Институт Философии
Российской Академии Наук




  Т.И. Ойзерман. Философия и история философии.
Главная страница » События » Архив событий » 2012 » Конференция «История философии: вызовы XXI века» » Материалы, поступившие после конференции » Т.И. Ойзерман. Философия и история философии.

Т.И. Ойзерман. Философия и история философии.

 Т.И. Ойзерман

 

ФИЛОСОФИЯ И ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ

 

Размышления об отношении философии – любой философии – к своему историческому прошлому неизбежно приводит к осознанию необходимости уточнения самой постановки вопроса. Если речь идет об отношении философов к истории философии, то здесь едва ли можно выявить какую-либо позицию. А так как разногласия между философами коренятся в самой природе занятий философией, то и отношение философов к истории философии, т.е. к независимому от их сознания историко-философскому процессу не может быть, конечно, однозначным.

Аристотель, к примеру, обстоятельно излагает воззрения своих предшественников и его философия представляет собой критический синтез этих идей, в особенности идей Платона, которые реалистически переосмысливаются. Но этого, конечно, нельзя сказать о других философах. Так, Декарт, имея в виду схоластов как своих предшественников, категорически утверждал, что нет такой глупости, которой не высказывали философы. Ф. Бэкон также не видел ничего ценного в предшествующей философии, – idola theatra, по его выражению, делая исключение для одной только атомистики, которую он высоко ценил.

И. Кант утверждал, что для него вообще не было философии, имея, по-видимому, в виду истинное философское учение, которое он, по его убеждению, создавал. Однако тот же Кант признавал, что Д. Юм оказал на него значительное влияние. Он также высоко ценил Платона, придавал определенное значение философии Лейбница, а свою "Критику чистого разума" украсил эпиграфом из Ф, Бэкона.

Отношение философов к своим предшественникам, т.е. к тем философам, которых они признают своими предшественниками, определяется самим процессом философского творчества, характер которого, несмотря на все авторские убеждения, не зависит от сознания и самосознания философа. И все же это отношение к прошлому философии в основе своей субъективно, так как определяется личностью философа. Но если сама эта личность, как и личность любого человека вообще, не является ни делом выбора философа, ни продуктом его интеллектуальной деятельности? Именно поэтому творческий процесс, совершаемый философом, не только субъективен. В нем задействованы силы и стихии, которыми философ не в силах управлять. Необходимо поэтому разграничивать намерения, замысел философа и тот результат, который философ назовет своей системой, хотя эта система, если речь идет о выдающемся философском учении, является в то же время продуктом исторической эпохи, продуктом эпохальной интеллектуальности, над которым не властен даже философский гений. Поэтому отношение философов к философии – отнюдь не главный вопрос историко-философского исследования, т.е. истории философии как науки. Это исследование занимается не философами, а философией, точнее, философиями, поскольку философия нигде и никогда не существовала в единственном числе. Действительный предмет историко-философского исследования – отношение философии, именуемой современной – изрядно расплывчатое понятие. К историко-философскому процессу, к той интеллектуальной стихии, в лоне которой эта философия возникла, развивается и противопоставляет себя философиям, из которых, собственно, и складывается историко-философский процесс. Это – многообразное, амбивалентное отношение, которое существует в исторически определенных пространствах и времени, отнюдь не являющихся философскими феноменами.

Итак, дóлжно постоянно иметь в виду, учитывать в любом философском построении: нигде, никогда не бывало одной единственной, самой по себе существующей философии. Философия всегда и везде представляла собой неопределенное множество разных учений, которые выступали друг против друга, так как каждое из этих учений утверждало, что только оно истинное. Это взаимное отрицание оказалось продуктивным, способствующим развитию углубленно философских идей. Противостояние не исключает взаимовлияния, идейного обогащения каждой стороны. Каждая философия выступает на исторической арене как новое слово, открытие неизвестного. Однако на деле все или почти все философские учения сочетают свое новое слово с возрождением идей, концепций далекого прошлого. Аристотелизм, платонизм, эпикурейство никогда не исчезают; они – то находятся тени, то выступают на первый план в каждую историческую эпоху, появляясь на сцене в обновленном виде даже тогда, когда они присягают на верность своим праотцам. Таков, например, неотомизм – официальная философия католической церкви. Его ближайшее родство с учением Фомы Аквинского – очевидно, так же как его родство с аристотелизмом.

Конечно, связь аналитической философии или, скажем, экзистенциализма с учениями отдаленного прошлого не выступает на поверхности, не бросается в глаза, но ее не трудно установить путем углубленного анализа. Поэтому понятие модерна применимо к современным философским учениям лишь с ограничениями. Это однако не значит, что в философии не возникает новых идей, концепций. Следует лишь подчеркивать относительность нового, наличие противоречивого единства противоположностей нового и старого.

Отношение философии к истории философии (историко-философскому процессу) может быть правильно понято лишь как диалектическое тождество, которое нисколько не исключает различия и притом различия любого масштаба, оставаясь вместе с тем тождеством, относительность которого никогда не устраняется, поскольку философия любой исторической эпохи все же отлична от того, что ей предшествовало в философии.