Институт Философии
Российской Академии Наук




Расширенный поиск »
  Электронная библиотека

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  К  
Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  Ф  Х  
Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я
A–Z

Издания ИФ РАН

Русская философия


Главная страница » Книги » Электронная библиотека »

Электронная библиотека


– 180 –

 

К Малер-Матьязова

 

«Что такое Просвещение?» —

(философский ответ И.Канта и вопрос М.Фуко)

 

Предметом нашего исследования являются две небольшие, но важные философские работы: работа великого немецкого философа И.Канта 1784 года «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?» и работа великого французского философа М.Фуко 1984 года «Что такое Просвещение?» — две работы, имеющие почти идентичные названия, но столь большой — почти двухсотлетний — промежуток по времени написания. Обращение к этим произведениям является чрезвычайно продуктивным в свете одной из основных тем современной западноевропейской философии — тем, касающихся анализа философской парадигмы Просвещения и осмысления философского проекта постмодерна. Такое сопоставление дает возможность, во-первых, сравнить содержательное, смысловое сходство и различие в постановке вопроса и ответа на него у двух достаточно разных мыслителей; во-вторых, дает возможность проследить особенности восприятия и оценки достижений эпохи Просвещения в конце XVIII и в конце XX веков. Интересно заметить, что работа Канта, рассматривающего Просвещение как только что сформировавшуюся философскую парадигму, написана в форме ответа на вопрос, тогда как работа Фуко написана в форме вопроса относительно результатов ее реализации.

 

Работа И. Канта «Ответ на вопрос:

что такое Просвещение?»

 

Прежде всего, хотелось бы отметить, что данную работу нужно рассматривать в общем контексте историософских воззрений Канта[1]. Размышляя о всемирно-историческом процессе, Кант понимает

 

 

– 181 –

 

его содержание как осуществление замысла природы относительно человеческого рода; под этим замыслом же он понимает полное развитие всех задатков, вложенных природой в человеческий род, и, прежде всего, главного из них — разумной человеческой способности. Рассматривая в контексте описанной историософии новую эпоху — эпоху Просвещения, Кант определяет ее как поворотный момент, являющийся одним из ярким этапов процесса развития разума в ходе человеческой истории. В связи с этим Кант и останавливает свое внимание на обсуждении важнейших принципов мышления Просвещения.

1. Принцип разума: самостоятельное разумное суждение.

Кант называет эпоху Просвещения важнейшим этапом человеческой истории, ознаменованным принципиальным изменением отношения человечества к присущей ему разумной способности — способности суждения. Кант считает, что до эпохи Просвещения человечество не понимало и не использовало должным образом присущую ему разумную способность, а именно — не пользовалось этой способностью самостоятельно: по его словам, человечество ранее было «неспособно пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-либо другого», что Кант определяет как «состояние несовершеннолетия»[2].

Причиной пребывания человечества в этом состоянии несовершеннолетия, по мнению Канта, является сам человек, поскольку он пребывает в нем не из-за недостатка разума. По его словам, в состоянии несовершеннолетия человек «находится по собственной вине», по причине «недостатка решимости и мужества пользоваться им (рассудком) без руководства со стороны»; люди «охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними» по причине собственных «лености и малодушия»[3].

Эпоха Просвещения же, по мнению Канта, ознаменовала собой переход из состояния несовершеннолетия в состояние совершеннолетия, что было осуществлено благодаря тому, что Просвещение сформировало новую культуру, основанную на разумной способности суждения, а точнее — способности самостоятельно пользоваться рассудком без руководства со стороны: «Просвещение — это выход человека из состояния несовершеннолетия», осуществивший «истинное преобразование образа мышления»[4].

Именно эта способность суждения является для Канта необходимой составляющей нового человека — человека «совершеннолетнего», руководствующегося призывом «Sapere aude!» — «имей мужество пользоваться своим собственным рассудком»[5], названным Кантом девизом эпохи Просвещения.

 

 

– 182 –

 

2. Принцип свободы: свободное разумное суждение.

Кант считает, что единственным условием осуществления цели просвещения, направленной на преобразование образа мышления, является свобода: по его словам, «для такого просвещения не требуется ничего, кроме свободы»[6]. Он также пишет, что «возможно, что публика сама себя просветит, а если только предоставить ей свободу, так это почти неизбежно»[7].

Под свободой он понимает свободу суждения, свободу «самостоятельного пользования рассудком» и называет ее обеспечением основной задачей нового просвещенного общества. При таком понимании свободы суждения в качестве свободы как таковой Кант считает ограничение свободы суждения ограничением свободы вообще, то есть несвободой, и объявляет его главным преступлением перед обществом и человечеством.

В этой связи Кант уделяет особое внимание религиозной сфере человеческого общества — сфере, являющейся, по его мнению, примером вопиющей несвободы в возможности самостоятельного суждения. По его словам, сфера религиозной догматики является сферой «не только наиболее вредного, но и наиболее позорного»[8] несовершеннолетия, поскольку для разумного человека совершенно недопустимо «соглашаться с некими постоянными, не подвергнутыми ни с чьей стороны публичному сомнению религиозными установками»[9].

Критикуя такое положение дел в религиозной сфере, Кант заявляет:

«основной момент просвещения состоит в выходе людей из возникшего по их собственной вине состояния несовершеннолетия преимущественно в делах религии»[10].

В связи с этим Кант рекомендует просвещенным монархам, стремящимся создать просвещенное общество и желающим воплощать волю просвещенного народа, избегать подобной догматичной политики, а именно предоставить в религиозных делах полную свободу. По его словам, лишь того «государя, который не находит недостойным для себя сказать, что его долг — ничего не предписывать людям в религиозных делах, но предоставлять им здесь полную свободу... следует считать просвещенным»[11].

3. Ограничение свободы: свобода и послушание.

Особый интерес представляют рассуждения Канта о необходимости некоторого ограничения свободы. По его мнению, не всякая свобода полезна для просвещения и не всякое ограничение свободы ему препятствует, а, напротив, «некоторое не только не препятствует, но даже содействует ему»[12].

 

 

– 183 –

 

Тема ограничения свободы возникает у Канта в связи со следующими размышлениями. Во-первых, он обращает внимание на проблематичность сосуществования гражданской и духовной свободы. Кант приходит к выводу о том, что чем больше в государстве дано гражданской свободы, тем меньше остается духовной: «большая степень гражданской свободы кажется предпочтительней свободы духа народа, и все же первая ставит последней непреодолимые преграды»[13]. И наоборот, чем меньше в государстве дано гражданской свободы, тем больше оказывается духовной: «меньшая гражданская степень гражданской свободы открывает простор для развития всех способностей народного духа»[14].

Во-вторых, Кант проводит различение между «публичным» и «частным применением разума»[15] и наделяет их разной степенью свободы. Под публичным применением разума Кант понимает рассуждения по поводу различных вопросов «внеслужебного» характера. Именно публичное применение разума он называет выражением духовной свободы и именно на него распространяет обязательное требование свободы. Под частным применением разума Кант понимает рассуждения, касающиеся вопросов именно «служебного» характера, и считает, что степень его свободы должна быть ограничена из соображений соблюдения порядка. Итак, по его мнению, «публичное применение своего разума всегда должно быть свободным,...но частное его применение нередко может быть очень ограничено»[16], поскольку оно касается «пользования своим разумом на определенном, доверенном (кому-то) гражданском посту или службе», где «не дозволено рассуждать, и следует повиноваться»[17].

Таким образом, Кант приходит к убеждению, что для просвещенного государства приемлема не всякая свобода, и выдвигает следующую формулу, определяющую должное положение вещей: «рассуждай сколько угодно и о чем угодно, только повинуйся»[18].

Нужно добавить, что, размышляя о современной для него эпохе, Кант говорит, что она еще не является «просвещенным веком», поскольку «слишком многого еще не достает для того, чтобы... люди были бы... в состоянии надежно и хорошо пользоваться своим собственным рассудком...»[19]. Но именно в эту эпоху, по его словам, «открывается простор для свободного совершенствования в этом, а препятствий к всеобщему просвещению ...постепенно становится все меньше»[20] — потому она и носит название «век Просвещения».

 

 

– 184 –

 

Работа М.Фуко «Что такое Просвещение?»

 

В первую очередь заметим, что работа М.Фуко является действительно ответной на работу И.Канта. Фуко заостряет внимание на наиболее важных, по его мнению, рассуждениях Канта, добавляет свои мысли и ставит несколько собственных вопросов относительно рассматриваемых им принципов философской парадигмы Просвещения.

1. Возвращение к вопросу.

Фуко начинает свою работу с признания неоспоримой важности самой постановки вопроса о том, «что такое Просвещение?». Фуко считает, что именно этот, обозначенный Кантом, вопрос стал определяющим для всей последующей за ним истории философии. Он отмечает, что вместе с этим текстом Канта «в историю мысли незаметно входит вопрос, на который философия нового времени не была способна ответить», «от которого ей так никогда и не удалось избавиться»[21]. Этот вопрос философия «вот уже как два столетия ... повторяет в различных формах», и «от Гегеля до Хоркхаймера или Хабермаса, включая Ницше или Макса Вебера, почти не встречается философии, которая прямо или косвенно не сталкивалась бы с этим вопросом»[22].

Фуко замечает, что если задать аналогичный вопрос: «Что такое современная философия?», то лучшим ответом на него был бы: «современная философия — это та философия, которая пытается ответить на вопрос, опрометчиво подброшенный ей еще два столетия тому назад: «Что такое Просвещение?»[23].

2. Анализ работы Канта.

Анализируя работу Канта, Фуко обращает внимание на следующие, важные, по его мнению, моменты:

1) Фуко отмечает, что Кант определяет Просвещение негативно — «почти целиком отрицательным образом»[24], а именно как некий «выход» или «исход» из некоторого прежнего состояния. Под этим «выходом» он понимает начавшееся в эпоху Просвещения последовательное движение, вырывающее нас из состояния «несовершеннолетия»»[25].

Фуко трактует кантовское понятие состояния «несовершеннолетия», как особое состояние нашей воли, которое вынуждает нас применять не собственный разум, а подчиняться чьему-либо авторитету. Фуко отмечает, что «выход» из этого состояния подразумевает изменение отношений между волей, авторитетом и разумом, что, таким образом, и является содержанием Просвещения и дает основание определить его «как усовершенствование предшествующего отношения между волей, авторитетом и употреблением разума»[26].

 

 

– 185 –

 

Автор обращает внимание на то, что этот «выход» представлен Кантом двояким образом: Кант говорит о нем как о действительном факте, о текущем процессе, касающемся всего человечества, и в то же время представляет его как некую задачу, обязанность, стоящую перед каждым отдельным индивидом. Здесь Фуко замечает отсутствие точного определения объекта направленности Просвещения: ведь остается непонятным, об историческом изменении какого рода идет речь «о каком-то историческом изменении, касающемся политического и общественного существования всех людей на Земле», или «о неком изменении, затрагивающем человечность человека»[27]?

2) Фуко анализирует обозначенные Кантом условия выхода из состояния несовершеннолетия: первое состоит в требовании различения того, что зависит от послушания, и того, что зависит от применения разума; второе — в требовании различение частного и публичного применения разума. Речь, как отмечает Фуко, идет о наличии двух разных ситуаций — ситуации, требующей послушания (ситуация службы, исполнения обязанностей), и ситуации, не требующей послушания (ситуация вне службы). В первой ситуации — можно говорить о частном применении разума, для которого необходимо ограничение свободы, а во втором — о публичном применении разума, для которого необходима неограниченная свобода.

Фуко обращает внимание на то, что в этом размышлении о применении разума употребляет немецкое слово rasonieren, означающее совершенно определенный способ его употребления — рассуждение ради рассуждения, рассуждение по причине врожденной разумности. Это и есть «всеобщее употребление разума», вне всякой частной цели, а потому не должное быть свободным при осуществлении частных, служебных целей и свободное при общем размышлении. Фуко спрашивает «каким образом смелость познания может проявлять себя открыто, между тем как индивиды будут повиноваться...»[28]? и отмечает, что в этом выходе на проблему взаимоотношений свободы и послушания Просвещение «обнаруживается как некий политический вопрос»[29].

Что касается Канта, то он считал, что повиновение свободного разума политическому будет осуществляться только при условии того, что это политическое начало будет «сообразно всеобщему разуму»; именно эта модель и была предложена Кантом Фридриху II как договор, названный Фуко «договором между разумным деспотизмом и свободным разумом»[30].

Подводя итог своему обсуждению, Фуко замечает, что, таким образом, состояние несовершеннолетия определяется Кантом формулой «повинуйся и не рассуждай», а совершеннолетия — формулой «повинуйся и рассуждай».

 

 

– 186 –

 

3. Критическая философия Канта.

В своей работе Фуко неоднократно говорит о том, что рассматриваемая работа Канта, несмотря на ее совсем небольшой объем и далеко не центральное место, имеет достаточно важное значение, поскольку можно говорить о непосредственной связи между этой работой и всем философским проектом И.Канта — его «критической философией». Фуко считает, что данный текст является размышлением Канта о смысле и задачах собственной философии в новую эпоху. По его словам, «новшество этого текста» — «размышление о сегодняшнем дне как... мотиве для конкретного философского дела»[31]; «здесь впервые философ, столь строго и изнутри, связывает значение своего творчества..., размышление над историей и конкретный анализ того неповторимого момента времени, когда он пишет и ради которого он пишет»[32].

Фуко указывает, наконец, что в этой работе Кант обосновывает свой философский метод, поскольку именно в ней он говорит о критике как о необходимом методе философствования в эпоху Просвещения: «Кант описывает просвещение как момент истории, когда человечество начинает применять свой собственный разум, не подчиняясь никакому авторитету, так что в эту самую пору как раз и становится необходимой Критика»[33].

Фуко считает необходимым «подчеркнуть связь, которая существует между нею (этой работой) и тремя «Критиками». Он пишет о том, что роль критики, по мнению Канта, как раз и «состоит в том, чтобы определять условия, при которых применение разума является легитимным, устанавливая, что мы можем знать, что нам нужно делать и на что нам позволено надеяться»[34] — перед нами всплывают три основных вопроса трех Критик Канта.

Кроме этого, Фуко отмечает, что также «легко узнается перечень трех критик»[35] в размышлении Канта о состоянии несовершеннолетия с описанием следующих его проявлений: руководство книгой вместо разума, замещение духовником нашей совести, определение врачом нашего образа жизни.

4. Установки современной философии.

Фуко, подобно Канту, пытается определить смысл и задачи собственной философии, впрочем, как и вообще современной философии в эпоху постмодерна. В этой связи Фуко вводит ряд основных ориентиров современной философии.

1. Просвещение и современность.

Прежде всего, он подводит читателя к задаче выяснения того, что такое современность по отношению к Просвещению — продолжение этого проекта или отход от него? По мнению Фуко, современная

 

 

– 187 –

 

философия должна отказаться от подобного определения себя через принятие или непринятие Просвещения — от так называемого «шантажа Просвещения»: «необходимо отказаться от упрощенной и навязчивой альтернативы: или вы принимаете Просвещение и остаетесь в традиции его рационализма, или вы критикуете Просвещение и...пытаетесь вырваться из-под гнета его рациональности»[36].

Фуко убежден в том, что современной философии необходимо осознать, что современность в любом случае находится в определенной зависимости от эпохи Просвещения. По его мнению, Просвещение представляет собой «совокупность политических, экономических, общественных, институциональных, культурных событий, от которых мы до сих пор в огромной степени зависим»[37], а потому Просвещение «по крайней мере, в какой-то части предопределило то, что мы сегодня думаем и делаем»[38]. Более того, современность и эпоха Просвещения находятся в непосредственной связи, поскольку Просвещение определило тот особый философский «этос», философскую установку, способ философствования, в которых современность уже находится.

Эту связь между эпохой Просвещения и современностью Фуко обозначает через восприятие этими двумя эпохами особой общей установки: «Мне кажется, что можно придать какой-то смысл тому критическому вопрошанию о настоящем и о нас самих, которое было сформулировано Кантом в его размышлениях относительно Просвещения». По его словам «как раз здесь кроется некий способ философствовать, который в течение двух последних столетий был достаточно важным и действенным» и заключает, что «нитью», связывающей современность с Просвещением, является «постоянное воссоздание некой общей установки», а именно установки на «постоянную критику нашего исторического бытия»[39].

2. «Критическая онтология нас самих».

Современная философия, по Фуко, должна полностью ориентироваться на эту, выработанную Просвещением, установку на критику современного исторического бытия. И, прежде всего, современной философии необходимо начать критическое исследование тех моментов, которые были в ней предопределены Просвещением: нам нужно «попытаться проанализировать себя самих в качестве существ, в некоторой части исторически определенных Просвещением», а это требование ориентирует современную философию на «проведение серии точных исторических исследований»[40] эпохи Просвещения. Подобные исследования, по мнению Фуко, помогут выявить те стратегии этой эпохи, которые прежде были оставлены без внимания.

 

 

– 188 –

 

Прежде всего, Фуко говорит о стратегии «конституирования» нас самих в качестве рациональных субъектов и считает необходимым проведение анализа отношений, выстраиваемых в эпоху Просвещения между «разумным», составляющим сущностное ядро рациональности, и «неразумным», выходящим из области рациональности. (Именно эта проблема является центральной в труде Фуко «История безумия в классическую эпоху».)[41]

Также, Фуко говорит об особого рода властных стратегиях, появившихся в эпоху Просвещения, и считает необходимым исследование их механизмов, непосредственно связанных с ростом в XVIII веке разнообразных технологий: «великое упование 18 столетия», заключавшееся в «одновременном и соразмерном росте» технических способностей и свободы индивида, не оправдалось, поскольку рост разнообразных технологий только породил новые механизмы властных отношений: «Мы ведь могли видеть, какие формы властных отношений могли возникать благодаря разнообразным технологиям»[42] (Именно эта проблема является центральной в его труде «Надзирать и наказывать. История тюрьмы».)[43]

Подводя итог сопоставлению и анализу двух взятых нами работ, хотелось бы обратить внимание на то, что обе эти работы являются не просто размышлениями на тему о том, что представляет собой проект Просвещения, но каждая из них выражает основные принципы своей эпохи: работа Канта — эпохи Просвещения, модерна, работа Фуко — эпохи постПросвещения, постмодерна. Каждая из них формулирует некую глобальную установку того проекта, который она представляет: работа Канта формулирует установку проекта модерна, работа Фуко — проекта постмодерна. Каждая из них, наконец, определяет проблематику и направление развития современной для нее философии, и предопределяет проблематику и направление развития последующей за ней философской мысли.

 

Примечания

 



[1] Представленных, главным образом, в его работах «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «К вечному миру» и др.

 

[2] Кант И. Ответ на вопрос: что такое Просвещение? // Кант И. Соч. на нем. и рус. яз. Т. 1. М., 1994. С. 127.

 

[3] Там же.

 

[4] Там же. С. 131.

 

[5] Там же. С. 127.

 

[6] Там же. С. 131.

 

[7] Кант И. Ответ на вопрос: что такое Просвещение? // Кант И. Соч. на нем. и рус. яз. Т. 1. М., 1994. С. 129.

 

[8] Там же. С. 145.

 

[9] Там же. С.139.

 

[10] Там же. С.145.

 

[11] Там же. С.143.

 

[12] Там же. С.131.

 

[13] Там же. С.145.

 

[14] Там же. С. 146.

 

[15] Там же. С. 131.

 

[16] Там же.

 

[17] Там же. С. 133.

 

[18] Там же. С. 145.

 

[19] Там же. С. 141.

 

[20] Там же. С. 143.

 

[21] Фуко М. Что такое Просвещение? // Интеллектуалы и власть. Т. 1. М., 2002.

 

[22] Там же.

 

[23] Там же. С. 335-336.

 

[24] Там же. С. 337.

 

[25] Там же. С. 338.

 

[26] Там же.

 

[27] Там же. С. 339.

 

[28] Там же. С. 342.

 

[29] Там же.

 

[30] Там же.

 

[31] Там же. С. 344.

 

[32] Там же.

 

[33] Там же. С. 343.

 

[34] Там же.

 

[35] Там же. С. 338.

 

[36] Там же. С. 349.

 

[37] Там же.

 

[38] Там же. С. 335.

 

[39] Там же. С. 348-349.

 

[40] Там же. С. 349.

 

[41] Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

 

[42] Там же. С. 355.

 

[43] Фуко М. Надзирать и наказывать. М., 1999.