Гражданство как концепт и институт: что, как и зачем изучать?

В.С. Малахов

I. Философское размышление на тему гражданства возможно из двух перспектив: перспективы солидарности и перспективы конфликта. В первой из этих перспектив гражданство понимается как участие (в политической общности); отсюда упор на такие категории как принадлежность, права, а также обязательства, с этой принадлежностью связанные. Назовем эту перспективу – условно – либеральной.

I.1. Во второй перспективе – назовем ее марксистской – гражданство рассматривается как прежде всего способ минимизации социального протеста. Отсюда акцент на процедуры включения/исключения. Уменьшая количество исключенных, обладатели власти снижают градус межклассового конфликта, тем самым уменьшая политические риски.

I.2. Вторая из отмеченных перспектив имеет перед первой то преимущество, что позволяет анализировать феномен гражданства вне нормативной плоскости. В частности, она дает возможность изучать эволюцию, которую институт гражданства претерпел в эпоху Современности, не впадая в морализм и прогрессизм.

Такой морализм и прогрессизм – по крайней мере, имплицитно – присущ классическому повествованию о развитии гражданства (и как института, и как «идеи»), предложенному Томасом Маршаллом (Marshall 1950). Эволюция гражданства – от «цивильного» (civil citizenship) через политическое (political citizenship) к социальному (social citizenship) предстает в изложении Т.Маршалла как постепенное расширение объема прав и, соответственно, расширение круга – равных друг другу – участников политии вплоть до момента, когда исключенных из обладания правами более не остается.

I.3. Просвещенческая логика, в которой выдержаны подобные рассуждения, мешает видеть то обстоятельство, что права не предоставлялись (морально прозревшими) обладателями власти, а добывались в борьбе теми, кто был их лишен.

Кроме того, в этой логике правовая сфера предстает как автономная. Однако она не обладает полной автономией от политической сферы.

II. Исходя из «марксистской» перспективы, можно выделить следующие этапы в новейшей истории гражданства (как в концептуальном, так и в институциональном плане):

- с последней трети XIX по первую треть XX в.: утверждение, за счет постепенного вытеснения социалистической и коммунистической идеологии;

- с 1950-х по конец 1970-х: апогей, обусловленный «золотым тридцатилетием» welfare state;

- с 1980: эрозия в результате конкуренции со стороны идеи Рынка

II.1. Остается открытым вопрос, следует ли рассматривать ситуацию, сложившуюся после осени 2008 г, как начало нового этапа. Во всяком случае, финансово-экономический кризис положил конец идеологической гегемонии неолиберализма и породил новые ожидания и новые требования граждан по адресу государства.

III. Поскольку феномен гражданства нельзя «отмыслить» от процедур включения/исключения, уместно вести речь о различных режимах включения/исключения и, соответственно, о различных режимах гражданства.

III.1. Весьма продуктивной представляется типология гражданства, предложенная Майклом Манном (Mann 1987). Согласно М.Манну, доминирующим режимом гражданства в Европе и Америке после 1880 г. был либеральный режим. Для него характерны: полнота гражданских прав, полнота политических прав и маргинализированные (если вообще присутствующие) социальные права. Или, в другой терминологии, либерализм как режим – это полное цивильное гражданство, полное политическое гражданство и минимальное социальное гражданство.

III.2. Начиная с 1920-х годов, либеральный режим гражданства столкнулся с целым рядом вызовов. Их можно классифицировать следующим образом.

(а) Максимизация социального гражданства без ущерба для цивильного и политического. Таков реформистский режим, сложившийся в странах Западной Европы под влиянием социал-демократических и лейбористских партий.

(б) Предоставление социального гражданства за счет редукции цивильного и упразднения политического гражданства. Таков авторитарно-социалистический режим, имевший место в СССР и его сателлитах и сохраняющийся на Кубе.

(в) Предоставление социального гражданства определенным группам населения за счет исключения других групп как из политического, так и из цивильного гражданства. Таков фашистский режим гражданства, существовавший в целом ряде стран Центральной Европы и в Японии между Первой и Второй мировыми войнами.

III.3. За более чем два десятилетия, истекшие после публикации работы М.Манна, произошли серьезные политико-экономические, институциональные и идеологические изменения. Они повлекли за собой эволюцию в сфере гражданства, типологизировать которую можно следующим образом.

(а) Сужение социального гражданства при расширении цивильного и политического: неолиберальный режим (пример: Восточная Европа после распада «социалистического блока»).

(б) Расширение социального гражданства при сужении цивильного и политического: патримониальный режим (пример – Венесуэла в правление Уго Чавеса)

(в) Сужение социального гражданства при негарантированном цивильном и отсутствующем политическом: авторитарно-капиталистический режим (пример: Китай после реформ Дэн Сяопина).

(г) Ограниченное социальное гражданство при исключении целых групп из политического гражданства и ограничении для них цивильного гражданства: этноцентристский режим (пример: Латвия и Эстония после 1991 г.)

(д) Относительное сужение социального гражданства при сохранении цивильного и политического: постепенный демонтаж реформистского режима в результате победы неолиберализма (страны Западной Европы и Северной Америки после 1990 г.), а также

(е) демонтаж реформистского режима при сужении цивильного гражданства (феномен «государства безопасности», возникший в тех же странах посте 11.09.2009).

IV. Теоретический дефицит марксистской перспективы в осмыслении феномена гражданства состоит в игнорировании культурных аспектов последнего. Проблематика гражданства – это не только проблематика прав (т.е. доступа к коллективным благам), это еще и «идентичность» (т.е переживание индивидами своей принадлежности определенному коллективу и действия в соответствии с этим переживанием).

V. Преодолеть этот дефицит помогают исследования, обращающиеся к национальным историко-политическим и интеллектуальным традициям, а также к национальным «политическим культурам» и их влиянию на формирование той или иной модели гражданства (Robert Nisbet, Bryan Turner, Benjamin Barber, Charles Taylor, Rogers Brubaker)

VI. В политико-идеологической и социокультурной динамике последних двух десятилетий просматриваются противоречивые тенденции.

С одной стороны, нельзя не видеть признаков утраты государством консолидирующей силы, которой оно обладало еще в начале второй половины XX века. Среди этих признаков обычно отмечают следующие.

– Несовпадение границ государства и границ гражданства («сверхнациональное гражданство», ставшее возможным с возникновением Евросоюза).

– Дрейф лояльностей: лояльность индивидов адресуется иным объектам, чем нация-государство (иногда совмещаясь с лояльностью последнему, а иногда вступая в конфликт с ней). Наиболее очевидный пример альтернативной лояльности – «сообщества идентичности», от субкультурных до этнических и религиозных, получившие глобальное распространение благодаря Интернету (Кастельс 2000). Другой случай утраты нацией-государством монополии на лояльность: «экономическое гражданство», о котором заговорили с распространением транснациональных корпораций (Sassen 1996).

– Формирование транснациональных режимов справедливости. Благодаря деятельности Европейского суда по правам человека, граждане государств, подписавших соответствующую конвенцию, получают возможность добиваться своих прав вопреки нежеланию государства, гражданами которого они является. Ряд авторов ведут в этой связи речь о «постнациональном гражданстве» (Soysal 1994).

С другой стороны, в течение 2000-х годов стало очевидным, что государство как институт и этатистский национализм как идеология, его поддерживающая, не только не собираются уступать своих позиций, но в ряде случаев отвоевывают прежде утраченные.

VII. Проблематика гражданства обретает новое измерение в результате международной миграции. Постоянное присутствие на территории наций-государств значительного количества людей, социализировавшихся в иных условиях, чем местное население, порождает множество напряжений и противоречий. Концептуальные рамки для осмысления этих напряжений и противоречий еще предстоит выработать.