Г.И.Рузавин
Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадает! Экономика — это не только арена борьбы противоположных интересов, нескончаемая цепь спадов и подъемов, стабилизации и стагнации, но и благодатное поле исследования для философа-методолога. Может ли выбор в силовых полях экономики быть рациональным? Насколько концепции рационального выбора в экономике применимы в других областях социальных исследований? Эти актуальные для многополярного мира вопросы в центре внимания профессора Г.И.Рузавина.
Противоречия рационального выбора
Концепция рационального выбора, развитая в рамках современной экономической теории, в настоящее время выдвигается в качестве универсальной парадигмы исследования для всех социально-гуманитарных наук. Так, например, Р.Швери заявляет, что экономическая наука разработала «специальный подход, который может быть применен к анализу как рыночного, так и нерыночного сектора общественной жизни. Такова на самом деле главная миссия теории рационального выбора»[1]. Однако эта теория всецело ориентируется на рациональное поведение субъекта в рыночной экономике и не учитывает нерациональные и даже иррациональные его действия и мотивации. В практическом плане такой выбор ориентируется прежде всего на индивидуализм и поэтому противопоставляет себя коллективизму, совершенно не замечая противоречий, возникающих между индивидуальными и общественными интересами.
Не отрицая необходимости рационального выбора индивида и его активной позиции в развитии общества, в предлагаемой статье мы попытались обратить внимание на те противоречия, которые возникают между индивидуальными и общественными интересами при чрезмерном преувеличении роли индивида в таком выборе.
Что представляет собой рациональный выбор?
Любая человеческая деятельность имеет целесообразный характер, а это предполагает ясное осознание цели, ее постановку и выбор способов ее достижения. В повседневной и практической жизни такой выбор осуществляется на основе житейского опыта, при котором рациональным или разумным будет считаться выбор, опирающийся на здравый смысл и интуицию. Однако здравого смысла и интуиции бывает достаточно только для решения сравнительно простых задач. В более сложных случаях решения научных проблем и комплексных задач, возникающих в производственной и социально-экономической деятельности, приходится обращаться к построению рациональных моделей выбора. При построении такой модели схема деятельности включает, во-первых, точную формулировку и обоснование цели или, как принято говорить, целевую функцию; во-вторых, полное перечисление всех возможных альтернатив или способов достижения цели; в-третьих, оценку каждой альтернативы с точки зрения ее ценности или полезности, а также вероятности ее реализации в действительности. В конечном счете из всех имеющихся альтернатив выбирается та, которая наилучшим образом соответствует поставленной цели как по ее полезности, так и вероятности реализации. Говоря математическим языком, рациональным будет называться такой выбор, который соответствует максимальному или минимальному значению целевой функции. Например, в рыночной экономике максимальное значение такой функции будет соответствовать получение наибольшей прибыли, а минимальное — наименьшим издержкам производства. Уже при построении модели рационального выбора мы сталкиваемся с несоответствием модели действительности или противоречием мысленного образа конкретной реальности. Поэтому построение модели представляет собой процесс разрешения такого противоречия, приведения модели в соответствие с реальным положением дел, ее приближения к действительности. Но с такими противоречиями мы встречаемся в любом процессе познания и особенно при
теоретическом моделировании. В рассматриваемом же случае мы сталкиваемся не просто с познанием и моделированием тех или иных объектов, а с выбором из множества возможных альтернатив действия, поведения или решения проблем. Такой выбор должен быть не произвольным, а обоснованным, разумным или рациональным. Обоснованность такого выбора связана прежде всего с его целью, а разумность или рациональность зависят от методов и средств, используемых для достижения конечной цели. Поэтому противоречия, которые возникают в процессе выбора, связаны в первую очередь с выявлением рациональных и иррациональных подходов, как к самому процессу выбора, так и оценки возможных альтернатив его осуществления. Ориентируясь на индивидуальный рациональный выбор субъекта, существующая экономическая концепция выбора совершенно не учитывает нерациональные и даже иррациональные решения и действия хозяйствующего субъекта, которые могут привести не только к нежелательным, но явно негативным последствиям. Действительно, достижение максимальной выгоды или полезности индивидом нередко приводит в противоречие с интересами общества. Поэтому исследование рациональных и иррациональных действий индивидов и отдельных групп, которые всегда наблюдаются в обществе, составляют важную проблему социально-экономического исследования. Другие противоречия возникают при оценке полезности и вероятности различных альтернатив выбора. От них существенным образом зависит, в какой мере выбор в целом является рациональным. Чтобы получить более конкретное представление об этом, обратимся сначала к возникновению самой идеи рационального выбора, а затем к экономике, где она нашла по существу наибольшее применение.
Концепция рационального выбора в экономике
Идеи рационального выбора впервые возникли в XVIII в., но не в экономике, а в учениях шотландской школы нравственности, с одной стороны и принципах школы утилитаризма, с другой. Обе эти школы отвергли традиционные требования устанавливать нормы морали по религиозным представлениям и предвзятым априорным принципам. Поведение людей и их поступки, утверждали они, необходимо оценивать по тем результатам, к которым они приводят. Поэтому их нельзя оценивать заранее как хорошие и плохие, пока не будут известны эти результаты. Но для этого люди должны располагать свободой выбора в своих действиях и отвечать за них.
Основатель школы утилитаризма Иеремия Бентам руководствовался принципом, согласно которому этика должна основываться на достижении счастья для наибольшего числа людей. Он даже считал, что это счастье можно математически вычислить как баланс удовольствий и страданий. Поэтому каждому человеку предоставляется возможность разумного выбора своего поведения. Эта индивидуалистическая в своей основе концепция морали впоследствии была использована Адамом Смитом, принадлежавшим к шотландской школе, при создании классической политической экономии. «Каждый отдельный человек, — писал он, — ...имеет в виду лишь собственный интерес, преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае он невидимой рукой направляется к цели, которая не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им» (курсив мой. — Г.Р.)[2]. Метафора невидимой руки, управляющая поведением людей на рынке, призвана показать, что рациональный выбор, основанный на учете собственных интересов людей, при всех условиях оказывается наиболее эффективным средством рационального хозяйствования. Однако сам механизм достижения такой цели сам Смит не раскрывает. Поэтому некоторые современные авторы считают, что он задолго до основателя кибернетики Норберта Винера открыл принцип отрицательной обратной связи. Именно этот принцип, как известно, обеспечивает сохранение устойчивости динамических систем, в частности порядка на конкурентном рынке. Но скорей всего Смит раскрыл влияние свободного выбора участников рынка на механизм формирования цен на нем. Действительно, если спрос на товары увеличивается, то цены растут и наоборот, если спрос уменьшается, то цены падают. Несомненно, что идея рационального выбора играет важную роль при анализе не только экономической, но и любой формы человеческой деятельности. Такая деятельность всегда имеет целесообразный характер, а это предполагает ясное осознание и постановку цели и самое главное — возможность выбора определенного решения или альтернативы для достижения поставленной цели. Но практическая реализация такой цели осуществляется в обществе не без борьбы и противоречий. Однако этого не хотят замечать сторонники концепции рационального выбора в экономике, начиная от самого А.Смита и кончая Ф.Хайеком. Обратим внимание на то, что в приведенной выше цитате Смит утверждает, что преследование собственных интересов более действенным образом содействует общественным интересам,
чем сознательное служение обществу. Правда, в эпоху свободной конкуренции реальные противоречия экономики не были столь ясно выражены, чтобы обратить на них внимание. Поэтому представления о самодостаточности рыночного регулирования господствовали в классической политэкономии вплоть до Великой депрессии 30-х гг. прошлого века. Депрессия и кризис воочию показывали, что рыночное регулирование не является самодостаточным и поэтому не может снять противоречий между интересами разных слоев общества. Между тем защитники рационального выбора продолжали настойчиво заявлять, что индивидуальный выбор всегда приводит к росту общественного богатства и потому является рациональным. В настоящее время об иллюзорности таких представлений начинают говорить представители современной экономической элиты. «Жизнь была бы гораздо проще, — заявляет известный финансист Джордж Сорос, — если бы Фридрих Хайек был прав и общий интерес получался бы как непреднамеренный результат действий людей в их собственных интересах. Однако суммирование узких собственных интересов с помощью рыночного механизма влечет за собой непреднамеренные отрицательные последствия»[3]. Противоречия, возникающие в теории экономического выбора, связаны с самой интерпретацией понятия рациональности. Поскольку в основе экономической теории лежит принцип методологического индивидуализма, постольку и понятие рациональности приобретает в ней субъективный характер. Если субъект ставит своей целью достижение максимальной выгоды и ее реализацию он считает рациональной, то такая цель может прийти в противоречие с интересами других субъектов и общества в целом. Можно ли в этом случае рассматривать его выбор рациональным? Например, если предприниматель, надеясь воспользоваться существующей инфраструктурой, задумает построить химический завод вблизи населенного пункта, то со своей индивидуальной точки зрения он будет считать свой выбор вполне рациональным. Но с точки зрения жителей такая рациональность носит субъективный характер и потому приходит в противоречие с более широкими общественными интересами. Практически каждый субъект вынужден считаться с интересами других субъектов и так или иначе взаимодействовать с ними. Поэтому возникающие противоречия между ними могут быть разрешены путем создания соответствующих правил поведения участников рынка, не говоря уже о соблюдении общих требований государственного регулирования и антимонопольного законодательства. Отсюда следует, что само понятие рационального выбора в экономике нуждается в дальнейшем
уточнении и развитии. В основе этого понятия лежит, как известно, более фундаментальный принцип рациональности, который вызывает много споров и критики. В классической экономической теории рациональность рассматривалась как объективная характеристика исследуемых процессов, при которой предполагалось, что принимающий решение субъект рассматривался как идеальный «экономический человек» (Homo economicus), который обладает полной информацией о состоянии дел на рынке, не подвержен ошибкам и всегда принимает правильные решения о максимизации своей выгоды. Такой человек в любой ситуации выбирает оптимальный, наилучший способ действий. Замечая абстрактный и нереалистический характер такого подхода, сторонники неоклассической теории в экономике стали интерпретировать ее в субъективных терминах. Еще М.Вебер считал такую интерпретацию необходимой для раскрытия субъективных мотивов хозяйствующих лиц, хотя и не отрицал возможности объективной интерпретации рациональности. Напротив, один из основоположников математической экономики В.Парето рассматривал рациональность в качестве объективного критерия экономического знания и действия. По его мнению, достижение цели зависит не только от информации, которой обладает индивидуальный субъект, но и от тех, кто обладает значительно большей информацией. Хотя противопоставление объективной интерпретации рациональности субъективной в целом неправомерно, но оно указывает на необходимость их различия, которое играет существенную роль при характеристике целесообразной предметной человеческой деятельности. М.Вебер обращается к субъективной интерпретации именно для анализа, как он выражается, целерациональной деятельности, т.е. выяснения мотивов, интенций и намерений действующих субъектов. В.Парето, напротив, подчеркивает, что такая деятельность должна опираться также на объективно существующее знание и информацию, чтобы стать успешной. В современных философских дискуссиях по рациональности ее обычно связывают только с процессами приобретения и обоснования научного знания. Критериями рациональности в этих случаях выступают требования соответствия знания законам логики и утвердившегося в науке стиля мышления. Проще говоря, знания считаются разумными, если они удовлетворяют требованиям законов и стандартов мышления. Однако в настоящее время понятие рациональности используется также для анализа целесообразных действий людей в разнообразных сферах деятельности. Такое применение понятия
рациональности даже больше соответствует характеру практической, чем теоретической деятельности. Не забудем, однако, что во всех таких случаях речь идет о рациональном выборе, который отличается от произвольного и преднамеренного выбора своей практической и теоретической обоснованностью. Эффективность экономической, как и любой формы общественной деятельности, зависит, во-первых, от субъективной рациональности выбора индивидов, во-вторых, от объективной рациональной оценки целевой функции, которая складывается из совокупной оценки полезности и вероятности возможных альтернатив реализации поставленной цели. Совокупная взвешенная оценка полезности и вероятности каждой альтернативы дает возможность выбрать, если не оптимальное, то более удовлетворительное решение проблемы. В связи с этим заслуживает внимания позиция нобелевского лауреата Герберта Саймона, который считает, что рациональный выбор не следует всегда связывать с получением максимальной выгоды или полезности. «Предпринимателя, — пишет он, — может совсем не заботить максимизация, он может просто желать получить тот доход, который считает достаточным для себя»[4]. Этот свой вывод он подтверждает не только конкретными экономическими свидетельствами, но и соображениями, относящимися к психологии. «Человек, — утверждает он, — удовлетворяющееся живое существо, которое решает проблему путем поиска.., а не максимизирующее существо, которое при разрешении проблемы пытается найти наилучшую (на основе определенного критерия) альтернативу»[5]. С подобными ограничениями на максимизацию рационального выбора приходится считаться особенно в социальном управлении и политике.
Рациональный выбор в социальном управлении
Представления об оптимально действующем «экономическом человеке», принимающем всегда правильные решения, оказались явно не подходящими для социального управления, поскольку оно не учитывает тот факт, что в поведении и действиях людей наряду с несомненно рациональными компонентами присутствуют нерациональные и даже иррациональные компоненты. Именно поэтому Г.Саймон вместо идеальной модели «экономического человека» выдвинул для социального управления модель «административного человека», в которой на основании всей доступной информации и вероятностной оценки случайных и непредвиденных обстоятельств ставится
цель — найти удовлетворительное решение поставленной управленческой задачи. Ограничения, которые накладываются здесь на рациональный выбор, обусловлены множеством возникающих в реальной жизни обстоятельств: • непредвиденными событиями случайного характера, которые могут быть оценены лишь с той или иной степенью вероятности; • познавательными возможностями и интеллектуальными способностями самого администратора и его помощников; • политическими и организационными условиями принятия управленческих решений, которые в демократическом обществе определяются взаимодействием различных групп, коллективов и объединений, преследующих разные цели и защищающих разные интересы; • наконец, умение принимать правильные решения приходит со временем и зависит от опыта и совершенствуется с практикой. Что касается социологии, то многие ученые сознают, что индивидуальный выбор может привести к нежелательным и даже явно негативным последствиям. Сторонники концепции рационального действия, хотя и подчеркивают необходимость нормативного и рационального подхода в социологическом анализе, тем не менее, возражают против их истолкования в терминах выгод и невыгод, как это делается в экономике. Важнейшим условием такого анализа является раскрытие противоречия во взаимодействии рациональных и иррациональных аспектов в развитии социальных процессов, выявлении и оценке в них роли традиций и новаций. Исследование таких противоречий не должно ограничиваться, однако, простой констатацией взаимодействия между рациональным и иррациональным в социальных процессах: необходимо проанализировать моменты перехода и превращения рационального в иррациональное, чтобы предотвратить нежелательное развитие событий. Изучение таких превращений, по мнению А.Г.Здравомыслова, состоит, во-первых, в исследовании мотивации поведения субъекта, выявлении в нем рациональных и иррациональных моментов; во-вторых, в установлении рациональной меры возникающих социальных институтов; в-третьих, в раскрытии степени рациональности проводимой практической политики[6].
Рациональный выбор в политике
Хотя индивидуальный выбор в политике осуществляется на микроуровне, в частности во время избирательных кампаний, референдумов, опросов и т.д., но сами правила выбора устанавливаются на макроуровне. Возникающее здесь противоречие, по мнению нобелевского лауреата Джеймса Бьюкенена, может быть разрешено путем создания в гражданском обществе «конституции политики», представляющей своего рода слепок с общественного договора идеологов Просвещения XVIII века. Но в отличие от последнего, эта конституция опирается не на идеи добра и справедливости, а принципы рыночного обмена. Бьюкенен прямо заявляет, что применение идеи рыночного обмена в политике подрывает распространенное заблуждение, что люди участвуют в политике потому, что стремятся к поиску справедливости и добра в обществе. «Политика, — утверждает он, — есть сложная система обмена между индивидами, в которой последние коллективно стремятся к достижению своих частных целей, так как не могут реализовать их путем обычного рыночного обмена. На рынке люди меняют яблоки на апельсины, а в политике — соглашаются платить налоги в обмен на блага, необходимые каждому: от местной пожарной охраны до суда»[7]. Иными словами, политика основывается на принятии коллективных решений, которые оказываются выгодными для многих. Таким образом, противоречие между государством и индивидами, составляющими общество, разрешается путем заключения между ними социального контракта, относящегося в первую очередь к налогообложению. Однако успех выбора в политике достигается его максимизацией. Избиратель будет голосовать за ту партию, которая обещает снизить налоги. Максимизация выгоды в политике партии достигается путем получения наибольшего числа голосов в парламенте, партии объединяются в коалиции, чтобы получить максимальное число голосов для принятия нужного законопроекта и т.д. Поскольку партии выступают защитниками интересов определенных социальных групп, слоев и классов общества, постольку никакой социальной гармонии и справедливости в обществе достичь невозможно. Д. Бьюкенен это прекрасно понимает и поэтому его «конституция политики» направлена на то, чтобы обезопасить общество от крайних форм произвола со стороны государства. Для этого он считает необходимым принять соответствующие конституционные законы путем всеобщего голосования.
Принципы рационального выбора в известной мере могут объяснить некоторые особенности политической деятельности, такие как результаты голосования на выборах, сколачивание коалиций в парламентах, разделение власти между победившими партиями на выборах и т.п. Все это составляет лишь внешнюю, поверхностную сторону сложной внутриполитической жизни в современном обществе, не раскрывают ее внутренних механизмов и движущих сил. Поэтому они значительно упрощают политическую жизнь и происходящие в ней события и процессы, и следовательно, не могут ни объяснить, ни тем более предсказать тенденций политического развития общества.
Может ли теория рационального выбора стать универсальной парадигмой для социально-гуманитарных наук?
Обсудив попытки применения экономической теории рационального выбора в социологии и политологии, как наиболее близких к экономической науке дисциплинах, можно однозначно заявить, что она не может претендовать на роль универсальной парадигмы исследования в общественных науках. Верно, конечно, что эта теория смогла удовлетворительно объяснить, как из неупорядоченных действий отдельных индивидов в обществе возникает в конце концов упорядоченный порядок, например, спонтанный порядок на конкурентном рынке, заключающийся в равновесии между спросом и предложением. А это дает возможность регулировать обмен товарами. Но уже на таком рынке в настоящее время постоянно возникают противоречия, когда на него проникают монополии, нарушающие такой порядок. Поэтому идея рационального выбора здесь не работает. С ситуацией выбора приходится встречаться не только в экономике, но и в разных сферах общественной деятельности и даже в повседневной жизни. Однако различие сфер такой деятельности накладывает свою специфику на характер выбора в них. Поэтому нельзя согласиться с мнением Р.Швери, что экономическая теория выбора смогла «отпраздновать успех своего крестового похода, направленного на завоевание всех других наук». Он считает, что эта теория «формализует логику, которой руководствуются люди, осуществляющие выбор в самых разных ситуациях повседневной жизни»[8]. Такая формализация логики выбора впервые была осуществлена не в рациональной теории выбора экономики, а в математической теории принятия решений, основы которой были заложены в рамках теории исследования операций[9]. В применении к экономике эти идеи
были развиты в известном труде Дж. фон Неймана и О.Моргенштерна «Теория игр и экономическое поведение». Правда, математические модели, созданные специалистами этих дисциплин, впервые были использованы экономистами. Это и вполне понятно, поскольку экономика оказалась наиболее подходящей наукой для применения этих моделей. Но это не дает права экономистам устраивать «крестовые походы на завоевание всех других наук», как заявляет Р.Швери. Во-первых, специалисты других наук, встречаясь с ситуациями выбора, используют принципы и модели общей теории принятия решений, а не частные модели экономистов. Во-вторых, сам Швери признает, что теория рационального выбора «не может оперировать различными социальными переменными, которые трудно определить в экономических терминах»[10]. В-третьих, возможность применения некоторых идей и даже моделей экономической науки не превращает конкретные социально-гуманитарные науки в часть или раздел экономики. Каждая из этих наук имеет свой особый предмет и специфические методы исследования, которые не охватываются теорией рационального выбора. Поэтому попытки завоевания их экономикой с помощью парадигмы рационального выбора означали бы стремление если не к ликвидации социально-гуманитарных наук, то по меньшей мере к редукции, или сведении их к экономике.
Примечания
[1] Швери Р. Теория рационального выбора: универсальное средство или экономический империализм // Вопр. экономики. 1976. № 7. С. 35.
[2] Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1992. С. 332.
[3] Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М., 1999.
[4] Саймон Г.А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении // Теория фирмы. Л., 1955. С. 54.
[5] Там же. С. 71.
[6] Здравомыслов А.Г. Рациональность и властные отношения // Вопр. социологии. Вып. 6. М., 1996. С. 33.
[7] Бъюкенен Дж. Конституция экономической политики // Вопр. экономики. 1994. № 6. С. 208.
[8] Швери Р. Указ. соч. С. 36.
[9] Вентцелъ Е.С. Исследование операций. М., 1980.
[10] Швери Р. Указ. соч. С. 51.
|
|||||
|
 |
|