Институт Философии
Российской Академии Наук




  А.Н.Павленко. Является ли «коммуникативная программа» обоснования знания универсальной? // Вопросы философии, 2009, № 11.
Главная страница » Ученые » Исследовательские группы » Онтология » Данные об участниках проекта » Руководитель научно-исследовательской группы «Онтология» » Выбранные публикации А.Н.Павленко » А.Н.Павленко. Является ли «коммуникативная программа» обоснования знания универсальной? // Вопросы философии, 2009, № 11.

А.Н.Павленко. Является ли «коммуникативная программа» обоснования знания универсальной? // Вопросы философии, 2009, № 11.

Является ли «коммуникативная программа» обоснования знания универсальной? 
 
 
Введение
 
Самосознание философии науки в начале XX века ознаменовалось появлением двух наиболее влиятельных философских школ, которые имели, в сущности, один исток – основания математики, которые рассматривались ими как в качестве образца или отправной точки. Это феноменология Брентано-Гуссерля и логический позитивизм, инициированный идеями Г.Фреге, Д. Гильберта, Уайтхеда, Б.Рассела и некоторыми другими.
Оба направления замечательны тем, что представители каждого из них ставили перед собой почти титаническую задачу – превратить философию в строгую науку. Однако наличие общей цели отнюдь не означает наличие общих методов, которыми эта цель собирается быть достигнута.
Представители логического позитивизма предприняли огромные усилия для построения точной философии, которую в крайних формах такого подхода просто отождествили с логикой: любая осмысленная философская проблема имеет логические основания и способы решения, и, наоборот, то, что не имеет логических оснований – лишено и философского смысла. Следует признать, что их усилия не пропали даром. Уже сам факт того, что удалось построить логику исчисления высказываний (отличную от табличного метода Лейбница) и логику исчисления предикатов говорит сам за себя. И хотя заявленная цель – редуцировать философию к логике – оказалась недостижимой, промежуточные успехи были впечатляющими. Причина этого проста – по сути, был найден способ применения математики, шире – формальных методов в философии.
Несколько иначе дело обстояло с программой обоснования знания у Гуссерля. Желая избавиться, как и логические позитивисты, от метафизики, Гуссерль в «Логических исследованиях» и «Философии как строгой науке» выдвигает программу обоснования знания – положений мышления – без обращения к чему-то внешнему этому мышлению. Мышление отныне не имеет возможности обращаться к таким маркерам метафизики как «бог», «мир идей», «абсолютный дух» и т.д.. Что же делать в условиях такого запрета? Гуссерль находит выход в том, что мышление следует рассматривать не абстрактно, как понятие, а – совсем в духе Аристотеля [1] – как некоторую совокупность конкретных мышлений. Говоря проще – как множество мыслящих субъектов. Ход мысли действительно очень красивый: если нельзя покидать само мышление, то, следовательно, нужно его размножить, да, причём так, чтобы мощность «мышления самого по себе» была равномощна мощности «мышления всех» участников процесса мышления. Можно сказать, что если логические позитивисты сделали ставку на «теоретическую» составляющую – анализ форм мышления – понятий, высказываний (суждений), то феноменологи, в лице Гуссерля, поставили на «эмпирическую» составляющую – выявление общих свойств мышления через анализ мышления каждого.
Так, в европейской традиции возникает направление, которое манифестирует интерсубъективную программу обоснования человеческого мышления, в целом, и научно-философского, в частности. Необходимо признать, что это направление оказалось весьма распространенным, а в числе его последователей мы встречаем такие известные, уже в наше время, имена как К.- О. Апель и Ю. Хабермас.
Со временем, интерсубъективизм оставаясь философской сердцевиной этого направления, приобретает более понятную широкому философскому кругу форму – коммуникации. Коммуникативная стратегия, граничащая, подчас, с публицистическим опрощением, по самой своей коммуникативной природе, предрасположена к сокрытию самого существа коммуникации. Люди убеждены, что сущность коммуникации – в самом процессе коммуникации. Говоря проще в коммуникации лучше разбирается тот, кто коммуницирует. Это убеждение, ставшее сегодня чуть не расхожим мифом, овладело сознанием участников коммуникации настолько, что нéчто ему противоположное или просто с ним не согласное, воспринимаются как что-то противоестественное. Тем самым, коммуникация как таковая, и стоящий за ней интерсубъективизм, выводятся за границы обсуждения, делая её чем-то само собой разумеющимся.
В российской литературе также можно встретить сторонников коммуникативного подхода и работы обосновывающие коммуникативную программу. Например, теме коммуникации посвящены некоторые исследования В.С. Библера[2], А. П. Огурцова [3] и Л.А. Марковой [4], в которых коммуникации отводится роль генератора новых философских идей и наиболее перспективного направления развития философии.
Если бы коммуникация рассматривалась и российскими и зарубежными исследователями как интересный, но малозначительный феномен научного и философского познания, то не было бы и серьёзного повода уделять её анализу столь пристальное внимание. Однако если мы сталкиваемся с претензией коммуникативной программы на универсализм, то такой повод появляется. Причем, чем настойчивее коммуникативная программа стремится утвердить свою универсальность, тем весомее оказывается необходимость экспертизы подобной претензии.
Итак, основную задачу настоящего исследования мы видим в том, чтобы проанализировать возможные ответы на вопрос: имеет ли право коммуникативная программа, и стоящий за ней интерсубъективизм, претендовать на универсальность?
Ответом на этот вопрос и будет всё изложенное ниже.
 
 
Краткое изложении позиции сторонников коммуникативной программы обоснования знания [5]
 
Наиболее развитую форму обоснования коммуникативной программы из числа современных исследователей мы находим у Карла-Отто Апеля. Апель полагает, что: "Отправляясь от Канта, можно заявить: в "синтезе апперцепции" где Я одновременно полагает свой предмет, и самого себя в качестве мыслящего, Я в то же время совпадает с трансцендентальным коммуникативным сообществом, каковое одно в состоянии подтвердить смысловую значимость собственного само и миропонимания". [6] Путь обоснования знания пролегает, с точки зрения Апеля, через синтез трансцендентальной природы «неограниченного коммуникативного сообщества» и «языковых игр» предложенных поздним Витгенштейном. Зачем этот синтез нужен Апелю? По его мнению, только на этом пути можно преодолеть, с одной стороны, извечную пропасть между «науками о духе» и «науками о природе», а с другой стороны, преодолеть идущую от Декарта и Канта традицию «субъект-объектного» расчленения мира в его описании. Такой синтез, согласно Апелю, может быть достигнут в сфере, которую он именует «трансцендентальной прагматикой». Что это означает фактически? Это значит, что и в науках о духе, и в науках о природе мы имеем дело с неустранимыми «интерпретациями» и «пониманием» в рамках «трансцендентального коммуникативного сообщества». Причем он специально замечает: после обвала претензий «языка исчисления высказываний» на роль единственного языка всей науки в целом, то есть после появления новых конструктивных семантик – сама эта «строгая» область по своей сути перестала отличаться от «нестрогих» наук о духе [7].
Симметричные взгляды на коммуникацию высказывает Юрген Хабермас: «…я говорю о коммуникативном действии, когда акторы идут на то, чтобы внутренне согласовать между собой планы своих действий и преследовать те или иные свои цели только при условии согласия относительно данной ситуации и ожидаемых последствий, которые или уже имеются между ними, или о нём еще только предстоит договориться ……модель действия, ориентированная на достижение взаимопонимания, должна определить специфические условия для достигаемого в процессе коммуникации согласия, при которых. Другой может соединить свои действия с действия Я»[8]. Чрезвычайно важную роль при анализе «коммуникации» Хабермас отводит понятию «согласие». Это легко понять, так как «Процессы взаимопонимания нацелены на достижение согласия, которое зависит от рационально мотивированного одобрения содержания того или иного высказывания. Согласие невозможно навязать другой стороне, к нему нельзя обязать соперника, манипулируя им: то, что явным образом производится путем внешнего воздействия, нельзя считать согласием. Последнее всегда покоится на общих убеждениях»[9]. В чем может проявляться «согласие»? По мнению Хабермаса – в речевых актах. Ведь речевой акт удается только тогда, когда тот к кому он обращен, принимает предложение (позицию, занимаемую носителем речевого акта) к нему обращенное положительно и утвердительно. Как же тогда связаны «акты речи» с действиями, или как их называет Хабермас – с «ситуациями действий». Здесь требуется введение ещё одного понятия – «тема». «Тема» – это та область предметов, о которой что-то может быть высказано или относительно которой что-то может быть сделано. В результате мы получаем следующую картину: «Индивидуальные планы действий акцентируют тему и определяют актуальную потребность во взаимопонимании, которая должна быть удовлетворена в ходе интерпретативной работы»[10]. Такое интерпретативное действие осуществляется в акте речи, поэтому действие, согласно Хабермасу, это и есть речь, в которой «действующие лица попеременно принимают на себя коммуникативные роли говорящего, адресата и соприсутствующих при этом лиц»[11]. Общим фоном для такого коммуникативного взаимопонимания и согласия, до самого появления области тематизации, является то, что Хабермас называет «жизненным миром». Любой говорящий, с одной стороны, инициирует речевой акт, а с другой стороны, его речевой акт уже содержит продукты традиции, в которой он сформировался. Для чего необходимо такое подробное описание природы коммуникативных действие (актов речи)? Для то, чтобы уяснить один чрезвычайно важный для эпистемологии Хабермаса постулат: человеческие речевые действия (высказывания ) могут быть истинными, правильными и правдивыми только в рамках круга коммуникативного сообщества и ни в чём ином [12]. Понятно, что тем самым нивелируется вся проблематика предшествующей «до-коммуникативной» философии. Такова, в самых общих чертах, концепция «коммуникативного действия» Юргена Хабермаса.
Итак, предварительный итог рассмотрения приведенных точек зрения на «коммуникацию» таков: старая метафизика – и в этом позитивизм в целом прав – утратила свою объясняющую функцию в отношении природы познания. Следовательно, задача новейшей философии сделать следующий шаг в отношении философии 18-19 веков – перейти от анализа сознания (мышления) [13] к анализу языка и главной форме его бытования – коммуникации.
Здесь мы вправе задать вопрос: действительно ли коммуникативный подход настолько продуктивен, что позволяет преодолеть затруднения всей предшествующей ему философии, переводя философскую проблематику на принципиально новый уровень? Попытаемся на него ответить, обратившись к коммуникативному фактору в обосновании научного знания, получившим еще у Гуссерля наименование «интерсубъективного» обоснования.
 
Формулировка проблемы
 
Для того, чтобы перевести обсуждение «коммуникации» и «интерсубъективности» в конкретную плоскость и для получения ответа на заданный вопрос выберем в качестве предметной области «науку». Совершив это, переформулируем изначальный вопрос: «Что означает «интерсубъективное обоснование научного знания»? Так заданный вопрос является достаточно конкретным и на него можно дать вполне конкретный ответ.
В самом деле, в каких случаях наиболее ярко проявляется роль «интерсубъективного обоснования» знания. Понятно, что это периоды «сомнений» и «разногласий», когда какая-либо научная гипотеза выдвинута, но еще недостаточно обоснована. Именно на этой стадии оказывается значимым её потенциал, способный привести к её же «межличностному» обоснованию. В научной литературе термин «межличностное» получил уже устойчивое латинизированное выражение как «интерсубъективное», которым мы и будем пользоваться в дальнейшем.
Но что означает само понятие «интерсубъективное обоснование»? Существует множество признаков, которые связывают с итерсубъективным обоснованием, однако наиболее распространенными являются три:
Во-первых, под «итерсубъективным» понимают всё, что не связано с деятельностью «множества субъектов познания». В этом случае, «интерсубъективное» – это всё то, что, по определению, «достигается», «осмысливается», «обсуждается» и т.д. «многими»[14]. В этом случае говорят, что «проблема» получила «интерсубъективную экспертизу», если она была обсуждена многими субъектами. Например, написанная монография обязательно проходит «интерсубъективную экспертизу» – её содержание анализируется и оценивается многими экспертами – рецензентами.
Это же можно сказать и о любых других формах научной деятельности: результаты исследований проходят экспертизу на конгрессах, конференциях, семинарах, предполагающих их экспертную оценку многими субъектами. Если эксперты выносят «положительное решение», то полученный результат считается обоснованным (интерсубъективно обоснованным). С другой стороны, научный результат не ставший предметом экспертной оценки многими, не может считаться устоявшимся результатом. Это одинаково относится и к опытным и к теоретическим разделам науки. Например, открытие Эдвином Хабблом красного смещения в спектрах удалённых галактик в 1928 году стало предметом внимательного исследования многих астрономов. И лишь тогда, когда результат был повторен многими, он стал собственно фактом космологии[15].
 Этот подход часто порождает иллюзию – «обсуждение многими субъектами» необходимо и достаточно для признания какого-либо положения (принципа, гипотезы) в качестве удостоверенного и установленного. Это означает, что субстантивированное «многие» выступает в качестве последнего эксперта по вынесению решения в конкретной научной области.
Во-вторых, под «интерсубъективностью» понимают «общезначимость» сформулированных и выдвинутых положений. Но в этом случае, возникает определение через неизвестное, так как требуется, в свою очередь, дать строгое определение «общезначимости». Ниже мы дадим такое определение общезначимости, но пока, предварительно, под «общезначимостью» будем понимать наделение одного того же «понятия» тождественными смыслами и равным объемом разными субъектами познания. Это легко понять. Например, разные исследователи под понятием «протон» понимают один и тот же объект природы, имеющий, для каждого из исследователей, один и тот же смыл и значение: «стабильная элементарная частица, являющаяся ядром атома водорода, масса которой равна mp = 1,672614 ·10-24 г, имеющая положительный электрический заряд и спин равный ½.».
В-третьих, под «интерсубъективностью» часто подразумевают «согласие большинства» понимать под каким-либо положением то, что имеет общий смысл и значение. Как мы помним, этой позиции придерживался Хабермас.
В самом деле, в современном научном и философском познании, исследователи часто сталкиваются с ситуациями, когда критерием их деятельности оказывается не подтверждение результатов в опыте (если речь идет о естественных науках), не строгом доказательстве теорем (если речь идет о математике, логике и аналитической философии), но согласие большинства исследовательского сообщества принять ту или иную концепцию в качестве основы объяснения какого-либо явления природы или теоретической реальности.
Ситуации такого типа в науке уже были нами рассмотрены ранее в связи с так называемой «стадией эмпирической невесомости теории» (СЭНТ)[16], которая стала предметом расширенного обсуждения[17].
Специфика этой стадии заключалась в том, что вновь созданная модель той или иной физической реальности (например, объединительный сценарий в физике элементарных частиц или космологический сценарий, описывающий эволюцию Вселенной) соответствует критериям научности по абсолютному большинству своих характеристик, однако не имеет пока эмпирического подтверждения. Казалось бы, что в этом удивительного? Это нормальное состояние любой научной гипотезы на стадии её выдвижения и формулировки. Между тем, деликатность ситуации состоит в том, что обсуждаемая модель принимается большинством исследователей в качестве объяснительной базы до её подтверждения.
В чём дело? Как мы упомянули выше – в этом случае речь идет о так называемом «интесубъективном» 1) согласии в понимании основных объясняющих положений модели и 2) принятии таковых положений за теоретическую основу.
Итак, из приведенного предварительного объяснения «интерсубъективности» мы можем пока лишь предположительно извлечь три её специфические особенности: 1) теоретическая модель становится господствующей благодаря общезначимости входящих в неё положений (законов, принципов и т.д.); 2) общезначимой теоретическая модель, фактически, становится тогда, когда оказывается общепринятой (интерсубъективно принятой); 3) принятой многими субъектами научного познания.
В первом случае «интерсубъективность» теоретической модели (её положений) является условием того, что участники сообщества исследователей способны её понять в одном и том же смысле. Например, если в современной космологии речь идет об уравнении Глинера P = - r, характеризующего состояние вакуумного поля, то именно так, а не иначе все участники обсуждения начальных стадий эволюции Вселенной его и понимают : «давление (P) поля равно отрицательному значению плотности энергии (- r) ». Другими словами, при таком объяснении «интерсубъективность» оказывается тождественна «общезначимости».
Во втором случае речь идет о том, что модель является «интерсубъективной» в силу её общезначимости, за которой стоит её общепринятость. Здесь уже идентичное (общезначимое) понимание научным сообществом основных положений модели становится условием её интерсубъективной состоятельности. Тут и возникает вопрос: является ли «общезначимость» и «общепринятость» эквивалентными свойствами интерсубъективности?
В третьем случае речь идет о том, что модель является «интерсубъективно обоснованной» в силу её общезначимости, за которой стоит её общепринятость многими субъектами познания.
Исходя из такого понимания процесса становления естественнонаучной теории, мы ставим перед собой промежуточную цель – проанализировать эпистемологические и логические основания «интесубъективной программы обоснования знания». На основании полученных в этом анализе результатов и будет сделано обобщение на всю коммуникативную программу в целом.
В ранее публиковавшейся работе[18] мы уже показывали, что в реальной истории науки – мы рассматривали космологию – «общезначимость» никогда не определяла со строгой необходимостью принятия научным сообществом той или иной космологической модели мира. Например, гелиоцентрическая модель мира, созданная Аристархом Самосским, почему-то не «стала» общезначимой во II-м веке д.н.э., но обрела общезначимость во второй половине 17 в. н.э., хотя её теоретическая база никаких принципиальных изменений не претерпела. И такими примерами история науки изобилует.
Теперь перейдем от истории науки к её логике и эпистемологии. Именно с позиций двух последних дисциплин попытаемся проанализировать «интерсубъективность». Но прежде чем мы к этому приступим необходимо сделать одно существенное замечание: поскольку из трех приведенных признаков, которые связываются с понятием «интерсубъективность» – 1) деятельность многих субъектов, 2) общезначимость, 3) согласие большинства – самым существенным, с логико – эпистемологической точки зрения[19], является именно «общезначимость», ибо он определяет все другие, а не наоборот, постольку проанализируем основания «общезначимости». Ведь, понятно, что если самый существенный признак, допустим, окажется несостоятельным, без реализации которого проваливается сама программа интерсубъективного обоснования знания ( в науке и философии), то скрупулезный анализ вторичных признаков будет просто не необходимым, то есть излишним. Поясним на простом примере. Так, если мы собираемся проехать на автомобиле по дороге «А1» в город N, и при этом выясняется, что данная дорога в этот город не ведет, то для нас оказываются бесполезными её вторичные свойства – состояние покрытия, количество полос, ширина и прочее.
Итак, выясним, в каких смыслах мы употребляем понятие «общезначимость», а также – как связаны «общезначимость» и «интерсубъективность».
 
 
2. Анализ интерсубъективности
 
2.1. Интерсубъективность как общезначимость
 
В данном разделе будет рассмотрена связь интерсубъективности с общезначимостью. Для того, чтобы начать предметный анализ такой связи обратимся к той области, в которой общезначимость имеет наиболее строгое выражение – логике. Начнем с того, что приведем несколько наиболее значимых в логико-методологической литературе определений общезначимости. Известно, что в логике общезначимость связывается с формальными критериями. Например, Д.Гильберт и В. Аккерман дают такое определение общезначимости для логики предикатов:
 
«…если, независимо от того, какой была выбрана область индивидуумов, при всякой произвольной подстановке каких-нибудь определенных предметов области индивидуумов и определенной для этой области индивидуумов предикатов на место переменных высказываний, свободных предметных переменных и предикативных переменных, формула каждый раз переходит в истинное высказывание» [20].
 
Данное определение связывает «общезначимостью» область индивидных переменных, которую принято обозначать через a1,b1,c1,a2,b2,c2…. на место которых принято подставлять конкретные индивиды, например, такие как «Платон», «Солнце», «Юлий Цезарь» и т.д.., а также предикатных переменных, которые принято обозначать через x1,y1,z1,x2,y2,z2….на место которых принято подставлять любые индивиды из области опредеделния предиката, если эта область непуста. Например выражение P(x) может означать « х – человек».
Таким образом, общезначимость в смысле Гильберта и Аккермана связывает между собой 1) индивидные переменные, 2) предикатные переменные и 3) предикаты. Но в связи с таким определением может возникнуть вопрос: как в такой логике выразить суждение «Дядя Августа – великий полководец»?
Обозначим, следуя определению Гильберта-Аккермана, выражения естественного языка следующим образом: «Август» – через индивидную переменную (а), «Великий полководец» – через предикат (P), а элемент, который по нему пробегает через (х). Введем квантор существования (Ǝ), который связывает х. В результате получим следующее выражение
 
Ǝ х (Р ( х) ⋀ Р (х, а)),
 
которое, однако, не является адекватным, ибо вторая часть высказывания оказалась выражена недостаточно полно.
Для преодоления этого затруднения принято вводить понятие функции – f, с помощью которой будем обозначать некоторые отношения, например такие как «быть больше», «быть выше» и т.д. В нашем случае эта функция будет обозначать «быть дядей». В результате получим преобразование выражения «Дядя Августа» в виде f (а). Теперь запишем приведенное выше высказывание в окончательном виде:
Ǝ х (Р ( х) ⋀ Р (х, f (а))
 
Согласно такому подходу и определение общезначимости будет более богатым, чем данное выше:
 
«Формула А является законом классической логики предикатов (общезначимой формулой), если и только если А принимает значение « «истина» в каждой модели (каждой возможной реализации М) и при каждом приписывании значений предметным переменным φ»[21].
 
В данном случае под М понимается некоторые непустые множества элементов.
Здесь уместен вопрос: что означает фраза «принимает значение «истина» в каждой модели»? С точки зрения математической логики, это означает, что данная формула является «тождественно истинной». Причем эта истинность устанавливается в логике предикатов методом логического (дедуктивного) доказательства. Таким образом, мы можем подытожить, что в классической логике предикатов значение «истина» принимают те и только те формулы (выражения), которые являются законами этой логики. Или совсем лаконично – общезначимыми в логике предикатов являются только её законы. Пусть так. Однако научное познание не исчерпывается логикой и только логикой. Можем ли мы подобное понимание общезначимости распространить, например, и на естественные науки: физику, космологию, химию, биологию и т.д.. Понятно, что поскольку обоснование «общезначимости» в этих дисциплинах имеет не только формально- логический и математический характер, но включает в себя опытную проверку, то и понятие общезначимости, будет более богатым, чем математической логике.
Именно занятие логико-методологическим обоснованием физического и космологического знания нас натолкнуло, в своё время, на эту трудность – как следует понимать общезначимость в физико-космологическом знании? Напомним, побудительной причиной послужило выявление специфической ситуации – «стадии эмпирической невесомости теории»: гипотеза принимается большинством сообщества в качестве общезначимой еще до того, как она получила эмпирическое подтверждение. Провоцирующим является вопрос: на каком основании? Что содержит в себе перспективная гипотеза такое, что побуждает сообщество специалистов однозначно согласиться с тем, что она «истинна». Понятно, что ни физика, ни космология не являются областями знания, в которых истинность утверждений теории устанавливается методом дедуктивного и только дедуктивного вывода. Любой исследователь в этих областях будет настаивать на том, что истинность или ложность утверждений естественнонаучной теории, в конечном счете, устанавливается опытными средствами. В противном случае возникает угроза превращения нововременной науки в метафизику. Только та гипотеза считается обоснованной, истинность которой установлена (подтверждена) опытными средствами. То есть данная гипотеза – верифицирована.
Что же может объединять формально-логической подход понимании «общезначимости» с подходом естественнонаучным, ориентированным на опыт? На первый взгляд они радикально отличаются. Однако не будем торопиться. В действительности у них есть одно существенное сходство: и в формально-логическом и в естественнонаучном обосновании знания «общезначимость» непосредственно связана с «истинностью», в последнем случае – соответствию утверждений теории её объектной области.
Что мы можем извлечь из рассмотренных подходов в математической логике и естествознании?
1. Прежде всего, – и это, пожалуй, самое главное – вывод о том, что как в формальных [22], так и в содержательных дисциплинах «общезначимость» высказываний жестко коррелирует с их «истинностью». Общезначимо то, что в конечном счете – истинно. Это вытекает из всех приведенных определений общезначимости в логике, это же характерно и для естественных дисциплин. На первый взгляд этот вывод может показаться банальным, однако, не будем опять торопиться. Если «истинность» в формальных дисциплинах устанавливается формальными способами – выводимостью и доказуемостью, то в естественнонаучных дисциплинах она устанавливается эмпирическими методами – верификацией и фальсификацией[23].
2. Если же это действительно так – а у нас в этом нет сомнений – то и понимание «общезначимости» в этих дисциплинах должно быть различным. Коль скоро понимание общезначимости в этих дисциплинах различно, то является совершенно неправомерным, во-первых, говорить о некой универсальной общезначимости, а во-вторых, распространять требования формальной общезначимости на естественнонаучную область и, наоборот, требования естественнонаучной общезначимости распространять на область формальных дисциплин. Неучёт этих требований может приводить к конфузам в эпистемологии, которые распространены чрезвычайно широко. Рассмотрим некоторые из них.
 
 
2.2. Неэлиминируемость «общезначимости».
 
Довольно часто среди специалистов по эпистемологии встречается точка зрения, касающаяся обоснования общезначимости, которая по видимости кажется настолько ясной и прозрачной, что вызывает почти физиологическое ощущение её естественности. Суть этой точки зрения в следующем: критика (крайний случай – её отрицание) требования общезначимости как основы всякого интерсубъективного обсуждения той или иной теории в науке является бессмысленной, так как в отсутствие общезначимости было бы невозможно само это обсуждение. Другими словами, именно общезначимость входящих в некоторую теоретическую конструкцию положений делает возможным однозначное понимание её положений и тем самым позволяет её обсуждение.
Действительно, как же иначе могут обсуждать между собой конкретные проблемы специалисты в математике, логике, космологии, физике и т.д..? Однако не будем торопиться с выводом. Для демонстрации нетривиальности этой эпистемологической ситуации напомним весьма поучительный пример из истории научно-философской мысли. Когда элеаты обсуждали проблему движения – они пришли к выводу о том, что движение непротиворечиво помыслить (представить) невозможно, а, следовательно, движение в действительности, не существует. Для окружающих их вывод был абсолютно нелепым: ведь, например, для того чтобы собраться вместе для обсуждения движения элеаты с а м и двигались. Как же они могут отрицать существование того, что само является условием начала их обсуждения? Один незадачливый философ (Антисфен) уловил эту нелепость (ведь это же неестественно), но тотчас был элеатами наказан. В чем дело?
Дело, как и в нашем случае с общезначимостью, заключается в том, что существуют события, которые «действительно есть» – их элеаты выделяли в особую область «подлинного бытия» и события, которые только «кажутся, что они действительно есть» -, их элеаты называли «мнимая действительность»[24]. В случае с общезначимостью это означает, что путь к интерсубъективному обсуждению каких-либо проблем науки действительно связан с общезначимостью, но отсюда никак не следует, что он невозможен без общезначимости [25]. Резонно допустить, что помимо общезначимости решающими оказываются какие-то другие, на первый взгляд трудноразличимые параметры. К числу таких параметров можно смело отнести «объективность», которая если не сброшена окончательно современной эпистемологией с подобающего ей места, то уж во всяком случае, совершенно точно поражена в своих правах.
В одной из своих предыдущих работ [26] мы уже подвергли критике необходимость множества субъектов для установления эпистемологической истинности высказываний. Как мы показали, истинность высказываний ни в коей мере не зависит от того факта – сколько субъектов участвует в обсуждении: один или миллиард. В случае с общезначимостью, как мы убеждены, ситуация может оказаться подобной.
Водораздел между нашим подходом и подходом, обозначенным выше, заключается в том, что сторонники первостепенной роли общезначимости апеллируют к повторяемости, схожести и в лучшем случае – к эквивалентности содержания человеческих высказываний. Заметим, человеческих высказываний. Именно эта антропоморфная основа современной эпистемологии, которая берет начало в английском эмпиризме и кантовском скептицизме, прочно вошедшая в обиход, воспринимается её приверженцами наподобие воздуха, которым мы дышим – отсюда их всегдашнее недоумение: как же иначе может осуществляться познание, как не с признания требования «полисубъектной общезначимости» в качестве его краеугольной основы.
Выше мы приводили множество примеров из истории науки, когда реалистическая теория (её утверждения) оказывалась необщезначимой, и, наоборот, общезначимыми оказывались теории нереалистические.
 
 
2.3. «Общезначимость» не детерминирует «согласие».
 
Как правило, в подобных случаях, сторонники опоры на общезначимость приводят аргумент такого рода: положения (высказывания) теории могут быть и оставаться общезначимыми, то есть все участники обсуждения понимают их смыслы тождественным образом, другое дело, что они не соглашаются и не принимают противоположную точку зрения. Однако если мы обратимся к истории и методологии науки, то будем вынуждены обнаружить, что именно это общезначимое понимание очень часто и не имело место. Возьмём для примера понятие «центр мира»[27] в античной космологии. Понятно, что Аристарх Самосский и Птолемей понимали его различным образом: утверждение Аристарха – «Солнце есть центр мира» и утверждение Птолемея – «Земля есть центр мира» противоречат друг другу. То же самое можно сказать о понятии «движение» у элеатов и Аристотеля. Аналогичные примеры можно привести уже из новейшей истории. Например, понятие «гравитационной силы» в классической и релятивистской физике понимается различным образом. Различным образом понимается такое понятие как «Вселенная» в релятивистской и хаотической космологии. Эти примеры можно продолжать до бесконечности. Именно эта трудность спровоцировала Т.Куна говорить о «несоизмеримости научных языков».
Итак, мы видим, что возникает эпистемологический конфуз. В чем его причина? С нашей точки зрения – в неоправданном формалистическом редукционизме.
 
 
2.4. Общезначимость – фундамент науки
 
Так, в качестве еще одного подтверждения правоты своей точки зрения, сторонники преференциальной роли общезначимости, как правило, приводят такие точные дисциплины как математика и логика, которые, на первый взгляд, немыслимы без общезначимости. Далее делается вывод: но ведь на этих же дисциплинах держится весь фундамент науки. С последним утверждением спорить невозможно, но вот относительно связи общезначимости и субъективности дело обстоит сложнее.
 Приведем точку зрения Анри Пуанкаре о том, что все без исключения аксиомы Евклида являются конвенциями, то есть соглашениями:
 
«Основные положения геометрии Эвклида суть также не что иное, как соглашение и было бы настолько же неразумно доискиваться, истинны они или ложны, как задавать вопрос, истинна или ложна метрическая система. Эти соглашения только удобны»[28].
 
Здесь опять может возникнуть вопрос: как же так, самая точная дисциплина – математика – построена на субъективных конвенциях? Пуанкаре отвечает однозначно: да. В таком случае, и общезначимость тоже принимает конвенциональный статус. Но если «общезначимость», фигурально выражаясь, общезначима только в рамках соглашения, то её статус значительно понижается. Справедливости ради следует признать, что позицию Пуанкаре в самой математике разделяют далеко не все исследователи. Это так, но ведь она существует наравне с другими.
Итак, мы видим, что попытка придать «общезначимости» универсальный эпистемологический статус неминуемо сталкивается с очень серьёзными проблемами. Причем, эти проблемы могут быть как внешними по отношению к общезначимости, как это было в случае с различением общезначимости в формальных и естественнонаучных дисциплинах, когда на общезначимость накладывается внешний критерий – показания опыта, так и внутренними, когда мы рассматриваем статус общезначимости безотносительно к области её приложения.
Конечно, более всего нас интересует область внутренних проблем общезначимости и стоящей за ней интерсубъективностью. Именно с целью демонстрации ограниченности общезначимости, в качестве базы интерсубъективной программы обоснования знания, ниже мы произведем анализ её методологических оснований и покажем, что общезначимость, сугубо методологически, не может выступать в качестве обосновывающей базы интерсубъективной эпистемологии. 
 
 
3. Порочный круг в интерсубъективном обосновании знания 
 
3.1. Эпистемологические основания интерсубъективности:
общезначимость фактическая и общезначимость аналитическая
 
Для того, чтобы логически строго проанализировать «интерсубъективность» введем несколько специальных обозначений, которые позволят нам выявить её логико-эпистемологическую структуру.
Шаг1. Введем переменные x1,x2,x3……xn, которые будут обозначать некоторые классы теоретических моделей.
Шаг 2. Введем множество субъектов эпистемологии, которых будем обозначать символами А123, ……Аm.
Поскольку предполагается, что разные субъекты, например, А123, ……Аm, понимают положения теоретических моделей x1,x2,x3……xn, идентично, то есть, значения (объемы) и смыслы (признаки) присущие объектам, описываемых положениями x1,x2,x3……xn, полностью совпадают, постольку условимся считать, что
Шаг 3. Существует «взаимнооднозначное соответствие» (ВОС) значений положений x1,x2,x3……xn, у всех субъектов А123, ……Аm. Выразим это соответствие через эквиваленцию, в результате чего получим следующее выражение:
 
[ I ] А1(x1,x2,x3…xn,) ↔ А2 (x1,x2,x3…xn,) ↔ А3(x1,x2,x…xn,)… ↔…Аm (x1,x2,x3…xn).
 
Где знак « ↔ » обозначает логическую эквивалентность.
Шаг 4. Выполнимость такого ВОС будем считать «интерсубъективным обоснованием» положений x1,x2,x3……xn.
Другими словами, когда достигнуто взаимно-однозначное соответствие в понимании значений положений входящих в перечень объяснительных моделей, тогда мы вправе говорить о достижении «интерсубъективного обоснования» этих моделей.
Шаг 5. На основе выводов из шагов 3 и 4 предварительно условимся считать зависимость [ I ] эпистемологическим [29] определением общезначимости.
Сделав эти допущения, мы всё равно вынуждены признать, что остается неясным ответ на важнейший вопрос: можем ли мы говорить о том, что взаимно-однозначное соответствие тождественно эпистемологической общезначимости? Скорее всего – нет! Ведь, например, ВОС может быть приложимо только к тем переменным, которыми уже оперируют исследователи А123, ……Аm. Но ведь существуют положения науки, с которыми она в настоящий период не имеет дело, или такие, которые относятся только к теоретической (например, метаматематической) области, но не относятся к естественным дисциплинам прямо. Отсюда можно сделать вывод о правомерности и необходимости различения двух типов эпистемологической общезначимости. Назовём их:
1)          Фактическая эпистемологическая общезначимость. Случай, когда общезначимость понимается только для конечного множества положений x1,x2,x3……xnпри конечном количестве участников – субъектов А123, ……Аm в смысле [ I ].
2)          Аналитическая эпистемологическая общезначимость. Случай, когда общезначимость понимается для любого наперед заданного положения x1,x2,x3……x n.... для любых возможных субъектов обсуждения А123, ……Аm….. В этом случае мы получаем другой вид эквиваленции:
[ I I ] А1(x1,x2,x3…xn…..) ↔ А2 (x1,x2,x3…xn….) ↔ А3(x1,x2,x…xn....,), ↔…Аm (x1,x2,x3…xn….) ↔…….
 
Приведем несколько примеров фактической общезначимости.
Допустим, признается существование «теплорода» как особого состояния материи (особой «субстанции») являющегося переносчиком тепла. Он общезначим для С.Карно и для его современников, но затем он утрачивает своё объяснительное значение. Другими словами, понятие «теплород» уходит из употребления в научном языке термодинамики. Мы видим, что понятие теплород было общезначимо для физиков и химиков 18 и начала 19 вв., но не является общезначимым для современных представителей этих дисциплин. То есть оно никак не может быть общезначимо в смысле [ I I ], ибо не является таковым для любого наперед взятого исследователя.
Другой пример связан с существованием девятой планеты солнечной системы «Плутон». С середины 20 в. считается, что утверждение о существовании планеты Плутон – общезначимо в смысле [ I ]. Но является ли утверждение о существовании планеты Плутон общезначимым в смысле [ I I ]? После обнаружения десятого небесного тела схожего по своим характеристикам с Плутоном и дискуссии 2005-2006 гг. научное сообщество перестает считать небесное тело «Плутон» – планетой. Таким образом, небесное тело «Плутон» больше не является планетой ни в смысле [ I ], ни в смысле [ II ].
В смысле [ I ] Плутон не является планетой в силу новой принятой конвенции сообществом учёных, согласно которой утверждение «Плутон есть планета солнечной системы» является фактически ложным. В смысле [ II ] Плутон не является планетой уже потому, что он не обладает даже фактической общезначимостью. То, что неверно для конкретного случая, то не верно и для любого случая.
Конечно, в реальном научном познании ученый очень редко, а в большинстве случаев – никогда не сталкивается с закрытыми классами элементов по двум причинам. Первая связана с тем, что познание никогда не останавливается на конкретном множестве познающих субъектов[30]. Вторая связана с тем, что мир подлежащий познанию, никак не может рассматриваться окончательно познанным. Ярким подтверждением последнего может служить обнаружение в самом конце 20-го века так называемой «темной материи», природа которой до сих пор остаётся не выясненной до конца.
 
 
3.2. Порочный круг в обосновании эпистемологической общезначимости
 
Теперь зададим вопрос: на каком основании мы говорим о том, что суждение интерсубъективно обосновано? Ответ, который вытекает из рассмотренного выше таков: на основании его эпистемологической общезначимости! Если это действительно так, то мы вправе задать следующий вопрос: на каком основании мы говорим о том, что суждение эпистемологически общезначимо?
Ответ, который мы должны услышать от сторонников рассмотренного подхода: на основании того, что оно интерсубъективно обосновано (дословно – на основе того, что все (отсюда оно «общее) участники обсуждения понимают обсуждаемые положения (их «значения») однозначно, то есть имеет место эквиваленция. Получается, что эпистемологическая общезначимость обосновывается через интерсубъективность, а интерсубъективность обосновывается через эпистемологическую общезначимость.
Так мы обнаруживаем порочный круг в обосновании «интерсубъективности». В чем причина? В том, что в обосновании интерсубъективно понятой общезначимости мы, по существу, имеем дело с индуктивным выводом. И, следовательно, главная проблема обоснования индукции – выявленная ещё Девидом Юмом[31] – круг в обосновании, распространяется, как мы только что в этом убедились, и на интерсубъективное обоснование знания. Сторонники интерсубъективного обоснования всегда будут оставаться в положении барона Мюнхаузена, который пытается вытащить самого себя из болота за свои же собственные волосы.
С нашей точки зрения, корень проблемы заключается в том, что в рамках интерсубъективного подхода эпистемологическая общезначимость не может получить обоснование потому, что в основании интерсубъективной процедуры обоснования формально-содержательных и содержательных теорий лежит индуктивное обобщение, а не дедуктивный вывод.
Раз дело обстоит именно таким образом, то случай [ II ] как имеющий открытый класс утверждений не может быть индуктивно обоснован в принципе. Бесконечный и неперечислимый класс такое обоснование получить не может. Случай два, как это вытекает, например, из определения общезначимости для логики предикатов, рассмотренный в первом разделе, может быть обоснован только дедуктивным способом. Другими словами, истинность, являющаяся условием общезначимости в формальных теориях, достигается дедуктивным доказательством, а, истинность, являющаяся условием общезначимости в формально-содержательных и содержательных теориях, достигается методом эмпирической проверки, то есть, в конечном счете, с помощью индуктивных процедур.
Укажем на некоторые следствия из круга в обосновании общезначимости:
1) Эпистемологическая «общезначимость» не может выступать в качестве основы обоснования знания для огромного класса теорий науки (и философии).
2) Интерсубъективное обоснование знания, основанное на эпистемологической общезначимости (ВОС) не оправдывает возложенных на него надежд, поскольку содержит круг в обосновании, и может наносить прямой ущерб познанию, если будет претендовать на универсальность, как способ лишенный логических оснований.
3) Следовательно, построенная на основе «интерсубъективизма» – коммуникативная программа также не может претендовать на универсальность, ибо внутри себя содержит неустранимый в её рамках логико-эпистемологический изъян.
 
 
 
 

[1] Для которого, кстати, «форма» существовала только с самой вещью и от неё был неотделима.
[2] Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. М., Издательство политической литературы, 1991.
[3] Огурцов А.П. От нормативного Разума к коммуникативной рациональности // Философия науки. Выпуск 11. М.: ИФРАН, 2005.
[4] Маркова Л.А. Метафизические предпосылки аналитической философии как необходимое условие интерсубъективности. К.-О. Апель и его оппоненты // Философия науки. Выпуск 14. М.ИФРАН, 2009.
[5] Будут изложены взгляды только современных представителей. Взгляды Гуссерля нами уже были рассмотрены ранее в работе Павленко А.Н. теорема о «затылке» // Вопросы философии, М., 2005, № 2.
[6] Апель К.-О. Коммуникативное сообщество как трансцендентальная предпосылка социальных наук//Трансформация философии. М.: Логос, 2001, с.195.
[7] Логический позитивизм, после возникновения новых конструктивных семантик «утратил и теоретический базис для критики метафизики». Апель, С.209.
[8] Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. С-Пб: Наука, 2000, С.199-200.
[9] Хабермас, С.200.
[10] Хабермас, С.201.
[11] Хабермас, С.201.
[12] Хабермас, С.204
[13] Отчасти эту тему мы рассмотрели в работе: Павленко А.Н.Рациофундаментализм // Вопросы философии. М., 2008, № 1.
[14] Строго говоря, такое представление об «интерсубъективном» неверно и на это обращал внимание уже Э. Гуссерль, когда указывал на возможность рассмотрения «многих состояний» одного и того же субъекта. Несколько подробнее смотрите об этом: Павленко А.Н. Теорема о «затылке»//Вопросы философии. М., 2005, № 2.
[15] Здесь не следует смешивать проблему повторения результата, полученного Хабблом – многими, и последующую теоретическую интерпретацию самого наблюдаемого факта. Да, предлагались другие интерпретации, отличные от хаббловской, но никто уже не оспаривал сам факт «красного смещения»!
[16] Павленко А.Н.. «Стадия эмпирической невесомости теории» и ad hoc аргументация // Философия науки. Выпуск 4. М.: ИФРАН, 1998, С.108-118.
[17] СМ.: Жданов Г.Б. О так называемой эмпирической невесомости // Вопросы философии.
[18] См.: Павленко А.Н. Конечное Всё бесконечной Вселенной // Вопросы ВИИЕТ, 2007, № 2.
[19] Вполне допускаю, что Апель, Хабермас и другие сторонники коммуникативного подхода с этим не согласятся, считая, что «общезначимость» несущественна при анализе интерсубъективности. Такой точки зрения, придерживается, например, Смирнова Н.М. Однако ниже будет показано, что общезначимости неотделима от интерсубъективности, именно как самая существенная её характеристика.
[20] Гильберт Д., Аккерман В. Основы теоретической логики, М., 1947, С. 96-97.
[21] Бочаров В.А., Маркин В.И., Основы логики. М., 2007.
[22] Мы придерживаемся, в данном случае, различения существующих научных теорий на три класса – «формальны», «формально-содержательных» и «содержательных» – предложенного в своё время Петровым Ю.А.. См.: Петров Ю.А. Никифоров А.Л., Логика и методология научного познания. М.: МГУ, 1982, с. 122-130.
[23] Другими словами, справедлив и обратный процесс: всё, что истинно, то общезначимо.
[24] Здесь можно было бы привести огромное количество таких событий: от обыденно-повседневных (излом весла вод водой, миражи в пустыне, атмосферные явления и пр.,) до сугубо научных («геоцентризм»,существование «флогистона», «эфира» и т.д.).
[25] Например, в работе «Теорема о «затылке»» мы показали, что истинность некоторого утверждение никак не зависит от того, проявляется или нет его общезначимость. Любая начинающая теория, прежде всего, сталкивается именно с этим феноменом: принятые ею положения уже истинны (это показывают будущие подтверждения), но она не является эпистемологически общезначимой. Попросту говоря её не понимает однозначно большинство исследователей.
[26] См.: Павленко А.Н., Теорема о «затылке» // Вопросы философии. М., 2005, № 2.
[27] Здесь не следует путать космологическое понятие «центр мира» с геометрическим понятием «центр сферы». Понятие «центр мира» относится к естественным наукам – астрономии и космологии, а понятие «центр сферы» – к формальной математической дисциплине. Соответственно, у этих понятий во многом различное содержание, их объемы пересекаются, но не совпадают.
[28] Цитировано по: Кондаков. Логический словарь.
[29] Не следует путать эпистемологическое определение общезначимости с её логическим определением, примеры которого приводились выше.
[30] Нам известны только два случая, когда исследователи полагали, что познание заканчивается на их деятельности. Первый случай – это философия Гегеля, полагавшего, что его философская система есть венец эволюции мирового духа. Второй случай -это физик Р. Дикке, один из авторов антропного принципа, полагавший, что Вселенная эволюционировала вплоть до появления физиков, которые смогли осознать эту эволюцию.
[31] Юм, как известно, рассуждал следующим образом. Сторонникам индуктивной программы обоснования знания он задавал вопрос: на каком основании вы считаете, что индуктивный вывод (обобщение фактов) является обоснованным? Представители индуктивной программы отвечали: на основании единообразия природы. Тогда Юм задавал следующий вопрос: почему вы считаете, что природа единообразна? Сторонники индуктивизма отвечали: это вытекает из опыта. Другими словами, представление о «единообразии природы» само является результатом индуктивного вывода. На что Юм резонно замечал: такое обоснование индуктивной программы содержит порочный круг: правомочность индуктивного вывода обосновывается с помощью единообразия природы, а единообразие природы обосновывается с помощью индуктивного вывода.