Институт Философии
Российской Академии Наук




  Спецкурс «Психология и феноменология»
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор истории западной философии » Сотрудники » Михайлов Игорь Анатольевич » Электронные материалы к учебным курсам » Спецкурс «Психология и феноменология»

Спецкурс «Психология и феноменология»

Аннотация
спецкурса для студентов 3-го и 4-го курсов философского факультета РГГУ "Психология конца XIX - начала XX вв. и идея феноменологической философии" (прочитан с 15 февраля по 24 мая 1999 г.)
Основная цель курса: подготовить студентов к восприятию последующих, более специальных курсов феноменологической ориентации, посвященных отдельным проблемам философии Э. Гуссерля.
 
В соответствии с этой основной целью, курс был разбит на 4 блока:
I. Программа феноменологии Э. Гуссерля как "строгой науки" (1910-1913 гг.).
В этой части курса были рассмотрены некоторые задачи и противопоставления феноменологии, которые стали с того времени классическими:
– строгая наука
– логика
– психологизм
– натурализм
– историзм/историцизм
– идея описания
Таким образом, студентам был даны самые общие ориентиры последующего обращения к истории философии XIX -- начала XX вв.
II. Вторая часть курса была посвящена разбору некоторых основных понятий, используемых в феноменологии Гуссерля (Schein; Erscheinung; Bewusstsein; Reflexion и др.) в аспекте их "более традиционного" значения.
III. Третья часть курса была посвящена психологическим теориям Фр. Брентано, В. Дильтея и значению сформулированных в них идей для феноменологии.
IV. Был произведен заключительный анализ феноменологических идей Э. Гуссерля и проекта новой философии, разработанного на рубеже веков.
Был показано, в чем состоит родство и различие философских программ В. Дильтея и Э. Гуссерля.
Итоги спецкурса, важность проблематики:
Тот, кто впервые сталкивается с феноменологией Э. Гуссерля, для осмысленного углубления в нее как правило вынужден принимать основополагающие определения понятий и противопоставления. При последующем рассмотрении более конкретных проблем (данности, очевидности, времени, сознания, конституции) проверка и осмысление этих базовых идей часто не проводится, поскольку они становятся элементами "оперативного" метаязыка исследователя, доказывающими свою эффективность при анализе конкретных областей исследования.
В материалах спецкурса была сделана попытка реконструировать продолжение полемики между философией и жизни и феноменологии и показать общность философских задач этих двух традиций.
Основными материалами, на которых строился курс, были переводы работ Э. Гуссерля, а также трудов по психологии В. Дильтея и Д.С. Милля. Были использованы также современные исследования (статьи и монографии).
К блоку III:
Третий блок курса был, в свою очередь, разделен на три части:
а) Краткая характеристика психологических трудов Фр. Брентано.
б) Характеристика господствующих школ естественно-научной психологии второй половины XIX в.
в) Рассмотрение "Описательной психологии" В.Дильтея и последующей критики этой работы представителями традиционных психологических школ.
Основное внимание было уделено резкой критике Г. Эббингауза, из-за которой Дильтей оказался "отлучен" от психологического сообщества того времени в период наиболее плодотворной стадии развития своего философствования. Всевозможные попытки возразить Эббингаузу в форме более развёрнутого разъяснения не были Дильтеем осуществлены, ему пришлось довольствоваться кратким, сдержанным изложением своей концепции во введении к следующему академическому исследованию "Вопросы изучения индивидуальности" (1895/96), запланированному в качестве более развёрнутого продолжения Идей и уже подготовленному ко времени выхода в свет критики Эббингауза. Это сочинение, которое прежде было озаглавлено "О сравнительной психологии" безусловно, по имеющимся на то причинам, не было разработано по первоначальному плану и осталось в виде фрагмента. Статья Эббингауза не только оказала непосредственное влияние на дальнейший ход мыслей самого Дильтея, но в значительной мере воспрепятствовала адекватному восприятию его философствования. Так, например, Гуссерль признался, что, к его сожалению, он «находясь под влиянием блестящей критики Эббингауза, не счёл нужным прочитать важную работу Дильтея». (Husserl E., Husserliana, Band IX. Phaenomenologische Psychologie.Den Haag 1962, S.34.).
Но полемика Эббингауза не только воплотила собой цезуру на дильтеевский способ философствования и определила характер его воздействия, но впоследствии она стала столь значима для восприятия философии Дильтея, что представляется резонным утверждать: Дильтей, наряду со спровоцированным критикой Эббингауза провалом его систематической работы над проектом фундаментального обоснования наук о духе, в контексте которого и были значимы наброски Идей , пришёл к отказу от периода «психологической» мысли для того, чтобы при возобновлении работы над программой Критики исторического разума - будучи во многом обязанным влиянию гегелевской философии обьективного духа и гуссерлевской критике психологизма – попытаться дать новое, «герменевтическое» обоснование наук о духе. Этот тезис о повороте от Дильтея «психологического» к «герменевтическому», оспаривать который здесь нет нужды, несмотря на выраженную в нём констатацию, безусловно, нового стимула , истоки которого лежат в обращении внимания Дильтея к Гегелю и Гуссерлю, не в последнюю очередь является свидетельством непрояснённости тех связей, для понимания которых и были разработаны различные планы и проекты систематического основоположения наук о духе. Без проникновенного понимания систематических основоположений и самой архитектуры Критики исторического разума необходимым образом останутся непрояснённымикомплексное дильтеевское понятие «психология», специфическая значимость «психологического основоположения» а также отношения «психологии» и «герменевтики».
 
Школа Дильтея и круг феноменологов
 
Принимая во внимание тот большой резонанс в литературоведении и искусствоведении, который имела книга Дильтея Переживание и поэзия , опубликованная в 1906 году, а также сочинение 1911 года о типах мировоззрений, безусловно, стоит сказать, что встреча и спор между школой Дильтея и феноменологией (в широком смысле слова, когда к феноменологии причисляют и Хайдеггера), является наиболее целостным событием в истории влияния философии Дильтея. Сам он понял Логические исследования Гуссерля как дальнейшее развитие своих начал , изложенных в Идеях , и уже в 1905 году, в докладах Академии Берлина ссылался на это «эпохальное» исследование. Со своей стороны, Гуссерль, кажется, обратил внимание на эту общность интересов лишь тогда ,когда он узнал, что Дильтей на своём семинаре обсуждал Логические исследования . В ответ на это он съездил в Берлин к Дильтею весной 1905 и провёл там беседы, которые по словам самого Гуссерля, имели для него большое значение. Позже, уже во время летнего семестра 1905 года в Геттингене, на семинаре по истории философии, Гуссерль обсуждал наряду с текстами Виндельбандта и Риккерта, «понимающую психологию» Дильтея. Двадцать лет спустя, во введении к его лекциям по Феноменологической психологии , он сообщает о том, что до этой встречи 1905 года «был мало восприимчив к значимости трудов Дильтея» и «находясь под влиянием блестящей антикритики Эббингауза, не счёл нужным прочитать важную работу Дильтея.»
Высокая оценка Дильтеем Логических исследований и деятельности их автора в целом была засвидетельствована не только в ссылках Штудий от 1905 года , но и в воспоминаниях современников, благодаря чему складывается впечатление о наличии дружеских отношений между коллегами. Тем более ошеломляюще должен был подействовать резкий выпад Гуссерля против заблуждений новой «мировоззренческой философии» в сочинении «Философия как строгая наука», опубликованном в журнале «Логос» от 1911 года. В том же году вышел в свет сборник"Мировоззрение, философия и религия", где Дильтей и его ближайшие ученики вместе с рядом таких выдающихся авторов как Наторп, Зиммель и Трёльч, обсуждали различные аспекты актуальной тогда темы «мировоззрения». Гуссерль ссылается на этот том, в особенности на статью Дильтея о «Типах мировоззрения и их образовании в метафизических системах». Но было бы ошибочно принимать сочинение в "Логосе" за памфлет, адресованный Дильтею. Сам Гуссерль ретроспективно охарактеризовал его как «предварительную программную переработку универсально-философского смысла новой феноменологии». Это означает, в первую очередь, критическое несогласие с новыми разработками в области «психологического натурализма». Здесь он движется, безусловно не называя имени Дильтея, совершенно в том же направлении, какому следовал автор "Идей", когда он боролся за психологию «без призрака естественно-научного метода, подобного физико-химическому» (E. Husserl, «Philosophie als strenge Wissenschaft», в : Logos I (1910/11), S.309).Лишь значительно сокращённая вторая часть сочинения, из которой, опять же, были опубликованы лишь некоторые страницы, занимается проблемой «историзма и мировоззренческой философии». И здесь Гуссерль ссылается на Дильтея в манере, вызывающей полное недоумение и по-настоящему не обьяснённой даже последующей перепиской.
По его мнению, стоит указать на связь между историцизмом, скептицизмом и мировоззренческой философией: при констатации исторического характера сознания было бы более уместным признать относительность отдельных философских истин и систем. Таким образом, современная философия, вместо того, чтобы быть строгой наукой, пытается удовлетворить потребность в унифицированной мировоззренческой всеобщей концепции. Гуссерль не оспаривает ценность и право на подобную мировоззренческую философию, коль скоро она отдаёт себе отчёт в «низком уровне своих научных результатов» (E. Husserl, Philosophie als strenge Wissenschaft, a.a.O., S. 328). Он борется против скепсиса исторической предпосылки мировоззренческой философии. Он сомневается в том, что указав на историческое многообразие культурных явлений, вообще может быть выявлен обусловленный характер обьективной законности религии и философии. Изучаемые историком сиюминутные ценности имеют такое же отношение к объективной законности , как и тусклые формы явления к платоновской идее. В этой связи Дильтей оказывается представителем дифференцирующего метода понимания, при помощи которого, даже при условии теоретического отвержения исторического скептицизма, всё же невозможно найти практического решения апорий релятивизма.
В этом торжественном обращении вызывает недоумение попеременная смена критики и одобрения, когда успех Дильтея как историка духа выглядит как предпосылка тех мировоззренческих позиций, с которыми и боролся Гуссерль. В своих письмах лета 1911 года Дильтей хотя бы для себя пытается прояснить эту ситуацию. Эти письма и ответ Гуссерля впервые были опубликованы в виде отрывков в заключительной части статьи «Жизненная философия и феноменология», которая была издана Георгом Мишем в Философском бюллетене 1929/30 гг. До публикации Вальтером Бимелем в 1957 году всех писем, это был ,единственный источник, из которого можно было узнать об их отношениях, и который тем самым обрёл свою особенное, значимое место в истории влияний.