи-ископаемом предполагает пересмотр ряда установок феноменологии. Полемика со спекулятивным материализмом Мейясу, основные проблемные поля которой проступили в ракурсе проблемы соотношения трансцендентального и контингентного, позволяет обозначить импликации спекулятивного обоснования феноменологии. С опорой на работы А. Шнелля и Й.Х. Гранта показывается, как феноменология, претендующая на звание «первой философии», предпринимает попытку спекулятивного самообоснования в качестве трансцендентальной философии. Ключевые слова: архи-ископаемое, трансцендентальное, эпигенезис, феноменология, контингентность, натурализм, спекулятивное основание DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-104-120
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ Г.Н. Мехед. Гностико-философские мотивы в «Фаусте» Ф.М. Клингера Автор статьи обращается к сравнительно малоизвестному в России роману Ф.М. Клингера «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в Ад», прослеживая на его примере восходящие к раннему гностицизму исторические и концептуальные корни Фауста как архетипа европейской культуры. Концептуальное ядро гностицизма составляет проблема теодицеи, которая также находится в центре глубоких размышлений Фауста. Абсолютизм и болезненный перфекционизм Фауста заставляет его воспринимать мир через гностическую «оптику», как материю небытия и «завесу», отделяющую людей от подлинного сверхбытия – Бога, что впоследствии приводит Фауста к морально-психологической деградации и в конечном счете к творческому и духовному бесплодию. Автор демонстрирует, что сам образ Фауста – легендарного ученого, готового отдать душу за обладание абсолютной истиной, – мог возникнуть только как художественное переосмысление тех метафизических и эпистемологических проблем, которые пытались решить многие поколения европейских философов. Анализ текста романа помогает автору вскрыть воплощенную Клингером в образе Фауста глубокую и неразрывную связь между впервые возникающими в гностицизме проблемами и современной философией, в том числе критическим рационализмом. Ключевые слова: история философии, литература, Фауст, Клингер, Кант, гностицизм, критический рационализм, теодицея DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-121-138
В статье анализируется формирование в трансцендентально-феноменологической философии тенденции к отождествлению понятий субъективности и темпоральности. Для данной философской традиции ключевой проблемой является проблема оснований единства сознательного опыта. Классическое ее решение состоит в том, что содержания сознания связаны воедино их принадлежностью одному и тому же Я. Однако Д. Юм ставит под сомнение феноменологическую обоснованность такого решения: восприятия даны нам, как они есть, а именно как отдельные сменяющие друг друга существования. Согласно Юму, на основе рассмотрения потока восприятий самого по себе оказывается невозможным обосновать не только существование Я как самотождественного носителя восприятий, но и существование устойчивой связки восприятий. Это служит И. Канту указанием на необходимость дополнить применяемый Юмом метод прямого описания содержаний сознания трансцендентальным методом. Важным шагом к отождествлению субъективности и темпоральности становится кантовское решение проблемы самосознания как необходимого условия существования и единства сознательного опыта. По Канту, всякая теория испытывает затруднение при ответе на вопрос о том, каким образом субъект может внутренне созерцать самого себя, и поэтому следует отказаться от этого вопроса и признать самосознание, возникающее благодаря самоаффектации, неотъемлемой чертой субъективности. В дальнейшем исследование субъективности сводится к исследованию только таких процессов познания, которые протекают на сознательном уровне, а временность – неотъемлемая их характеристика – принимается в качестве глубинной характеристики субъективности, «абсолютной субъективности» (Э. Гуссерль). Работа субъективности понимается как временение, а сама субъективность – как время (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр). Автор статьи показывает, что опора на временность в осмыслении субъективности создает проблему формального характера связей сознательного опыта, и решить эту проблему можно только путем выяснения досознательных оснований сознания и самосознания. Ключевые слова: феноменология, трансцендентальная философия, субъективность, сознательный опыт, пререфлексивное самосознание, темпорализация, квазивременной поток сознания, внутреннее сознание времени, пассивный синтез, самоаффектация DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-139-155
В статье предпринимается попытка реконструировать проект немецкого историка культуры Аби Варбурга и его последователей в перспективе философской антропологии. В качестве основания для подобной постановки вопроса рассматривается группа историко-медицинских текстов последователей ученого. Рассмотренные в их содержательной связи с ключевой для варбургианского «Атласа» установкой на соответствие микрокосмоса и макрокосмоса, они позволяют показать, что проект центрируется вокруг антропологической проблематики, понимаемой не в узком смысле, как изучавшееся Варбургом поведение индейцев-пуэбло, но в широком – проблемы субъекта и его проявлений. Экспликация этой проблематики в рамках варбургианского проекта осуществляется с опорой на философию символических форм Э. Кассирера и заложенную в ней модель субъекта культуры. В свою очередь, для ее реконструкции и сопоставления с идеями Варбурга автор обращается к учению Кассирера о символическом понятии и лежащему в его основе принципу математической функции (релятивной структуры). Далее, основываясь на введенных Кассирером преобразованиях в сфере логики, автор рассматривает онтологию Кассирера, в частности проблему единства. В результате этого сопоставления выявляется, что основной общей характеристикой для варбургианского субъекта и субъекта Кассирера становится то, что он всегда задается через соответствующие опосредующие символические структуры: символическую форму и символический образ. Вследствие этого субъект всегда оказывается данным лишь в системе своих проекций, единство которых определяется функционально. Основное различие этих концепций определяется тем, что для Варбурга наиболее существенной составляющей образа является его аффективная природа, тогда как для Кассирера наиболее «чистой» формой символической активности является познание. Ключевые слова: варбургианский антропологический проект, теория образа, философия символических форм, субъект, символ, медицина DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-156-170
ДИСКУССИИ В.М. Межуев. Философия как идеология В основу данной статьи положен доклад на общеинститутском семинаре ИФ РАН, посвященный доказательству прямой принадлежности философии ко всей сфере идеологии (наряду с религией, моралью, правом и пр.). Под идеологией здесь понимается мир идей – отчужденная от человека и идеально представленная система его общественных отношений. Вся классическая философия строилась на идее свободы человека как разумного существа от всех форм его личной зависимости. Зародившись в античности, эта идея нашла всеобщее признание в Новое время, в эпоху становления «буржуазного (или гражданского) общества». (В этом смысле часто используемый применительно к ней термин «буржуазная философия» вполне оправдан.) Данная идея послужит истоком для всех классических идеологий Нового времени – консерватизма, либерализма и социализма, доживших, пусть и в измененном виде, до наших дней. Но чем может быть философия за пределами буржуазного общества? Для Маркса, например, конец буржуазной эпохи означал одновременно и конец идеологии, а вместе с ней всей философии, на смену которой должна прийти наука. Критика идеологии является, с этой точки зрения, уделом не философии, а науки. В действительности же вопреки прогнозу Маркса подобная критика стала не концом философии, а ее переходом в новое качество – к постклассическому типу философствования, далекому и от науки, и от идеологии. Современные идеологи в большинстве своем утратили связь с культивируемой философией идеей индивидуальной свободы. Последнюю будут искать теперь в глубинах собственной экзистенции, вынесенной за пределы разума и любого социума. Сама же философия все больше обретает характер интеллектуального общения частных лиц, свободного от привязанности к какой-либо общественно значимой идеологии. Она становится как бы идеологией лично для себя (каждый сам себе философ) или для узкого круга близких лиц. Ключевые слова: философия, идеология, наука, критика, свобода, практика, духовное производство, идея, общественные отношения, свободное время DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-171-180
DOI: 10.21146/2072-0726-2017-10-4-181-187 |
|||||
|
 |
|
    |
|
