Институт Философии
Российской Академии Наук




  Метанормативные основания социальной этики
Главная страница » Ученые » Научные подразделения » Сектор этики » Проекты » Метанормативные основания социальной этики

Метанормативные основания социальной этики

А.В. Прокофьев

 

Грант Министерства образования РФ, 2002-2004. Проект № PD 02-3.13-21.

 

В рамках проекта разработан вариант аналитического описания универсалистских и партикуляристских элементов, сосуществующих в рамках системы моральных ценностей, которая присуща современной западной культуре. В соответствии с этим описанием, структура понимания морального долга в живом опыте нравственной оценки соответствует не модели бесконечного по своему диаметру круга равноправных субъектов нравственного отношения, а, скорее, системе концентрических кругов, в которых большая удаленность от центра означает уменьшение объема и первоочередности исполнения обязанностей. Подобное соотношение универсальных и партикулярных элементов морали в рамках греко-римской этической традиции реконструировал А. Макинтайр, опираясь на тексты Цицерона. Однако эта структура не является специфически античной. В несколько модифицированном виде она и сегодня сохраняется в качестве преобладающей посылки нравственной практики, даже несмотря на отчетливые декларации этического универсализма в идейно-ценностном основании культуры Запада - Христианстве.
Наиболее простыми путями выхода из противоречия, создаваемого сочетанием универсальных и партикулярных моральных обязанностей, могли бы стать: а) тотальная ревизия нравственного опыта в пользу безоговорочной универсализации нравственных требований (утилитаристский радикализм Ш. Кеген), б) вытеснение партикулярных обязанностей за пределы морального долга, нормативное содержание которого минимизируется (либертаризм Ф. фон Хайека, Р. Нозика). Однако возможны и другие варианты решения данной проблемы.
Одним из наиболее распространенных является попытка вывести партикулярные (или специальные) обязанности напрямую из обязанностей универсальных. Этот подход был применен, к примеру, А. Гьюиртом, для которого семейные преференции являются следствием реализации права на создание добровольных ассоциаций, а гражданские - результатом того, что индивидуальные права не могут быть гарантированы вне существования множества государственных образований. Однако в первом случае подобное рассуждение игнорирует тот факт, что не все семейные отношения носят контракторный характер (например, отношения отец-сын, брат-брат и т.д.). Во втором же случае, вопреки утверждению А. Гьюирта, оно вообще не является способом прямого обоснования специальных нравственных обязанностей.
Неудача прямого дедуцирования этического партикуляризма из универсальных принципов этики прав заставляет обратиться к косвенным способам его обоснования. Например, семейные преференции могут оказаться обязательной составляющей того воспитательного контекста, в котором формируется моральная личность (мнение Х. Лафоллета) или гражданские преференции могут быть обязательной частью такого социального устройства, при котором возможна ненасильственная мобилизация большинства членов общества для воплощения коллективных проектов (позиция Ч. Тэйлора, шире - традиция гражданского гуманизма или классического республиканизма)).
Наряду с косвенными методами обоснования специальных нравственных обязанностей, сохраняется возможность использования аристотелианской посылки о том, что есть такие формы нравственной самореализации (то есть добродетели), практиковать которые в принципе невозможно без преференциальных отношений. Эта традиция присутствует в современной коммунитаристской мысли и так называемой "ориентированной на субъекта" (agent-oriented) этике (Б. Уильямс, М. Сэндел, Т. Гурка и др.)

В ходе исследования проанализирована принципиальная неоднородность морали, включающей индивидуально-перфекционистские и социально-дисциплинарные элементы. Перфекционистская система ценностей и совокупность жизненных стратегий нацелены на совершенствование жизни в соответствии с устремленностью к идеалу, на возвышение и кропотливую проработку различных форм духовной практики. Именно эти процессы в рамках перфекционистского подхода делают жизнь достойной того, чтобы ее прожить, делают просто жизнь "благой жизнью".
Среди различных типов перфекционизма (религиозного, эстетического, познавательного и т.д.) моральный оказывается наиболее уязвимым для критики и наименее чистым по структуре. Ведь социальная роль морали как средства регулирования межчеловеческих отношений легко позволяет создавать сугубо пруденциальные ее интерпретации, вытесняющие основной объем нравственных ценностей и предписаний в область прагматического и утилитарного. С точки зрения религиозного или эстетического перфекционизма, мораль может выглядеть как сомнительная область приложения усилий по самосовершенствованию также в связи с двумя другими обстоятельствами: неизбежным присутствием рестриктивной нормативности и концентрацией на человеке в качестве высшей цели и ценности самой по себе.
Социальная этика, в отличие от перфекционистской, реализует себя в области организации жизни индивидов в рамках больших и малых сообществ. Для данного измерения морали или ограниченного ее прочтения критерием моральности действий является их адек-ватность потребностям и целям системы. Достижение таких целей возможно только с помощью регулирования индивидуальных предпочтений и направленных на их удовлетворение действий. Последнее в свою очередь требует создания механизма взаимного ограничения индивидуального произвола в виде норм, обеспечивающих выполнение определенных обязанностей и гарантирующих права индивидов. В отличие от этики совершенствования, в сфере социальной этики с ее преимущественно регулятивной функцией поступки господствуют над любыми ценными феноменами сознания, например над мотивами. Именно поступки составляют основной полезный выход системы социально значимых нравственных норм и санкций. Если же акцент все же переносится на мотивы, то лишь потому, что, формируя и регулируя их, общество может получить более строгий контроль над поступками.
Как выяснилось в ходе исследования, вопрос о причинах сосуществования столь разных элементов - перфекционизма и дисциплинарности под единой номинацией "мораль", получает два основных возможных ответа. Во-первых, оба элемента могут сосуществовать, дополняя друг друга на уровне параллельного автономного функционирования. Дисциплинарный компонент, ценностное поле которого покрывается понятием справедливости, строго соответствует сфере общественных отношений и политических акций. Перфекционистский же компонент - это правомерная парадигма личной нравственности. Их смешение этически неправомерно и практически деструктивно. Во-вторых, перфекционизм и социальная этика могут пребывать в состоянии взаимного проникновения и взаимной поддержки. Именно их взаимодействие определяет специфическое место морали в сфере индивидуального и коллективного сознания и индивидуальной и коллективной практики.
Столкновение этих позиций порождает противостояние политического нейтрализма и политического перфекционизма, восходящее к аристотелевской критике понимания сущности полисной жизни софистами. С определенными поправками и смещениями в аргументации нейтралистская позиция воспроизводится в современной либеральной политической философии. Так, Дж. Ролз, опираясь на представление о "бремени суждения", лежащем на каждом человеке и гражданине, полагал, что плюрализм индивидуальных моральных позиций, или концепций блага, является неотъемлемым свойством сложных человеческих сообществ. Отсюда проистекает необходимость минимальной по своему содержанию и обеспечивающей "перекрестный консенсус" политической морали (или социальной этики), которая отличалась бы как от простого modus vivendi, так и от всеобъемлющих, индивидуальных концепций блага и смысла жизни.
Возражения идее политического нейтрализма (будь то в описанном выше варианте Дж. Ролза, или в варианте, предложенном Р. Дворкиным) имеют несколько направлений. Во-первых, в условиях преобладания массовой и комерциализованной культуры нейтрализм превращается в скрытую поддержку индивидуалистических и консьюмеристских ценностных ориентаций. Нейтральное государство (или правительство), отказываясь от регулятивных функций, оставляет обширную территорию "экономической цензуре", справедливость которой опирается только на тот факт, что политическое вмешательство в "свободно" протекающие культурные процессы отсутствовало. Таким образом, вне существенной политической поддержки в обществе либеральной нейтральности остается целый ряд фундаментальных благ и концепций жизни, ориентированных на их воплощение.
Во-вторых, нейтрализм, рекомендующий уклонение от этических споров ради обеспечения равноправия разных концепций блага, ведет к уклонению от решения тех конфликтных ситуаций, которые возникают вследствие столкновения этих концепций. Когда различные понимания благой жизни выдвигают свои претензии под эгидой равных прав на реализацию, это приводит не к "перекрестному консенсусу", а к консервации противостояния, "замаскированному диссенсусу" (А. Макинтайр). По мнению ряда политических философов, именно с этим связано пребывание на "мертвой точке" вопросов об эвтаназии, аборте, организации системы медицинской помощи, справедливой войне, отношении разных поколений друг к другу и т.д.
В-третьих, в условиях нейтралистского политического режима неизбежным оказывается ослабление гражданских и патриотических чувств. Это происходит потому, что граждане лишаются взаимной идентификации на основе коллективно разделяемых представлений о человеческом совершенстве. Без такого аффективного фундамента даже ключевая задача либерального общества - достижение социальной справедливости - оказывается трудно достижимой.
В качестве основного вывода, сделанного в исследовании фигурирует тезис о том, альтернативой политическому нейтрализму может быть только умеренный, и в этом смысле либеральный, политический перфекционизм, совмещающий в себе лучшие черты коммунитаристской и республиканской традиций в социальной этике и политической философии.

 

Результаты исследования отражены в следующих работах автора:

1. Универсальное и партикулярное содержание морали, или Как возможны специальные нравственные обязанности? // Этическая мысль: Ежегодник. Вып. 3. М.: ИФ РАН, 2002. С. 75-98.
2. Идея нравственного совершенства в социальной этике // Человек. № 2. М.: Наука, 2004 (1,2 п.л.).